Глава четвертая. Главный ключник

БА-БАХ! В дверь продолжали ломиться. Дадли тоже вскинулся.

- Какая пушка? - сказал он сонно.

За перегородкой что-то рухнуло, и в комнату боком влетел дядя Вернон. В

руках он держал ружье - теперь было понятно, что он принес с собой в длинном

узком свертке.

- Кто там? - заорал он. - Предупреждаю - я вооружен!

На мгновение настала тишина. И вдруг...

ТР-РАХ!

Кто-то ударил в дверь с такой силой, что начисто снес ее с петель. Со

страшным грохотом она плашмя упала на пол.

На пороге стоял великан. Лицо его почти скрывалось за лохмами длинных

нечесаных волос и косматой бородой, торчащей во все стороны, но сквозь все

это можно было различить мрачно поблескивающие глаза - как два черных жука.

Великан втиснулся в лачугу; чтобы не стукнуться о притолоку, ему

пришлось сложиться вдвое. Нагнувшись, он поднял с пола дверь, легко приладил

ее на место, и звуки бесчинствующего снаружи шторма слегка поутихли. Потом

он повернулся и оглядел всю компанию.

- Случаем не организуете чайку, а? Дорожка, признаться, выдалась

нелегкая...

Он шагнул к дивану, на котором сидел замерший от ужаса Дадли.

- Подвинься, ты, квашня, - сказал незнакомец.

Дадли пискнул, соскочил с дивана и спрятался за матерью, которая в свою

очередь скорчилась на полу за спиной дяди Вернона.

- А это, значит, у нас будет Гарри, - промолвил великан.

Гарри взглянул в его дикое, заросшее лицо и увидел, что глаза-жуки

щурились в улыбке.

- Как я тебя прошлым разом видал, так ты был еще совсем махонький, -

сказал великан. - Ну просто вылитый отец, вот только глаза у тебя мамины.

Дядя Вернон издал какой-то хриплый вопль.

- Я требую, чтобы Вы немедленно удалились, уважаемый! - выдавил он. -

Это незаконное вторжение!

- А ты бы заткнулся, Дурсли, сморчок ты переросший, - ответил великан.

Перегнувшись через спинку дивана, он выдернул из рук дяди Вернона ружье,

связал его узлом, как будто оно было резиновое, и отшвырнул в угол.

Дядя Вернон издал еще один звук - на этот раз как мышь, на которую

наступили.

- В общем, так, Гарри, - продолжал великан, повернувшись к семейству

Дурсли спиной, - первым делом - с днем рождения. Я тут кой-чего припас по

случаю. Только, кажись, я на него присел малешко, но вкус-то должен быть

ничего.

Из кармана своего черного плаща он извлек слегка помятую картонную

коробку. Гарри дрожащими руками раскрыл ее. Внутри обнаружился роскошный

шоколадный торт, по которому шла надпись "С днем рождения, Гарри", сделанная

зеленой глазурью.

Гарри поднял глаза на великана. Он хотел поблагодарить его, но слова

застряли у него в горле и до рта так и не добрались. Вместо этого он

спросил:

- Кто Вы такой?

Великан хмыкнул.

- Ах ты, верно, я еще не представился. Рубеус Хагрид^[11],

главный ключник и садовник Хогвартса^[12].

Он протянул свою широченную ручищу и пожал всю руку Гарри до самого

локтя.

- Так как там чаек-то продвигается? - осведомился он, потирая ладони. -

Ежели у вас есть чего покрепше, то и от того не откажусь, ясно дело.

Взгляд его упал на скукоженные пакеты из-под хлопьев, валяющиеся на

каминной решетке. Он фыркнул и наклонился над камином. Что он там сделал,

никто не разобрал, но когда он разогнулся, в камине полыхал огонь. Вся

промокшая лачуга заполнилась веселыми отблесками, а Гарри так и пронизало

теплом, как будто он с головой погрузился в горячую ванну.

Великан снова присел на диван, прогнувшийся под его весом, и принялся

доставать всякую всячину из карманов плаща: медный котелок, расплющенный

пакет с сардельками, кочергу, чайник, несколько щербатых кружек; последней

появилась бутыль с янтарно-желтой жидкостью, к которой он приложился, прежде

чем заняться приготовлением чая. Вскоре на всю лачугу пахло шипящими на огне

сардельками. Пока великан трудился, никто не проронил ни слова, но когда с

кочерги соскользнула первая порция горячих, сочных, слегка подгоревших

сарделек, Дадли не выдержал и завозился в углу. Дядя Вернон сейчас же резко

подал голос:

- Дадли, не смей ничего у него брать!

Великан мрачно хмыкнул.

- Не боись, Дурсли, в энтом твоем холодце жиру и так хватает.

И передал сардельки Гарри, которому с голодухи показалось, что ничего

вкуснее он в жизни не едал, но оторвать от великана глаз он все равно не

мог. Наконец, когда стало ясно, что никто ничего объяснять ему не

собирается, он сказал:

- Извините, пожалуйста, но я все-таки так и не понял, кто Вы такой.

Великан сделал могучий глоток из кружки с чаем и утерся тыльной

стороной ладони.

- Без никаких "Вы", просто Хагрид, - сказал он, - меня все так зовут. Я

же говорю, я в Хогвартсе ключником - уж про Хогвартс-то ты, небось, все и

так знаешь.

- М-м-м... нет, - сказал Гарри.

У Хагрида почему-то глаза полезли на лоб.

- Прошу прощения, - быстро добавил Гарри.

- Прощения??? - рявкнул Хагрид, обернувшись и вперив тяжелый взор в

мистера и миссис Дурсли, которые отползли подальше в угол. - Как я погляжу,

так прощения должны просить эти вот субчики! Я, понятно, допер, что письма

до тебя не доходят, но раздери меня совсем, чтоб ты про Хогвартс не знал -

это ж кому такое на ум взбредет! Тебе что, не любопытно было, где твои

родители всему этому делу обучились?

- Какому делу? - спросил Гарри.

- КАКОМУ?! - прогремел Хагрид. - Эт еще что за новости!

Он вскочил на ноги. В гневе он, казалось, заполнил собой всю хибарку.

Дурсли прижались к стене.

- Уж не хотите ли вы мне сказать, - заворчал он на них, как голодный

волк, - что этот парень - этот вот парень! - ничего, НИчЕГОШЕНЬКИ не

знает???

Гарри решил, что это все-таки немножко слишком. В конце концов, в школе

у него были довольно приличные отметки.

- Я что-то знаю, - сказал он. - Я, между прочим, примеры могу решать, и

вообще.

Хагрид отмахнулся от него и пояснил:

- Да нет, про наш мир. То есть, твой мир. Мой мир. Твоих родителей мир.

- Какой еще мир?

Похоже было, что Хагрид сейчас взорвется.

- ДУРСЛИ!!! - загрохотал он.

Дядя Вернон, очень побледневший, прошептал что-то похожее на

"мвям-мвям-бвям". Хагрид ошарашенно смотрел на Гарри.

- Ну хоть про маму с папой-то тебе рассказывали, так? Они же ведь

знаменитые. Почти как ты.

- Что? Мои... Мои папа и мама никакими знаменитыми не были!

- Не знает... совсем ничего не знает...

Хагрид крутил пальцами бороду, глядя на Гарри, словно только что его

заметил.

- Ты, значит, и не догадываешься, кто ты такой? - вымолвил он наконец.

К дяде Вернону внезапно вернулся дар речи.

- Ни слова! - приказал он. - Ни слова больше, уважаемый! Я запрещаю Вам

рассказывать мальчишке что-либо!

Под испепеляющим взглядом Хагрида увял бы и гораздо более храбрый

человек, чем Вернон; когда Хагрид снова заговорил, ярость сквозила в каждом

его звуке.

- Так ты ему не сказал? Так и не рассказал ему, что было в том письме,

которое Дамблдор для него оставил? Я ведь там был! Я, Дурсли, своими глазами

видел, как он его оставлял! И все это время вы от него скрывали?

- Скрывали что? - жадно спросил Гарри.

- НЕ СМЕТЬ! ЗАПРЕЩАЮ! - в панике заверещал дядя Вернон.

Тетя Петуния слабо вскрикнула.

- А шли бы вы оба... башкой в кастрюлю, - сказал Хагрид. - Гарри - ты

колдун.

В комнате стало тихо; было слышно только, как бьется о скалы море да

гудит ветер.

- Я... кто? - задохнулся Гарри.

- Колдун, ясно дело, - сказал Хагрид, устраиваясь на диване, который

застонал и просел еще ниже, - и должно быть, недурственный, особливо ежели

тебя поднатаскать слегонца. С такими родителями, кем же тебе еще быть? Да,

кстати, сдается мне, что давно пора бы тебе твое письмо прочесть.

В протянутую руку Гарри легло вожделенное письмо в желтом пергаментном

конверте, надписанном изумрудно-зелеными чернилами: "Г. Поттеру, на Полу в

Маленькой Комнате, Лачуга на Скале, Посреди Моря". Он вытянул письмо и

прочел:

Хогвартская школа

Чародейства и Волшебства

Директор: АЛЬБУС ДАМБЛДОР

(Кавалер ордена Мерлина первой категории, Великий Маг, Верховный

Чародей, Всемогущий Волшебник, член Международной Ассоциации Колдунов)

Уважаемый г. Поттер:

Настоящим имеем честь уведомить, что Вы приняты в Хогвартскую школу

Чародейства и Волшебства. Прилагаем также список учебников и прочих

необходимых принадлежностей.

Начало учебного года - 1 сентября. Ожидаем Вашей ответной совы не

позднее 31 июля.

С совершенным почтением -

Минерва Макгонагелл,

Заведующая учебной частью.

В голове у Гарри роились сотни вопросов, сталкиваясь и разрываясь, как

ракеты во время салюта, так что он никак не мог сообразить, какой задать

первым. Через пару минут он выпалил, запинаясь:

- Как это - ответной совы?

- Ух, горгона гремучая, чуть не забыл! - заволновался Хагрид, хлопнув

себя по лбу с такой силой, какой было бы довольно, чтобы сбить лошадь с

копыт.

Из еще одного кармана он вытащил сову - настоящую, живую сову, слегка

потрепанную - длинное гусиное перо и свиток пергамента. Высунув от усердия

язык, он накарябал следующее послание, которое Гарри сумел прочесть вверх

ногами:

Дорогой профессор Дамблдор!

Письмо Гарри вручил.

Завтра едем за покупками.

Погода жуткая. Надеюсь, у Вас все в порядке.

Хагрид.

Свернув записку в трубочку, Хагрид протянул ее сове, которая зажала ее

в клюве, шагнул к двери и выкинул сову прямо под дождь. Потом вернулся и сел

на место - как будто только что сделал телефонный звонок, не более того.

Гарри осознал, что у него открыт рот, и поспешно его закрыл.

- О чем это бишь я? - осведомился Хагрид, и тут дядя Вернон, мертвенно

бледный, но очень рассерженный, выдвинулся в полукруг света перед камином.

- Никуда он не поедет, - заявил он.

Хагрид крякнул.

- Полюбуюсь я на тебя, мугля неумытого, как ты ему мешать собираешься,

- сказал он.

- Кого? - поинтересовался Гарри.

- Мугли, - сказал Хагрид, - это так мы зовем всякий неволшебный сброд,

вроде них. И это ж надо было, чтобы тебе пофартило вырасти в семье самых

наимуглистых муглей, которых только свет видывал.

- Когда мы его подобрали, мы решили, что эту опасную дурь мы из него

выбьем, - сказал дядя Вернон, - выведем под корень! Колдун! Еще чего!

- Так вы знали? - спросил Гарри. - Знали, что я этот... колдун?

- Знали! - внезапно завопила тетя Петуния. - Знали!!! Попробуй тут не

знать! Кто же из тебя еще выйдет, с этой моей чертовой сестрицей! О да, ей

тоже такое письмецо подбросили; она тут же подхватилась и умчалась в эту...

эту школу! Заявлялась потом домой каждое лето, карманы полны головастиков,

чашки в мышей превращала! Одна я ее насквозь видела, уродину эдакую! А отец

с матерью - не-ет, Лилечка то, Лилечка се, как будто ведьма в семье - это

гордость какая!

Она остановилась ровно настолько, чтобы сделать глубокий вдох, и

продолжала бушевать. Видно было, что она много лет держала в себе то, что

теперь рвалось наружу.

- Потом она спуталась с этим Поттером, выскочила за него и они завели

тебя. Я-то сразу смекнула, что и ты будешь такой же... такой же...

ненормальный, как и они все, и тут - здрасьте пожалуйста! Доигралась,

разнесло ее в клочья, а тебя нам подкинули!

Гарри побелел. Как только к нему вернулся голос, он сказал:

- В клочья? Вы же мне говорили, что она погибла в аварии!

- АВАРИИ?! - взревел Хагрид, взвившись так, что Дурсли кинулись обратно

в угол. - Чтобы какая-то там авария смогла убить Лили и Джеймса Поттеров?

Неслыханно! Безобразие! Гарри Поттер - и не знает своей собственной истории,

и это притом, что в нашем мире его имя слышал любой младенец!

- Почему? Что случилось? - настойчиво допытывался Гарри.

Ярость сошла с лица Хагрида. Теперь он выглядел серьезно озабоченным.

- Ну уж такого я никак не ожидал, - беспокойно пробасил он. - Ну,

откуда ж мне было знать-то? Дамблдор мне говорил, добраться до него непросто

будет, говорил он, но чтобы ты настолько ничего не знал... Эх, Гарри, не мне

бы тебе все это разобъяснять... Но кому-то ж надо - иначе тебе в Хогвартсе и

делать нечего.

Он бросил злобный взгляд на мистера и миссис Дурсли.

- Все, что сам знаю, все, значит, тебе и расскажу, так-то оно надежней

будет. Не то, чтобы я все понимал, конечно, там местами загадки разные,

только держись.

Он посидел немного, уставившись в огонь, а потом начал:

- Все пошло, значит, с того... с одного человека, в общем, а звать

его... Нет, ну это просто немыслимо, чтоб ты не слыхал его имя! У нас все

про него знают!

- Про кого?

- Ну, этого... Ох, не хочется мне это поганое имя произносить! Да и

кому захочется!

- Почему?

- Эх, зараза залихватская! Многие его, Гарри, и по сю пору боятся. Ах

ты ж, закавыка, заломай меня налево! Ну, был такой колдун, который... плохим

стал. Хуже не придумаешь. И еще хуже того. Звали его...

Хагрид сглотнул, но слова никак не шли.

- Может, напишешь на бумажке? - спросил его Гарри.

- Не-а - буквы не вытанцовываются. Ну, так и быть. Вольдеморт. - Хагрид

вздрогнул. - Только не проси больше! Ну вот, и колдун этот, лет эдак

двадцать тому, начал прислужников себе искать. Нашел скоренько - которые

испугались, которые просто к его силе примазаться хотели, а силища у него

тогда была - будь здоров! Мрачные деньки настали, Гарри. Не знаешь, кому

верить, с незнакомыми колдунами да ведьмами и не вздумай болтать... Все он

под себя подгребал. Были и такие, что шли против него - так он их убивал.

Жестоко. Немного осталось мест, где безопасно было, и Хогвартс среди них.

Знать, одного Дамблдора-то Сам-Знаешь-Кто и опасался. Ну, и в школу носа не

показывал, до поры до времени. Ну вот, а папа с мамой твои были уж самые

отличные колдун и ведьма, каких мне знать довелось. Оба старостами были в

свое время, представляешь? С чего Сам-Знаешь-Кто не пытался их прежде к себе

зазвать - кто ж его знает... Они, небось, слишком близко к Дамблдору тогда

были, на Черную-то сторону и не глядели... Может, он их переманить

собирался... А может, просто мешались они ему. Да только известно, что

заявился он в ту деревню, где вы все жили, в канун Всех

Святых^[13], десять лет назад. Тебе всего годик был. Пришел он к

вам домой и... и...

Хагрид вдруг вытянул из кармана огромный, очень грязный клетчатый

платок и трубно высморкался - точно пароход загудел в тумане.

- Извиняйте, - сказал он. - Только - грустная это история... Я ведь

знавал их, твоих маму с папой, такие милые люди, заглядение просто... Ну,

значит, так. Сам-Знаешь-Кто их убил тогда. А потом - и вот тут самая-то

тайна и зарыта - он и тебя хотел убить тоже. Наверно, решил чисто сработать,

что ли, а может статься, ему в то время убивать уже полюбилось. Но только не

вышло у него ничего. Думал когда-нибудь, как ты заполучил знак-то этот на

лбу? Это тебе не шрам никакой. Такое только тогда выходит, когда на тебя

мощные злые чары напустят - маму и папу твоих они, видишь ты, свалили, а

тебя не одолели, и потому-то ты и знаменит, Гарри. Ведь он если кого решал

убить, так они никто не выжили, кроме тебя, то есть; и уж такие сильные из

них были ведьмы и колдуны - и Маккинноны, и Боунсы, и Прюэтты - а ты просто

ребеночек был, и остался жив.

В голове у Гарри происходило что-то, от чего ему было очень больно.

Когда Хагрид подошел к концу своего рассказа, перед глазами у Гарри снова

встала знакомая зеленая вспышка, только видел он ее гораздо яснее, чем

раньше, и еще одна деталь вспомнилась ему, впервые в жизни - холодный,

жестокий, стеклянный смех.

Хагрид печально смотрел на него.

- Забрал я тебя из разрушенного дома, Дамблдор так приказал. И привез

этим вот...

- Чепуха, и больше ничего, - сказал дядя Вернон. Гарри подпрыгнул от

неожиданности - он и забыл, что Дурсли были здесь, в комнате. Дядя Вернон

явно осмелел. Он с ненавистью глядел на Хагрида, и кулаки у него были сжаты.

- Слушай внимательно, мальчишка, - зарычал он, - положим, что-то

странное в тебе есть, но ничего такого, что хорошая трепка не поправит... А

что касается твоих родителей, то всем известно, что они были с приветом, и

туда им и дорожка, я считаю... На что набивались, то и получили - путаться

со всякими колдунами, скажите на милость... Я ничего другого и не ожидал, я

всегда знал, что они плохо кончат...

В то же мгновение Хагрид взметнулся с дивана и выхватил из-под плаща

видавший виды розовый зонтик. Уткнув его в грудь дяди Вернона наподобие

шпаги, он произнес:

- Дурсли, говорю тебе по-хорошему... Еще одно слово...

Поставленный перед угрозой быть насквозь проколотым зонтиком бородатого

великана, дядя Вернон снова начисто утерял былую храбрость; он отступил к

стене и замолк.

- Так-то лучше, - тяжело дыша, сказал Хагрид и снова сел на диван,

который на этот раз провалился под ним до самого пола.

Тем временем Гарри хотелось спрашивать и спрашивать - десятки, сотни

вопросов теснились на языке.

- А что же случилось с Воль... то есть, с Сам-Знаешь-Кем?

- Вот уж вопрос, так вопрос, Гарри. Исчез. В ту же самую ночь, как

хотел тебя убить. Оттого-то ты еще больше знаменитый. Самая большая в этом

загадка, понимаешь... Он ведь набирал силу, все крепче и крепче - с чего ему

вдруг уходить? Кое-кто говорит, будто он умер. Брехня собачья, я так скажу.

В нем, чтобы умереть, уже недостаточно человеческого было. Другие говорят,

что он как бы затаился. Пережидает, значит. Да только непохоже, вот что. Те,

кто за него были, все обратно к нам перешли. Некоторые прям как очнулись.

Вот и посуди сам: ежели бы он все еще был поблизости - как бы у них это

вышло? По большей части все думают, что и взаправду он жив еще, вот только

силы в нем не осталось. Слаб он стал, понимаешь. Чтой-то в тебе его

доконало. Как-то оно все так в ту ночь повернулось, как он и не гадал.

Мне-то откуда знать, да и никто толком не знает, но чем-то ты его там

оглоушил всерьез, уж будь покоен.

В глазах Хагрида, устремленных на Гарри, светились теплота и уважение,

но гордится этим или радоваться этому Гарри мешало чувство, что произошла

какая-то чудовищная ошибка. Он - и вдруг колдун? Не может быть. Дадли его

всю жизнь преследовал, тетя Петуния и дядя Вернон запугивали; если бы он и в

самом деле был колдуном, он бы давно превратил их в склизких жаб, как только

они вздумали бы запереть его в чулане. Как он мог победить самого

могущественного колдуна на свете, если Дадли мог пинать его, как мячик, в

любое время дня и ночи?

- Хагрид, - сказал он тихо. - Боюсь, что ты ошибаешься. Я думаю, что

никакой я не колдун.

К его удивлению, Хагрид в ответ хитро усмехнулся.

- Ах, не колдун, значит? Ну-ну. Припомни-ка, не случалось ли тебе

что-нибудь эдакое сотворить, если тебя хорошенько разозлить или напугать?

Гарри посмотрел в огонь.

И действительно, если разобраться... Все те странности, которые так

бесили его дядю с тетей, случались и в самом деле тогда, когда он сердился

или боялся... вот гналась за ним шайка Дадли, а он оказался от них далеко...

потом он всю ночь переживал про эту глупую стрижку, и волосы выросли

заново... и в последний раз, когда Дадли его ударил, он же ему отомстил, сам

того не осознавая! Он же напустил на него боа констриктора!

Улыбаясь, Гарри перевел глаза обратно на Хагрида и увидел, что тот

просто сияет.

- Ну, что я тебе говорил? Вот что, Гарри Поттер, не-колдун - дай срок,

ты им всем в Хогвартсе покажешь!

Дядя Вернон решил без боя не сдаваться.

- Я же, кажется, уже сказал, что никуда он не поедет, - зашипел он. -

На следующий год он идет в районную среднюю школу, и пусть еще спасибо

скажет! Читал я эти письма - ему, видите ли, всякая ерунда нужна, книги с

заклинаниями, волшебные палочки...

- Если он захочет, так ни один мугль, даже такой жирный, как ты, его не

остановит, - прорычал в ответ Хагрид. - Не пустить сына Лили и Джеймса

Поттеров в Хогвартс! Совсем с ума спрыгнул! Да он в списках с рождения.

Будет учиться в самой что ни на есть лучшей школе чародейства и волшебства.

Через семь лет сам себя не узнает! Будет там жить с такими же ребятами, да

под началом самого чудного директора за всю историю Хогвартса, Альбуса

Дам...

- Я не собираюсь платить какому-то старому маразматику за то, чтобы он

обучил его паре фокусов! - завопил дядя Вернон.

Это, похоже, было последней каплей. Хагрид ухватил свой зонтик и

завертел его над головой.

- Никому! - загремел он. - Не позволю! Оскорблять! Альбуса! Дамблдора!

В моем! Присутствии!!!

Он со свистом опустил зонтик и указал им на Дадли. Что-то сверкнуло

лиловым, хлопнуло, взвизгнуло, и Дадли завертелся на месте, прикрывая руками

свой толстый зад и воя от боли. Когда он повернулся спиной, стало видно, что

сквозь дыру в штанах проглядывает маленький поросячий хвостик крючком.

Дядя Вернон взревел белугой, утянул Дадли и тетю Петунию в другую

комнату и захлопнул за собой дверь, бросив на Хагрида прощальный, полный

ужаса взгляд.

Хагрид смотрел на зонтик, поглаживая бороду.

- Не стоило, конечно, так распаляться, - сказал он удрученно, - да и не

вышло все одно. Я его в свинью хотел обратить, да он, стало быть, и так

порядочной свиньей был, ну, я и не рассчитал.

Он искоса глянул на Гарри из-под мохнатых бровей.

- Если ты там в Хогвартсе не особо про это дело станешь

распространяться, буду весьма обязан, - сказал он. - Честно говоря,

колдовать-то мне не разрешается. Чуть-чуть только можно было, чтобы до тебя

добраться, письмо тебе отдать и вообще... Я отчасти потому-то так этому

заданию и радовался...

- А почему колдовать не разрешается? - спросил Гарри.

- Ну, в общем... Я тоже учился в Хогвартсе, было дело, да вот...

исключили меня, по правде сказать. На третьем годе. Ну, и палочку пополам,

как водится... А Дамблдор, он меня егерем и оставил. Что за человек,

Дамблдор-то... Да.

- А за что исключили?

- Поздно уже, а у нас дел назавтра - тьма, - громко сказал Хагрид. - В

город надо, книжки покупать и остальное всякое.

Он стянул себя свой тяжелый черный плащ и кинул его Гарри.

- Ты под этим покемарь, - сказал он. - Ежели шевелиться начнет, так ты

не пугайся. У меня там, кажется, мышиная семейка в одном кармане поселилась.

Дата добавления: 2015-07-26; просмотров: 133; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!