Away flew the Butterfly's Wife to her husband, and in five minutes they were quarrelling worse than ever.

Date: 2015-10-07; view: 474.

‘Remember!' said the Butterfly. ‘Remember what I can do if I stamp my foot.'

‘I don't believe you one little bit (я не верю тебе ни капельки),' said the Butterfly's Wife (сказала Жена Мотылька). ‘I should very much like to see it done (я очень бы хотела увидеть, как это случится). Suppose you stamp now (допустим ты топнешь сейчас = ну, топни сейчас).'

‘I promised Suleiman-bin-Daoud that I wouldn't (я пообещал Сулейману-ибн-Дауду, что я не буду),' said the Butterfly (сказал Мотылек), ‘and I don't want to break my promise (и я не хочу нарушать мое обещание).'

‘It wouldn't matter if you did (/это/ не имело бы /особого/ значения, если бы ты /его/ нарушил),' said his wife (сказала его жена). You couldn't bend a blade of grass with your stamping (своим топаньем ты не смог бы пригнуть и травинку). I dare you to do it (спорим, что ты не сделаешь этого; to dare — подзадоривать, бросать вызов),' she said (сказала она). ‘Stamp! Stamp! Stamp (топни! топни! топни!)!'

done [dAn], promise ['prOmIs], break [breIk]

‘I don't believe you one little bit,' said the Butterfly's Wife. ‘I should very much like to see it done. Suppose you stamp now.'

‘I promised Suleiman-bin-Daoud that I wouldn't,' said the Butterfly, ‘and I don't want to break my promise.'

‘It wouldn't matter if you did,' said his wife. You couldn't bend a blade of grass with your stamping. I dare you to do it,' she said. ‘Stamp! Stamp! Stamp!'

Suleiman-bin-Daoud, sitting under the camphor-tree (Сулейман-ибн-Дауд, сидя под камфорным деревом), heard every word of this (слышал каждое слово из этого), and he laughed as he had never laughed in his life before (и он засмеялся, как не смеялся никогда прежде в своей жизни). He forgot all about his Queens (он совершенно забыл о своих Царицах); he forgot all about the Animal that came out of the sea (он совершенно забыл о Животном, которое вышло из моря); he forgot about showing off (он забыл о хвастовстве). He just laughed with joy (он просто смеялся от радости), and Balkis, on the other side of the tree (а Балкис, по другую сторону дерева), smiled because her own true love was so joyful (улыбалась, потому что ее /собственная/ истинная любовь была так счастлива; joy — радость).

Presently the Butterfly, very hot and puffy, came whirling back under the shadow of the camphor-tree and said to Suleiman (через некоторое время Мотылек, очень разгоряченный и запыхавшийся, примчался назад в тень камфорного дерева и сказал Сулейману-ибн-Дауду), ‘She wants me to stamp (она хочет, чтобы я топнул)! She wants to see what will happen, OSuleiman-bin-Daoud (она хочет увидеть, что произойдет, О Сулейман-ибн-Дауд)! You know I can't do it (ты знаешь, я не могу этого), and now she'll never believe a word I say (и теперь она никогда /не/ поверит и слову из того, что я скажу). She'll laugh at me to the end of my days (она будет смеяться надо мной до конца моих дней)!'

joyful ['GOIful], presently ['prezntlI], puffy ['pAfI]