Ситуация постмодерна

Что же произошло в конце XX в.? Редкий случай, когда можно четко обозначить границу от модерна к постмодерну.

1968 год. В пятом номере журнала «Мап1е1а» публикуется неболь­шая статья Ролана Барта под интригующим названием «Смерть авто­ра». Барт провозглашает:

«Фигура автора принадлежит новому времени; по-видимому, она формировалась нашим обществом по мере того, как с окончанием средних веков это общество стало открывать для себя... достоин­ство индивида, или, выражаясь более высоким слогом, "человеческой личности"»¹⁰.

Само понятие «постмодерн» подразумевает некую реакцию на предшествующий длительный этап если не всемирной, то по крайней мере европейской истории.

Постмодерн как своего рода «реак­тивное явление» (по выражению Дж. Тоша¹⁴) отличает разочарование в глобальных историко-теоретических построениях.

Примечательно, что самые разные авторы, обращаясь к анализу современного состояния с самых разных эпистемологических, социальных и идеологических по­зиций, рассматривая различные аспекты современной как теоретико-познавательной, так и в целом социокультурной ситуации, формулиру­ют по сути сходные идеи.

В 1989 г. Френсис Фукуяма публи­кует работу с явно полемическим названием «Конец истории?»¹⁶.

«Наблюдая, как разворачиваются события в последнее десятилетие или около того, трудно избавиться от ощущения, что во всемирной истории происходит нечто фундаментальное».

При этом Фукуяма констатирует нарастающее разнообразие оце­нок современного мира,

наличие большого числа поверхностных кон­цепций, не позволяющих «отделить существенное от случайного.

По его мнению, утверждение западной либеральной идеи является тем системообразующим фактором, который позволяет осмыслить совре­менный исторический процесс.

Но если мы согласимся с Фукуямой, то вынуждены будем при­знать, что дело не в нежелании знать, «куда движется человеческое общество», а в том, что оно никуда не движется или, точнее говоря, не движется с точки зрения современного наблюдателя (вспомним школьный курс физики, раздел «Механика», в котором утвержда­лось, что движение — это перемещение тел относительно друг дру­га), а это в свою очередь означает, что его дальнейшее развитие мы не в состоянии осмыслить, пользуясь выработанным в новое время научным инструментарием, а значит, и адекватно описать в терминах исторической науки нового времени.

В 1999 г. во втором выпуске альманаха с характерным названием «Казус» появляется программная статья М. А. Бойцова «Вперед, к Ге­родоту!». Характеризуя специфику общественной роли истории в XX в., Бойцов видит одну из основных причин ее изменения в том, что «ока­залась скомпрометирована стержневая идея прогресса*²².

Перечисленные весьма разноплановые явления в научном мире свидетельствуют об одном — об окончании мегацикла исторического развития и о ситуации культурного перехода, что и воспринимается как «конец истории», т.е. конец такой метаистории, которая может быть описана в понятиях науки нового времени.

Ситуация постмодерна — это ситуация «конца истории». В состоянии постмодерна историческая память перестает быть основой идентичности. Ситуация напоминает, хотя и весьма от­даленно, «внеисторичную» историю эпохи Просвещения, когда ос­новной функцией исторической науки было давать достоверные при­меры, которые могут служить нравоучительным целям. Но с той ко­лоссальной разницей, что в эпоху Просвещения это были примеры, которые формировались научной историографией и предъявлялись обществу в качестве общезначимых.

А в ситуации постмодерна каж­дый человек формирует свою индивидуальную идентичность в еди­ном культурном поле, рассматривая в качестве своих «собеседников» (современников, т.е. людей, находящихся с ним по сути в едином культурном пространстве) не только Гомера, Платона и Аристотеля, но и ЛаоЦзы и Конфуция. Происходит это потому, что в ситуации постмодерна уже не стоит задача «творить историю», история «сдела­на», она завершена и нужно не потеряться в ее поле.

В этом смысле показательно противоречие (скорее всего мнимое), которое мы обнаруживаем в построениях Бойцова. С одной стороны,

«история — прежде всего рефлексия общества, а потому будет су­ществовать, пока существует само общество».

С другой стороны,

«масс больше нет, а есть индивид, все более освобождаемый от ...со­циальных связей», «в итоге... развития техники и общества человек оказывается настолько... самодостаточен, что не испытывает жиз­ненной потребности ни в одной форме групповой идентификации»²⁵.

Иными словами, общества более нет, а значит нет и истории.

Таким образом, можно констатировать, что ситуация цивилизационного перехода сопровождается соответствующим изменением типа памяти от исторического, служащего коллективной идентификации социума в историческом пространстве, к иному типу памяти, который служит идентификации индивидуума во всем пространстве культуры.

Сохраняется ли нравоучительная функция научного исторического знания в ситуации постмодерна?

В последние два-три года в российской историографии активно ведется дискуссия о соотношении микро- и макроистории.

И Гегель объясняет это следующим образом:

«В каждую эпоху оказываются такие особые обстоятельства, каж­дая эпоха является настолько индивидуальным состоянием[вы­делено мной. — М. Р.], что в эту эпоху необходимо и возможно принимать лишь такие решения, которые вытекают из самого этого состояния»³⁹.

Фактически речь идет все о том же столь необходимом контексте.

К этой проблематике обращается Ю. Л. Бессмертный и размышля­ет о возможностях интеграции микро- и макроподходов''⁰. Мне глубо­ко импонирует подход Бессмертного, который, с одной стороны, утверждает, что неверно сводить микроисторию к

«относительно малой величине исследуемого объекта, позволяющей изучать его предельно интенсивно, со всеми возможнь(ми подробно­стями, во всех его возможных связях и взаимодействиях».

Поэтому часто используемые образы: «использование микроскопа», «сужение... поля наблюдения», «уменьшениемасштаба», «сокращение фо­кусного расстояния исследовательского объектива», — некорректны. С другой стороны, Бессмертный формулирует свое определение мик­роисторического подхода и говорит о нем «как об "истории в малом" (а не "истории малого"), или же как об истории индивидуального опыта конкретных участников историчес­ких процессов (а не истории "условий их деятельности")...».

Подведем итоги:

♦ европейской культуре нового времени свойствен исторический тип мировосприятия, порождающий потребность научного исторического знания — в научной теории исторического процесса;

♦ на протяжении ХУШ-Х1Х вв. формируются основные социо­культурные функции исторического знания: давать научно выверен­ные нравоучительные примеры, служить основой законотворчества и выработки политических решений, формировать социальную иден­тичность;

♦ с конца 60-х годов отчетливо проявляется ситуация цивилизационного перехода, получившая название «постмодерн» и характери­зуемая кризисом исторического метарассказа;

♦ кризис метарассказа ведет к трансформации социокультурных функций научного исторического знания, к смещению центра тяже­сти от социально-политических к индивидуально-психологическим задачам исторической науки, что обусловливает изменение взаимоот­ношений научного знания и массового исторического сознания;

♦ кризис исторического метарассказа связан с индивидуализаци­ей исторического знания, что обусловливает в свою очередь нараста­ние дезинтеграционных тенденций в социуме;

♦ преодоление кризиса метарассказа возможно путем методологи­ческой рефлексии, позволяющей провести деконструкцию истори­ческих теорий и на этой основе понять степень их пригодности в со­временной социокультурной ситуации.

МЕТАНАРРАЦИЯ (или "метаповествование", "метарассказ", "большая история") - понятие философии постмодернизма, фиксирующее в своем содержании феномен существования концепций, претендующих на универсальность,

Как правило, Метарассказ основан на идеях Просвещения: "прогресса истории", свободы и рационализма. Постмодернизм рассматривает М. как своеобразную идеологию модернизма, которая навязывает обществу и культуре в целом определенный мировоззренческий комплекс идей; ограничивая, подавляя, упорядочивая и контролируя, они осуществляют насилие над человеком, его сознанием.

В силу этого постмодернизм подвергает сомнению идеи модернизма, его систему ценностей, настаивая на игровой равноправности множества сосуществующих картин мира, провозглашает "закат Метарассказа."

В своей основе модерн базируется на идеях М. рационализма, Прогресса истории, сциентизма, антропоцентризма, свободы, легитимности знания. Данные представления, доминирующие в то время в культуре, - М. - утверждали нормативный образ будущего, конструировали историю, задавая ей определенный вектор развития.

М. предлагают субъекту истории различные мировоззренческие установки, способствуя формированию общественного мнения, порой искажая наше представление о действительности.

Господство М. в то время свидетельствует о доверии субъектов к идеям Просвещения, Прогресса. Так, рационализм вселил в человека веру в разум, науку, освободив от суеверий, вследствие чего мир стал доступным для осмысления и трансформации, более "прозрачным" в силу его "расколдовывания" (М.Вебер).

История понималась как Прогресс, стремление к достижению совершенства. Исторический процесс наделялся разумностью, обладая собственной логикой, представлял собой взаимосвязь эпох, периодов, традиций. Наиболее прогрессивной была установка на изменение статуса человека, утверждение его самоценности (Ж.Ж.Руссо).

"Постмодернистская наука создает теорию собственной эволюции как прерывного, катастрофического, не проясняемого до конца, парадоксального процесса.

Постмодернизм, отказываясь от "больших историй", или М., предлагает "малые истории": открытые, цель которых игра, случай, анархия.

Дата добавления: 2015-06-30; просмотров: 612; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!