Пролог революции 40-х годов ХVII века

Проблема абсолютизма первых Стюартов привлекает в последнее время пристальное внимание историографии. И это неудивительно: в ней заключена "тайна" превращения времени правления Якова I и его преемника Карла I в пролог революции. Вместе с тем для раскрытия этой проблемы вовсе не требуется, как полагает Д. Илтон, "читать историю революции назад". напротив, историю правления этих монархов следует "читать вперед". Продуктивность такого чтения требует, однако, соблюдения двух условий: 1) умения за извивами политики двора и парламента видеть столкновение интересов больших общественных групп и 2) умения при анализе событий "текущего настоящего" не терять из виду сцепления времен - прошедшего и будущего.

Новейшая англоязычная историография в освещении данной проблемы чрезмерно большое внимание уделяет фактору, явно второстепенному, подчеркивая "специфические черты" характера первых Стюартов, но упуская из виду, что кризис систем абсолютизма давал о себе знать уже в последние годы правления "великой королевы" Елизаветы I Тюдор. Король Шотландии Яков V вступил на английский престол в 1603 г. под именем Якова I. Он неплохо усвоил абстрактную теорию абсолютной монархии, но при этом оказался абсолютно неспособным понять специфику исторических условий Англии.

В самом деле, английский абсолютизм, иступив в нисходящую фазу кризиса и упадка, неизбежно все теснее "принизывал" свою внутреннюю и внешнюю политику к интересам весьма узкого слоя придворной и частично провинциальной знати. составлявшего в новых условиях его основную социальную опору. Подобный крен в политике абсолютизма - прямой результат обострившихся в обществе того времени социальных противоречий. Дело в том, что новые "средние классы" - денежные воротилы, предприимчивое купечество в городах и обуржуазившиеся джентри в деревне к этому времени настолько материально окрепли объективно и выросли в сознании своей силы и специфики своих интересов субъективно, что продолжение прежней (тюдоровской) политики "покровительства" по отношению к ним сделалось для них фактором сковывающим и все более угнетающим, а для Стюартов - политически невозможным, ибо для абсолютизма это было бы равносильно отказу от собственной, т. е. феодальной, природы. Вторым действовавшим в том же направлении фактором являлось резкое сужение социальной базы абсолютизма в среде самого дворянства, поскольку "новое дворянство" все решительнее смыкалось политически с позицией буржуазии. В результате резко сузился для первых Стюартов диапазон возможностей лавировать между противоречивыми интересами дворянства и буржуазии, сталкивая их между собой, чередуя "уступки" и "проявления твердости1 и в целом оставаясь "над битвой".

Подавляющее большинство английского народа, поскольку речь шла о праве участвовать в парламентских выборах, не относилось к числу "свободных". Напомним, что сэр Томас Смис включал в этот разряд поденщиков, бедных хозяев, торговцев или лавочников, лишенных свободной земли, копигольдеров и всех ремесленников: "...они не обладают ни голосом, ни властью в нашем государстве, и их не принимают в расчет, за исключением того, что ими только-следует управлять". Таким образом, и публичная свобода рассматривалась в качестве привилегии прежде всего обладателей земельной собственности определенной юридической категории (фригольд) и определенного размера (с годовым доходом 40 шилл.). В результате ею обладало лишь абсолютное меньшинство английского народа - фригольдеры в деревне и так называемые фримены в городах. По сути палата общин была по своему составу однородно дворянской, ибо в подавляющем большинстве случаев и города были представлены джентри.

Иными словами, особенно бросающиеся в глаза факты "политической слепоты", "негибкости", "близорукости" и прочих субъективных черт, характеризующих правление первых Стюартов, удивительно совпали с исчезновением объективных условий, которые поддерживали бы в стране политический климат, свойственный эпохе Тюдоров. Тем самым того, что с легкостью удавалось Тюдорам, последним Стюартам уже приходилось добиваться с трудом и чаще всего в нарушение неписаной конституции.

Наконец, английский парламент - сословно-представительный орган собственнических классов страны - в своих отношениях с двором первых Стюартов, в своем "политическом поведении" отразил новое соотношение сил в объеме и структуре - собственности отдельных классов, представленных в палате лордов, с одной стороны, и в палате общин - с другой. С дисбаланса собственности в пользу новых средних классов не мог не сказаться в форме все более настойчивых притязаний последних на голос в определении внутренней и внешней политики двора. Очевидно, что степень "строптивости" парламента, точнее, палаты обшин находилась в прямой связи с резким сужением спектра общественных интересов, представленных с политике первых Стюартов.

Как уже отмечалось, первые признаки зреющей в парламенте оппозиции короне появились еще в последние годы правления Елизаветы I. В полный голос эта оппозиция заявила о себе уже в первом парламенте ее преемника-Якова I (1604 г.), где предметом обсуждения оказалась стержневая проблема конституции - о границах прерогативы, т. е. исключительных прав короны, и привилегиях парламента (в противовес абсолютистским притязаниям Якова I, развитым в его трактате "Истинный закон свободных монархий"). Яков I был склонен рассматривать парламент лишь как подсобный институт, возникший и функциониру1ощий по милости короля, обладающего абсолютной властью божественного происхождения. Ответом на эти притязания явилась "Апология палаты общин" - документ, составленный палатой общин к "сведению" короля-чужестранца, весьма недвусмысленно утверждавший, что король Англии не является ни абсолютным, ни независимым от парламента главой государства, конституционное устройство которого основано на признании парламента верховным органом страны во главе с королем, но отнюдь не одного короля, действующего независимо от парламента. Решительно отвергая сам принцип божественности королевской власти, палата общин подчеркивала, что власть смертного короля не является ни божественной, ни единоличной.

Наконец, в противовес склонности Якова I рассматривать права и вольности общин, олицетворяемые привилегиями парламента в качестве "дарованной" и "временной уступки" со стороны короля, ограничившей действие этих прав сроком заседаний каждого данного парламента, "Апология", напротив, рассматривала их в качестве исконного, изначального своего права, подтвержденного "Великой хартией вольностей" и другими статутами королевства.

Как показала вся последующая история парламентов предреволюционной эпохи, начатый в 1604 г. в первом парламенте Якова I спор об объеме полномочий короля, принадлежавших ему в силу обладания английской короной, был в своей основе спором о границах прав короля на имущество подданных. В этом споре отражалось стремление "новых средних классов" оградить свою наполнившуюся буржуазным содержанием собственность от фискального ее разграбления посредством королевских произвольных, т. е. собираемых без разрешения парламента, поборов.

Экономическая программа указанных классов, сформулированная составителями "Апологии палаты общин", может быть вкратце охарактеризована следующим образом: свободное, неограниченное обращение собственности подданных, огражденной привилегиями парламента от фискальных притязаний короны.

С точки зрения дворянства, речь при этом шла об отмене так называемого рыцарского держания, дававшего право королю как феодальному сюзерену не только требовать от держателей земли на этом праве определенных повинностей, во многом давно изживших себя, но и осуществлять "опеку" над несовершеннолетними наследниками, более чем разорительную для их владений. Регулирование гражданского оборота этих владении осуществляла так называемая Палата по делам опеки и отчуждении Поскольку же речь шла о свободе "бюргерской" собственности, то под ней имелась в виду отмена форм "регулирования" торговой и промышленной деятельности, прежде всего посредством так называемых монополий, и ограждение ее от не разрешении парламентом обложений. Наконец, так как короля, впрочем не без оснований, подозревали в тайных симпатиях к католицизму и попустительстве католикам, то "Апология" отрицала за королем единоличное право вносить какие-либо изменения и существующую англиканскую церковь - ее организацию и вероучение.

Со своей стороны палата общин "успокаивала" короля в том, что она отнюдь не стремится к каким-либо новшествам пуританского характера, что ей чужды пуританский или браунистский дух и какие-либо проявления религиозного диссента, инакомыслия и индивидуализма в религиозных вопросах. Тем не менее Яков I обвинил палату общин в сочувствии пуританизму и распустил парламент. Так было положено начало "конституционному конфликту", продолжавшемуся в течение всего правления Якова I и начала правления Карла I, вплоть до 1629 г., когда Карл I, распустив парламент, предпринял попытку единолично править страной. В действительности же углубление конституционного конфликта явилось прологом революции.

Вопросы для обсуждения

1. Какие аргументы выдвигает автор против ревизионисткого направления в историографии революции и в защиту марксистких социально-классовых подходов? Попытайтесь оценить эти аргументы
2. В чем автор видит причины неудач первых Стюартов? Как им объясняется тезис о кризисе и упадке королевского абсолютизма?

Дата добавления: 2015-07-26; просмотров: 239; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!