В менеджменте под предпринимательской средой понимается наличие условий и факторов, которые воздействуют на функционирование фирмы и требуют принятия управленческих решений, направленных на их устранение, либо на приспособление к ним. Среду любой организации принято рассматривать, как состоящую из двух сфер: внутреннюю и внешнюю. Внешняя среда, в свою очередь, подразделяется на микросреду (или рабочую, или непосредственное окружение, или среду косвенного воздействия) и макросреду (или общую, или непосредственное деловое окружение, или среду прямого воздействия).
Под внутренней средой понимается хозяйственный организм фирмы, включающий управленческий механизм, направленный на оптимизацию научно-технической и производственно-сбытовой деятельности фирмы. Когда речь идет о внутренней среде фирмы, имеется в виду глобальная структура фирмы, охватывающая все производственные предприятия фирмы, финансовые, страховые, транспортные и другие подразделения, входящие в фирму, независимо от их местоположения и сферы деятельности.
Челябинский тракторный завод – крупная машиностроительная компания по разработке и производству промышленных тракторов и двигателей к ним, располагающая большим технологическим и производственным потенциалом. Высококвалифицированные кадры инженеров и рабочих способны решать сложные задачи конструирования, испытания и постановки на серийное производство новой техники. Сегодня завод выпускает машины для нефте-, газодобывающей, горнорудной, строительной и других отраслей промышленности. Продукция ЧТЗ пользуется спросом на российском и международном рынке.
Челябинский тракторный завод — Уралтрак (ЧТЗ) — промышленное объединение по производству и продаже широкой гаммы колесной и гусеничной дорожно-строительной техники (бульдозеров, трубоукладчиков, фронтальных погрузчиков, мини-тракторов), запасных частей и прочей высокотехнологичной машиностроительной продукции.
Потребителями продукции ЧТЗ являются тысячи предприятий России, стран СНГ и дальнего зарубежья различных отраслей деятельности, таких как нефтегазовая, горнорудная, строительная, лесная и других, а также государственные министерства и ведомства различных стран.
ЧТЗ-Уралтрак в числе основной продукции предлагает потребителям:
- тракторы типа Т10М, Т10М2, Т11 (тяговый класс 10), Т12 (в тяговом классе, близком к 15)
- бульдозеры Б10М , Б11 , Б12 (тяговый класс 10-15)
- тяжелые бульдозеры ДЭТ-250 и ДЭТ-320 (тяговый класс 25)
- трубоукладчики ТР12 и ТР20 грузоподъёмностью 12,5 и 20 тонн
- колесные фронтальные погрузчики серии PROFFI : ПК-30 (грузоподъёмностью 3 тонны), ПК-46 (грузоподъёмностью 4,6 тонны) и ПК-65 (грузоподъёмностью 6,5 тонн)
- тяжелый грунтовый виброкаток ВК-24
- компактор БКК-1 для уплотнения твёрдых бытовых и производственных отходов
- дизельные двигатели мощностью от 12 до 1000 лошадиных сил
- дизель-гидравлические станции и установки сбора нефтепродуктов с водной поверхности (скиммеры )
- запасные части к выпускаемой технике (в т.ч. гусеницы и катки в запчасти к тракторам Т-130, Т-170 и Б-170)
- агрегат для механизации ремонтных работ Т-0,2.03КД на базе мини-трактора с краном-манипулятором, сварочным агрегатом и различным гидравлическим инструментом
Производственный потенциал завода обеспечивает полный технологический цикл создания инженерных машин: от заготовки до сборки и испытания.
Организационная структура Завод специальной техники ООО «ЧТЗ-УралТрак» является линейно-функциональной.
Данная организационная структура удачно сочетает линейные (производственные) подразделения, выполняющие весь объем основной производственной деятельности, с отделами и службами, реализующими конкретные функции управления в масштабах всей организации (планирование, финансы, бухгалтерия, маркетинг, кадры); а также обеспечивает достаточные возможности реструктуризации линейных подразделений по мере роста организации, изменения технологии, отделения родственных производств.
Рисунок 1. Организационная структура ООО «ЧТЗ-УралТрак»
проблемы межфункциональной координации. Это порождает определенную конфликтность между службами, стремление возвыситься в ряду равных;
узкая специализация работников, которая сужает горизонт их профессионального видения, принижает общеорганизационные цели и задачи до функциональных;
ограничение возможности профессионального развития функциональных и особенно линейных руководителей (последние освобождаются от специализированных управленческих функций, сосредотачивая свое внимание на проблемах собственно производства);
как правило, недостаточность полномочий у функциональных и линейных руководителей, которые «выталкивают» принятие решения на уровень вышестоящего руководителя, тем самым, перегружая его текущими проблемами.
Среди проблем предприятия можно выделить следующие: высокий уровень постоянных затрат, обусловленный:
-значительными затратами на содержание неиспользуемых площадей заводской инфраструктуры;
-технологическая отсталость производств при ограниченных возможностях инвестирования.
Под внешней средой понимают все условия и факторы, возникающие в окружающей среде, независимо от деятельности конкретной фирмы, но оказывающие или могущие оказать воздействие на ее функционирование и поэтому требующие принятия управленческих решений.
Однако набор этих факторов и оценка их воздействия на хозяйственную деятельность различны у каждой фирмы. Обычно предприятие в процессе управления само определяет, какие факторы и в какой степени могут воздействовать на результаты его деятельности в настоящий период и в будущей перспективе. Выводы проводимых исследований или текущих событий сопровождаются разработкой конкретных средств и методов для принятия соответствующих управленческих решений. Причем, прежде всего, выявляются и учитываются факторы внешней среды, оказывающие воздействие на состояние внутренней среды фирмы. Макроокружение создает общие условия существования организации во внешней среде. В этой части анализа рассматриваются политико-правовые, технико-экономические, социокультурные, экологические и подобные факторы.
Изучение рабочей среды предполагает анализ тех составляющих внешнего окружения, с которыми организация находится в непосредственном взаимодействии, это: покупатели, поставщики, конкуренты, кредиторы, акционеры. Анализ внутренней среды направлен на определение потенциала организации и, как правило, проводится по следующим основным направлениям: маркетинг, производство, НИОКР, финансы, персонал, структура управления.
Внутрифирменное управление и управление фирмой как субъектом рынка — две ступени в иерархии управления жестко связаны между собой диалектическим единством внешней и внутренней среды фирмы. Внешняя среда фирмы выступает как нечто заданное, внутренняя среда фирмы является по существу реакцией на внешнюю среду. Основные цели, которые ставит перед собой фирма, сводятся к одной обобщенной характеристике — прибыли. При этом, естественно, должны учитываться и внутренняя среда фирмы, и внешняя.
Организация представляет собой открытую систему, целостность, состоящую из многочисленных взаимозависимых частей, тесно переплетающихся с внешним миром. В данной главе описываются наиболее существенные внутренние переменные организации, части системы внутри организации, отличные от внешнего окружения. Рассматривается также концепция взаимозависимости переменных. Важно понять существенные характеристики этих основных переменных как частей целого, их роль в обеспечении эффективного функционирования организации.
Внутренние переменные - это ситуационные факторы внутри организации. Они, в основном, являются результатом управленческих решений, однако, не все и не всегда могут полностью контролироваться руководителями. Основные переменные, которые требуют внимания руководства, - это цели, структура, задачи, технология, люди.
Структура организации - это логические взаимоотношения уровней управления и функциональных областей, построенные в такой форме, которая позволяет наиболее эффективно достигать целей организации.
Государственная власть всегда должна носить на себе индивидуальный характер. XIX век слишком много внес в жизнь человечества и человеческой личности, развив понятие индивидуальности, и логическим последствием этого должно явиться и признание за государством права на развитие своей жизни не по писанным узким конституционным шаблонам, а по свободным путям своего внутреннего индивидуального сознания. Мы знаем, какой критике теперь стали подвергаться и старые отвлеченные принципы конституционного государства и идеи заимствованного, несложившегося на родной почве парламентаризма. Вот почему, кажется, что в настоящее время прочность государственного строя должна основываться на гармонии между основанными на исторических и психологических явлениях принципами государственной власти и сознанием ее подданных, а лишь при этих условиях конституционный строй может получать правильное прогрессивное развитие. Исходя из этой точки зрения, мы, прежде чем приступить к дальнейшему должны будем несколько остановить наше внимание на том факте, что господствовавшее в течение всего XIX века учение о государственной власти стало подвергаться критике и встречать известное разочарование в своем построении.
Недовольство выработанным ХIХ в. политическим и административным строем не может не поколебать и веру в безусловную необходимость известных теорий. Когда в настоящее время идет переоценка всех понятий, когда мир в искании какого-то недостижимого земного идеала начинает в последнее время проявлять известное разочарование в своих стремлениях, это разочарование передается и в область политических учений, в область тех учений, в которых, начиная с Русо, проповедовалось, что идеальное государство даст человечеству и рай и блаженство. В различного типа конституциях искали страны этого идеала, история Франции XIX в. с ее многочисленными переворотами и различными системами государственного строя указывает, как много и с какими реками крови люди ищут в государстве этого идеала. Представители науки государственного права обожествили эту науку, облекли понятие государства в божеские почести и вместо того, чтобы признать, что оно существует для человечества, объявили, что человечество существует для него. Такое возвеличение понятия государства, несомненно, поставило население в известный конфликт с его велениями, так как нередко они не могли соответствовать, до известной степени, и народной психике и общему народному сознанию, а подчас являлись творящими известные новые нормы морали, не согласующиеся иногда с общими принципами морали существующей. Один из наибольших апологетов божеской власти государства пр. Иеллинек говорить, что государство находит в самом себе основания своих прав и обязанностей. Сильнейшей и крайней реакцией против таких идолопоклоннических идей уже давно явился анархизм как философская теория, которая в своих выводах, отстаивая индивидуальную свободу человека, видела в его внутреннем сознании те нормы, которыми должны руководствоваться люди в своих отношениях без помощи государственной власти. Одни, как напр., Л. Толстой, видят таким началом - любовь, другие, как напр. М. Штирнер и Ницше - личный эгоизм. Однако теория анархического государства не выдерживает в настоящее время критики, так как человечество слишком связано в своих отношениях между собой и чрезвычайно нуждается в регулирующих эти отношения нормах. Но идея божественности государственной власти с ее основой — неограниченной волей народа, теория старых энциклопедистов, постепенно стала встречать возражения со стороны писателей, рассматривавших государство с социологической, психологической и моральной точек зрения. Теория слишком скользила па поверхности жизни, и знаменитая общая воля существовала только в идее. Вместо естественной гармонии — естественная борьба, классовый и групповой антагонизм, которые и наполняют собой жизнь общества и которые исключают всякую возможность такой единой неизменной общей воли. Оказывается, что и эта воля и ее источник крайне неустойчивы: органы общественного мнения, во всяком случае, пытаясь ее брать, как существующее, и выразить, в действительности сами являются весьма могущественным фактором в ее образовании. На этом основано и, так называемое, господство партий, возмущающее многих, которые в них видят тиранию сплоченного меньшинства и победу частных взглядов, интересов и пожеланий этого меньшинства над действительной волей большинства. Такой действительной воли вовсе не оказывается, и большинство остается при пассивной роли. Целый ряд статей и сочинений констатирует наличие этого кризиса в общественном сознании. А некоторые писатели прямо указывают полнейшее крушение тех начал либерализма, которые проповедовались в старых теориях. Герберт Спенсер в своем сочинении: «The man versus the state» пишет: великим политическим заблуждением прошлого было божественное право королей, великим политическим заблуждением настоящего времени является божественное право парламента. Вот почему, по его мнению, если «обязанности либерализма в прошлом заключались в ограничении власти королей, То обязанности истинного либерализма в будущем должны сводиться к ограничению власти парламентов». Если в чрезмерной, непостоянной власти парламента, Спенсер видел угрозы общественной свободе, то другой мыслитель - Макс Нордау просто высмеивал все отвлеченные идеи государственной общей воли и парламентарного рая, который в реальной жизни не имеет ничего общего с идейными о нем представлениями, так как теория парламентарного строя не похожа на его практику, и красивые слова теории на практике должны быть, понимаемы совсем в обратном смысле. Чрезмерное развитие власти парламента в руках отдельных партий сопровождается, с другой стороны, прогрессирующим развитием абсентеизма при парламентских выборах. Подобно древним Греции, Риму и Византии, борьба партий стала, основой государственной жизни, и парламентарный режим, как говорит Georges Thiebaud, получил ныне имя парламентаризма, обозначающее собой гипертрофию парламента.
подданных, а лишь при этих условиях конституционный строй может получать правильное прогрессивное развитие. Исходя из этой точки зрения, мы, прежде чем приступить к дальнейшему должны будем несколько остановить наше внимание на том факте, что господствовавшее в течение всего XIX века учение о государственной власти стало подвергаться критике и встречать известное разочарование в своем построении.
Недовольство выработанным ХIХ в. политическим и административным строем не может не поколебать и веру в безусловную необходимость известных теорий. Когда в настоящее время идет переоценка всех понятий, когда мир в искании какого-то недостижимого земного идеала начинает в последнее время проявлять известное разочарование в своих стремлениях, это разочарование передается и в область политических учений, в область тех учений, в которых, начиная с Русо, проповедовалось, что идеальное государство даст человечеству и рай и блаженство. В различного типа конституциях искали страны этого идеала, история Франции XIX в. с ее многочисленными переворотами и различными системами государственного строя указывает, как много и с какими реками крови люди ищут в государстве этого идеала. Представители науки государственного права обожествили эту науку, облекли понятие государства в божеские почести и вместо того, чтобы признать, что оно существует для человечества, объявили, что человечество существует для него. Такое возвеличение понятия государства, несомненно, поставило население в известный конфликт с его велениями, так как нередко они не могли соответствовать, до известной степени, и народной психике и общему народному сознанию, а подчас являлись творящими известные новые нормы морали, не согласующиеся иногда с общими принципами морали существующей. Один из наибольших апологетов божеской власти государства пр. Иеллинек говорить, что государство находит в самом себе основания своих прав и обязанностей. Сильнейшей и крайней реакцией против таких идолопоклоннических идей уже давно явился анархизм как философская теория, которая в своих выводах, отстаивая индивидуальную свободу человека, видела в его внутреннем сознании те нормы, которыми должны руководствоваться люди в своих отношениях без помощи государственной власти. Одни, как напр., Л. Толстой, видят таким началом - любовь, другие, как напр. М. Штирнер и Ницше - личный эгоизм. Однако теория анархического государства не выдерживает в настоящее время критики, так как человечество слишком связано в своих отношениях между собой и чрезвычайно нуждается в регулирующих эти отношения нормах. Но идея божественности государственной власти с ее основой — неограниченной волей народа, теория старых энциклопедистов, постепенно стала встречать возражения со стороны писателей, рассматривавших государство с социологической, психологической и моральной точек зрения. Теория слишком скользила па поверхности жизни, и знаменитая общая воля существовала только в идее. Вместо естественной гармонии — естественная борьба, классовый и групповой антагонизм, которые и наполняют собой жизнь общества и которые исключают всякую возможность такой единой неизменной общей воли. Оказывается, что и эта воля и ее источник крайне неустойчивы: органы общественного мнения, во всяком случае, пытаясь ее брать, как существующее, и выразить, в действительности сами являются весьма могущественным фактором в ее образовании. На этом основано и, так называемое, господство партий, возмущающее многих, которые в них видят тиранию сплоченного меньшинства и победу частных взглядов, интересов и пожеланий этого меньшинства над действительной волей большинства. Такой действительной воли вовсе не оказывается, и большинство остается при пассивной роли. Целый ряд статей и сочинений констатирует наличие этого кризиса в общественном сознании. А некоторые писатели прямо указывают полнейшее крушение тех начал либерализма, которые проповедовались в старых теориях. Герберт Спенсер в своем сочинении: «The man versus the state» пишет: великим политическим заблуждением прошлого было божественное право королей, великим политическим заблуждением настоящего времени является божественное право парламента. Вот почему, по его мнению, если «обязанности либерализма в прошлом заключались в ограничении власти королей, То обязанности истинного либерализма в будущем должны сводиться к ограничению власти парламентов». Если в чрезмерной, непостоянной власти парламента, Спенсер видел угрозы общественной свободе, то другой мыслитель - Макс Нордау просто высмеивал все отвлеченные идеи государственной общей воли и парламентарного рая, который в реальной жизни не имеет ничего общего с идейными о нем представлениями, так как теория парламентарного строя не похожа на его практику, и красивые слова теории на практике должны быть, понимаемы совсем в обратном смысле. Чрезмерное развитие власти парламента в руках отдельных партий сопровождается, с другой стороны, прогрессирующим развитием абсентеизма при парламентских выборах. Подобно древним Греции, Риму и Византии, борьба партий стала, основой государственной жизни, и парламентарный режим, как говорит Georges Thiebaud, получил ныне имя парламентаризма, обозначающее собой гипертрофию парламента.
разочарование в своем построении.
Недовольство выработанным ХIХ в. политическим и административным строем не может не поколебать и веру в безусловную необходимость известных теорий. Когда в настоящее время идет переоценка всех понятий, когда мир в искании какого-то недостижимого земного идеала начинает в последнее время проявлять известное разочарование в своих стремлениях, это разочарование передается и в область политических учений, в область тех учений, в которых, начиная с Русо, проповедовалось, что идеальное государство даст человечеству и рай и блаженство. В различного типа конституциях искали страны этого идеала, история Франции XIX в. с ее многочисленными переворотами и различными системами государственного строя указывает, как много и с какими реками крови люди ищут в государстве этого идеала. Представители науки государственного права обожествили эту науку, облекли понятие государства в божеские почести и вместо того, чтобы признать, что оно существует для человечества, объявили, что человечество существует для него. Такое возвеличение понятия государства, несомненно, поставило население в известный конфликт с его велениями, так как нередко они не могли соответствовать, до известной степени, и народной психике и общему народному сознанию, а подчас являлись творящими известные новые нормы морали, не согласующиеся иногда с общими принципами морали существующей. Один из наибольших апологетов божеской власти государства пр. Иеллинек говорить, что государство находит в самом себе основания своих прав и обязанностей. Сильнейшей и крайней реакцией против таких идолопоклоннических идей уже давно явился анархизм как философская теория, которая в своих выводах, отстаивая индивидуальную свободу человека, видела в его внутреннем сознании те нормы, которыми должны руководствоваться люди в своих отношениях без помощи государственной власти. Одни, как напр., Л. Толстой, видят таким началом - любовь, другие, как напр. М. Штирнер и Ницше - личный эгоизм. Однако теория анархического государства не выдерживает в настоящее время критики, так как человечество слишком связано в своих отношениях между собой и чрезвычайно нуждается в регулирующих эти отношения нормах. Но идея божественности государственной власти с ее основой — неограниченной волей народа, теория старых энциклопедистов, постепенно стала встречать возражения со стороны писателей, рассматривавших государство с социологической, психологической и моральной точек зрения. Теория слишком скользила па поверхности жизни, и знаменитая общая воля существовала только в идее. Вместо естественной гармонии — естественная борьба, классовый и групповой антагонизм, которые и наполняют собой жизнь общества и которые исключают всякую возможность такой единой неизменной общей воли. Оказывается, что и эта воля и ее источник крайне неустойчивы: органы общественного мнения, во всяком случае, пытаясь ее брать, как существующее, и выразить, в действительности сами являются весьма могущественным фактором в ее образовании. На этом основано и, так называемое, господство партий, возмущающее многих, которые в них видят тиранию сплоченного меньшинства и победу частных взглядов, интересов и пожеланий этого меньшинства над действительной волей большинства. Такой действительной воли вовсе не оказывается, и большинство остается при пассивной роли. Целый ряд статей и сочинений констатирует наличие этого кризиса в общественном сознании. А некоторые писатели прямо указывают полнейшее крушение тех начал либерализма, которые проповедовались в старых теориях. Герберт Спенсер в своем сочинении: «The man versus the state» пишет: великим политическим заблуждением прошлого было божественное право королей, великим политическим заблуждением настоящего времени является божественное право парламента. Вот почему, по его мнению, если «обязанности либерализма в прошлом заключались в ограничении власти королей, То обязанности истинного либерализма в будущем должны сводиться к ограничению власти парламентов». Если в чрезмерной, непостоянной власти парламента, Спенсер видел угрозы общественной свободе, то другой мыслитель - Макс Нордау просто высмеивал все отвлеченные идеи государственной общей воли и парламентарного рая, который в реальной жизни не имеет ничего общего с идейными о нем представлениями, так как теория парламентарного строя не похожа на его практику, и красивые слова теории на практике должны быть, понимаемы совсем в обратном смысле. Чрезмерное развитие власти парламента в руках отдельных партий сопровождается, с другой стороны, прогрессирующим развитием абсентеизма при парламентских выборах. Подобно древним Греции, Риму и Византии, борьба партий стала, основой государственной жизни, и парламентарный режим, как говорит Georges Thiebaud, получил ныне имя парламентаризма, обозначающее собой гипертрофию парламента.
подданных, а лишь при этих условиях конституционный строй может получать правильное прогрессивное развитие. Исходя из этой точки зрения, мы, прежде чем приступить к дальнейшему должны будем несколько остановить наше внимание на том факте, что господствовавшее в течение всего XIX века учение о государственной власти стало подвергаться критике и встречать известное разочарование в своем построении.
Недовольство выработанным ХIХ в. политическим и административным строем не может не поколебать и веру в безусловную необходимость известных теорий. Когда в настоящее время идет переоценка всех понятий, когда мир в искании какого-то недостижимого земного идеала начинает в последнее время проявлять известное разочарование в своих стремлениях, это разочарование передается и в область политических учений, в область тех учений, в которых, начиная с Русо, проповедовалось, что идеальное государство даст человечеству и рай и блаженство. В различного типа конституциях искали страны этого идеала, история Франции XIX в. с ее многочисленными переворотами и различными системами государственного строя указывает, как много и с какими реками крови люди ищут в государстве этого идеала. Представители науки государственного права обожествили эту науку, облекли понятие государства в божеские почести и вместо того, чтобы признать, что оно существует для человечества, объявили, что человечество существует для него. Такое возвеличение понятия государства, несомненно, поставило население в известный конфликт с его велениями, так как нередко они не могли соответствовать, до известной степени, и народной психике и общему народному сознанию, а подчас являлись творящими известные новые нормы морали, не согласующиеся иногда с общими принципами морали существующей. Один из наибольших апологетов божеской власти государства пр. Иеллинек говорить, что государство находит в самом себе основания своих прав и обязанностей. Сильнейшей и крайней реакцией против таких идолопоклоннических идей уже давно явился анархизм как философская теория, которая в своих выводах, отстаивая индивидуальную свободу человека, видела в его внутреннем сознании те нормы, которыми должны руководствоваться люди в своих отношениях без помощи государственной власти. Одни, как напр., Л. Толстой, видят таким началом - любовь, другие, как напр. М. Штирнер и Ницше - личный эгоизм. Однако теория анархического государства не выдерживает в настоящее время критики, так как человечество слишком связано в своих отношениях между собой и чрезвычайно нуждается в регулирующих эти отношения нормах. Но идея божественности государственной власти с ее основой — неограниченной волей народа, теория старых энциклопедистов, постепенно стала встречать возражения со стороны писателей, рассматривавших государство с социологической, психологической и моральной точек зрения. Теория слишком скользила па поверхности жизни, и знаменитая общая воля существовала только в идее. Вместо естественной гармонии — естественная борьба, классовый и групповой антагонизм, которые и наполняют собой жизнь общества и которые исключают всякую возможность такой единой неизменной общей воли. Оказывается, что и эта воля и ее источник крайне неустойчивы: органы общественного мнения, во всяком случае, пытаясь ее брать, как существующее, и выразить, в действительности сами являются весьма могущественным фактором в ее образовании. На этом основано и, так называемое, господство партий, возмущающее многих, которые в них видят тиранию сплоченного меньшинства и победу частных взглядов, интересов и пожеланий этого меньшинства над действительной волей большинства. Такой действительной воли вовсе не оказывается, и большинство остается при пассивной роли. Целый ряд статей и сочинений констатирует наличие этого кризиса в общественном сознании. А некоторые писатели прямо указывают полнейшее крушение тех начал либерализма, которые проповедовались в старых теориях. Герберт Спенсер в своем сочинении: «The man versus the state» пишет: великим политическим заблуждением прошлого было божественное право королей, великим политическим заблуждением настоящего времени является божественное право парламента. Вот почему, по его мнению, если «обязанности либерализма в прошлом заключались в ограничении власти королей, То обязанности истинного либерализма в будущем должны сводиться к ограничению власти парламентов». Если в чрезмерной, непостоянной власти парламента, Спенсер видел угрозы общественной свободе, то другой мыслитель - Макс Нордау просто высмеивал все отвлеченные идеи государственной общей воли и парламентарного рая, который в реальной жизни не имеет ничего общего с идейными о нем представлениями, так как теория парламентарного строя не похожа на его практику, и красивые слова теории на практике должны быть, понимаемы совсем в обратном смысле. Чрезмерное развитие власти парламента в руках отдельных партий сопровождается, с другой стороны, прогрессирующим развитием абсентеизма при парламентских выборах. Подобно древним Греции, Риму и Византии, борьба партий стала, основой государственной жизни, и парламентарный режим, как говорит Georges Thiebaud, получил ныне имя парламентаризма, обозначающее собой гипертрофию парламента.
подданных, а лишь при этих условиях конституционный строй может получать правильное прогрессивное развитие. Исходя из этой точки зрения, мы, прежде чем приступить к дальнейшему должны будем несколько остановить наше внимание на том факте, что господствовавшее в течение всего XIX века учение о государственной власти стало подвергаться критике и встречать известное разочарование в своем построении.
Недовольство выработанным ХIХ в. политическим и административным строем не может не поколебать и веру в безусловную необходимость известных теорий. Когда в настоящее время идет переоценка всех понятий, когда мир в искании какого-то недостижимого земного идеала начинает в последнее время проявлять известное разочарование в своих стремлениях, это разочарование передается и в область политических учений, в область тех учений, в которых, начиная с Русо, проповедовалось, что идеальное государство даст человечеству и рай и блаженство. В различного типа конституциях искали страны этого идеала, история Франции XIX в. с ее многочисленными переворотами и различными системами государственного строя указывает, как много и с какими реками крови люди ищут в государстве этого идеала. Представители науки государственного права обожествили эту науку, облекли понятие государства в божеские почести и вместо того, чтобы признать, что оно существует для человечества, объявили, что человечество существует для него. Такое возвеличение понятия государства, несомненно, поставило население в известный конфликт с его велениями, так как нередко они не могли соответствовать, до известной степени, и народной психике и общему народному сознанию, а подчас являлись творящими известные новые нормы морали, не согласующиеся иногда с общими принципами морали существующей. Один из наибольших апологетов божеской власти государства пр. Иеллинек говорить, что государство находит в самом себе основания своих прав и обязанностей. Сильнейшей и крайней реакцией против таких идолопоклоннических идей уже давно явился анархизм как философская теория, которая в своих выводах, отстаивая индивидуальную свободу человека, видела в его внутреннем сознании те нормы, которыми должны руководствоваться люди в своих отношениях без помощи государственной власти. Одни, как напр., Л. Толстой, видят таким началом - любовь, другие, как напр. М. Штирнер и Ницше - личный эгоизм. Однако теория анархического государства не выдерживает в настоящее время критики, так как человечество слишком связано в своих отношениях между собой и чрезвычайно нуждается в регулирующих эти отношения нормах. Но идея божественности государственной власти с ее основой — неограниченной волей народа, теория старых энциклопедистов, постепенно стала встречать возражения со стороны писателей, рассматривавших государство с социологической, психологической и моральной точек зрения. Теория слишком скользила па поверхности жизни, и знаменитая общая воля существовала только в идее. Вместо естественной гармонии — естественная борьба, классовый и групповой антагонизм, которые и наполняют собой жизнь общества и которые исключают всякую возможность такой единой неизменной общей воли. Оказывается, что и эта воля и ее источник крайне неустойчивы: органы общественного мнения, во всяком случае, пытаясь ее брать, как существующее, и выразить, в действительности сами являются весьма могущественным фактором в ее образовании. На этом основано и, так называемое, господство партий, возмущающее многих, которые в них видят тиранию сплоченного меньшинства и победу частных взглядов, интересов и пожеланий этого меньшинства над действительной волей большинства. Такой действительной воли вовсе не оказывается, и большинство остается при пассивной роли. Целый ряд статей и сочинений констатирует наличие этого кризиса в общественном сознании. А некоторые писатели прямо указывают полнейшее крушение тех начал либерализма, которые проповедовались в старых теориях. Герберт Спенсер в своем сочинении: «The man versus the state» пишет: великим политическим заблуждением прошлого было божественное право королей, великим политическим заблуждением настоящего времени является божественное право парламента. Вот почему, по его мнению, если «обязанности либерализма в прошлом заключались в ограничении власти королей, То обязанности истинного либерализма в будущем должны сводиться к ограничению власти парламентов». Если в чрезмерной, непостоянной власти парламента, Спенсер видел угрозы общественной свободе, то другой мыслитель - Макс Нордау просто высмеивал все отвлеченные идеи государственной общей воли и парламентарного рая, который в реальной жизни не имеет ничего общего с идейными о нем представлениями, так как теория парламентарного строя не похожа на его практику, и красивые слова теории на практике должны быть, понимаемы совсем в обратном смысле. Чрезмерное
подданных, а лишь при этих условиях конституционный строй может получать правильное прогрессивное развитие. Исходя из этой точки зрения, мы, прежде чем приступить к дальнейшему должны будем несколько остановить наше внимание на том факте, что господствовавшее в течение всего XIX века учение о государственной власти стало подвергаться критике и встречать известное разочарование в своем построении.
Недовольство выработанным ХIХ в. политическим и административным строем не может не поколебать и веру в безусловную необходимость известных теорий. Когда в настоящее время идет переоценка всех понятий, когда мир в искании какого-то недостижимого земного идеала начинает в последнее время проявлять известное разочарование в своих стремлениях, это разочарование передается и в область политических учений, в область тех учений, в которых, начиная с Русо, проповедовалось, что идеальное государство даст человечеству и рай и блаженство. В различного типа конституциях искали страны этого идеала, история Франции XIX в. с ее многочисленными переворотами и различными системами государственного строя указывает, как много и с какими реками крови люди ищут в государстве этого идеала. Представители науки государственного права обожествили эту науку, облекли понятие государства в божеские почести и вместо того, чтобы признать, что оно существует для человечества, объявили, что человечество существует для него. Такое возвеличение понятия государства, несомненно, поставило население в известный конфликт с его велениями, так как нередко они не могли соответствовать, до известной степени, и народной психике и общему народному сознанию, а подчас являлись творящими известные новые нормы морали, не согласующиеся иногда с общими принципами морали существующей. Один из наибольших апологетов божеской власти государства пр. Иеллинек говорить, что государство находит в самом себе основания своих прав и обязанностей. Сильнейшей и крайней реакцией против таких идолопоклоннических идей уже давно явился анархизм как философская теория, которая в своих выводах, отстаивая индивидуальную свободу человека, видела в его внутреннем сознании те нормы, которыми должны руководствоваться люди в своих отношениях без помощи государственной власти. Одни, как напр., Л. Толстой, видят таким началом - любовь, другие, как напр. М. Штирнер и Ницше - личный эгоизм. Однако теория анархического государства не выдерживает в настоящее время критики, так как человечество слишком связано в своих отношениях между собой и чрезвычайно нуждается в регулирующих эти отношения нормах. Но идея божественности государственной власти с ее основой — неограниченной волей народа, теория старых энциклопедистов, постепенно стала встречать возражения со стороны писателей, рассматривавших государство с социологической, психологической и моральной точек зрения. Теория слишком скользила па поверхности жизни, и знаменитая общая воля существовала только в идее. Вместо естественной гармонии — естественная борьба, классовый и групповой антагонизм, которые и наполняют собой жизнь общества и которые исключают всякую возможность такой единой неизменной общей воли. Оказывается, что и эта воля и ее источник крайне неустойчивы: органы общественного мнения, во всяком случае, пытаясь ее брать, как существующее, и выразить, в действительности сами являются весьма могущественным фактором в ее образовании. На этом основано и, так называемое, господство партий, возмущающее многих, которые в них видят тиранию сплоченного меньшинства и победу частных взглядов, интересов и пожеланий этого меньшинства над действительной волей большинства. Такой действительной воли вовсе не оказывается, и большинство остается при пассивной роли. Целый ряд статей и сочинений констатирует наличие этого кризиса в общественном сознании. А некоторые писатели прямо указывают полнейшее крушение тех начал либерализма, которые проповедовались в старых теориях. Герберт Спенсер в своем сочинении: «The man versus the state» пишет: великим политическим заблуждением прошлого было божественное право королей, великим политическим заблуждением настоящего времени является божественное право парламента. Вот почему, по его мнению, если «обязанности либерализма в прошлом заключались в ограничении власти королей, То обязанности истинного либерализма в будущем должны сводиться к ограничению власти парламентов». Если в чрезмерной, непостоянной власти парламента, Спенсер видел угрозы общественной свободе, то другой мыслитель - Макс Нордау просто высмеивал все отвлеченные идеи государственной общей воли и парламентарного рая, который в реальной жизни не имеет ничего общего с идейными о нем представлениями, так как теория парламентарного строя не похожа на его практику, и красивые слова теории на практике должны быть, понимаемы совсем в обратном смысле. Чрезмерное развитие власти парламента в руках отдельных партий сопровождается, с другой стороны, прогрессирующим развитием абсентеизма при парламентских выборах. Подобно древним Греции, Риму и Византии, борьба партий стала, основой государственной жизни, и парламентарный режим, как говорит Georges Thiebaud, получил ныне имя парламентаризма, обозначающее собой гипертрофию парламента.
подданных, а лишь при этих условиях конституционный строй может получать правильное прогрессивное развитие. Исходя из этой точки зрения, мы, прежде чем приступить к дальнейшему должны будем несколько остановить наше внимание на том факте, что господствовавшее в течение всего XIX века учение о государственной власти стало подвергаться критике и встречать известное разочарование в своем построении.
Недовольство выработанным ХIХ в. политическим и административным строем не может не поколебать и веру в безусловную необходимость известных теорий. Когда в настоящее время идет переоценка всех понятий, когда мир в искании какого-то недостижимого земного идеала начинает в последнее время проявлять известное разочарование в своих стремлениях, это разочарование передается и в область политических учений, в область тех учений, в которых, начиная с Русо, проповедовалось, что идеальное государство даст человечеству и рай и блаженство. В различного типа конституциях искали страны этого идеала, история Франции XIX в. с ее многочисленными переворотами и различными системами государственного строя указывает, как много и с какими реками крови люди ищут в государстве этого идеала. Представители науки государственного права обожествили эту науку, облекли понятие государства в божеские почести и вместо того, чтобы признать, что оно существует для человечества, объявили, что человечество существует для него. Такое возвеличение понятия государства, несомненно, поставило население в известный конфликт с его велениями, так как нередко они не могли соответствовать, до известной степени, и народной психике и общему народному сознанию, а подчас являлись творящими известные новые нормы морали, не согласующиеся иногда с общими принципами морали существующей. Один из наибольших апологетов божеской власти государства пр. Иеллинек говорить, что государство находит в самом себе основания своих прав и обязанностей. Сильнейшей и крайней реакцией против таких идолопоклоннических идей уже давно явился анархизм как философская теория, которая в своих выводах, отстаивая индивидуальную свободу человека, видела в его внутреннем сознании те нормы, которыми должны руководствоваться люди в своих отношениях без помощи государственной власти. Одни, как напр., Л. Толстой, видят таким началом - любовь, другие, как напр. М. Штирнер и Ницше - личный эгоизм. Однако теория анархического государства не выдерживает в настоящее время критики, так как человечество слишком связано в своих отношениях между собой и чрезвычайно нуждается в регулирующих эти отношения нормах. Но идея божественности государственной власти с ее основой — неограниченной волей народа, теория старых энциклопедистов, постепенно стала встречать возражения со стороны писателей, рассматривавших государство с социологической, психологической и моральной точек зрения. Теория слишком скользила па поверхности жизни, и знаменитая общая воля существовала только в идее. Вместо естественной гармонии — естественная борьба, классовый и групповой антагонизм, которые и наполняют собой жизнь общества и которые исключают всякую возможность такой единой неизменной общей воли. Оказывается, что и эта воля и ее источник крайне неустойчивы: органы общественного мнения, во всяком случае, пытаясь ее брать, как существующее, и выразить, в действительности сами являются весьма могущественным фактором в ее образовании. На этом основано и, так называемое, господство партий, возмущающее многих, которые в них видят тиранию сплоченного меньшинства и победу частных взглядов, интересов и пожеланий этого меньшинства над действительной волей большинства. Такой действительной воли вовсе не оказывается, и большинство остается при пассивной роли. Целый ряд статей и сочинений констатирует наличие этого кризиса в общественном сознании. А некоторые писатели прямо указывают полнейшее крушение тех начал либерализма, которые проповедовались в старых теориях. Герберт Спенсер в своем сочинении: «The man versus the state» пишет: великим политическим заблуждением прошлого было божественное право королей, великим политическим заблуждением настоящего времени является божественное право парламента. Вот почему, по его мнению, если «обязанности либерализма в прошлом заключались в ограничении власти королей, То обязанности истинного либерализма в будущем должны сводиться к ограничению власти парламентов». Если в чрезмерной, непостоянной власти парламента, Спенсер видел угрозы общественной свободе, то другой мыслитель - Макс Нордау просто высмеивал все отвлеченные идеи государственной общей воли и парламентарного рая, который в реальной жизни не имеет ничего общего с идейными о нем представлениями, так как теория парламентарного строя не похожа на его практику, и красивые слова теории на практике должны быть, понимаемы совсем в обратном смысле. Чрезмерное развитие власти парламента в руках отдельных партий сопровождается, с другой стороны, прогрессирующим развитием абсентеизма при парламентских выборах. Подобно древним Греции, Риму и Византии, борьба партий стала, основой государственной жизни, и парламентарный режим, как говорит Georges Thiebaud, получил ныне имя парламентаризма, обозначающее собой гипертрофию парламента.
подданных, а лишь при этих условиях конституционный строй может получать правильное прогрессивное развитие. Исходя из этой точки зрения, мы, прежде чем приступить к дальнейшему должны будем несколько остановить наше внимание на том факте, что господствовавшее в течение всего XIX века учение о государственной власти стало подвергаться критике и встречать известное разочарование в своем построении.
Недовольство выработанным ХIХ в. политическим и административным строем не может не поколебать и веру в безусловную необходимость известных теорий. Когда в настоящее время идет переоценка всех понятий, когда мир в искании какого-то недостижимого земного идеала начинает в последнее время проявлять известное разочарование в своих стремлениях, это разочарование передается и в область политических учений, в область тех учений, в которых, начиная с Русо, проповедовалось, что идеальное государство даст человечеству и рай и блаженство. В различного типа конституциях искали страны этого идеала, история Франции XIX в. с ее многочисленными переворотами и различными системами государственного строя указывает, как много и с какими реками крови люди ищут в государстве этого идеала. Представители науки государственного права обожествили эту науку, облекли понятие государства в божеские почести и вместо того, чтобы признать, что оно существует для человечества, объявили, что человечество существует для него. Такое возвеличение понятия государства, несомненно, поставило население в известный конфликт с его велениями, так как нередко они не могли соответствовать, до известной степени, и народной психике и общему народному сознанию, а подчас являлись творящими известные новые нормы морали, не согласующиеся иногда с общими принципами морали существующей. Один из наибольших апологетов божеской власти государства пр. Иеллинек говорить, что государство находит в самом себе основания своих прав и обязанностей. Сильнейшей и крайней реакцией против таких идолопоклоннических идей уже давно явился анархизм как философская теория, которая в своих выводах, отстаивая индивидуальную свободу человека, видела в его внутреннем сознании те нормы, которыми должны руководствоваться люди в своих отношениях без помощи государственной власти. Одни, как напр., Л. Толстой, видят таким началом - любовь, другие, как напр. М. Штирнер и Ницше - личный эгоизм. Однако теория анархического государства не выдерживает в настоящее время критики, так как человечество слишком связано в своих отношениях между собой и чрезвычайно нуждается в регулирующих эти отношения нормах. Но идея божественности государственной власти с ее основой — неограниченной волей народа, теория старых энциклопедистов, постепенно стала встречать возражения со стороны писателей, рассматривавших государство с социологической, психологической и моральной точек зрения. Теория слишком скользила па поверхности жизни, и знаменитая общая воля существовала только в идее. Вместо естественной гармонии — естественная борьба, классовый и групповой антагонизм, которые и наполняют собой жизнь общества и которые исключают всякую возможность такой единой неизменной общей воли. Оказывается, что и эта воля и ее источник крайне неустойчивы: органы общественного мнения, во всяком случае, пытаясь ее брать, как существующее, и выразить, в действительности сами являются весьма могущественным фактором в ее образовании. На этом основано и, так называемое, господство партий, возмущающее многих, которые в них видят тиранию сплоченного меньшинства и победу частных взглядов, интересов и пожеланий этого меньшинства над действительной волей большинства. Такой действительной воли вовсе не оказывается, и большинство остается при пассивной роли. Целый ряд статей и сочинений констатирует наличие этого кризиса в общественном сознании. А некоторые писатели прямо указывают полнейшее крушение тех начал либерализма, которые проповедовались в старых теориях. Герберт Спенсер в своем сочинении: «The man versus the state» пишет: великим политическим заблуждением прошлого было божественное право королей, великим политическим заблуждением настоящего времени является божественное право парламента. Вот почему, по его мнению, если «обязанности либерализма в прошлом заключались в ограничении власти королей, То обязанности истинного либерализма в будущем должны сводиться к ограничению власти парламентов». Если в чрезмерной, непостоянной власти парламента, Спенсер видел угрозы общественной свободе, то другой мыслитель - Макс Нордау просто высмеивал все отвлеченные идеи государственной общей воли и парламентарного рая, который в реальной жизни не имеет ничего общего с идейными о нем представлениями, так как теория парламентарного строя не похожа на его практику, и красивые слова теории на практике должны быть, понимаемы совсем в обратном смысле. Чрезмерное развитие власти парламента в руках отдельных партий сопровождается, с другой стороны, прогрессирующим развитием абсентеизма при парламентских выборах. Подобно древним Греции, Риму и Византии, борьба партий стала, основой государственной жизни, и парламентарный режим, как говорит Georges Thiebaud, получил ныне имя парламентаризма, обозначающее собой гипертрофию парламента.
Специализированное разделение труда. Характерной особенностью современных организаций является специализированное разделение труда - закрепление определенной работы за специалистами, т.е. теми, кто способен ее выполнить лучше других. Например, разделение управленческого труда: эксперты по маркетингу, финансам, производству и т.п. Или разделение производственной деятельности на многочисленные малые операции, что рассматривается как конкретная специализация труда.
Объем управления. Вертикальное разделение труда - отделение работы по координации трудовой деятельности от работы по непосредственному выполнению трудовых заданий - необходимо для успешной групповой работы. Преднамеренное вертикальное разделение труда в организации дает иерархию управленческих уровней. Важнейшая характеристика этой иерархии - формальная подчиненность лиц на каждом уровне. Лицо, находящееся на высшей ступени управления, может иметь в своем подчинении нескольких руководителей среднего звена, представляющих различные функциональные области, а те, в свою очередь, иметь нескольких подчиненных из числа линейных руководителей.
Число лиц, подчиненных одному руководителю, представляет собой сферу контроля. Если одному руководителю подчиняется большое количество людей, то говорят о широкой сфере контроля, которая дает в результате плоскую структуру управления. Если каждому руководителю подчиняется мало людей, то сфера контроля узкая, и тогда возникает многоуровневая (высокая) структура управления.
Необходимость в координации. При строгом разделении труда по горизонтали и вертикали особо важной становится координация деятельности. Необходимо создание формальных механизмов координации, в противном случае совместная деятельность окажется невозможной, а отдельные функциональные области или лица будут сосредотачиваться на обеспечении своих интересов, а не всей организации в целом.
Одним из механизмов координирования является формулирование и сообщение всем сотрудникам целей организации в целом, а также каждого из ее подразделений в связи с этими общими целями. В принципе, каждая функция управления играет определенную роль в координировании деятельности организации. Руководители всегда должны ставить перед собой вопрос: что ими делается для
Наиболее важной задачей управления персоналом фирмы является оценка его деятельности. Оценка результативности труда каждого работника направлена на определение уровня эффективности выполнения его работы. Она характеризует их способность оказывать непосредственное влияние на деятельность какого-либо структурного подразделения организации. Результат труда работника может влиять на достижение цели подразделения или организации в целом.
