Матвей Башкин - московский антитринитарий

Антитринитарии или, по-другому, унитарии отвергали догмат Трои­цы. Эта ересь возникла еще в древности и возродилась в эпоху Рефор­мации. Христос согласно взглядам антитринитариев вовсе нэ Бог, а пророк вроде Моисея. Признаваемый ими единый Бог нередко отожде­ствлялся то с природой, то с мировым духом. Первое вело к пантеизму, а второе открывало дорогу деизму. Церковь очень жестко относилась к антитринитариям. Как раз в 1553 году глава женевских реформаторов Кальвин добился сожжения ученого и врача Мигеля Сервета, который был обвинен в унитаризме. И вот антитринитарий - в Москве.

О Башкине известно немногое. Мелкопоместный дворянин, он усомнился в истинности существующих порядков и, обратившись к Свя­щенному Писанию, додумался до отрицания Троицы и освобождения своих крестьян. И то, и другое пахло костром. Башкина пытали, осудили и сослали на перевоспитание в Иосифо-Волоколамский монастырь. Дальнейшие его следы теряются. Немногим больше нам известно о Ко­сом: беглый холоп; принял постриг ради "учения книжного", сошелся с нестяжателями; осужден на соборе, заточен в монастырь, сумел бе­жать в Литву (что косвенно свидетельствовало о наличии скрытых еди­номышленников).

В изложении одного из обличителей "умствования" Косого и "иже с ним" состояли в "хуле" монашеского образа жизни, монастырского стя­жания, отрицании святости креста, мощей и икон. Кроме того, богороди­цу они признают простой женщиной "и все веры во всех землях считают одинаковыми".

Известно также, что Косой делил людей на "внешних" и "внутрен­них". "Внешние" люди почитают церковные реликвии; их Бог - это Бог мертвых. Настоящий, подлинный Христос завещал нам учение, а не тело свое, не кровь свою. Следовательно, причастие - это простой хлеб, и есть его надлежит как обычный хлеб, без всяких приготовлений.

Это рассуждение, по-видимому, в основе своей принадлежавшее Косому, при всей внешней незамысловатости великолепно по скрытой мировоззренческой мощи. В самом деле! Средневековое сознание было, как мы уже говорили, сознанием символическим. Такое сознание рабо­тает по принципу короткого замыкания. Оно не идет вглубь явления, не ищет скрытой причинной зависимости — оно, как отмечает нидерланд­ский культуролог Хейзинга, останавливается на любом сходстве, если для него можно придумать какую-нибудь смысловую связь. Например, роза окружена шипами. Средневековое сознание сразу же усматривает здесь скрытый смысл: дева и мученики сияют в окружении своих пресле­дователей. Уподобление происходит из-за одинаковости признаков; кра­сота, нежность и чистота у цветка те же, что у святой девы и мучеников. Отсюда делается вывод, что эти одинаковые признаки и свойства и яв­ляются сутью вещи. Сардоникс красен, черен и бел, значит, он - камень богородицы девы Марии, ибо Мария черна в смирении, красна в горес­тях и бела в милости. К сделанной из этого камня печатке не пристает воск, следовательно, ее владельцу внутренне присуща честность.

Символ сохранял свою ценность благодаря святости ассоциируе­мого с ним явления. Однако как только ассоциативная цепочка перехо­дила в нравственную сферу, начинал работать жизненный опыт. А он подсказывал, что далеко не всегда владелец кольца с сардониксом воз­держивается от бесчестных поступков. Так начиналось разложение сим­вола, утрата им своего священного статуса, и на первый план выдвига­лись именно естественные характеристики вещей; иконы - доски, мощи -мертвецы, Мария - простая женщина. "Новое учение" Косого демонст­рирует явное смещение интереса от символов к естественным процес­сам и причинам. В этом плане оно, очевидно, выходит за рамки средне­векового менталитета.

Обессмысливание символа делало сомнительными и все другие связанные с этим символом отношения людей. Наличные формы жизни утрачивали легитимность и, говоря гегелевским языком, свою действи­тельность. Следуя этой логике, Косой доводит требования социального равенства до отрицания владения одних людей другими и отрицания государства: "не подобает же в христианах властям быти и воевати". Он высказывается за отмену монастырей и монашества вообще.

Когда на церковном соборе 1503 года Нил Сорский поднял про­блему правомерности монастырской собственности, главным оппонен­том выступил Иосиф Волоцкий (1439-1515), основатель и игумен Воло­коламского монастыря. Защищая богатства церкви, Иосиф сослался на то, что при отказе от владений знатные люди перестанут постригаться, и монастыри наполнятся "черным людом". Откуда тогда церковь возьмет архиереев и епископов? Аргумент был убийственный. Перспектива де­мократизации страшила обе стороны, она никак не укладывалась в же­стко иерархизированное пространство средневекового сознания.

Дата добавления: 2015-06-30; просмотров: 197; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!