Главная страница Случайная лекция Мы поможем в написании ваших работ! Порталы: БиологияВойнаГеографияИнформатикаИскусствоИсторияКультураЛингвистикаМатематикаМедицинаОхрана трудаПолитикаПравоПсихологияРелигияТехникаФизикаФилософияЭкономика Мы поможем в написании ваших работ! |
Рига, столица Латвии
В Петербург с визитом приехал модный французский писатель Фредерик Бегбедер. Осветить событие поручили моей знакомой телевизионной режиссерше. Она французского модника не читала, но знала, что читал я. Режиссерша позвонила, попросила ей помочь. Я согласился. Снимать звезду договорились в гостинице. Часам к семи вечера съемочная бригада подъехала к отелю. Бегбедер спустился и предложил пообщаться в гостиничном ресторане. Рубашка, в которую он был одет, поражала воображение. Телевизионщики задали писателю пару вопросов, записали ответы и, чтобы зря не тратить пленку, выключили камеру. Им было безразлично, что именно он ответит: в сюжете французскую речь все равно будет не слышно, а в переводе они смогут сказать за него то, что подходит по смыслу. Француз об этих нюансах не знал и продолжал кривляться еще минут сорок. Совсем вечером в клубе «Полиглот» для Бегбедера устраивалась вечеринка. Из ресторана мы двинулись в клуб. Бегбедер сказал, что поедет с нами, и попросил немного подождать: он должен переодеться в вечернюю рубашку. В клубе было тесно. Все пили вино «Божоле-Нуво», потому что спонсором вечеринки выступила французская алкогольная компания. Сразу, как только мы приехали, Бегбедер на минутку исчез, а появился уже с двумя ослепительными проститутками. Девицы были русскими, но Бегбедер уверял, что он познакомился с ними еще в прошлом году, в Париже, на дне рождения Лари Флинта. Проститутки не очень понимали, куда попали, выглядели испуганными и по-русски спрашивали у Бегбедера, поедут ли они сегодня в дорогущий ресторан «Акварель»? Писатель орал иногда, перекрикивая музыку: — Водка-фор-эврррибади! Или так: — Оргия! Лет’с старт оргия! Потом проститутки все-таки увезли его. Может быть, им даже удалось доехать до «Акварели». А я встретил на вечеринке в «Полиглоте» знакомую. Девушку звали Марта. Недавно она продала квартиру в СПб и уехала жить в Прибалтику. По слухам, отлично устроилась. Я сказал: — Привет! Сто лет тебя не видел. Марта щекой коснулась моей щеки и сказала: — Привет-привет! Она спросила: — Что ты пьешь? — «Божоле». Тут больше ничего нет. — С Бегбедером уже поболтал? — Зачем это мне с ним болтать? — Представляешь, он подарил мне свою книжку! — Только не говори, что ты станешь ее читать. — Ну, не стану. Все равно приятно. У него смешные книжки? — Нет. — Нет? Жалко. Расскажи о себе. Как ты? — Ничего. — Все ездишь? Не надоело? — А чем мне еще заниматься? И Марта, и я родились в Петербурге. При этом познакомились мы с ней в Гоа (Индия), а виделись последний раз год назад в Амстердаме. — Куда ездил теперь? — Тебе это интересно? — Не очень. Но ты все равно расскажи. — Две недели назад был в Хорватии. — Там тепло? — Еще как! — Понравилось? Расскажи, что именно тебе понравилось в Хорватии? (В Хорватию я ездил ровно перед Рождеством. Дома лежал грязный снег, а там было тепло и пахло апельсинами. Мне уже давно не было так хорошо. Крошечная страна. Крошечное средиземноморское счастье. Я провел в Хорватии всего две недели, и этого хватило, чтобы я забыл, каков он, мой собственный город. Потом я прилетел домой, вышел из здания Пулково-2. Снаружи бродили люди с лицами собак. Снаружи простиралась слякоть и грязь. Вечная грязь и слякоть — особенно в глазах у людей. Самое мерзкое в любой поездке — это приехать домой и опять стать русским в толпе русских.) Мы помолчали. Марта взяла себе еще бокальчик вина. Она спросила: — В Ригу не собираешься? — Хорошо там? — Да уж лучше, чем здесь. Там Европа. — Европа? — Конечно Европа! Обращаясь ко мне, не забудь добавлять слово «мисс», понял? — Понял… мисс. Там действительно хорошо? — Там отлично! — Где ты там живешь? — Я купила дом в самом центре города. В этом доме есть привидения. — Привидения? — Дом очень старый. Раньше в нем был монастырь. Говорят, семьсот лет назад два монаха попросили замуровать их в стену. Когда они умерли, стену просто заложили и скелеты до сих пор находятся где-то внутри. Представляешь? (Жить так, как я живу, невозможно, невыносимо, нет больше сил терпеть и, главное, незачем. Марта уехала и чувствует себя счастливой. Какого черта я не могу жить так же? Эта страна мне вовсе не мать — почему я должен ее терпеть? А ведь впереди еще кровь и ужасы финального распада страны. Зачем мне этот мертвый, остывающий мир и люди, окончательно ненужные друг другу?) Мы помолчали. Потом я спросил: — Ты сама видела эти привидения? Марта ответила: — Нет. — Я думаю, что из монахов, наверное, не получаются привидения. Души монахов, наверное, сразу попадают в рай. — Не факт. Может, это были плохие монахи. Из «Полиглота» мы перебрались в ирландский бар «Почтовый Экспресс». Марта спросила: — Какие у тебя планы? — На вечер? Или вообще? — На вечер. — Не знаю. Уже поздно. А вообще, я бы тоже попробовал уехать из страны. — Ты же пробовал. Ты же не можешь жить нигде, кроме своего города. — Ну, да… Ну, не могу… — У меня в пяти минутах ходьбы от дома течет рижская река. — Да? — Называется Даугава. Если по ней поплыть на запад, то попадешь в море. — В какое море? — В Балтийское. Наверное в Балтийское. Не важно. Какое-то большое море. Раз в два дня я с приятелями укуриваюсь до полного аута, смотрю на реку и все думаю об этих замурованных мужиках. О монахах, похороненных в моем доме. Представляю, как умру и меня тоже с ними замуруют. — А я совсем лох. Вне Петербурга долго жить не могу. Марихуану не люблю. Тебе, наверное, смертельно скучно со мной, да? — Сексом тоже не занимаешься? — Почти совсем нет. — И не хочется? — Почти совсем нет. Привык уже. — Поезжай в Лондон. Ты же раньше хотел жить в Лондоне. — Больше не хочу. — Почему? — Там все давно умерло. — Тогда поезжай в Берлин. — В Берлине тоже все давно умерло. В Европе везде все давно умерло. — Здесь у тебя зато жизнь! — Здесь, на Востоке, жизни никогда не было. Но теперь ее нет и на Западе. — Что же делать? — Ничего. Дожить свою жизнь до конца и тоже стать мертвым. Как весь окружающий мир. Скоро Россия начнет разваливаться на куски, и нас всех поубивают. — Вот так, да? Никакой надежды? — Я, знаешь, марихуану не люблю. Не в обиду присутствующим — на мир смотрю трезво. — Я, между прочим, тоже курю не очень часто. — Да? А как же замурованные мужики? — Что, «замурованные мужики»? — Мне казалось, ты укуриваешься через день. — Через день — это и есть не очень часто. Мы помолчали. Марта спросила: — Вне Петербурга ты жить точно не можешь? (Первый раз я думал уехать из России пятнадцать лет назад. В тот раз — в Нью-Йорк. Тогда я встречался с девушкой-американкой. Она выписала мне invitation и обещала помочь с грин-картой. Тогда мне казалось, что у меня все выйдет… что в Нью-Йорке я нужен… теперь-то я знаю, что я и дома никому не нужен.) — Точно. — Купи себе дом в Хорватии. Там хорошо? — Там очень хорошо. — Ну и купи. Сколько, интересно, там стоит дом? (На самом деле я узнавал, сколько там стоит дом. Я отлично знал, что за те деньги, за которые в Петербурге не купишь ничего, кроме клетушки на окраине, в Загребе можно купить особняк австро-венгерской постройки. Там, в Загребе, пожилые мужчины носят нашейные платки, с утра бреются в парикмахерских, а потом до заката сидят в кофейнях. Кофе они пьют из маленьких чашечек. Людям не нужна большая родина, им нужна маленькая. Аккуратненькая европейская родина. Никаких надчеловеческих целей. Жизнь без единого события. Сотни лет Хорватия была частью Австро-Венгерской империи. Но больше ею не является. Никто в мире не в силах ответить: где находилась эта Австро-Венгерская империя? Или Османская империя? Или Маньчжурская империя? Хорватия — крошечная и прекрасная страна. Кофе там пьют из крошечных и прекрасных чашечек. В нынешнем мире не осталось империй — только кофейни. Хороший был мир. Хорошая у него была история. Жаль, что нам из нее ничего не досталось.) Марта махала бокалом с вином и смеялась: — Купишь себе дом. Заведешь хорватку. Станешь по утрам пить кофе в кофейнях. Как по-хорватски называется кофейня? — «Кафич». — Так просто? Тебе даже язык учить не придется! Будешь сидеть в «кафиче»… Читать свои книжки… Часами смотреть на море… (Я бы все отдал за такую жизнь. Но я не могу.) — Женишься на хорватке. Или хотя бы не женишься, а просто так. Там красивые девушки? Ну и давай! Она тебе детей родит. Станешь водить их на хорватские пляжи. И в хорватскую школу. Может, хоть они будут не такими уродами, как мы! (Я бы все отдал за такую жизнь. Но я не могу.) — Станешь жить без русского ухарства. Там, наверное, никогда ничего не случается, в твоей Хорватии, да? Купи себе дом с балконом и видом на море. Закинешь ноги на ограждение балкона в тридцать лет и снимешь, только когда умрешь. В семьдесят шесть. (Я бы все отдал за такую жизнь. Но я не могу.) — Отличная перспектива. — Не станешь пробовать? — Не стану. — Даже пробовать не станешь? Ну и дурак. Сгниешь тут, в своем болотном городе. — Ну, сгнию. — И жениться на хорватке не попробуешь? — Я боюсь жениться. Я боюсь быть с другими людьми, понимаешь? — Чего может быть страшного в браке? — А что я ей дам? У меня ни денег, ни работы. Как я стану ухаживать за будущей супругой? Мне даже поужинать ее не на что. — Тебе не приходило в голову, что даме может быть интересен не ужин, а лично ты? — Не приходило. — Давай купим еще вина? — На самом деле я люблю людей. Только мне трудно с ними. Я и девушек люблю. Только у той, которая со мной свяжется, жизнь будет ох как попорчена. Кто захочет жить с парнем, у которого ни денег, ни работы?.. — Со мной же ты разговариваешь. — Разве это разговор? — Может, и сексом займемся? — Ты бы стала? — Нет наверное. Но когда парень орет, что у него уже несколько лет не было девушки… Кто хочешь почувствует себя охотницей. — Я не орал. Ты спросила, я ответил. — Не злись. Давай купим еще вина. Мы помолчали. (Даже я еще помню, как люди из России мечтали уехать в могучие западные державы. Но к началу XXI века что-то будто сломалось. Теперь все хотят жить в карликовых государствах-калевалах. В Финляндии, в Новой Зеландии, в Латвии… в Хорватии. Чем карликовее, тем лучше. Чтобы там не было ничего могучего. Чтобы никогда ничего не происходило.) Марта веселилась: — Прекрати молчать. Поговори с девушкой. Что ты молчишь? Сейчас же расскажи мне о своей Хорватии! Там красиво? — Очень. — Это как что? Как Кипр? — С ума сошла? Хорватия — это как Венеция, только маленькая. И туристов нет. Оттуда и ехать-то до Венеции часа три вместе с очередью на границе. — Серьезно? — Там, на побережье, есть такой город, называется Ровинь. Я когда до него доехал, чуть не расплакался. Городок на холме, двери домов выходят на лагуну, над городком — венецианская башенка и абсолютная тишина. — И что? — Не понимаешь? Это в точности как Венеция, только все дешево и никаких туристов. — Серьезно? — В Венецию хорошо приехать на недельку. Дольше ты там с ума сойдешь. А тут все то же самое, только все дешево и очень тихо. — Ну так и поезжай! Я же, видишь, уехала! (Я стану поздно просыпаться. Выходить на балкон. Смотреть на Адриатику. Пить кофе из крошечных чашечек. Разговаривать вполголоса и редко. Перестану биться в вечной русской истерике. Буду жить долго и тихо. Перееду в этот чудный край, и больше в моей жизни не произойдет ни единого события. Продать квартиру родителей. За эти деньги в городке Ровинь можно купить венецианское палаццо XVI века. Немного потратиться на ремонт и жить. Идеальный вариант. Море. Улыбчивые девушки: с одной стороны, такие же славянские, как я, а с другой — все-таки средиземноморские. Плохо только, что кофе здесь пьют из совсем крошечных чашечек. Не поймешь, то ли это они всерьез, то ли придуриваются. Я так не люблю. Но если надо — научусь.) — Ну так и поезжай. — Может, и уеду. — Никуда ты не уедешь. Всю жизнь станешь мотаться с места на место. Всю жизнь будешь один. Проживешь несчастным и умрешь никому не нужным. Мы помолчали. Вставая, Марта спросила: — Ко мне точно не пойдешь? Секс там, то-сё? — Нет. Спасибо. — Тогда пока. Она ушла.
Дата добавления: 2015-07-26; просмотров: 262; Нарушение авторских прав Мы поможем в написании ваших работ! |