Лекция 1: История изучения Витебска и региона по данным письменных источников и археологии.

Date: 2014-03-19; view: 1540.

«Земля, как добрая мать, приняв в недра свои все, от нее же рукой человека взятое... с безмолвием хранит его для отдаленного потомства... Тогда заступ археолога раскроет недра земли, оживит обломки холодного камня, даст язык металлу и заставит их рассказать о былом»,— писал в историческом очерке о Витебске А.М. Сементовский.

В поздней «Летописи города Витебска» приведено предание об основании Витебска в 974 г. княгиней Ольгой: «В лето 974 г. Ольга, разбив ятвягов и печенегов, переправилась через реку Двину, заночевала с войском и, облюбовавши гору, заложила деревянный замок, назвала его от реки Витьбы Витебском, выстроила каменную церковь в Верхнем замке святого Михаила, а в Нижнем — Благовещения. Два года прожив, уехала в Киев». Однако другие источники свидетельствуют, что великая княгиня Ольга умерла в 969 г., т. е. на пять лет раньше того времени, когда ей приписано основание Витебска. Это обстоятельство особенно подчеркивалось академиком М. Н. Тихомировым.

В «Повести временных лет» говорится о походе княгини Ольги на север в 947 г. А.П. Сапунов, а вслед за ним Л.В. Алексеев писали о возможности ошибки в переводе даты со счета византийской эры на новое летосчисление, когда вместо 947 г. получился 974 г. Однако недостаточность имеющихся письменных источников обусловливает спорность вопроса о пребывании княгини Ольги в Витебске.

«Летопись города Витебска» была составлена местным жителем — мещанином Михаилом Панцирным и охватывала период с 896 по 1709г. Короткие исторические записи за 1733—1757 гг. сделаны бурмистром Витебска Гаврилой Аверкой. Закончил «Витебскую летопись» его сын Стефан Аверка, который дважды переписал ее в 1760 и 1768 гг., добавив свои материалы и назвав ее «История города Витебска». В 1888 г. «Летопись города Витебска» была издана на польском языке с предисловием В. Б. Антоновича, отметившего ее компилятивный характер.

Первые сведения о средневековых витебских замках содержатся в «хрониках» и «сказаниях» иностранцев-современников. Ценная информация о Витебске XIV—XVI вв. приведена в трудах М. Стрыйховского и А. Гваньини. М. Стрыйковский проходил военную службу в Витебске и описал события политической истории города XIV—XVI вв. А. Гваньини — итальянец, служивший в течение 10 лет в конце XVI в. ротмистром Витебского замка, подробно изложил вопросы, связанные с топографией, планировкой и состоянием оборонительных сооружений Витебска.

С середины XIX в. изучение родного края историками, фольклористами получает широкое освещение в многочисленных изданиях, среди которых видное место занимают губернские «Памятные книжки», состоящие из исторического, этнографического и археологического разделов. Впервые становятся известными имена местных историков К.А. Говорского, А.М. Сементовского, П.Л. Дружиловского и др. А.М. Сементовский собирал сведения об археологических памятниках Витебщины и опубликовал их в трудах «Памятники старины Витебской губернии», «Белорусские древности» и др.

К концу XIX в. относятся труды известного фольклориста Витебщины Н.Я. Никифоровского, публикуемые на страницах «Витебских Губернских Ведомостей» и в специальных этнографических изданиях. Его работа «Странички из недавней старины г. Витебска» содержит ценные сведения по исторической топографии города XVIII—XIX вв. А публикация «Гончарные терракоты Витебска» интересна сравнительным анализом витебской керамики с керамикой из раскопок Киева.

В этот же период активизируются и архивные поиски в Западном крае. В марте 1852 г. русским правительством принято решение об установлении центральных архивов в Вильно, Киеве и Витебске. Центральный Витебский архив предназначался для хранения в нем древних актовых книг Витебской и Могилевской губерний с XVI в. вплоть до 1799 г. Всего было собрано 1706 книг и 206 дел. Архив находился в ведении Министерства Внутренних Дел под непосредственным надзором губернатора. С 1869 г. Министерством Внутренних Дел начато финансирование издания материалов Центрального Витебского архива. В 1871 г. выходит первый выпуск «Историко-юридических материалов» на основе актовых книг архива. Всего опубликовано 32 выпуска этого сборника документов. Виленской археографической комиссией, основанной в 1864 г., издано 39 томов древних актов. Сбор и публикация архивных материалов связаны с именем А.П. Сапунова. Первые работы А.П. Сапунова по Витебску относятся к 80-м годам XIX в. Самые значительные из них: «Витебская старина», получившая достойную оценку в «Очерках по археографии и источниковедению» Н.Н. Улащика; «Река Западная Двина», в которой впервые даны указания на археологические памятники. Несмотря на то что сам А.П. Сапунов раскопками не занимался, он опубликовал сведения о городищах и курганных группах, собирал археологическую коллекцию. Интерес представляют реконструкции витебских замков конца XVI в. и середины XVII в., сделанные А.П. Сапуновым на основе данных письменных источников. Большая работа проделана А.П. Сапуновым по приведению в порядок «Книги привилеев г. Витебска». Это сборник копий королевских грамот на различные вольности Витебску, составленный по заданию городского магистрата особой комиссией в 1733 г. В сборнике сохранились также привилеи и грамоты, вписанные позднее 1733 г. Книга состояла из двух частей. Первая часть включала 10 привилеев 1516—1597 гг. Во второй части были помещены 62 документа с 1551 по 1701 г.

До начала 60-х годов XIX в. «Книга привилеев г. Витебска» находилась в городской думе, а с созданием Статистического комитета поступила в его библиотеку. В 50-е годы XIX в. многие документы из «Книги привилеев» были опубликованы К.А. Говорским, А.М. Сементовским и другими в «Вестнике Юго-Западной России» и в «Витебских Губернских Ведомостях» .

Средневековый витебский архив значительно пострадал в 1812 г. Он был эвакуирован частично в Невель, частично (материалы дворянского собрания) — в Лугу. При перевозке были утеряны городские и земские книги Витебского воеводства за 1718 г. и с 1746 по 1772 г.

Большой ущерб архивным материалам XVI—XVIII вв. был нанесен и во второй половине XIX в., когда началось их уничтожение и продажа с аукциона частным лицам в связи с недостаточностью помещений для хранения.

В начале XX в. А.П. Сапунов создает в Витебске общество по изучению истории и археологии Витебщины. В 1909 г. состоялось организационное заседание общества, которое стало называться Витебской ученой архивной комиссией (ВУАК). Деятельность ВУАК продолжалась с 1909 по 1919 г.

Члены этой комиссии просматривали списки архивных документов, намеченных к уничтожению, добивались сохранения ценных исторических источников. Из наиболее важных документов ВУАК был создан так называемый «Исторический архив», содержащий около 314 единиц. Некоторые из них были опубликованы в «Трудах» ВУАК и трехтомнике «Полоцко-Витебской старины», вышедших в течение 1910—1916 гг. По инициативе комиссии 27 ноября 1911 г. был открыт Витебский филиал Московского археологического института.

В 1920 г. на базе Витебской ученой архивной комиссии была создана специальная комиссия во главе с А. Цштохером. В 1921 г. исполнялось 900 лет со времени первого упоминания Витебска в древнерусских летописях. К этой дате предполагалось издать альбом и брошюру «Старый Витебск». Члены комиссии описали памятники древней архитектуры Витебска XII—XVIII вв. (церкви Благовещенскую, св. Троицы, Ильинскую, Успенский собор), приняли меры для их охраны.

Большой заслугой комиссии явилось создание губернского историко-археологического музея. Основу коллекции музея, начавшего работу в 1919 г., составила подаренная А.П. Сапуновым коллекция из 1845 предметов. Много труда в музейное дело вложил главный хранитель музея А.Р. Бродовский. Он также передал музею свою коллекцию монет, медалей, предметов археологии, произведений искусства и народного творчества, которую собирал на протяжении 50 лет, проводил большую работу, связанную с поисками новых экспонатов и их систематизацией.

А.Р. Бродовский впервые произвел исследование материалов исторической топографии средневекового Витебска. Досконально изучив «Сметные книги г. Витебска» 1655 и 1665 гг., он использовал заключенные в них обмерные и архитектурные данные, проверил «Чертеж г. Витебска 1664 г.», нанес уточненную схему замков на план города 1928 г. Кроме того, подготовил ряд репродукций отдельных оборонительных, культовых и гражданских построек, представленных на «Чертеже», в соответствии с описанием их в «Сметных книгах». Работа, выполненная А.Р. Бродовским, была продолжена В. Краснянским, который показал, что «Чертеж г. Витебска 1664 г.» имеет важное значение не только для истории Витебска, но и для изучения белорусской деревянной архитектуры в целом. В. Краснянский дал научный анализ интересным экспонатам музея — средневековой батлейке из Ильинской церкви и значкам витебских ремесленных цехов XIX в. Им же проведено исследование «Таможенной книги г. Витебска 1605 г.». С 1923 г. Витебский историко-археологический музей занимает помещение бывшей городской ратуши; с 19 ноября 1924 г. называется Витебским отделением Белорусского государственного музея. Он пополняется коллекцией ВУАК, материалами Церковно-археологического древнехранилища, основанного в 1893 г. на базе поступлений из епархии, Витебского статистического комитета, от витеблян К.К. Бергнера, Е.Р. Романова. Фонды музея дополнены частной коллекцией В.П. Федоровича, составленной из материалов любителей-археологов Бергнера, Кусцинского, Володковича, Плятара, а также предметов, полученных при раскопках в Витебске.

В конце XIX в. были проведены первые археологические исследования древнего Витебска — раскопки на Замковой горе. Этот памятник древнейшей истории Витебска размещался в центральной его части.

До середины 70-х годов XIX в Замковая гора сохраняла естественный вид. Ее пологий склон спускался к Витьбе, гора представляла собой усеченную пирамиду с ровной площадкой размером 130x60 м (0,7 га).

С постройкой зданий гимназии и городского суда началось постепенное разрушение Замковой горы. Землю брали для строительства Заручевской II и Задунавской дамб. С Замковой горы в Витебский музей поступили древние ключи, медная пряжка, изразцы, глиняная ваза, керамика раннефеодального времени. Уже во второй половине XIX в историческое прошлое Витебска начинает привлекать внимание общественности. В архиве ЛОИА(Ленинградское отделение института археологии) АН СССР Л.В. Алексеев обнаружил «Дело о срытии Замковой горы в Витебске», содержащее записку вице-губернатора Витебской губернии Мамчича, в которой сказано: «Я признаю, что остатки Замковой горы заслуживают полного внимания, и считаю долгом ходатайствовать о сохранении этого единственного остатка исторических памятников». В 1895 г. на Замковой горе были вскрыты «каменные фундаменты, нижний этаж здания с окнами до половины, каменная лестница, и, отчасти, плитяной, а частично булыжный пол». А.П. Сапунову предложили собрать исторические сведения о Замковой горе, а в 1896 г. были проведены раскопки, в результате которых «на хребте горы обнаружена каменная стена». Тем не менее эти находки не способствовали сохранению Замковой горы. Археологическая комиссия, дважды заседавшая по данному вопросу, приняла окончательное решение «разрешить срывать гору, но наблюдать особой комиссии».

В 1928 г. А.Н. Лявданский провел археологическое обследование территории Витебщины. На оставшемся нетронутым участке бывшей Замковой горы в Витебске он выявил культурный слой. Полученные им материалы позволили датировать городище предфеодальной порой. Находки эпохи Киевской Руси были обнаружены в западной части бывшего Верхнего замка (район театра им. Я. Коласа) и в восточной части бывшего Нижнего замка (угол ул. Фрунзе и Ленина).

Изучение феодального Витебска было в 60—70-е годы продолжено Л.В. Алексеевым и Г.В. Штыховым. В работе «Полоцкая земля» и статье «К истории и топографии древнейшего Витебска» Л.В. Алексеев проанализировал собранные им графические, письменные источники по топографии Витебска, обстоятельно изложил вопросы историографии Витебщины. Он ввел в научный оборот часть письменных свидетельств, освещающих историю одного из важнейших археологических памятников древнего Витебска — Замковой горы, дал подробную характеристику культурным напластованиям восточной части Нижнего замка Витебска (площадь Свободы) по наблюдениям во время строительных работ в 1959 г. Однако вывод Алексеева о том, что социальной основой формирования Витебска является кончанская система, не нашел подтверждения в археологических исследованиях последних лет.

В течение 1963—1966, 1972 гг. археологические работы в западной части бывшего Нижнего замка Витебска проводил Г.В. Штыхов (раскопы I—VI, 680 кв. м). В работе «Города Полоцкой земли» и публикациях, посвященных отдельным вопросам материальной культуры древнего Витебска, он изложил основные выводы, касающиеся развития города в X—XIII вв. Г.В. Штыхов осветил исходные моменты в формировании городской территории и сделал вывод о том, что Витебск как город в социально-экономическом значении сложился во второй половине X в. на месте предшествовавших ему поселений кривичей IX в.

На протяжении последних 25 лет в Витебске ведутся стационарные археологические работы, которые охватывают все структурные части города. Общая площадь стационарных исследований составляет более 14000 кв. м мощность культурного слоя на различных участках достигала 1,5-2 до 6-8,4 м. О.Н. Левко с 1976 по 2000 гг. на территории города изучено более 7000 кв.м. Раскопки велись на Верхнем, Нижнем замках, Взгорье, на посадах Задунайском, Заручайском, Задвинском. Особенно значительными и продолжительными являются раскопки на территории Взгорья, где формировалось «место». Удалось проследить развитие на протяжении ХІ—ХVІІІ вв. древнейшей улицы Подвинской с деревянной и каменной застройкой и территории, которая к ней присоединялась. На берегу р. Витьбы зафиксированы причал рубежа ХVІ—ХVІІ вв., с которого товары поступали в магазины гостинного двора. Впервые исследовался культурный пласт посадов Задунайского, Заручавского, Задвинского, которые сформировались на основе прилегающих слобод. Прослежен характер связи этих поселений с городским ядром на протяжении всего времени их существования. В ходе раскопок на Взгорье и Задунавье выявлены водоотводные системы ХVІІ—ХVІІІ стст. Изучены территории Свято-Духовского монастыря в Заручавье, остатки Успенского кафедрального собора на Взгорье, городского могильника в Задвинье и др.

Л.В. Колединским вместе с М.А. Ткачёвым в 1977-1978 гг. и самостоятельно в 1979-1983, 1988 гг. исследовалась территория Верхнего замка. Изучено свыше 2000 кв.м. По материалам раскопок был проведен дендрохронологический анализ, который охвативал период ХІІ—ХVІ вв. и позволил надёжно продатировать строительные ярусы 2-6. Хорошая сохранность деревянных конструкций в слое мощностью до 9-11 м содействовала установлению характера застройки территории Верхнего замка рубежа ХІІІ—ХІV вв., выявлению особенностей домостроительства, усадебной планировки на протяжении ХІV—ХVІІ вв.

Т.С. Бубенько с 1981 по 1989 гг., 1992-1997 гг. исследовала территорию Нижнего замка (27 раскопов). В различных частях Нижнего замка ею выявлено до пяти ярусов замощения улицы Великой, 95 построек различного назначения, две деревянные дренажные системы. Наиболее интересными из раскопанных объектов являются каменная башня ХІV в. “Духовский круглик”, фрагмент Проезжей Задунайской фортки ХVІІ в., часть усадьбы князя Огинского ХVІІ в. с многоэтажными домами на подклетах, корчма ХVІІ—ХVІІІ вв. В 1993-1997 гг. Т.С. Бубенько проводила раскопки в зоне реставрации Благовещенской церкви, где был получен отличный погребальный инвентарь ХVІ—ХVІІІ вв. как внутри самой церкви, так и на могильнике около храма, вскрыты и изучены притворы церкви XIV в. Личные стационарные работы и наблюдения Т.С. Бубенько составили свыше 5000 кв.м.

Изучение истории материальной культуры Витебска XIV—XVIII вв. в значительной мере базируется на письменных источниках, содержащихся в «Актах юго-западной и западной России», «Историко-юридических материалах», собраниях документов «Белоруссия в эпоху феодализма», «Белорусский архив». Различные по характеру и степени информативности эти источники тем не менее в совокупности с материалами археологии дают возможность рассмотреть социально-территориальный, экономический и некоторые другие аспекты развития феодального Витебска.

В дореволюционное время изучение древнейших периодов истории Белорусского Подвинья ограничивалось преимущественно сбором каменных сверленых топоров. Известия о них периодически появлялись в публикациях А.М. Сементовского, А.П. Сапунова, Е.Р. Романова. После Октябрьской революции основные усилия были направлены на выявление поселений, дающих наиболее полный материал для исторических реконструкций. В 30-х годах несколько таких памятников было открыто С.С. Шутовым, А.Д. Коваленей, К.М. Поликарповичем. Знаменательным событием стало обнаружение при мелиоративных работах на Кривинском торфянике у д. Головск Сенненского района первой на территории Белоруссии торфяниковой стоянки Кривина I, которая затем исследовалась А.Д. Коваленей и К.М. Поликарповичем. Ими же выявлено поблизости второе торфяниковое поселение Осовец I. Всего в довоенные годы на Кривинском торфянике вскрыто около 100 кв. м культурного слоя (Поликарпович, 1940).

В послевоенные годы поиски и исследования памятников каменного и бронзового веков Подвинься продолжены. Основным содержанием нового этапа в археологии северной Белоруссии стали раскопки памятников на широких площадях и научная интерпретация полученных материалов. Ряд археологов и краеведов в 1955-1965 гг. провел разведку по берегам Двины и на Браславских озерах. Следует выделить обнаружение Н.Н. Гуриной(1965, с. 148, 176) между Полоцком и Дисной 7 стоянок и местонахождений расщепленных кремней, из которых наибольшее значение имеют памятники у деревень Петровщина (Семенов Хутор) и Крумплево. С 1966 по 1969 г. изучение каменного века Подвинья продолжал И.М. Тихоненков. Им найдено 15 стоянок, на пяти проводились раскопки, вскрыто 1200 кв. м. Надо отметить выявление им своеобразной керамики на неолитическом поселении у д. Бабиновичи Лиозненского района и материалов культуры типичной гребенчато-ямочной керамики на немного пологих берегах Лиснянских и Лепельских озер (Тихоненков, 1967, с. 147-151).

Начиная с 1978 г. Подвинье стало объектом исследований Э.М. Зайковского (1985). Здесь им выявлено около 30 памятников мезолита, неолита и бронзового века. На ряде их проводились раскопки – Бабиновичи I, Воронь I, II Лепельского, Струголапы Мядельского, Плиса I, IV Глубокского. Задевское Поставского районов, вскрыто более 1000 кв.м. Подвергнув анализу итоги работ предшественников и рассмотрев собственные материалы, исследователь пришел к выводу о существовании в неолите на востоке Подвинья памятников типа Бабинович, а на западе – дисненского варианта нарвской культуры.

Древнейшие эпохи Подвинья пока изучены слабо. Его заселение происходило скорее всего в финальном палеолите (Гурина, 1965, с. 148). Позднее здесь появляется население неманской мезолитической культуры (Римантене, 1977; Кольцов, 1977, с. 115; Зайковский, 1985, с. 6). Раскопки мезолитической стоянки Замошье I в Верхнедвинском районе осуществил В.П. Ксензов (830 кв.м). Значительно полнее изучена неолитическая эпоха этой территории, наступившая в IV тысячелетии до н.э.

Для восточнодвинского неолита характерны преимущественно памятники типа Бабинович (Зайковский, 1985, с. 8,9), которые разделяются на три хронологические группы. Для ранненеолитической была типична керамика с расчесами на стенках, в которых имеются примеси растительных остатков, крупнозернистого песка или кварца, орнаментированная преимущественно гребенчатыми узорами, реже – наколами и прочерченными линиями. Позднее в керамике исчезает растительная примесь, а орнаменты дополняются насечками. Местная позднеолитическая керамика становится более пористой. В ее орнаментации при обычном для памятников типа Бабинович господстве оттисков гребенки появляются гусеничные отпечатки и увеличивается количество насечек. Среди кремневого инвентаря наиболее широко представлены скребки. В ранних памятниках типа Бабинович Больше сходства с верхневолжской ранненеолитической культурой, на втором и третьем этапах усиливается влияние нарвской культуры.

Начиная с 1959 г. продолжено исследование неолитических и раннебронзовых поселений Кривинского торфяника (П.А. Прибыткин, Е.Г. Красковская). Здесь обнаружены и новые торфяниковые стоянки, М.М. Чернявским (1969) – осовец II, III, IV, Э.М. Зайковским (1982) – Кривина III. Всего на кривинских памятниках за послевоенные годы вскрыто почти 1000 кв.м культурного слоя, получен огромный археологический материал. Так, только коллекция из Осовца II насчитывает около 40 тыс. фрагментов сосудов и 450 костяных и роговых изделий (рис. 9).

Изучение торфяниковых стоянок позволило всесторонне охарактеризовать материальную культуру, занятия, быт и мировоззрение местного населения от середины III до середины II тысячелетия до н.э. В нижних слоях стоянок Кривина I, II, Осовец II залегали остатки поселений неолитической нарвской культуры, относящейся ко второй половине III тысячелетия до н.э. Найдены обломки крупных широкогорлых горшков с гладкими стенками, изготовленных из глины с обильными примесями толченых раковин. Орнаменты на сосудах разреженные, иногда зональные, состоят в основном из насечек, гребенчатых оттисков, наколов, гусеничных отпечатков. Местами заметны следы текстиля. Встречаются узоры из прочерченных линий, изобразительные мотивы. На фрагменте стенки из Кривины I выгравирована схематическая фигура водоплавающей птицы. Керамика сопровождалась кремневыми, роговыми и костяными изделиями (Чернявский, 1969). За пределами Кривинского торфяника подобные находки встречены еще в некоторых местах Поозерья, среди них - Двуполье I Городокского района (Зайковский, 1985, с. 10), Усвяты IV (Микляев, 1971, с. 8-12). Материалы из нижнижних слоев Кривинского торфяника выделены в особый Кривинский вариант нарвской культуры (Чернявский, 1979, рис. 2). Археологи, изучающие каменный век Белоруссии и юго-восточной Прибалтики, также относят их к древностям нарвской культуры (Rimantiene, 1984, с. 126; Зайковский, 1985, с. 10-11) или к самостоятельной усвятской клуьтуре (Микляев, 1971, с. 21).

В верхних слоях Кривинских стоянок обнаружен особенно многочисленный и разнообразный материал. Здесь под торфяной толщей находились остатки жилищ с двускатными крышами. В жилищах сооружены очаги на песчаных подсыпках, подосланных пластами древесной коры. На всей площади поселений встречены обломки, а возле очагов – развалы сосудов с остатками пищи в виде скорлупы лесных и водяных орехов, желудей, створок раковин, рыбьей чешуи. Керамика более разнообразна и богаче украшена, чем нарвская из нижнего слоя. Она состоит из обломков крупных остродонных или плоскодонных сосудов, полусферических мисок, небольших горшков, кубков. Их стенки, в формовочной массе которых много толченых раковин, заштриховывались и плотно орнаментировались по всей поверхности горизонтальными поясами насечек, гребенчатых оттисков, тычковых, ямчатых и накольчатых вдавлений. Встречаются прочерченные линии и шнуровые оттиски.

В связи с отсутствием местных качественных запасов кремня жители Кривинских поселений большинство орудий труда и оружии изготовляли из рога и кости – проколки, иглы, т опоры, тесла, долота, гарпуны, рыболовные крючки, наконечники стрел, кинжалы. Они украшали себя костяными и янтарными подвесками, бусами, пронизками, кольцами, фигурными накладками. Широко были распространены украшения из просверленных зубов животных и челюстей бобра. Особый интерес представляют уникальные произведения первобытного искусства из верхнего слоя Осовца II. Здесь найдыны орнаментированные костяные и роговые поделки, изображения птиц из зубов кабана, фигурки змей и птиц, роговая статуэтка лося. Поражают реалистичностью и мастерством исполнения деревянная и роговая головки бородатых мужчин с выразительными лицами (Чарняўскі, 1986).

На Кривинских поселениях встречены кости домашних животных – крупного и мелкого рогатого скота, лошадей, сывиней. Местные обитатели занимались и земледелием. Находки костей диких животных и рыб, охотничьего оружия, рыболовных снастей, лодок-долбенок, растительных остатков свидетельствуют о сохранении ведущей роли присваивающих видов хозяйства – охоты, рыболовства и собирательства. Материалы типа верхнего слоя Кривины, объединенные А.М. Микляевым (1971) в северо-белорусскую культуру, встречены также на других поселениях Белорусского Поозерья, на юге Псковщины и на Друти в бассейне верхнего Днепра (Микляев, 1971, с. 12-16; Чарняўскі, 1979, рис. 2; Зайковский, 1985, с. 14). Радиоуглеродне датировки и характер материала позволяют считать, что эта культура существовала с конца III почти до середины II тысячелетия до н.э.

Бронзовый век Подвинья исследован мало. Его начальный этап известен по позднейшим находкам северобелорусской культуры. В среднебронзовое время сюда проникают культурыне влияния из Верхнего Поднепровья. В конце эпохи складывается ранний этап днепродвинской культуры (Зайковский, 1985, с. 16). Время основного развития ее падает на ранний железный век.

В 20-30-е годы А.Н. Лявданский, изучавший днепродвинскую культуру, обратил внимание на сходство древностей Смоленского Поднепровья и Белоурсског Подвинья. Он включил их в единый прибалтийский отнокультурынй массив и отнес к общей хронологической стадии развития с городищами со штрихованной керамикой (Лявданский, 1932, с. 215-217).

В 50-60-х годах археологические изыскания в Подвинье провел А.Г Митрофанов. Он обследовал свыше 20 городищ и провел раскопки на четырех из них – в Девичках, Язно, Горовых, Поддубниках (1000 кв.м). Материалы исследований дали характерный комплекс предметов, позволивших установить тождество памятников Белорусского Подвинья с синхронными древностями Смоленского Поднепровья и объединить их в днепродвинскую культуру раннего железного века Белоруссии и Смоленцины. В те же годы исследования памятников культуры провел московский археолог Л.В. Алексеев (1966). Он также высказал мысль о сходстве древностей Белорусского Подвинья и Смоленского Поднепровья. На Смоленщине с 50-х годов широкомасштабные раскопочные и разведочные работы городищ днепродвинской культуры проводит Е.А. Шмидт (1963). В южных районах Псковской области памятники днепродвинской культуры изучались Ф.Д Гуревич и С.А Таракановой .

В 1963-1968 гг. древнейшие городища в бассейне Западной Двины исследовал К.П. Шут. Он провел раскопки укрпленных поселений около деревень Кубличи Ушачского, Урагово и Абрамово Верхнедвинского, Бураково и Казиново Городокского, Заговалино Лепельского и Кострица Чашникского районов. Всего им было изучено около 2100 кв.м культурног слоя. Данные, полученные К.П. Шутом, позволили ему угулбить знания о материальной культуре и хозяйстве днепродвинских племен, уточнить хронологию культуры, составить наиболее полную на тот период карту памятников на территории Белоруссии. В 1965-1970 гг. при изучении раннесредневековых городищ северной Белоруссии в Полоцке, Лукомле, Кострице и Лужесно в нижних горизонтах культурного слоя зафиксирвоана Г.В. Штыховым днепродвинская керамика. С 1974 г. Изучением памятников днепродвинской культуры занимается В.И. Шадыро. Помимо территориальных обследований он провел раскопки на поселениях Барсуки Верхнедвинского (400 кв.м), Замошье Полоцкого (500 кв.м), Прудники Миорского районов (320 кв.м). Исследователь монографически обобщил все материалы о памятниках днепродвинской культуры на территории Белоруссии, уточнил ее западную границу, осветил проблемы хозяйственного и общественного развития населения этого региона в раннем железном веке.

В результате полевых исследований выяснилось, что основным типо поселений днепродвинских племен были городища. Могильники культуры неизвестны. Только на одном селище в д. Прудники Миорского района выявлены материалы позднего этапа в развитии. На первом этапе (VIII-V вв. до н.э.) поселения не укреплялись земляными валами. Ряд археологов (С.А. Дубинский, А.Г. Митрофанова, К.П. Шут, В.И. Шадыро) отметили, что первые земляные укрепления, сооруженные по периметру площадок, насыпаны на культурном слое. Устроенные на высоких холмах или на мысах поселки первоначально обносились деревянной стеной, остатки которой удалось проследить на городищах Кострица, Заговалино и др.

В IV- I вв. до н.э. (II этап) днепродвинское население укрепляет свои поселения земляными концентрическими валами с частоколом наверху и рвами (Мазурино). С рубежа нашей эры и до середины I тысячелетия, когда днепродвинская культура вступает в завершающую фазу своего развития (III этап), городища укреплялись максимально, имели развитую оборонительную систему, обносились несколькими рядами валов и рвов, склоны возвышенностей, на которых они расположены, зачастую эскарпировались (Поддубники, Зароново, Язно, Барсуки и др.). Однако такая картина развития днепродвинских городищ типична не для всех памятников. В Белорусском Подвинье открыты городища, которые никогда не имели земляных укреплений (Заговалино, Девички, Кубличи).

Почти на всех городищах, подвергавшихся раскопкам, выявлены следы жилищ. В.И. Шадыро (1985) в самых ранних слоях городища Замошье Полоцкого района зафиксировал две ямы, которые он предлагает рассматривать как наиболее древние днепродвинские жилища в виде землянок, устроенных по типу шалаша с конической крышей. В слоях, Датируемых V в. до н.э и позже, выявлены следы наземных четырехугольных жилищ стобовой конструкции, являвшихся единственным типом жилья для днепродвинского населения Подвинья. Остатки кольево-столбовых сооружений, найденные на поселениях раннего железного века на Смоленщине, в северной Белоруссии не обнаружены. Жилые постройки Белорусскго Подвинья по своей конструкции и тенденции развития находят близкие аналоги в древностях культуры штрихованной керамики и на прибалтийских территориях. Самые ранние дома столбовой конструкции выявлены на городище Кубличи Ушачского района. Они располагались у краев площадки и представляли собой удлиненные многокамерные сооружения с каменным очагом в каждой секции. Столбы поддерживали стены домов и служили опорой для кровли. Очаги представляли собой выкладку из камней в форме подковы, диаметром около 0,8-1 м (Шут, 1966). Постройки сооружались во второй половине I тысячелетия до н.э. на втором этапе развития укрепленных поселений. Остатки подобных жилищ выявлены на городищах у Язно, Горовых и других деревень. Дальнейшее развитие домостроительства связано с увеличением отдельных секций коллективных домов и появлением однокамерных жилищ больших размеров. Располагались они по всей площадке, а не только по ее краю, как это наблюдалось в предшествующий период. Однокамерные, прямоугольные в плане жилые постройки столбовой конструкции возникают на днепродвинских городищах на последнем этапе их развития. Этот тип построек просуществовал в северной Белоруссии без особых конструктивных изменений до IV – V вв. На ряде городищ выявлены дополнительные элементы в технике домостроительства в виде каменной вымостки пола и глиняной обмазки стен. Помимо жилищ обнаружены хозяйственные постройки столбовой конструкции, располагавшиеся вне ряда домов и имевшие несколько меньшие размеры (Кострица, Бураково, Урагово).

Одной из особенностей экономического развития населения, оставившего ранние городища в бассейне Западной Двины, является сравнительно позднее освоение железа. Первый период развития культуры характеризуется массовым распространением изделий из камня, кости и рога животных и полным отсутствием изделии из камня, кости и рога животных и полным отсутствием изделий из железа. На поселениях раннего железного века в Подвинье обнаружено свыше 150 каменных изделий. Железные изделия здесь появляются во второй половине I тысячелетия до н.э. (Шадыро, 1985, с. 51). Найден набор предметов, связанных с земледелием – проушные топоры, серпы, жатвенные ножи. Серпы с изогнутой под прямым или тупы углом спинкой характерны только для днепродвинских древностей. Встречаются на городищах ножи, булавки, бритвы, иглы. Предметы вооружения и снаряжения воинов являются редкой находкой. Самые многочисленные находки – фрагменты груболепных сосудов. Типологическую классификацию керамического комплекса городищ. Белорусского Подвинья осуществил В.И. Шадыро. Он выделил две основные формы сосудов – баночные и слабопрофилирвоанные. Баночная керамика распространена повсеместно на протяжении всего врвемени существования культуры. Она в основном концентрируется в нижних пластах клуьтурного слоя ина памятниках западной части ареала. Количество слабопрофилированной керамики возрастает по мере развития культуры, появляются ее новые варианты. Среди сосудов западнодвинского региона большее количество орнаментированных по сравнению с территорией Смоленщины. Основной экономики днепродвинских племен на территории Белоруссии явились земледелие и скотоводство, причем их удельный вес на различных этапах развития культуры не был постоянным, Видимо, до рубежа нашей эры основную роль в производстве продуктов питания играло скотоводство. Значительную роль в пищевом балансе населения и снабжения его мехом имела охота. С развитием навыков получения и обработки железа подсечное земледелие постепенно становится ведущей отраслью хозяйства.

С самого начала своего развития днепродвинские племена оставались на стадии развитого патриархата, когда основной хозяйственной единицей была большая патриархальная семья. К концу развития культуры намечается распад больших семей на отдельные семьи. В пользу этого вывода свидетельствует распространение однокамерных жилищ, а также дальнейшее развитие земледелия, служившего экономической основой выделения малых семей.

В настоящее время в отечественной археологической литературе утвердилось мнение, что население ранних городищ Подвинья относится к восточнобалтской языковой группе. Решение вопроса о происхождении днепродвинских древностей затруднено слабой изученностью предшествующих культур эпохи бронзы на этой территории. Но все исследователи склоняются к мысли, что ее появление связано в первую очередь с поступательным развитием автохтонного населения.

В середине I тысячелетия н.э. в жизни населения средней и северной Белоруссии происходят значительные изменения, нашедшие отражение в материальной культуре. Культуры штрихованной керамики и днепродвинская сменяются памятниками типа верхнего слоя Банцеровщины. Впервые они стали известные в конце 20-х годов после раскопок Банцеровского городища под Минском (Дубінскі, 1927, с. 360-363). А.Н Лявданский (1932, с. 54-61) датировал эти материалы VI-VIII вв. н.э и отнес их ко второй стадии развития памятников железного века в Белоруссии.

Разнообразные сведения о характере памятников третьей четверти I тысячелетия центральной и северной Белоруссии получены А.Г. Митрофановым в 50-70-е годы. В северо-западной части днепровского бассейна и в Понеманье он обнаружил несколько десятков открытых поселений VI-VIII вв. и на некоторых провел раскопки (Ревячка, Гуры, Дедиловичи, Городище). Материалы этого времени выявлены Г.В. Штыховым на селищах близ населенных пунктов Варганы, Лукомль, на городищах в Полоцке и Витебске, в курганах с трупосожжением возле д. Дорохи, в Ур. Атоки, Повалишино, близ д. Янковичи. В последние годы древности третьей четверти I тысячелетия в Белорусском Подвинье изучает В.И. Шадыро. Он провел раскопки на городищах у деревень тясты, Городок, Прудники.

На первой стадии существования банцеровской культуры (ее называют также тушемлинско-банцеровской) население проживало только на селищах, расположенных по берегам рек и озер, на возвышенных среди поймы местах. К ранним отнесены селища у деревень Курчино, Ревячка Мядельского, Воронечь Полоцкого. Городища, построенные штриховиками и днепродвинцами, подвергаются значительной перестройке и превращаются в хорошо укрепленные убежища. Подобные убежища и селища открыты у деревень Бураково Городо