Студопедия

Главная страница Случайная лекция


Мы поможем в написании ваших работ!

Порталы:

БиологияВойнаГеографияИнформатикаИскусствоИсторияКультураЛингвистикаМатематикаМедицинаОхрана трудаПолитикаПравоПсихологияРелигияТехникаФизикаФилософияЭкономика



Мы поможем в написании ваших работ!




Влияние классического и ревизионного психоанализа на обоснование проективного метода

Как известно, 3. Фрейд различал первичные психические процессы — воображение, сновидения, грезы и вторичные — мышление, восприятие и др. Первичные процессы мотивированы, тесно связаны с аффектом; в них находят свое выражение глубинные бессознательные тенденции личности; регулирует и управляет этими процессами так называемый “принцип удовольствия”. Детерминированные им процессы не знают социальных и культурных запретов, сознательных целей; в них происходит непосредственная разрядка энергии либидозных влечений. Иная природа у вторичных процессов: в них реальный мир отражается более “объективно” и как бы независимо от аффективного отношения индивида.

Самого Фрейда, особенно в ранний период формирования теории психоанализа, интересовали первичные процессы. В частности, воображение и любая другая творческая деятельность рассматривались как самовыражение личности и прежде всего — ее нереализуемых бессознательных потребностей и мотивов. Фантазия выполняла, таким образом, функции двоякого рода: она компенсировала неутоленные желания их галлюцинаторным удовлетворением и одновременно, благодаря их “объективации” в продуктах творчества “очищала”, создавала катарзический эффект. По-видимому, эти идеи раннего психоанализа оказали самое непосредственное влияние на понимание природы и задач проективного исследования. Во всяком случае кажется неслучайным, что именно в период расцвета психоанализа Г. Роршах обнаруживает связь между фантазией и глубинными проявлениями личности. Еще более недвусмысленна позиция Г. Меррея, видевшего цель ТАТ в выявлении неосознаваемых (латентных) потребностей и конфликтов. Меррей, следовательно, отождествлял процесс восприятия неопределенных изображений с фантазированием в его фрейдовском понимании, из чего, в частности, следовало, что содержание апперцепции находится в прямо пропорциональной зависимости от силы доминирующей потребности.

С целью экспериментальной проверки этой гипотезы сторонниками “аутистической” концепции восприятия был проведен специальный цикл исследований [62; 64; 75].

В качестве экспериментальной модели использовалась диагностика пищевой потребности на разных этапах ее депривации. Результаты позволили сформулировать ряд положений относительно динамики выраженности фрустрируемой потребности в проективной продукции. Во-первых, было показано, что испытуемые до еды дают значительно больше “пищевых” ответов, чем после еды, и, следовательно, можно сделать вывод о непосредственной зависимости между силой потребности и ее проективным выражением. Однако последующие исследования уточнили это положение: оказалось, что после суточного периода голодания количество “пищевых ответов” уже не возрастало, а уменьшалось, что свидетельствовало о вмешательстве специального механизма контроля, работающего против выражения потребности. Аналогичные результаты получили и другие авторы. Р. Левин и его сотрудники предположили, что возрастание “пищевых ответов” представляет функционирование “первичного” процесса, а их уменьшение показывает действие “вторичного” процесса, ориентированного на реальность, процесса, который подавляет фантазии, связанные с едой, когда они становятся чрезмерно интенсивными и потенциально разрушающими.

Итак, на ранних этапах своего развития проективный метод связывался с идеей “первичных” процессов и их символического удовлетворения в продуктах фантазии [65]. Экспериментальная проверка этой гипотезы дала между тем неоднозначные результаты; необъясненным оставался факт уменьшения апперцептивных ответов с увеличением времени депривации. Однако эти данные не могли быть адекватно интерпретированы в рамках концепции первичных процессов. Следовало предположить иное, а именно, что восприятие неопределенных изображений активизирует не столько свободную фантазию испытуемого, сколько его познавательные (вторичные) процессы, и, следовательно, судьба потребности будет определяться не “принципом удовольствия”, а “принципом реальности”. Иначе говоря, должна происходить “задержка” в непосредственном удовлетворении потребности в силу вовлеченности механизмов защиты и контроля.

Термины “психологическая защита”, “контроль” использовались уже 3. Фрейдом, однако свою популярность в проективной психологии они получили благодаря развитию новых направлений ревизованного психоанализа и экспериментальных исследований, получивших название “New Look”. С ними связан следующий этап в формировании концептуального аппарата проективной методологии, а также и самой практики проективного исследования [57; 71; 72; 77 и др.]. Именно поэтому целесообразно напомнить содержание этих понятий, прочно вошедших в современную психологию.

Постановка проблемы психологической защиты принадлежит 3. Фрейду, и первоначальная ее разработка связана с изучением метаморфозы либидозных влечений и генеза невротических симптомов. В его ранней концептуальной схеме (сознательное — предсознательное — бессознательное) механизмы защиты выступали как средства разрешения конфликта между сознанием и бессознательным, как способы “канализирования” энергии либидо в социально приемлемые формы деятельности. Однако начиная с 20-х годов, в связи со все возрастающим интересом к социальным детерминантам личности, Фрейд большое внимание уделяет изучению “принципа реальности”, его роли в ходе развития личности и ее приспособления к социальному окружению [29; 30; 31]. Исходя из разработанной им в то время структуры личности (“Ид”, “Эго”, “супер-Эго”), психологическая защита рассматривается как основная функция “Эго”, отвечающая целям интеграции и адаптации. Перед лицом реальности, когда удовлетворение требований “Ид” возможно далеко не всегда, “Эго” пускает в ход специальные механизмы “задержки” влечений — вытеснение, сублимацию и т. д. Угроза целостности личности может исходить также из инстанции “супер-Эго”, представляющей собой систему интериоризованных норм и запретов. Понятно, что “Эго” приходится быть большим дипломатом, по остроумному выражению одного из исследователей, удовлетворяя и укрощая двух господ одновременно.

Подчеркнем, что, по Фрейду, защитные механизмы врожденны, запускаются в экстремальных ситуациях и выполняют функцию “снятия” внутреннего конфликта. В других концепциях природа и функции психологической защиты трактуются несколько иначе.

Согласно А. Фрейд, “Эго” представляет собой не столько врожденную, сколько развивающуюся в ходе жизни ребенка структуру. Опасность, грозящая “Эго” (потеря целостности), идет как со стороны инстинктивных влечений, так и из внешнегo мира. В этих условиях процесс развития “Эго” заключается в приобретении все более совершенных способов защиты от внешних и внутренних конфликтов. Тем самым снижается до границ толерантности уровень тревожности, исчезает субъективное чувство дискомфорта, препятствующие процессу адаптации. Более “тонким” механизмам защиты соответствует большая зрелость личности и более эффективная ее адаптация. Механизмы защиты формируются в период детства; их индивидуальный набор зависит от многих факторов — внутрисемейной ситуации, отношений ребенка с родителями, в частности, демонстрируемых ими паттернов защитного реагирования и, конечно, от тех конкретных обстоятельств жизни, с которыми ребенок встречается [50].

Таким образом, А. Фрейд вносит существенные коррективы в предшествующую концепцию: во-первых, акцентируется роль механизмов защиты в разрешении внешних, т. е. социогенных конфликтов; во-вторых, механизмы защиты рассматриваются как продукты развития и научения; в-третьих, указывается, что набор защитных механизмов индивидуален и характеризует уровень адаптированности личности.

Современный психоанализ насчитывает свыше двадцати видов защитных механизмов, различающихся по степени эффективности, зрелости, а также в зависимости от локализации конфликта: в сфере влечений, моральных установок или внешней реальности [40; 58; 66; 79]. Дадим краткое описание тех из них, диагностика которых возможна проективными тестами.

Вытеснение — наиболее универсальное средство избежания внутреннего конфликта. Его цель — устранение из сознания социально неприемлемых влечений. Однако вытесненные и подавленные, влечения дают о себе знать в невротических и психосоматических симптомах, например в фобиях и конверсиях, а также в “психопатологии обыденной жизни” — обмолвках, описках, неловких движениях и юморе. Вытеснение считается наиболее примитивным и малоэффективным средством защиты, так как, во-первых, вытесненное содержание психики все-таки прорывается в сознание и, во-вторых, неразрешенный конфликт обнаруживает себя высоким уровнем тревожности и чувством дискомфорта. Вытеснение характеризует инфантильность, незрелость личности; чаще всего встречается у детей и истероидных невротиков.

Отрицание реальности — частный случай вытеснения: “Эго” отвергает существование ситуаций, несущих тревогу или заменяет их компенсаторно на воображаемые, например бегством в грезы.

Реактивное образование — замена “Эго” — неприемлемых тенденций на прямо противоположные. Например, преувеличенная любовь ребенка к одному из родителей может быть преобразованием социально недопустимого чувства ненависти к нему.

Регрессия — так же, как и вытеснение, механизм универсального действия, это возврат на более раннюю стадию развития или к более примитивным формам поведения, мышления. Например, истерические реакции типа рвоты, сосания пальцев, детского лепета, излишняя сентиментальность, предпочтение “романтической любви” и игнорирование сексуальных отношений у взрослого человека и т. д. Этот механизм пускается в ход, когда “Эго” не в состоянии принять реальность такой, какая она есть, или личность не в состоянии справиться с требованиями “супер-Эго”, или там, где другие защитные механизмы не эффективны. Регрессия, так же как образование реакции, характеризует инфантильную, как правило, невротическую личность.

Более зрелое “Эго” вырабатывает более специфические и ньюансированные механизмы защиты. Оговоримся, что не существует единой классификации механизмов защиты по критерию зрелости “Эго”.

Изоляция — отделение аффекта от интеллекта; неприятные эмоции блокируются, так что связь между каким-то событием или мыслительным содержанием и его эмоциональной окраской в сознании не выступает. По своей феноменологии этот вид защиты напоминает известный психиатрам “синдром отчуждения”, для которого характерно чувство утраты эмоциональной связи с другими людьми, ранее значимыми событиями или собственными переживаниями, хотя их реальность и осознается.

Идентификация — защита от объекта, вызывающего страх, путем уподобления ему. Так, мальчик бессознательно старается походить на отца и тем самым заслужить его любовь и уважение. Благодаря идентификации достигается также символическое обладание желаемым, но недосягаемым объектом (Эдипов комплекс). В расширительном толковании идентификация — неосознаваемое следование образцам, идеалам, позволяющее преодолеть собственную слабость и чувство неполноценности. Считается, что идентификация может происходить с любым объектом — другим человеком, животным, неодушевленным предметом, идеей и т. д. Язык богат иллюстрациями подобных идентификаций: говорят “силен как бык”, “стоишь как пень” или “утонуть в чужой душе”, “окунуться в работу”, “вчувствоваться”, “вдумываться”, “быть поглощенным чем-то” и т. д.

Рационализация — псевдоразумное объяснение человеком своих желаний, поступков, в действительности вызванных причинами, признание которых грозило бы потерей самоуважения. Наиболее яркие феномены рационализации получили названия “кислый виноград” и “сладкий лимон”. Первый — известен по басне И. А. Крылова “Лиса и виноград”; защита по типу “сладкого лимона” имеет своей целью не столько дискредитацию недосягаемого объекта, сколько преувеличение ценности имеющегося в данный момент, — по известному принципу “лучше синица в руке, чем журавль в небе”.

Сублимация — защита посредством десексуализации первоначальных импульсов и преобразования их в социально-приемлемые формы активности. Например, агрессивность может сублимироваться в спортивных играх, эротизм — в дружбе, эксбиционизм — в привычке носить яркую, броскую одежду и т. д.

Проекция — приписывание другим людям вытесненных переживаний, черт характера. В межличностных отношениях иногда выступает в виде феномена “козла отпущения”. Предполагается, что к проекции предрасполагают такие черты характера, как недоверчивость, подозрительность, фанатизм. Ввиду особого места, которое занимает это понятие в обосновании проективного метода, мы вернемся к проблеме проекции в § 4.

Механизмы психологической защиты, перечисленные выше, являются, как правило, средством разрешения временно действующего конфликта. Личность в принципе обладает довольно широким ассортиментом защитных механизмов; в то же время можно говорить об индивидуально-типологических различиях в защитном реагировании. Этот момент особенно подчеркивается в теориях неофрейдизма, где концепция защитных механизмов тесно связана с проблемой характерообразования, личностной типологией.

Резюмируя вышеизложенное, обратимся к понятию “конфликт”, центральному не только в психоаналитических концепциях защиты, но и в большинстве схем анализа и интерпретации проективных методик. Психоанализ исходит из противопоставления биологического и социального в личности, в свою очередь обусловленного изначальным антагонизмом человека и общества. Принятие этого постулата приводит к очень важным следствиям. Прежде всего, различаются и противопоставляются друг другу так называемые аутистические и социогенные потребности индивида, вызванные к жизни требованиями реальности, т. е. общественной деятельностью человека(СНОСКА: Нет нужды говорить здесь о методологической неправомерности подобной дихотомии. Из факта возможного несовпадения потребностей отдельной личности и общества не следует признание антагонистического характера их взаимоотношении.). Поскольку удовлетворению аутистических потребностей противостоит общество с его социальными и культурными запретами, само существование человека превращается в бесконечную цепь временных и хронических конфликтов. Не только инстинктивные биологические влечения не могут быть реализованы, но и такие чисто человеческие потребности, как стремление к эмоциональным контактам с другими людьми, потребность в теплоте, безопасности, нежности и т. д. Фрустрация последних особенно опасна: недополучивший своей меры тепла человек разучается сам отдавать тепло. Нередко следствием этого являются социопатические или невротические изменения характера и поведения, формируется защитный “стиль жизни”: человек становится холодным, жестоким, циничным. Вместе с тем из дуализма биологического и социального в личности вытекает постоянная дезинтегрированность и борьба “низших” и “высших” мотивов, инстинктивных влечений “Ид” и моральных требований “супер-Эго”, что, в свою очередь, также порождает многообразные внутренние конфликты. Для ликвидации последних личность опять-таки вынуждена прибегать к помощи защитных механизмов, как правило, лишь смягчающих травматическое воздействие конфликта, но не устраняющего его причину. Результат поистине титанических усилий “Эго” тем не менее ничтожен — человек все равно обречен на невроз, психосоматические заболевания или социопатии

Традиционно используемые в проективной психологии понятия “психологическая защита”, “конфликт” оказываются тесно связанными с основными теоретическими и методологическими положениями психоанализа(СНОСКА: Сказанное не означает, что эти понятия не могут иметь иного (не психоаналитического) содержания. Хорошо известны исследования К. Левина, в которых природа конфликта выводится из динамики “квази+потребностей” и “барьеров” в “психологическом поле”; по существу, им были описаны и различные виды психологических защит как способов “преодоления преград” и “выхода из поля” [61]. В отечественной психологии теоретической разработке проблемы конфликта и защиты посвящены работы Ф. В. Бассина, который предлагает интерпретировать эти понятия в терминах “значащих переживаний” и “установок” [3, 4]. Однако в рабочие схемы анализа и интерпретации проективных методик эти понятия входят, как правило, в своем традиционно психоаналитическом толковании — как средства ликвидации конфликта между требованиями “Ид” (агрессией и сексуальностью) и запретами “сверх-Я”.) в силу общности подхода к пониманию сущности самого объекта изучения — личности и ее взаимоотношений с социальной средой. Личность рассматривается как арена борьбы двух факторов — биологических и социальных, бессознательных влечений и социальных и культурных требований общества. Обобщенный портрет такой личности — невротическая, непринадлежащая себе личность, находящаяся во власти никогда не разрешаемых конфликтов, отчужденная не только от других людей, но и от своей собственной природы компульсивным действием бессознательных защитных механизмов. Введение в теорию и практику проективных исследований понятий “защита”, “конфликт” в их психоаналитическом понимании означало принятие и соответствующей модели личности. Следует отметить, однако, что в период своего формирования концепции психологической защиты не выходили за пределы клинических фрейдистских и неофрейдистских направлений; проективной психологией они были ассимилированы позднее, благодаря экспериментальным работам в области восприятия, известным под названием New Look (Новый взгляд) (СНОСКА: Исключение составляют многолетние исследования Рапапорта, Шафера и Джила в духе психологии “Эго”, о которых будет сказано ниже.). Мы не раз освещали исследования New Look в наших публикациях [20; 25; 26; 27], поэтому здесь коротко остановимся лишь на основных выводах, имеющих непосредственное отношение к проблеме психологической защиты.


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Обоснование проективного метода принципами холистической психологии | Значение исследований “нового взгляда” для обоснования проективного метода

Дата добавления: 2015-07-26; просмотров: 290; Нарушение авторских прав




Мы поможем в написании ваших работ!
lektsiopedia.org - Лекциопедия - 2013 год. | Страница сгенерирована за: 0.003 сек.