Почетный доктор Кембриджа

Свою знаменитую лекцию в Лондонском королевском обществе Климент Аркадьевич Тимирязев начал так: «Когда Гулливер в первый раз осматривал академию в Ладаго, ему прежде всего бросился в глаза человек сухопарого вида, сидевший уставив глаза на огурец, запаянный в стеклянном сосуде.

На вопрос Гулливера диковинный человек пояснил ему, что вот уже восемь лег, как он погружен в созерцание этого предмета в надежде разрешить задачу улавливания солнечных лучей и их дальнейшего применения.» «Для первого знакомства, – сказал К.А.Тимирязев, – я должен откровенно признать, что перед вами именно такой чудак. Более тридцати лет провел я, уставившись в стеклянную трубку с зеленым листом, ломая себе голову над разрешением вопроса о запасении впрок солнечных лучей".

Задача, которую К.А.Тимирязев перед собой поставил, была вы­полнена. Ему удалось доказать, что именно хлорофилл, содержащийся в листьях растений, является той самой живой фабрикой, которая из воды, углерода и минеральных веществ под воздействием лучистой энергии света создает биомассу, являющуюся источником жизни на земле. Изучение хлорофилла, как поглотителя энергии для фотосинтеза, исследование свойств хлорофилла и механизма его образования стало делом жизни великого ученого. О результатах этой работы К.А.Тимирязев и говорил в своей блестящей лекции в Лондонском королевском обществе. Работа была признана крупнейшим открытием века. Климент Аркадьевич Тимирязев удостоился звания почетного доктора Кембриджа, университетов в Глазго, Женеве, избран членом Эдинбургского и Манчестерского ботанических обществ.

Научные исследования К.А.Тимирязева об усвоении света и прев­ращении лучистой энергии в энергию потенциальную, связанную в органическом веществе, определили на многие годы практические задачи земледелия, одним из разделов которого является лесоводство. Величина поглощаемой энергии, по данным К.А.Тимирязева, может составлять 20...30% от падающего на лист света. В реальной обстановке приходится рассчитывать на половину – 10...15%. Пока на практике растениям удается связать световых лучей менее 10%, поскольку составляющие процесса фотосинтеза редко оказываются в оптимальной гармонии. Чаще всего чего-то для полноценного фотосинтеза не хватает: света, воды, углерода или минеральных веществ почвы. "Вместе с тем, – как писал К.А.Тимирязев, – каждый луч солнца, не уловленный зеленой поверхностью поля, луга или леса – богатство, потерянное навсегда, и за растрату которого более просвещенный по­томок может когда-нибудь осудить своего невежественного предка. Задача науки растениеводства состоит в определении сбалансирован­ного их количества для каждого растения и конкретных условий про­израстания. Решив ее, мы можем получить два колоса там, где рос один".

Реализация такой возможности для лесного хозяйства нашей стра­ны была бы адекватна ежегодной прибавке урожая древесины в 600...800 млн м³.

На основе научных принципов, разработанных К.А.Тимирязевым, в настоящее время определены четкие критерии потенциально возможной продуктивности лесов в различных регионах страны. Установлены они исходя из климатических особенностей. В зависимости от наличия тепла, света, влаги, минеральных веществ почвы потенциальная продуктивность лесов России меняется в 2...3 раза, а фактическая – в десятки раз. Чтобы привести их в соответствие, приходится осушать, удобрять леса, подбирать для них определенный состав пород, полноту древостоев, предельный срок выращивания деревьев. В установлении всех этих хозяйственных мер лесоводы руководствуются учением К.А.Тимирязева.

К.А.Тимирязев был великолепный популяризатор, талантливый литератор. Еще будучи студентом Санкт-Петербургского университета он публиковал свои работы в одном из самых престижных и солидных журналов – "Отечественные записки". Его статьи "Гарибальди на Капри", "Голод в Ландкашире", очерки о работах Ч.Дарвина имели огромный успех у читателей. Утверждавшийся им принцип "Работать для науки, а писать для народа" принес ему известность как в научных кругах, так и среди простых людей. Книги К.А.Тимирязева "Жизнь растений", "Исторический метод в биологии", "Чарльз Дарвин и его учение" определили профессиональную судьбу многих молодых людей и возбуждали общественный интерес к научным проблемам. Клименту Аркадьевичу была характерна глубокая сопричастность к общественным событиям, происходившим в стране, обостренное чувство справедливости, ради утверждения которого он готов был пожертвовать собственным благополучием. В 1901 г., когда в университетах начали действовать "временные правила", по которым студентов, ули­ченных в инакомыслии, сдавали в солдаты, К.А.Тимирязев отказался от чтения лекций в Московском университете, а в 1911 г. покинул его навсегда в знак протеста против увольнения ректора университета вместе с другими 125 профессорами и доцентами. Он искренне при­ветствовал революцию, полагая, что свобода, которую она принесла, открывает для России счастливое будущее. Уже будучи пожилым и больным человеком он с энтузиазмом включился в происходящие в стране общественные события. Был выдвинут рабочими вагоноремонтных мастерских Московско-Курской железной дороги членом Московского Совета рабочих и красноармейских депутатов, назначен членом Государственного ученого совета народного комиссариата просвещения РСФСР.

"У меня действует только одна рука и одна нога, - писал он в 1920 г., – но если бы потребовалось, я бы мог все-таки...производить ту работу, которая потребовалась бы для защиты республики и прис­тыдить ленивых, поднять дух в уставших".

Приходится только сожалеть, что благородная убежденность и са­моотверженность десятков тысяч великих духом интеллигентов, та­ких как К.А.Тимирязев, впоследствии обернулось против тех, кому они так искренне хотели добра. Да и для самого К.А.Тимирязева революция оказалась роковой. У новых властей не нашлось вязанки дров для своего сторонника и защитника: он простудился и умер в тяжелом 1920 г.

По значимости сделанных открытий К.А.Тимирязева справедливо считают корифеем многих направлений биологической науки. С лесо­водством у К.А.Тимирязева были особенно прочные связи. Первые годы его самостоятельной работы прошли в институте, готовившем спе­циалистов для лесного хозяйства. Весной 1871 г. после окончания Петербургского университета и трехлетней заграничной стажировки у известных профессоров Кирхгофа, Бунзена и Бертло он защитил магистрскую диссертацию "Спектральный анализ хлорофилла". После чего занял кафедру ботаники в Петровской земледельческой и лесной академии, которая была призвана стать главной высшей лесной школой России. Преподавал К.А.Тимирязев в ней до 1892 г. Учениками его оказались А.П.Молчанов, Н.С.Нестеров, Л.И.Яшнов и сотни других прекрасных лесных специалистов, ставших впоследствии видными деятелями лесного хозяйства России. Закономерен в связи с этим и тот интерес, который К.А.Тимирязев постоянно проявлял к лесным делам. Многие из его высказываний по вопросам лесного хозяйства стали хрестоматийными. Например, "Жизнь растений, жизнь леса – явление первостепенного значения, от которого зависит благополучие людей и даже сама жизнь на земле" или " Лесовод в значительной степени человек завтрашнего дня", "Сегодня для лесоводства важно, но завтра неизмеримо важнее".

Лесоводы высоко чтут научное наследие К.А.Тимирязева, а его высокая нравственность всегда останется для них добрым примером.

ПЕТРОВСКОЙ АКАДЕМИИ ПРОФЕССОР

Идея о том, что леса оказывают влияние на климат, не нова. "Декрет о водах и лесах" Людовик VI во Франции подписал еще в 1215 г. Лесной закон на территории Чехии появился в 1379 г., а начиная с XVIII и тем более в XIX в. проблемы леса и климата стали интересовать ученых и общественность во всех странах. Сам факт ухудшения климата при вырубке лесов ни у кого сомнений не вызывал.

"Все говорят, что климат Южной России переменился, - писал в 1864 г. И.Ю.Полимесестов в своей книге " Перемены климата на юге России", - что зима стала суровее, лето жарче, дождей выпадает меньше, и прибавляют, что это становится заметным с 30-х годов. Основываясь на соображении, подкрепленном частью преданиями, а частью наукой, я совершенно разделяю мнение сторонников и верю, что климат юга России изменился к худшему и должен неизменно измениться к более худшему".

Обстоятельства эти И.Ю.Полимесестов объяснял вырубкой лесов. Однако одно дело утверждения на основе "предания" и житейских наблюдений, другое - выводы, сделанные по данным надежных научных исследований, подтвержденные точными математическими расчетами. Их начали вести в нашей стране в конце прошлого столетия. Опытные участки лесничеств оборудовали метеорологическими при­борами и инструментами. Великолепный пример тому показал В.В.Докучаев, оснастивший свои опытные стационары на Украине и в Воронежской губернии самой современной метеорологической аппаратурой.

Вслед за Докучаевской экспедицией в 1883 г. под руководством известного топографа А.А.Тилло была организована экспедиция в среднюю полосу Европейской России, чтобы решить вопрос о том, какое количество леса и в каких размерах следовало бы сохранить или развести вновь имея в виду, с одной стороны, водное хозяйство, а с другой - потребность земледелия". Лесоводственный отдел этой экспедиции возглавлял М.К.Турский, агрономический - В.Р.Вильямс. После 6 лет работы экспедиция установила необходимость постоянных стационарных исследований роли лесов разного состава в различных условиях. После смерти М.К.Турского эту работу продолжил его ученик Николай Степанович Нестеров, впоследствии ставший круп­нейшим лесоводом и общественным деятелем России.

В течение нескольких лет Н.С.Нестеров вел наблюдения над задер­жанием осадков пологом деревьев, следил за выпадением их над ле­сом, влиянием леса на силу и направление ветра, температуру почвы, сток воды, колебание грунтовых вод и т.д. По длительности и обстоя­тельности таких наблюдений в мире в то время ничего подобного не было. Работы Н.С.Нестерова в этом направлении считаются лучшими и сейчас.

Выводы ученого оказались не только прекрасно аргументированными, но и иcключитeльнo интересными по практической значимости. Они объясняли механизм взаимодействия климатических факторов с окружающей средой. Движение ветра, например, по данным Н.С.Нестерова, по мере приближения к лесу уподобляется прибою морских волн, а потоки его из леса в открытое пространство подобны водопаду. На расстоянии 50...70 м от опушки ветер теряет половину своей скорости; он оставляет большую часть того, что принес, включая частицы грунта и снега. Уже в этом сказывается благотворное влияние леса на прилегающие поля. Наблюдения Н.С.Нестерова подтвердили, что зимой температура почвы в лесу выше, а летом ниже. Там она и влагу лучше впитывает. Для изучения водообмена Н.С.Нестеров изобрел прибор, вошедший в повседневную практику подобных наблюдений. Им же предложены оригинальные сооружения для опре­деления водного стока в лесу.

Несмотря на кажущуюся простоту указанных работ, удалось полу­чить выводы глубочайшего хозяйственного смысла. Дело в том, что многие годы велся спор о приоритетах лесных и нелесных земель в хозяйстве. Бытовали даже мнения, что лес и степь находятся между собой в оппозиции, а "степняки" и "лесовики" борются друг с другом. Отвоевать землю у леса считалось чуть ли не подвигом.

В "Писцовых книгах" XV в. при описании земельных наделов леса делили на "пашенные" и "непашенные", т.е. пригодные и не пригод­ные для пашни. К "непашенным" лесам относились, например, заболоченные леса и леса на крутосклонах. Надо ли говорить, что участки "пашенные", т.е. перспективные для сельского хозяйства, в деревнях, со всех сторон окруженных лесами, считались особенно ценными.

Стоимость земли, где прошел плуг, повышалась многократно. Немало прошло лет, прежде чем люди убедились в необходимости соблюдать оптимальное равновесие между лесными и сельскохозяйственными угодьями. И не столько по причинам экологическим, но по практи­ческому расчету. Сметливый крестьянский ум стал понимать, что без леса, как и без хлеба, не может быть крепкого хозяйства. Деревни у хорошего леса оказывались богаче. В степи же лес для земледельца вообще становился благом. Даже небольшой его участок улучшал водный режим, а полосы, проложенные по полям, оказывались их защитниками и хранителями плодородия.

Все это проистекало из научных наблюдений проф. Н.С.Нестерова. Огромная работа, проделанная им, помогла лесоводам наладить комплексные метеорологические исследования и ввести их в четкую методологически обоснованную систему. Взаимосвязь леса и климатических факторов получила точное научное обоснование. Это далеко не единственная заслуга Н.С.Нестерова перед отечественным сельским и лесным хозяйством.

Родился Н.С.Нестеров 23 октября 1860 г. в Вятской губернии в крестьянской семье. Учился в сельской школе, реальных училищах г. Сарапула, Ростова-на-Дону. В 1880 г. поступил на лесное отделение Петровской земледельческой и лесной академии. С учителями в Петровской академии ему безусловно повезло. Среди них были К.А.Тимирязев, Ф.К.Арнольд, В.Т.Собичевский, М.К.Турский и др.

Учебный процесс на кафедре лесоводства академии, куда Н.С.Нес-теров был приглашен после окончания курса в 1884 г., трансформиро­вался в сторону большей его универсальности. Темой своей научной диссертации Н.С.Нестеров выбрал "Значение осины в русском лесоводстве", которую успешно защитил в 1886 г. Работа эта в лесоводстве стала классической. Каждый, кто изучал осину, непременно пользовался материалами Н.С.Нестерова. Занимался он в эти годы и другими лесными проблемами. Часто публиковал статьи в "Лесном журнале", выступал с лекциями. Избран председателем Московского общества лесоводов. В январе 1900 г. Н.С.Нестеров назначен исполня­ющим обязанности адъюнкт-профессора по кафедре лесоводства Пет­ровской академии, которой он бессменно руководил 25 лет. Период этот самый плодотворный в его жизни и работе кафедры лесоводства. Крестьянский сын Николай Степанович Нестеров за свои заслуги пе­ред отечеством производится в статские советники. В Лесной опыт­ной даче под его руководством закладывается серия интереснейших опытов по рубкам ухода, отбору семян по морфологическим призна­кам, лесным посадкам, интродукции. К концу 20-х годов в Лесной опытной даче были испытаны 52 древесные породы и 22 вида кустар­ников, привезенных с Дальнего Востока, из Северной Америки, Евро­пейских стран и различных регионов нашей страны.

Н.С.Нестеров был исключительно одаренным педагогом. Он сделал все для того, чтобы выпускники Петровской сельскохозяйственной академии могли профессионально заниматься как агрономией, так и лесным хозяйством. Неслучайно его ученики А.П.Тимофеев, И.В.Тюрин, В.С.Шумаков, А.С.Яблоков и другие впоследствии стали ведущими деятелями отечественного лесоводства.

Благодаря стараниям проф. Н.С.Нестерова сблизились интересы лесного и сельского хозяйства, что впоследствии сыграло далеко не последнюю роль в развитии агролесомелиорации. Столь же плодотвор­ной была его деятельность и по сближению лесного хозяйства с ле­сопромышленным делом. В течение 8 лет (с 1891 по 1898 г.) Н.С.Нестеров был начальником эксплуатационного отдела Лесного де­партамента. Широкий диапазон научных интересов в годы работы на кафедре Петровской академии и в Лесном департаменте очень пригодился Николаю Степановичу, когда он с 1899 по 1918 г. был редакто­ром и издателем еженедельного жзфнала "Лесопромышленный вестник". Журнал удачно увязывал в своих публикациях вопросы ком­мерции, лесного хозяйства, сельского хозяйства, лесоэксплуатации, науки и практики.

Н.С.Нестерова можно считать одним из основоположников системного взгляда на процессы, происходящие в природе, и инициатором комплексного использования ее богатств.

Братья Кравчинские

Жизненный путь для детей из небогатых дворянских семей в Рос­сии предопределялся с детства: кадетский корпус, военное училище, армейская служба, а там и спокойная старость в родоном имении.

Примерно так начинался он в середине прошлого столетия и у сы­новей военного врача Михаила Кравчинского. Старший - Сергей, чуть подрос - был определен в военную гимназию в Санкт-Петербурге, младший – Дмитрий, спустя шесть лет, в военную гимназию в г. Полтаве. На этом, однако, военная карьера юных Кравчинских и закончи­лась. Не прослужив и года после окончания Михайловского артиллерийского училища, Сергей подал в отставку. Родительские огорчения несколько утихли, когда он поступил в Земледельческий институт. Именно так назывался с 1864 по 1877 г. Санкт-Петербургский лесной и межевой институт. Готовил он лесничих и землемеров, к которым в те времена в России относились так же почтительно, как и к офицерам.

Младший Кравчинский – Дмитрий решил не повторять ошибки старшего брата и по окончании военной гимназии сразу же подал прошение о зачислении его в Земледельческий институт на лесное отделение. Сергея Дмитрий Кравчинский в институте уже не застал. Жизнь развела их. Каждый выбрал свою дорогу служения отечеству и народу. Сергей, отказавшись от сословных привилегий, ушел в "народ". Ходил по тверским деревням, учил крестьян грамоте, а больше призывал к бунту против помещиков и царя. Вскоре он стал одним из руководителей народовольческого кружка "чайковцев" и членом его литературного комитета. После ареста бежал, скрывался и вскоре эмигрировал за границу. Там он окончательно занялся политической борьбой и литературной деятельностью. С тех пор Сергей Кравчинс­кий больше известен как Степняк-Кравчинский.

Дмитрий Кравчинский в 1877 г. блестяще закончил Земледельчес­кий (теперь уже опять лесной) институт и был приглашен на кафедру таксации самим А.Ф.Рудзким. Незаурядный талант Дмитрия Михайловича Кравчинского был столь велик, а старания по службе столь усердны, что Лесной департамент направляет его в 1879 г. на стажи­ровку за границу. Не помешало этому и то, что годом раньше брат Дмитрия Кравчинского - Сергей, приехав на некоторое время из эмиграции в Россию, убил генерала Мезенцева.

За рубежом Дмитрий Михайлович изучает опыт передовых лесных хозяйств Европы, слушает лекции в Тарандской академии, полгода работает в ней и пишет свой, ставший впоследствии классическим, труд "Лесовозращение". В нем он впервые обобщает все то новое, что накопилось в лесной науке и практике. Лесоводство Д.М.Кравчинский рассматривает как направление растениеводства и предсказывает ему большое будущее в отечественном земледелии.

Брат его Сергей в эти годы тоже за рубежом. От русской полиции ему удалось скрыться, а европейская к чужим правонарушителям относилась равнодушно. Сергей Степняк-Кравчинский окончательно ут­вердился как революционер-террорист, один из активнейших руководителей "Народной воли". В 1885 г. выходят в Англии его публицистические работы "Россия под властью царей", "Русская грозовая туча". Он как и прежде зовет к бунту, клеймит российскую действитель­ность и самодержавие.

Брат Дмитрий уже давно дома, в России. В начале 80-х годов он преподает ботанику и лесоводство в Лисинском егерском училище. С открытием Лисинской лесной школы становится ее бессменным заве­дующим, а с 1885 г. - лесничим Лисинского лесничества. Лесничество Д.М.Кравчинский принял от предшественников с расстроенными лесами, плохими дорогами и без ясно определенных планов хозяйс­тва. Крестьяне в окрестных деревнях бедствуют. Они окончательно лишились постоянного приработка в лесу, лесные их промыслы влачат жалкое существование. В лесничестве нет уверенности, как вести хозяйство, как избежать смены пород в лесу, что делать с избытком перестойных осинников и березняков. Следует заметить, что по причине бесхозяйственности и неумения толково организовать дело, по­добное положение сложилось и во многих других лесничествах России. Оттого происходили многие крестьянские беды. Ведь лес в стране - одна из значительных статей крестьянского дохода.

Дмитрий Михайлович Кравчинский со своими учениками обследу­ет леса, составляет планы предстоящих работ, закладывает десятки опытов по реконструкции малоценных лиственных лесов, вводит хозяйственные рубки, обеспечившие надежный заработок крестьянам. Начиная с 1888 г. он вновь таксирует Лисинскую лесную дачу. Доход от нее растет из года в год. Примеру Д.М.Кравчинского следуют другие лесные специалисты России. Тем более, что он еще ведет практи­ку со студентами Лесного института. Каждый из них воочию видит, как надо вести хозяйство в лесу.

Сергей Михайлович Степняк-Кравчинский по-прежнему в эмиграции. Пишет рассказы, повести, драмы. В 1889 г. на английском языке выходит его роман "Путь нигилиста". На русский язык его переводят потом под названием "Андрей Кожухов". Он особенно популярен у революционеров в период 1905-1907 гг., когда в России появляются первые баррикады. Вера Засулич, стрелявшая в петербургского градоначальника, дает роману самую высочайшую оценку. Персонажи романа борются, гибнут, встречаются и расстаются навсегда. Герой его говорит: "Нет, нам не дадут свободы в награду за примерное поведение. Мы должны бороться за нее любым оружием". Во время борьбы неизбежны жертвы. "Но что за беда? - отвечает СМ.Кравчинский в другом своем произведении. – Гибнут люди, но идея бессмертна".

Дмитрий Михайлович Кравчинский продолжает мирно трудиться. На родине он разрабатывает приемы рубок для малоценных лесов, ставшие впоследствии широко известными в России и за рубежом как проходные рубки Кравчинского. С их помощью лесничие исправили миллионы гектаров леса. Выходяг в свет его работы о типах леса, лесопользовании, в числе их "Хозяйство в лесах", "По вопросу о постепенных рубках", "Научность и хозяйственность". Переиздается "Лесовозращение". Из дня в день Д.М.Кравчинский в лесу с рабочими, воспитанниками школы, студентами Лесного института. Он один из самых авторитетных и знающих лесоводов страны, видный ученый, замечательный педагог. Его труды известны за рубежом.

Все так же деятелен заграницей и Сергей Михайлович. Его усилиями в Лондоне начинает выходить жypнал "Свободная Россия". Для распространения и публикации революционной литературы основывается "Фонд вольной русской прессы". Он выступает с докладами, активно участвует в жизни эмиграции. Сергей Михайлович - великолепный оратор. Когда они еще с Дмитрием Рогачевым "ходили в народ", - вспоминала П.А.Кропоткин, ~ они в две недели сумели создать среди крестьян настоящее брожение.

Прожил С.М. Степняк-Кравчинский недолго. Случайность положила конец его жизни: в декабре 1855 г. он погиб под колесами поезда. Посеянные им семена революции дали обильные всходы в 1917 г. Свершилось то, чему он посвятил свою жизнь. Всепоглощающая борьба, к которой он призывал, взорвала Россию. Не прошла она и мимо его брата - Д.М.Кравчинского. Из России он, конечно, никуда не уехал: "остался в своем лесничестве и отстаивал лес до последней крайности, вел себя, как капитан на корабле". Только 40-летнюю его работу на благо России многие забыли, зато помнили строгость по службе и бывший генеральский чин. Обиды, оскорбления случались все чаще. После одного из конфликтов с "представителями народа" душа великого труженика и патриота лесничего Дмитрия Михайловича не выдержала. Он застрелился в 1919 г.

Вот так закончился жизненный путь братьев Кравчинских, та­лантливейших и известных наших соотечественников. Какая связь между их судьбами? Пусть судит читатель.

Основоположник современного лесоводства

"Мы не можем не склонить наши головы, не можем без сокрушения вспомнить того, в чьей фуди билось кристально благородное сердце, чья душа не знала других путей, кроме тех, какие указывались ему гражданским долгом, чья душа не допускала никаких компромиссов со своей совестью". Слова эти из некролога Георгию Федоровичу Морозову, основоположнику современного лесоводства, ученому с мировым именем, одному из первых отечественных лесоводов, определивших лес как фактор культуры, преобразуемый человеком для полного и "лучшего удовлетворения человеческого общества в его разнообразных запросах к лесу".

"Учение о лесе" Г.Ф.Морозова оказалось теоретическим фундаментом для научных исследований в лесной науке, а сформулированные им лесоводственные принципы на протяжении всего нынешнего столетия являются надежной основой для практического лесного хозяйства. Многие положения учения о лесе давно стали афоризмами, бытующими в среде лесоводов как непременные истины: рубка и возобновление леса – синонимы. Лес есть явление географическое.

Более 15 лет Г.Ф.Морозов практически один редактировал и выпускал "Лесной журнал", сделав его образцом профессиональной периодики, объединившей науку и практику. Влияние идей Г.Ф.Морозова в области лесоведения справедливо сравнивают с обобщениями академика В.И.Вернадского в области биогеохимии.

А каким же был в жизни наш знаменитый соотечественник? По воспоминаниям современников, Г.Ф.Морозов – человек среднего роста, шнрокоплечий, с длинной светло-русой бородой, серьезны, чистым взглядом голубых глаз, проникновенным голосом. Пр. наградила его удивительным художественным вкусом. Живо музыка - все это было частью его многогранной жизни. Друзей поражала высочайшая эстетичность Г.Ф.,Морозова. Он был непременный посетитель художественных выставок, музыкальных вечеров, неплохо музицировал. От всего, что окружало Г.Ф.Морозова, исходило глубочайшее понимание красоты: книги в его кабинете в изящных переплетах, безукоризненный порядок везде, где бы он ни жил и работал. По свидетельству учеников, он был настоящим фольклористом. Речь его всегда отличалась живостью и образностью. Пословиц поговорки, народные притчи наполняли его выступления. Слушать Г.Ф.Морозова было истинным удовольствием. О душевной отзывчивости и доброте Георгия Федоровича ходили легенды. В его доме всегда находились гости, приезжавшие из провинции. Многие из них жили месяцами. Хотя особо состоятельным человеком он никогда и не был.

До предела занятый, ученый не оставался в стороне от повседневной жизни, глубоко сопереживая удачи и неудачи окружающих его людей. Чужое горе глубоко ранило его сердце. Неудивительно, что в перечне публикаций Г.Ф.Морозова более 40 некрологов, в каждом из которых проникновенное понимание уникальности чужой жизни и искренней душевной боли за ее утрату.

К Г.Ф.Морозову самому рано пришел тяжелый недуг. По свиде­тельству современников, в 45 лет выглядел он на 60. Болезнь надолго укладывала его в постель. Но несмотря ни на что он продолжал трудиться, бескорыстно помогая тем, кто нуждался в его помощи.

Г.Ф.Морозов – один из крупнейших ученых, которого судьба подарила лесному хозяйству. Научные труды его по лесному хозяйству – далеко не единственное, что утвердило добрую память о нем. Г.Ф.Морозов был велик во всем: в науке, в журналистике, в художественном восприятии мира, в человеческом общении и душевной красоте. Талант - он во всем талант.

Первый профессор кафедры частного лесоводства

"Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты". Пословица эта приходится как нельзя кстати, когда вспоминаешь известных российских лесоводов – Георгия Федоровича Морозова и Алексея Николаевича Соболева. Дружба, продолжавшаяся всю жизнь, соединила этих замечательных людей еще в студенческие годы. Они вместе учились в Лесном институте. В 1894 г. закончили его и были зачисленв в Корпус лесничих: Г.Ф.Морозов - помощником лесничего в Хреновской бор к Николаю Дмитриевичу Суходскому, А.Н.Соболев, после непродолжительной экспедиции под руководством И.Я.Шевырева во Владимирские леса по борьбе с насекомыми-вредителями, - помощником лесничего в Одоевское лесничество к не менее известному лесоводу Андрею Павловичу Молчанову.

Как значится в списках чинов Министерства земледелия и госу­дарственных имуществ за 1896 г. коллежские секретари Г.Ф. Морозов и А.Н.Соболев одновременно были преподавателями лесных школ, созданных при Хреновском и Одоевском лесничествах. Начинается в эти годы их деятельность как ученых. Г.Ф.Морозов выполняет первое свое самостоятельное исследование "О влиянии разрыхления на влажность почвы", А.Н.Соболев публикует работы о размножении непар­ного шелкопряда в Тульских лесах и свои размышления о работе в низшей лесной школе.

Старание молодых лесоводов было замечено в Лесном департамен­те. "На основании Высочайшего повеления от 28 октября 1859 г. Морозов и Соболев в 1896 г. командируются на два года в Германию, Австрию, Францию, Швецию для ознакомления со способами возобновления лесных пород вообще и в частности дуба и сосны, с уходом за лесом и постановкой лесоводственного образования как высшего, так и низшего". Г.Ф.Морозов уделяет больше внимания изучению германского опыта ведения хозяйства, преимущественно соснового и дубового, и укрепления сыпучих песков. А.Н.Соболев обстоятельно знакомится за рубежом с условиями естественного лесовозобновления, производством лесных культур, уходом за ними и искусственным облесением вырубок. За 2 года зафаничной командировки Г.Ф.Морозов и А.Н.Соболев посетили около 70 лучших лесничеств, участвовали в работе нескольких съездов лесничих, слушали вместе лекции виднейших немецких профессоров - Эбермайера, Гартига, Майера, Данкельмана. Знакомились с постановкой учебного процесса в Эберсвальдской лесной академии, лесном отделении Мюнхенского университета, Дрезденском техническом университете.

Годы учебы в лучших лесных хозяйствах Европы дали возможность молодым лесоводам обстоятельно осмыслить накопленный на родине опыт, сопоставить его с мировыми стандартами и уверенно строить планы на будущее. Тот и другой по возвращении в Россию опять же сочли полезным продолжить работу в лесничествах: Г.Ф.Морозов уезжает в Каменностепное лесничество Воронежской губернии, а А.Н.Соболев - в Веневское лесничество Тульской губернии.

Наступил самый плодотворный период их жизни. Г.Ф.Морозов сажает лес в Каменной степи. Лесными посадками он закрепляет более 300 десятин песков, используя при этом 30 различных вариантов лесных культур. В течение 3 лет он публикует 25 научных работ. С неменьшим энтузиазмом и успехом трудится и А.Н.Соболев. Он тоже сажает лес в своем лесничестве, хотя и отдает предпочтение естественному возобновлению. Закладывает Алексей Николаевич и опыты по семеннолесосечным рубкам, в процессе которых лес должен вос­станавливаться на вырубках естественным путем.

Особое внимание А.Н.Соболев в эти годы уделяет организации ведения лесного хозяйства в дубовых лесах. Их уже в XVIII в. основательно опустошили корабелы в поисках материалов для судостроения. В XIX в. вырубка дубовых лесов еще больше возросла в связи с расчисткой территории под сельхозугодья. Только за вторую половину столетия площадь дубрав в России сократилась на четверть (с 5876 десятин до 4536). Да и оставшиеся дубовые леса были испорчены приисковыми рубками. А.Н.Соболев ищет оптимальные методы их восстановления и ремонта. Его научные и производственные поиски с пониманием восприняли признанные авторитеты "дубравники" - Г.А.Корнаковский, А.П.Молчанов, Г.Н.Высоцкий, А.А.Хитрово.

В эти же годы А.Н.Соболев публикует свои заметки о заграничной командировке. Выходят в свет его книги "Лесное хозяйство Пруссии в конце XIX столетия", "По лесам Баварии". А.Н.Соболев обобщает в них свои впечатления о работе немецких лесоводов применительно к российской действительности и дает рекомендации по части использования зарубежного опыта в практической работе российских лесничих.

К началу XX в. Г.Ф.Морозов и А.Н.Соболев чувствуют себя вполне подготовленными к преподавательской работе. Возможность такая появилась в октябре 1901 г. В связи с уходом в отставку и отъездом в Киев профессора Василия Яковлевича Добровлянского открылась вакансия на кафедре общего лесоводства в Санкт-Петербургском лесном институте. На профессорские должности в те годы, как правило, баллотировались лесничие. Процедура конкурсных испытаний была несложная и доступная для любого желающего, имевшего соответствующее образование и практический опыт работы.

В соответствии с Положением о Лесном институте желающие занять место преподавателя должны были представить Ученому совету института научную разработку вопроса из области той дисциплины, которая будет предметом их преподавания. Работа должна была быть трудом самостоятельным, основанным на значительном материале, включая литературный обзор и собственные оригинальные исследования. Соискательская работа направлялась в Совет института в печатном виде на русском языке в количестве 20 экземпляров и 100 экземпляров тезисов предлагаемой работы. Рассматривалась она тремя членами Совета института, которые в трехмесячный срок давали на нее заключение. Рассмотрев заключение экспертов. Совет принимал решение о возможности защиты работы публично и назначал двух официальных оппонентов. Публичная защита проходила на заседании Ученого совета Лесного института. Защитивший работу получал диплом, подтверждавший его право на занятие соответствующей кафедры института.

Предварительные процедуры конкурса прошли, кроме лесничих Г.Ф.Морозова и А.Н.Соболева, лесничий .Лисинского лесничества Дмитрий Михайлович Кравчинский и старший ревизор 5-го района Тамбовской губернии и лесничий Иосиф Игнатьевич Сурож. Однако участвовать в соревнованиях они отказались. Конкурс шел между Г.Ф.Морозовым и А.Н.Соболевым. Голосование оказалось в пользу Г.Ф.Морозова всего в один голос. В ноябре 1901 г. он стал экстраординарным (нештатным) профессором кафедры общего лесоводства Санкт-Петербургского лесного института. Однако и А.Н.Соболеву не пришлось возвращаться в лесничество. Не без участия Г.Ф.Морозова руководство и Ученый совет института приняли решение выделить из кафедры общего лесоводства кафедру частного лесоводства, на которой сосредоточилось бы преподавание вопросов лесовосстановления экстраординарным профессором этой кафедры А.Н.Соболевым. Лесничий Иосиф Игнатьевич Сурож также стал профессором, точнее адъюнкт-профессором Ново-Александрийского института сельского хозяйства и лесоводства. Одновременно ему предложили заведовать опытной станцией при лесной даче "Руда" - учебной базе этого института.

А.Н.Соболеву, к сожалению, судьба определила недолгую жизнь. Скончался он в 1911 г., оставив после себя много добрых дел. За прожитые 42 года Алексей Николаевич значительно преуспел в изучении плодоношения лесных насаждений, всхожести семян, передачи наследственных свойств лесных пород потомству. Утвердился А.Н.Соболев и как крупнейший знаток ведения лесного хозяйства в дубовых лесах. В 1908 г. он возглавил дубравную комиссию Лесного общества. Одновременно с преподавательской работой А.Н.Соболев проводит опытные посадки с целью изучения влияния происхождения семян на качество выращенного леса, т.е. фактически закладывает основу географических культур, без которых в наше время невозможно себе представить культурное лесное хозяйство.

В организацию первой в России кафедры лесных культур А.Н.Соболев вложил немало труда. Им был создан кабинет частного лесо­водства, а если говорить точнее, музей лесных культур с коллекциями образцов древесных пород, семян, орудий, инструментов, прекрасно систематизированной библиотекой и учебниками. Такой же кабинет-музей создавался и на кафедре, возглавляемой Г.Ф.Морозовым. Популярность морозовского музея была столь велика, что в 1906 г. ему предложили составить лесоводственную коллекцию для педагогических музеев военных учебных заведений. Описание ее экспозиций было опубликовано в работе Г.Ф.Морозова "Пособие для изучения леса". Подобное товарищеское соревнование между профессорами про­должалось постоянно, причем каждый из них заботился об успехе другого.

Незадолго до смерти, в 1911 г., А.Н.Соболев подготовил интересную публикацию "Основы лесоохранения в России". В ней он изложил предложения по части улучшения ведения лесного хозяйства в частных лесах. Отмечая плохую его постановку у лесовладельцев, А.Н.Соболев в то же время указывает на особенность лесного хозяйства в этих лесах: они чаще всего служат своеобразным продолжением сельскохозяйственных угодий и выполняют функции иные, чем в ле­сах казенных; соответственно следует организовывать в таких лесах и хозяйство. Для этого А.Н.Соболев предлагай создавать особые земские лесничества. Идея их организации спустя полвека использована в нашей стране при создании колхозных и совхозных лесхозов. За рубе­жом подобная система управления "сельскохозяйственными" лесами начала практиковаться несколько раньше.

Как и многие другие, рано ушедшие из жизни талантливые люди, А.Н.Соболев не успел реализовать свои творческие возможности, тем более что он был чрезвычайно требователен и взыскателен к себе. Многие годы он работал над курсом лекций - учебником частного лесоводства. Черновые его варианты 10 лет ходили в рукописях среди студентов и специалистов. По ним учились и работали сотни лесоводов. Однако издание учебника А.Н.Соболев постоянно откладывал, внося в него все новые правки. Впрочем, в этом он не был одинок. Г.Ф.Морозов, оставивший после себя 316 печатных работ, также не успел, да и не спешил издавать учебник по общему лесоводству. Его "Учение о лесе" – прекрасная книга, но это лишь фундаментальное введение в лесоводство, углубившее познания о лесе и перебросившее мост в фитоценологию. Г.Ф.Морозов заложил основу учения о типах леса и современном лесоводстве. Но учебника не было. Учились студенты и практики по его лекциям и печатным трудам. Используя морозовские идеи, учебники написали лишь ученики Георгия Федоровича Морозова – Владимир Васильевич Гуман и Михаил Елевферьевич Ткаченко. Что же касается учебника А.Н.Соболева, то один из рукописных его вариантов находится в Музее леса Федеральной службы лесного хозяйства России. Он является еще одним свидетельством богатейшего наследия отечественного лесоводства и доброй памятью та­лантливому русскому лесничему, ученому, профессору, другу и со­ратнику Г.Ф.Морозова – Алексею Николаевичу Соболеву.

Степной лесничий

"Самобытно-естественный лес распространяется по лону нашей страны между тундрой и степями-пустынями, за которыми поднимаются горы, где лес появляется снова на определенной высоте, а далее - безлесные плешины и ледники".

Как вы думаете, кому принадлежат эти строки: профессиональному литератору или маститому ученому. А может быть, вспомните это четверостишие?

"Тогда между культурными полями

Решили лес садить уж полосами

Для охраненья от сухих ветров

Полей, дорог, усадебных дворов." И то и другое принадлежит одному из наших крупнейших ученых Георгию Николаевичу Высоцкому. Именно он умел глубокие научные истины облекать в красочные поэтические слова, художественным образам давать научную оценку.

Есть ученые, которых с одинаковой уверенностью относят к своим единомышленникам люди разных убеждений. Георгий Николаевич Высоцкий - один из них. Он выдающийся ученый-природовед, обогативший оригинальными исследованиями сельское хозяйство, лесоведение, климатологию, гидрологию, геоботанику. Г.Н.Высоцкий известен как географ, крупнейший ботаник и талантливый зоолог. Жизнь и творчество его освещены в 50 специальных библиографических обзорах. Приходится только сожалеть, что нет среди них достойного исследования его литературного мастерства, хотя по красочности, тонкости художественных описаний, неожиданности используемых образных метафор, изысканности словооборотов и оригинальности сюжетов некоторые работы Г.Н.Высоцкого принадлежат к образцам художественной популярной литературы. Читать его научные произведения истинное удовольствие. Поучиться бы этому у Г.Н.Высоцкого некоторым нашим ученым, почему-то уверовавшим, что чем непонятнее, поиностраннее, повычурнее они изложат свои мысли, тем солиднее и ученее окажется их научный трактат.

Степное лесоразведение, в котором Георгий Николаевич Высоцкий был непревзойденным авторитетом, формировалось на стыке научных знаний, и для практического его становления было чрезвычайно важно найти единственно правильный путь развития, одинаково отвечающий интересам как сельского, так и лесного хозяйства.

Будучи агрономом по образованию (Петровскую сельскохозяйс­твенную академию Г.Н.Высоцкий окончил в 1890 г.) и лесоводом по опыту работы (с 1892 по 1904 г. он фактически лесничий опытного Мариупольского лесничества) Г.Н.Высоцкий великолепно понимал опасность "переувлечения" идеей степного лесоразведения. Он решительно возражал против неоправданных лесных посадок в степи и преувеличения благотворного влияния леса на климат.

По мнению Г.Н.Высоцкого, лесные посадки в степи нередко пользы дают мало. Более того, случается, они действуют "как хищники", все поглощая и ничего не возвращая. Влияние полос на прилегающие поля в некоторых случаях ничтожно и увлечение ими не всегда име­ет научное оправдание. В практическом отношении полосы даже по­рою обесценивают смежные сельскохозяйственные земли. Более того, как писал Г.Н.Высоцкий, мнение о лесе как влагособирателе и хранителе вод, регуляторе климата порою весьма преувеличено. По словам Г.Н.Высоцкого, "лес усиленно иссушает грунт, понижает грунтовые воды, сгущает их солевые растворы, по соседству же с собой, особенно по замкнутым полянам ... значительно усиливает суточные коле­бания температуры" (Лесной жу-рнал. 1905. Вып. 3. С. 408). "Лесное хозяйство, - утверждал он, - как и всякое иное, должно опираться на три базиса, которые можно выразить тремя словами; возможность, целесообразность и правильность" (Лесной журнал. 1901. С. 233).

Надо ли говорить, что подобные высказывания, мягко говоря, мало импонировали чувствам лесоводов. А какую бурю протеста и неприяз­ни вызвали у лесоводов предложения Г.Н.Высоцкого по поводу целе­сообразности расчистки лесов под сельскохозяйственные пользования в лесных многолесных районах!

Немало было у него недоброжелателей и среди ортодоксальных агрономов - степняков, считавших, что лесным посадкам вообще не место в степи. Ведь Г.Н.Высоцкий, в конечном итоге, все же был убежденным агролесомелиоратором. Это ему принадлежат строки; "Не считая Средней Азии, в наших южных степях искусственно насаженный лес расти может. Мало того, мы вправе ожидать от него и естественного возобновления для поддержания неограниченного существования." Все дело в том, где, когда, как и какие сажают деревья.

Несмотря на оппонентов с той и другой стороны, Г.Н.Высоцкий мужественно и обоснованно отстаивал свои научные позиции. Его критический образ мышления как нельзя лучше способствовал становлению лесного хозяйства в России. Самобытные его суждения, отличные от, казалось бы, неопровержимых мнений большинства, заставляли ученых и практиков еще и еще раз проверять и перепроверять сложившиеся научные представления, благодаря чему в дальнейшем удалось более правильно определиться и с оптимальной лесистостью, и с лесопригодностью отдельных разновидностей степных почв; выработать действительно обоснованные нормы облесения полей в степи, дать предложения о рациональной ширине полезащитных по­лос и ассортименте используемых деревьев и кустарников.

Хорошо бы и сейчас, вместо бесполезных конфронтации и взаим­ных обвинений, лесоводы и агрономы внимательно и объективно разобрались с неудачами, которые постигли некоторые защитные лес­ные посадки и на пользу общему делу привели их в порядок на науч­ной, проверенной практикой, основе.

Впрочем, в свое время Г.Н.Высоцкого обвиняли в недостаточной компетенции и слабой аргументации рекомендаций. Сам же он был к своим недругам предельно доброжелателен, проявляя при этом исключительную скромность в оценке собственной научной деятельности. Примечательна его запись по поводу своих исследований: "Мне приходилось очень разбрасываться по самым различным дисциплинам, по природоведению и по культуре. При условиях жизни в провинции, при отсутствии специальной литературы, предо мною оставалась отк­рытой только " книга природы", из которой я и черпал все свои дос­тижения, находясь постоянно под риском открытия "Америки"... Хотя у меня имеются разные научные и практические достижения, но я не могу претендовать на роль специалиста в какой-нибудь области, на­ходящегося во всеоружии знания своего предмета".

Правда, коллеги Г.Н.Высоцкого не разделяли столь критичной са­мооценки его творчества. В 1904 г. именно ему предложили вместе с М.М.Орловым и Г.Ф.Морозовым возглавить постоянную комиссию по лесному опытному делу при Лесном департаменте России. Комиссия эта руководила научными исследованиями в стране. С 1925 г. Г.Н.Высоцкий курирует опытные (научно-исследовательские) лесные хо­зяйства Украины. Его избирают академиком АН УССР и ВАСХНИЛ. Научные работы Г.Н.Высоцкого широко известны в нашей стране и за рубежом. Он признанный классик отечественной науки.

Не мешала принципиальность и самобытность Г.Н.Высоцкого в суждениях его дружеским связям. Нельзя не вспомнить, что в 1918 г., в самое трудное для себя время, тяжело больной Г.Ф.Морозов поехал именно к Г.Н.Высоцкому на Украину, а затем последовал за ним в Крым.

Обо всем этом особенно часто вспоминается сейчас, когда возни­кают непримиримые разногласия и страсти по разного рода вопросам. Нет ничего более пагубного в науке и в жизни, чем нетерпимость во мнениях и однозначность в подходах к решению как государствен­ных, так и личных проблем. Самобытность суждений и терпимость к иным мнениям способствуют прогрессу. В спорах определяется исти­на. Прекрасное подтверждение тому - жизнь замечательного нашего соотечественника, талантливейшего ученого и высочайшей культуры человека - Георгия Николаевича Высоцкого.

умей украсить место, где жить судьба велит

Лесное ведомство в прошлом приносило казне немалый доход и государственные мужи России постоянно интересовались его делами. Сам император российский Николай I был нередким гостем в Лесном институте. Во время одного из своих посещений он зашел в аудито­рию, где шли занятия по лесной зоологии. Послушав, Николай I обра­тился к одному из присутствовавших кадетов: "Скажите мне, молодой человек, какое же в лесу самое вредное насекомое?" От смущения или незнания, тот начал говорить что-то несуразное. Царь посмотрел на кадета с сожалением и заметил: "Самое вредное насекомое для леса – это плохой лесничий".

Можно по-разному расценивать шутку царя, но в ней была изрядная доля правды. Лесничий, плохо разбирающийся во вредителях леса, рискует потерять свой лес. Какой уж это лесничий!

В мире насчитывается более миллиона видов насекомых. В наших лесах живет по меньшей мере 50 тыс. видов. Сотни из них питаются лесной растительностью и относятся к категории вредных насекомых. Ущерб от вредных насекомых можно сравнить с бедой, наносимой лесными пожарами. В Сибири и сейчас еще встречаются территории в сотни, тысячи квадратных километров, на которых когда-то росли прекрасные леса. После массового размножения сибирского шелкопряда они превратились в кладбище погибшего леса. В этот страшный сушняк и заходить-то опасно. При удобном случае местные жители их выжигают. Лесоводы с большой настороженностью относятся к вредным лесным насекомым и прилагают немалые усилия по предотв­ращению их распространения. Наука о них считается одной из веду­щих в отрасли.

Основоположником нашей отечественной науки о насекомых был Николай Александрович Холодковский. Это он впервые в 1887 г. организовал в Лесном институте кафедру энтомологии и создал замечательный энтомологический музей. Одновременно Н.А.Холодковский состоял профессором Военно-медицинской академии. Его перу принадлежит около 180 научных оригинальных работ по энтомологии, в их числе трехтомный курс теоретической и прикладной энтомологии, который сохранил свою актуальность до наших дней. Огромным успехом пользовался учебник Н.А.Холодковского о вредных насекомых. Н.А.Холодковский имел огромный мировой авторитет и известность. Он состоял почетным президентом Международного энтомологического общества. Вместе с тем Н.А.Холодковский был и известным ли­тератором. За перевод "Фауста" Гете он получил одну из самых высоких наград - полную Пушкинскую премию Академии наук. Его перевод "Фауста" выдержал И изданий при жизни и 5 посмертных. Н.А.Холодковский, кроме того, опубликовал немало переводов Шекспира, Байрона, Шиллера. Для издания "Всемирной литературы" он подготовил около 20 переводов с разных языков. Писал он и свои собственные лирические стихи. Среди них примечательны поэтические зарисовки цветов. Вот образец одной из них (Герань).

В зеленой травке новой

Везде, куда ни глянь,

Цветет цветок лиловый.

Зовут его – герань.

В местах сырых и влажных

Растет охотно он.

Цветочек не из важных.

Но все же недурен.

Без слова и без жеста

Он будет говорить:

Умей украсить место,

Где жить судьба велит.

Последние строки этого стихотворения вполне можно было бы воспринять, как добрый совет каждому из нас: "Умей украсить место, где жить судьба велит." Именно так жил известный наш соотечественник, крупнейший специалист лесного дела, поэт и переводчик Николай Александрович Холодковский.

несостоявшаяся мечта

Для желаюших узнать еще одну памятную дату назовем 30 июля 1853 г. В тот день министр государственных имуществ России граф П.Д.Киселев подписал инструкцию "О заведении при Палатах госу­дарственных имуществ Музеев почв, сырых и обрабатываемых продуктов, произведений земли, сортов хлеба и лесных материалов". Одновременно в губернии были посланы указания, как собирать коллек­ции для устраиваемых музеев.

С исполнением этого распоряжения не все шло гладко. Особенно после того, как П.Д.Киселев оставил министерскую должность. В 1865 г. коллекции большинства устроенных музеев были переданы в статистические комитеты и высшие учебные заведения.

Мечта П.Д.Киселева увидеть при жизни земледельческие музеи во всех губерниях России не осуществилась. Однако часть собранных для них экспонатов сохранилась и созданные из них экспозиции впоследствии стали крупными просветительскими учреждениями. Указания П.Д.Киселева существенно подтолкнули развитие музейного дела в России. По количеству музеев и собранных в них предметов она к концу XIX в. не уступала западным соседям.

Продолжали создаваться музеи и после революции. К 1980 г. в стране их насчитывалось 1323. Каких только музеев не было: марти­рологии и антропологии, коневодства и кролиководства, физкультуры и техники безопасности, атеизма и товароведения, шахтерской доблести и славы, содействия труду и планеризма, сотни музеев револю­ции и еще больше мемориальных музеев ее пламенных руководителей. Не оказалось только государственного музея леса. За 140 лет после памятного указания П.Д.Киселева лесное хозяйство практически так и не продвинулось к созданию своего отраслевого музейного дела. Иногда казалось, что вот уже началось, что осталось совсем немного и будет у великой лесной державы свой национальный Музей леса. Порою достаточно было повесит только вывеску на готовый демонстрационный павильон. И вот он - Лесной музей...приходите, смотрите, изучайте, копите опыт, чтобы не делать ошибок в другой раз. Так было в 1872 г. по завершении первой в России Политехнической выставки. Лесной отдел ее, созданный при участии В.Т.Собичевского, считался на выставке одним из лучших, и его устроители были удостоены самых высочайших похвал и наград. В 1896 г. на промышленной и художественной выставке в Нижнем Новгороде как особый экспонат Лесного департамента был устроен образцовый дре­весный питомник. На нем специально командированные лесоводы де­монстрировали различные орудия труда и приемы лесокультурных работ. На выставке Северного края в Ярославле, кроме лесного пи­томника, с успехом показывали образцово составленные карты лесных дач.

Принимали участие российские лесоводы и в международных выставках. Успешно она прошла в 1893 г. в Чикаго. В Америке с тех пор организовано уже несколько лесных музеев. Одним из лучших лесных павильонов был наш лесной в 1900 г. на Парижской между­народной выставке. Об этом писали в то время газеты: "Отдел, металлургический, мануфактурный, путей сообщения, народного образова­ния, социальной экономики и лесной представляют значительный ин­терес для иностранцев". Французы тоже сумели создать свой лесной музей.

В России, начиная со второй половины XIX в., выставок проводи­лось великое множество, но после них ни одного музея не осталось, хотя лесники привозили туда тысячи экспонатов, строили для них па­вильоны, писали каталоги и проспекты. Конечно, выставка еще не музей. Она больше для рекламы товаров, технических средств и тех­нологий. Задачи музея несравненно шире. Они ставят просветительные цели, позволяют сохранить достигнутый трудами многих поколений уровень культуры, информации, помогают в прошлом найти ответы на вопросы настоящего и будущего. Задачи выставок скромнее, но их материалы и экспонаты - прекрасный исходный материал для музеев.

Появлялись возможности создать Музей леса и на базе отделов иных музеев. Совсем реально это было в Санкт-Петербурге. Начиная с 1859 г. на территории Лесного института функционировал специальный сельскохозяйственный музей. В нем собирали бесценные сокровища истории России, в том числе и по лесному хозяйству. В 1865 г. музей из Лесного института переезжает в помещение при Зимнем дворце, а в 1881 г. - в соляной городок на Фонтанке. Память о бывшем в институте музее сохранили, но Музей леса в Санкт-Пе­тербурге не появился. Сельскохозяйственный музей в городе продол­жал развиваться. Площадь его к началу XX в. увеличилась до 10 тыс. м². Он насчитывал 27 тыс. экспонатов. В отделе растениеводства му­зея был даже раздел лесоводства, который чуть ли не каждый год обещали "с получением дополнительных помещений расширить до отдела с целым рядом отделений". Раздел между тем хирел и окончательно перестал пополняться экспонатами. "Хожу по музею, словно по кладбищу или аукционному залу ненужных вещей. Нет в нем жизни," - писал один из посетителей.

"Музей не кладовая, а научное учреждение, создаваемое для удоб­нейшего наглядного изучения предметов, имеющих значение в лесном хозяйстве и для распространения лесохозяйственных знаний," – с горечью подтверждал лесовод А.Е.Новосельский.

"Непременно надо собрать, систематизировать и хранить все то, что создано в России по предметам лесного хозяйства за промежуток времени около 200 лет, считая со дня первых попьггок его правильной организации. В Лесном музее должны быть коллекции растений, животных, образцов почв. Обязательно надо показать состояние лес­ного хозяйства за рубежом, поскольку за казенный счет не каждый может ехать, а своих средств тоже не напасешься. В Музее следует завести хорошую библиотеку по лесному хозяйству, лекционный зал и бюро справок по всем вопросам лесохозяйственным и лесоторговым. Музей должен иметь возможность поощрять за научный прогресс в лесном хозяйстве," - писали в Лесном журнале в 1914 г.

Беда, большая беда, когда нет музеев. Тогда легко людям, не знакомым с шедеврами прошлого, выдавать скучные тюрения за откровения нового. Были в России энтузиасты, которые принимали деятельное участие в стремлениях учредить специальный общественный лесной музей. Среди них нельзя не упомянуть Анатолия Алексеевича Силантьева - преподавателя Лесного института, члена Совета при Императорском сельскохозяйственном музее, талантливого энтомолога, одного из первых российских ученых-охотоведов, активного члена десятков научных обществ.

Родился Анатолий Алексеевич Силантьев в марте 1868 г. в Петербурге. Дед его - крепостной крестьянин какого-то новгородского помещика - на свободу выкупился еще до отмены крепостного права.

Сын его освоил портняжное мастерство, но рано умер, оставив сиро­тою двухлетнего сына Анатолия. Мальчика взяла на воспитание тетя, вышедшая замуж за книгопродавца И.И.До6рынина. Приемный отец, испытавший на себе горечь бедности, делал все от него зависящее, чтобы Анатолий надежно определился в жизни. В 1877 г. он отдает мальчика в коммерческое училище в расчете сделать его преемником своего торгового дела. Однако склонности к нему Анатолий Алексеевич не имел. Зато часами мог собирать коллекции насекомых, растений, высматривать в парке Лесного института птиц, читать и перечи­тывать книги о природе. После окончания коммерческого училища, к великому огорчению приемного отца, А.А.Силантьев решает поступать в Лесной институт. Неизвестно, чем бы окончился его спор с И.И.Добрыниным, но помогло письмо профессора Лесного института Э.Э.Баллиона, к которому А.А.Силантьев обратился за поддержкой.

"... Папаша говорит, - писал он Э.Э.Баллиону, - что позволит мне поступить туда (в Лесной институт), если я дам ему сведения о том, кем можно сделаться по выходе оттуда, и вообще можно ли рассчитывать на то, что, выйдя оттуда, не умрешь с голоду. Если и есть худые стороны в моей будущности, то не выставляйте их, пожалуйста, в дурном свете..."

Э.Э.Баллион послал И.И.Добрынину успокоительное письмо. Тот дал согласие на поступление А.А.Силантьева в Лесной институт. Весь 1886 г. Анатолий Алексеевич упорно готовился к экзаменам и вьщер-жал их, хотя на 80 вакансий претендовало 300 соискателей.

В первый же год учебы в институте А.А.Силантьев познакомился с будущим профессором Н.А.Холодковским. Знакомство это опреде­лило круг его научных интересов. Он стал зоологом и энтомологом. Институт А.А.Силантьев окончил в 1890 г. с золотой медалью и пра­вом продолжать учебу с окладом высшего стипендиата для подготовки к ученому званию. В тот же год по приглашению В.В.Докучаева он едет в саратовское имение Нарышкиных "Пады" собирать материал о роли полезных и вредных птиц и животных. В 1891 г. Лесной институт командирует Анатолия Алексеевича в южные и центральные лесничества России для изучения лесных и сельскохозяйственных вредителей, а в 1892 г. - на борьбу с короедами в Виленскую губернию. В 1893 г. он продолжает энтомологические работы в лесничествах Польши и Рязанской губернии. Осенью 1893 г. А.А.Силантьева зачисляют энтомологом известной Особой экспедиции В.В.Докучаева.

Неутомимость в работе, подвижность характерны для А.А.Силантьева. Он постоянно в экспедициях, в разъездах, в делах, в забо­тах. В 1895-1896 гг. по заданию Министерства земледелия он работает в Курской и Воронежской губерниях, в 1897 г. изучает на Алтае мараловодство, а в начале 1900-х - рыболоводство и дельфинов на Черном море. Одновременно А.А.Силантьев преподает в Лесном институте, на Высших сельскохозяйственных курсах, на Стебутовских курсах, читает лекции в сельскохозяйственном музее, консультирует в лесном и земледельческом департаментах. В Лесном институте А.А.Силантьев ведет курс охотоведения и зоологии. О преподавательском успехе его можно судить по отзыву Н.А.Холодковского: "Состоя ассистентом, принес преподаванию этого предмета весьма боль­шую пользу, обогатил и прекрасно поставил коллекцию зоологического кабинета и своими научными трудами стяжал себе почетную известность..."

Что касается зоологического кабинета, то благодаря А.А.Силантьеву он стал лучшим в институте. Коллекция его в 1890-1895 гг. увеличилась с 1067 экспонатов до 6799. Хорошими помощниками А.А.Силантьева в их подготовке стали студенты, которых он научил обрабатывать и консервировать музейные образцы. Немало труда вложил А.А.Силантьев и в пополнение сельскохозяйственного музея. В отчете музея за 1910 г. отмечено: "... по отделу вредных и полезных млекопитающих и птиц А.А.Силантьевым обновлен и пополнен весь музей".

Круг научных и практических интересов Анатолия Алексеевича Силантьева был исключительно широк. Он опубликовал 77 работ по систематике, фаунистике, морфологии, анатомии животных, о жизни полезных и вредных сельскохозяйственных и лесных зверей и птиц, об их охране, по учебному процессу преподавания и другим проблемам. Большой вклад он внес в развитие научного охотоведения. Охоту он рассматривал не как случайный промысел досужих людей, а доходную статью планового охотничьего хозяйства, способного существенно повысить доходность земли и приумножить природные богатства страны.

Заверения, данные проф. Э.Э.Баллионом И.И.Добрынину относительно возможностей его приемного сына, после окончания Лесного института сбылись. А.А.Силантьев занял достойное место в обществе. Он получил чин статского советника, его наградили орденами двух степеней: Владимира, Анны, Станислава. Сумел он приобрести и име­ние неподалеку от Хосты. Только за делами так и не успел он усвоить своего личного счастья. Работа занимала всю жизнь без остатка. Жил он одиноко в своей большой квартире. 'Иногда, - как писали его друзья, - желая отдохнуть, забыться, .запирался... и среди абсолютной тишины садился за рояль и вместе со звуками улетал в другой мир, черпал там силы для новой борьбы. Музыку он очень любил, и, извлекая звуки, действительно отдыхал в них душой..."

Поутру начинался новый день, полный забот и хлопот. В один из них по пути от Лесного института к месту очередного заседания какой-то комиссии А.А.Силантьев простудился. Лечиться ему было некогда: на столе лежали незаконченные рукописи, гранки, списки готовившихся к эвакуации коллекций. Так и умер, работая над ними, 21 марта 1918 г.

Многое не успел сделать этот трудолюбивый, деятельный человек. Неосуществленной осталась и его мечта о государственном Лесном музее. Исполнись она, среди экспонатов музея, безусловно, нашлось бы место обстоятельной работе А,А.Силантьева "Обзор промысловой охоты", изданной еще в 1898 г. и положившей начало научному охотоведению в нашей стране. В галерее портретов лесных деятелей России оказался бы и его портрет.

Последний тайный советник

"...Служил, знаешь, в департаменте, а теперь сюда переведен сто­лоначальником по тому же ведомству... Здесь буду служить. Ну, а ты как? Небось уже статский? А?

- Нет, милый мой, поднимай выше... Я уже до тайного дослужился... Две звезды имею". (А.П.Чехов. "Толстый и тонкий").

Читатель, видимо, помнит, какое ошеломляющее впечатление про­извело на собеседника упоминание столь высокого звания. В табеле о рангах России тайный советник значился третьим генеральским чи­ном. Присваивали его за большие заслуги губернаторам, министрам, крупным ученым. В канун Октябрьской революции по Лесному департаменту и Корпусу лесничих проходило всего два тайных советника: вице-директор Лесного департамента Сергей Петрович Троиц­кий и вице-инспектор Эдуард Эдуардович Керн. Директор департа­мента был чином ниже - действительным статским советником. Сер­гей Петрович Троицкий умер в 1916 г. Эдуард Эдуардович Керн про­жил 82 года. С ним встречались и ныне здравствующие наши лесово­ды. Один из них - Алексей Данилович Букштынов - вспоминает, что Э.Э.Керн до последних своих дней оставался работоспособным и под­вижным, всегда подтянутым. С исключительной добротой и предупредительностью относился Э.Э.Керн к каждому, с кем приходилось ему иметь дело. Простота, открытость, светлый ум и энциклопедичность знаний Э.Э.Керна не могли не вызывать уважения. Авторитет его в лесном мире был столь значительным, что не считаться с ним не мог­ли даже в советских комиссариатах, как известно, мало чтивших быв­ших царских генералов. Э.Э.Керну была установлена правительством пожизненная персональная пенсия и сам он отнесен к "четвертой ка­тегории ученых - пользующихся европейской известностью".

Неизвестно, какими критериями пользовались в ЦКУБУ, определяя эту самую "четвертую категорию", но европейская известность у Э.Э.Керна действительно была уже с конца прошлого столетия после публикации в 1887 г. его работы "Овраги, их закрепление и запруживание". Книга эта выдержала 8 изданий. Логическим ее продолжением была работа "Ива, ее значение, разведение и употребление", кото­рую также переиздавали 6 раз. Автору этих работ - леснич

Дата добавления: 2014-11-04; просмотров: 401; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!