Студопедия

Главная страница Случайная лекция


Мы поможем в написании ваших работ!

Порталы:

БиологияВойнаГеографияИнформатикаИскусствоИсторияКультураЛингвистикаМатематикаМедицинаОхрана трудаПолитикаПравоПсихологияРелигияТехникаФизикаФилософияЭкономика



Мы поможем в написании ваших работ!




Политическая корректность, или языковой такт

Осознавая интерес западной идеологии вообще и англоязычной в осо­бенности к отдельному человеку в сочетании с игнорированием коллек­тива как прямую противоположность принципам русского мира, легко понять, почему именно в мире английского языка возникла и разви­лась мощная культурно-поведенческая и языковая тенденция, полу­чившая название «политической корректности» (Political correctness — PC).

Эта тенденция родилась более 20 лет назад в связи с «восстанием» африканцев, возмущенных «расизмом английского языка» и потребо­вавших его «дерасиализации» — «deracialization» (см. выше о работе Али Мазруи).

Политическая корректность требует убрать из языка все те языко­вые единицы, которые задевают чувства, достоинство индивидуума, вернее, найти для них соответствующие нейтральные или положитель­ные эвфемизмы. Неудивительно, что это движение, не имеющее рав­ных по размаху и достигнутым успехам в мировой лингвистической ис­тории, началось именно в США. Английский язык как язык мирового общения, международного и межкультурного, используется как сред­ство коммуникации представителями разных народов и разных рас. Вот почему эти народы и расы предъявляют к нему свои требования. США же — особая страна, население которой состоит из представителей самых разных народов и рас, и поэтому межнациональные, межкуль­турные и межэтнические проблемы здесь стоят особенно остро.

К тому же «культ отдельной личности», культ индивидуализма в этой стране, претендующей на удовлетворение извечной человеческой меч­ты о свободной и счастливой жизни и привлекающей всех недоволь­ных, отчаявшихся воплотить эту мечту на родине, — этот культ, по вполне очевидным причинам, достиг апогея и составляет главный стержень идеологии, а значит, всех государственных систем — экономической, политической, культурной.

Итак, языковая корректность. В основе ее — весьма положительное старание не обидеть, не задеть чувства человека, сохранить его досто­инство, хорошее настроение, здоровье, жизнь. Сама идея — замечатель­ная, ее можно только всячески поддерживать. Термин политическая корректность представляется неудачным из-за слова политическая, подчеркивающего рациональный выбор по политическим (а значит, неискренним) мотивам в противоположность искренней заботе о чело­веческих чувствах, стремлении к тактичности, к языковому проявлению хорошего отношения к людям.

Попытка ввести термин языковой такт (linguistic tact)17, по понят­ным причинам, не имела успеха: мы подоспели со своими поправками, когда движение достигло мирового размаха и термин стал привычным, устойчивым и заимствованным другими языками.

Политическая корректность языка выражается в стремлении най­ти новые способы языкового выражения взамен тех, которые заде­вают чувства и достоинства индивидуума, ущемляют его человече­ские права привычной языковой бестактностью и/или прямолиней­ностью в отношении расовой и половой принадлежности, возрас­та, состояния здоровья, социального статуса, внешнего вида и т. п.

Началось это движение, как уже было сказано, с африканских пользо­вателей английским языком, возмутившихся негативными коннотация­ми метафорики слова black [черный]. Оно немедленно и очень активно было подхвачено феминистскими движениями, боровшимися за права женщин всовременном обществе. Вот примеры тех изменений, кото­рые претерпели «расистские» слова и словосочетания в связи с тен­денцией к политической корректности:

Negro > coloured > black > African American/Afro-American [негр > цвет­ной > черный > африканский американец/афроамериканец];

Red Indians > Native Americans [краснокожие индейцы > коренные жители].

Феминистские движения одержали крупные победы на разных уров­нях языка и практически во всех вариантах английского языка, начав­шись в американском. Так, обращение Ms пo аналогии с Mr [мистер] не дискриминирует женщину, поскольку не определяет ее как замужнюю (Mrs [миссис]) или незамужнюю (Miss [мисс]). Оно успешно внедрилось в официальный английский язык и прокладывает себе дорогу в разго­ворный.

«Сексистские» морфемы, указывающие на половую принадлежность человека, вроде суффикса -man (chairman [председатель], businessman [бизнесмен], salesman [торговец]) или -ess (stuardess [стюардесса]), вытесняются из языка вместе со словами, в состав которых они имели неосторожность войти. Такие слова заменяются другими, определяю­щими человека безотносительно к полу:

chairman [председатель] > chairperson; spokesman [делегат] > spokesperson;

cameraman [оператор] > camera operator,

foreman [начальник] > supervisor;

Слово women [женщины] все чаще пишется как womyn или wimmin, чтобы избежать ассоциаций с ненавистным сексистским суффиксом.

Традиционное употребление местоимений мужского рода (his [его], him [ему]) в тех случаях, когда пол существительного не указан или не­известен, практически уже вытеснено новыми способами языкового выражения — или his/her [его/ее], или множественным their [их]: everyone must do his duty > everyone must do his or her (his/her) duty>

everyone must do their duty [каждый должен выполнять свой (букв. его) долг > каждый/ая должен/должна выполнять свой (букв. его или ее, его/ее) долг > все должны выполнять свои (букв. их) обязанности]. Все чаще встречается в письменных текстах написание s/he [он/а] вме­сто he/she [он/она].

В современном английском детективном романе стремление избе­жать форм, указывающих на грамматический род, усиленное нежела­нием раскрыть пол преступника и ускорить догадку читателя этого де­тектива, приводит к столкновению подлежащего one person [один чело­век] с дополнением their guilty knowledge [их преступное знание]:

Не had no intention of telling anyone in Nightingale House where the tin had been found. But one person would know where it had been hid­den and with luck might inadvertently reveal their quilty knowledge 18.

Он не собирался никому рассказывать в Найтингейл Хаузе о том, где нашли жестянку. Но один человек знал, где она была спрятана, и при случае мог бы неумышленно раскрыть их преступное знание.

И в этом же романе: Everyone who should be in Nightingale House was in her room [Все, кому надлежало быть в Найтингейл Хаузе, находились в ее комнате].

Режущее глаз сочетание everyone [все; всякий, всякая, всякое] с her room [ее комната] оправдано тем, что все обитатели Найтингейл Хау­за — женщины.

В приводимых ниже примерах представлены разные группы соци­ально ущемленных людей, которых англоязычное общество старается уберечь от неприятных ощущений и обид, наносимых языком:

invalid > handicapped > disabled > differently-abled > physically challenged [инвалид > с физическими/умственными недостатками > покалеченный > с иными возможностями > человек, преодолеваю­щий трудности из-за своего физического состояния]; retarded children > children with learning difficulties [умственно отста­лые дети > дети, испытывающие трудности при обучении]; old age pensioners > senior citizens [пожилые пенсионеры > старшие граждане];

Для того чтобы избежать антропоцентризма по отношению к живо­му миру и подчеркнуть наше биологически равноправное сосущество­вание на одной планете с представителями этого мира, слово pets [до­машние животные], предполагающее человека как хозяина или владель­ца, заменяется словосочетанием animal companions [компаньоны-жи­вотные], house plants > botanical companions [домашние растения > ком­паньоны-растения], а предметы неодушевленного мира — mineral companions [компаньоны-минералы].

Политически некорректно предпочитать красивое, приятное некра­сивому и неприятному. Этот вид политически некорректного поведе­ния получил название lookism (от look 'смотреть, проверять') — favouring the attractive over less attractive [предпочтение более привлекательно­го менее привлекательному]. (По-видимому, самый главный — и худ­ший! — lookist был «великий эстет» Оскар Уайльд с его эстетическими принципами поклонения Прекрасному.)

Стремительно распространяясь, политическая корректность доходит до крайностей (например, требуя заменить history [история] на herstory), становится предметом насмешек, развлечения, юмора. В результате эффект «корректности» снижается, иногда получается обратный, пря­мо противоположный.

Джеймс Финн Гарднер, писатель и актер из Чикаго, переписал самые популярные сказки политически корректным языком, и его книга «Politically Correct Bedtime Stories», изданная одновременно в Нью-Йор­ке, Торонто, Оксфорде, Сингапуре и Сиднее, немедленно стала бестсел­лером номер один 19.

В предисловии к этой книге автор оговаривается, боясь обвинений в нарушении политической корректности (но и здесь не удержавшись от юмора):

«If, through omission or commission, I have inadvertently dis­played any sexist racist, cultura list nationalist, regionalist, ageist, lookist,

ableist sizeist, speciesist, intellectualist, socioeconomicist, ethnocentrist,phallocentrist heteropatriarchialist, or other type of bias, as yet un­named, I apologize and encourage your suggestions for rectification».

Если по причине недосмотра или пристрастия я неумышленно проявил какие-то сексистские, расистские, культуралистские, националистские, регионалистские, «лукистские», социально-экономистские, этноцент­ристские, фаллоцентристские, гетеропатриархалистские взгляды, а также любые другие, не упомянутые мною предрассудки, касающие­ся возможностей, размеров, рода, умственных способностей, я прино­шу свои извинения и призываю всех предлагать мне свои уточнения.

Отрывки из этих «политически корректных» сказок не нуждаются в комментариях, они иллюстрируют тенденцию последовательной поли­тической корректности, доведенной до абсурда.

Некрасивые сестры Золушки были differently visaged [нестандартной внешности], а красивая Белоснежка описана по законам «недооцен­ки» — understatement: not at all unpleasant to look at [вовсе не непри­ятная на вид]. И в корзине у Красной Шапочки, разумеется, не было политически некорректных пирожков и масла. Это была a basket of fresh fruit and mineral water [корзиночка с фруктами и минеральной водой] по вполне очевидным причинам, которые Красная Шапочка не преми­нула объяснить бабушке: Red Riding Hood entered the cottage and said: «Grandma, I have brought you some fat-free, sodium-free snacks» [Красная Шапочка вош­ла в дом и сказала: «Бабушка, я принесла тебе обез­жиренные гостинцы, не содержащие нитратов»].

Политическая корректность как направление развития языка вызывала много вопросов, критики, сомнений. Бесспорно, что в живом языке все попыт­ки создать стилистически нейтральные «заповедни­ки» разбиваются о способность слов приобретать в новых условиях новые коннотации, часто негатив­ные.

Своеобразный эксперимент такого рода был про­делан в лингвистической школе профессора 0. С. Ахмановой, выдающегося советского лингвис­та международного уровня. В лингводидактических и лингвопрагматических целях О. С. Ахманова и ее ученики (к числу которых автор этих строк с гордо­стью принадлежит) разработали учебный вариант английского языка — «The English We Use». Принципы выделения этого варианта представ­лены в известной книге 0. С. Ахмановой и Р. Идзелиса «What is the English We Use?»20, в докторской диссертации И. М. Магидовой 21и в мно­гочисленных диссертациях и публикациях членов лингвистической школы Ахмановой.

В качестве предмета изучения английский язык как иностранный представлен двумя разновидностями: 1) The English We Speak About, то есть тот английский язык, который ориентирован на навыки узнавания (recognition skills) — чтение и восприятие на слух; 2) The English We Use — английский язык, направленный на развитие навыков речепро­изводства (production skills) — письмо и говорение. В основе этого варианта учебного английского языка (прагмалингвистического стиля, по терминологии И. М. Магидовой) лежат моделированные тексты. Мо­делированный текст — это такой текст, из которого, по научно разра­ботанным принципам, изъято все, что не может быть скопировано, зау­чено и употреблено иностранным учащимся; в нем каждое слово, каж­дое словосочетание, каждая грамматическая форма (а в устном виде — каждый звук) — образец для подражания, то есть язык представлен в самой чистой и правильной с точки зрения современных норм форме. Эти два основных «подвида» — язык, о котором мы говорим, и язык, на котором мы говорим, — коррелируют соответственно с двумя основными функциональными стилями (художественным и научным), отра­жающими две важнейшие функции языка — воздействие и сообщение.

The English We Use, «английский, который мы употребляем», — это учебный вариант английского как иностранного, это абсолютно нейт­ральный стилистически, научно стерилизованный, «безопасный» для иностранцев язык учебников, лингафонных курсов и т. п., нацеленных на обучение активному владению языком, на производство речи — ус­тной и письменной. В 70-80-е годы кафедра английского языка фило­логического факультета МГУ издала множество учебных пособий по лингвистике и общей филологии, написанных на этой разновидности языка. Идея, как и в случае с политической корректностью, была абсо­лютно правильная, благородная (уберечь учащихся от глупых и слож­ных ситуаций, в которые можно попасть, взяв за образец английский, который мы должны понимать, о котором мы, иностранцы, можем и дол­жны говорить, но не использовать его в собственной речи), научно обо­снованная, но живой язык сломал рамки заповедника. Стилистически выверенные, абсолютно нейтральные фразы стали превращаться в ко­довый язык кафедры, обросли коннотациями, их употребление стало производить нарочитый, часто комический эффект.

Особо избитые, ключевые фразы типа «the problem has not received all the attention it deserves» [проблема не была исследована с долж­ным вниманием], произносимые с одинаковой заученной интонацией, стали вызывать иронию, усмешку, восприниматься как развлечение, тай­ный общий код. Это отнюдь не означает, что нужно отказаться от идеи, поскольку идея — правильная. Это означает, что ее надо модифициро­вать, представить более гибко, не загоняя лексику в жесткие рамки «за­поведника», соблюдая чувство меры и не ускоряя внедрение новых форм.

Политическая корректность языка направлена на то, чтобы обере­гать права и достоинства индивидуума, и поэтому нельзя допустить, что­бы она себя дискредитировала крайностями или выродилась в свою противоположность, став средством лакировки, завуалирования вся­кого рода человеческих проблем, красивой упаковкой горького, гряз­ного, гнилого продукта. Такого рода обвинения в адрес политической корректности уже формулируются в общественной и научной прессе. По словам С. С. Аверинцева, Умберто Эко считает политическую коррект­ность главным врагом толерантности сегодня.

В результате постоянного интереса к человеческой личности как Центру западной идеологии, на который направлены усилия и полити­ки, и экономики, и культуры, английский язык и добрее, и гуманнее, и вежливее к человеку, чем — увы! — русский язык. С нашей идеологи­ей коллективизма и игнорирования индивидуализма (само это слово имеет в русском языке негативные коннотации) трудно ожидать чего-то другого. Русский язык, как правило, не обременяет себя соображе­ниями гуманности и чуткости по отношению к отдельному человеку.

Так, мой ровесник и коллега, профессор истории из США Питер Запп, получил по достижении определенного возраста так называемый golden

passport — «золотой паспорт», дающий ему «за выслугу лет» много мо­ральных и материальных льгот. Я в возрасте 55 лет также получила ана­логичный документ — пенсионное удостоверение, первая строчка ко­торого извещает всех интересующихся этим документом: «пенсия на­значена по старости». Этот документ тоже предоставил мне много льгот (бесплатный проезд на общественном транспорте по Москве, например), но прямота формулировки и полное отсутствие всякого намека на по­литическую корректность надолго испортили настроение.

Еще пример. В МГУ пересматривались зарплаты и должности сотруд­ников. В результате этой кампании моя коллега, работавшая на истори­ческом факультете МГУ старшим редактором, получила должность «ис­торика третьего разряда». Увеличение зарплаты ее мало утешило: не­корректное название новой должности («третий разряд» звучало как «третий сорт») огорчило ее до слез.

Английский язык проявляет заботу о человеке, избегая «негативных» антонимов в парах: good bad [хорошо — плохо], present absent [присутствовует — отсутствует]. В старейшей и известнейшей школе английского языка как иностранного International House при проверке письменных работ учащихся антонимом слова good стало не bad, как можно было ожидать, а словосочетание to think about [подумать о], после чего перечислялись недостатки работы. В таком психологически тон­ком деле, как преподавание иностранных языков, нужно быть особен­но внимательными и чуткими к учащимся, чтобы не отпугнуть их от пред­мета изучения, не углубить неизбежных комплексов, чувства неуверен­ности и страха при вступлении на территорию чужого языка, чужой куль­туры, чужого мира. Приглашение подумать о, to think about ободряет идти дальше по трудному пути.

В англоязычных официальных документах: протоколах разного рода заседаний комитетов, ассоциаций, конференций — после перечисле­ния участников под словом present,соответствующего русскому присут­ствовали, вместо ожидаемого absent 'отсутствовали' употребляется «ан­тоним» apologies, то есть 'прислали извинения в связи со своим отсут­ствием'. Даже если Вы не прислали никаких извинений и вообще про­игнорировали это заседание, английский язык представит Вас макси­мально вежливо и культурно.

Русский язык такого уровня изящества еще не достиг, хотя «влияние Запада» (на этот раз, для разнообразия, благоприятное) уже дает о себе знать. Так, говоря об отзыве оппонента на защите диссертации, доцент факультета иностранных языков Е. В. Маринина сказала: «В отзыве были отражены и позитивные, и спорные стороны моей работы», избежав очевидного антонима негативные.

Русский язык советского времени, отражая идеологию полного под­чинения интересов отдельного человека интересам коллектива, не снис­ходил до выражения заботливого, теплого отношения к человеку. От­ношения учитель — ученик, врач — пациент, офицер — солдат тради­ционно строились на приказах, командах, предполагающих беспрекос­ловное выполнение. Приведу только один пример. В студенческом ка-

пустнике филологического факультета МГУ в 60-е годы была сцена об­суждения школьного урока методистом — руководителем студенческой педагогической практики:

практикантка. Ну как?

методист. Хорошо!

практикантка. А мне так страшно было!

методист. Только говорить школьникам «спасибо» и «пожалуй­ста» — непедагогично.

В «женском вопросе» русский язык, до которого пока не добрался феминизм, все еще стоит на позициях «мужского шовинизма»: мужчи­ны в русском языке женятся или берут в жены, а женщины — выходят замуж, то есть прячутся за мужа.

Постсоветский русский, разумеется, претерпевает радикальные из­менения, в первую очередь в связи с радикальной переменой идеоло­гии (см. следующую главу). Однако «политическая корректность» как мощное языковое движение еще только зарождается и пока что раз­вивается по линии эвфемизмов. Так, аборт рекламируется как преры­вание беременности. Горьковские босяки были вытеснены в 20-30-е годы бездомными и беспризорниками, затем эти слова выпали из обо­рота вместе с явлением, ушедшим из жизни, а в постсоветской России, когда явление не просто вернулось, а расцвело пышным цветом, вошел в употребление милицейский термин бомж (сокращение от без опреде­ленного места жительства) и производные от него бомжиха, бомжевать и т. п.

Итак, сопоставление двух языков отчетливо демонстрирует подчер­кнутую вежливость, заботливое, чуткое отношение к человеку со сто­роны английского языка, и игнорирование, в соответствии с противо­положной идеологией, этого аспекта со стороны русского языка.

Однако изучение более обширного материала английского языка в этом плане раскрывает подлинные корни и идеологии, и соответствую­щей реакции языка. В подавляющем большинстве корректность анг­лийского языка вызвана коммерческими мотивами. В центре идеоло­гии Запада оказывается, таким образом, человек, рассматриваемый как потенциальный клиент, покупатель, пассажир, абонент. И этого клиен­та (покупателя и т. д.) надо привлечь, обласкать, не спугнуть, побудить сделать, купить, продать то, что нужно компании, магазину, организа­ции.

Это коммерческая корректность и коммерческая забота о челове­ке-клиенте. В этом вопросе английский язык достиг высокого мастер­ства. Так, пассажиры разных видов транспорта делятся на 1) first class [первый класс] — это престижно, первый класс возвышает человека в собственных и чужих глазах; 2) business (dub) class [бизнес-класс (клуб)] — тоже избранные, но рангом чуть пониже, и билеты, соответ­ственно, дешевле; 3) все остальные, но, конечно, не второй класс. Второй класс вообще не существует. Клиенту не нравится быть человеком второго класса или сорта. Поэтому у пассажиров самолета не первый и не бизнес-класс называется economy class [экономический класс] (экономным быть не зазорно, даже похвально), а у пассажиров железнодо­рожного транспорта — standard class [стандартный класс]. Standard — это хорошо, это, как все, стандартно. Однако в самолете, чтобы не за­деть чувств пассажиров непервого класса и не потерять клиентов, на салоне первого класса пишут: First cabin customers [Пассажиры первого класса].

Для того чтобы привлечь, а вернее, не оттолкнуть покупательниц больших размеров, владельцы и директора магазинов проявляют изоб­ретательность в придумывании приятных, комплиментарных, привле­кательных вывесок: BIB — сокращенно от Big Is Beautiful [Большое — это великолепно]; Renoir Collection [ренуаровская коллекция]. Все точ­но продумано: ренуаровские женщины — розовые, нежные, приятно округлые. «Рубенсовская коллекция» звучала бы гораздо менее при­влекательно.

Телефонный тариф классифицируется также с учетом «чувств» кли­ента. Он может быть cheap [дешевый]. Это хорошо для клиента, выгод­но, клиент доволен. Следующий разряд — дороже — называется все тем же удобным нейтральным словом standard [стандартный]. Наконец, максимальный по дороговизне разряд должен был бы, как антоним cheap, называться expensive [дорогой]. Но, разумеется, это коммерчес­ки некорректно, слишком прямо, слишком «в лоб». И самое дорогое те­лефонное время называется peak [пик].

Стиральные порошки продаются в трех упаковках: small [маленькая], medium [средняя], но вместо пугающего large [большая] используется гораздо более «корректное» и приятное слово family [семейная] или Jumbo [Джамбо] — по имени милого мультипликационного слоненка.

Даже зубные щетки продаются очень деликатно: for small teeth — для маленьких зубов, for standard teeth — для стандартных зубов, а боль­ших зубов у носителей английского языка не бывает — это не соответ­ствует представлениям о красоте лица, поэтому следующий, последний размер называется for regular teeth — для обычных, нормальных, пра­вильных зубов, именно так переводится слово regular.

И сигарет не бывает ни big, ни large — ни больших, ни крупных раз­меров. Это было бы как-то слишком прямолинейно. Сигареты бывают King size — королевского размера.

Все слова, которые могут привлечь покупателя при описании това­ра: натуральная кожаreal, genuine, natural leather, при описании обуви или одежды обязательно будут упомянуты. Однако не натураль­ная кожа только по-русски так будет называться: искусственная, син­тетическая, кожезаменитель. Английский язык не допускает ни artificial, ни synthetic. Антоним натуральной кожи даже и не переводит­ся на русский язык: man-made — буквально 'сделанный человеком'.

Русские продукты маркированы без всякой коммерческой коррект­ности: Годен до и дальше дата. И подразумевается: а потом — негоден. И покупатель не купит этот продукт на следующий день после срока годности. Английский язык выражается очень аккуратно и не так кате­горично: Best before [Лучше всего употребить до] — и дата. Но это —

best,превосходная степень, не исключающая годности, когда better [лучше], сравнительная степень, а потом еще некоторое время может быть просто good [хорошо] — положительная степень.

Итак, повышенная корректность английского языка, его вежливость и заботливое отношение к индивидууму обусловлены следующими фак­торами:

1) высоким уровнем социальной культуры и хорошими традициями общественного поведения;

2) идеологией и менталитетом общества, провозгласившего культ отдельной личности и устоев ее индивидуального мира (privacy) — в противоположность идеологии Советской России, сосредоточенной на общих интересах народа, коллектива;

3) коммерческим интересом к человеку как к потенциальному кли­енту.

Знание социокультурного, идеологического компонента чрезвычай­но важно для изучающих иностранные языки, для правильной и эф­фективной речевой коммуникации. Так, например, для русского мента­литета характерно нормальное отношение к людям, определенная ис­кренность реакций, эмоциональность, сентиментальность.

В результате на самый распространенный вопрос общения: How are you? [Как поживаете?] русскоязычный, изучающий английский язык, как правило, начинает давать подробный, часто пространный ответ, описы­вая свое здоровье, семейные обстоятельства, успехи или неприятности на работе, в то время как английский язык, в соответствии с требовани­ями культуры, национального характера и менталитета, допускает прак­тически только один ответ: «Fine, thank you [Спасибо, хорошо]», даже если говорящий глубоко несчастлив или на пороге смерти. How are you? — пустая формула общения, за ней не стоит реальный интерес к личности собеседника, это формальное признание контакта.

Без знания культурно-речевых традиций каждого из народов и каж­дого из языков межкультурная коммуникация не происходит, а имеет место конфликт культур. Иностранцы недоумевают: зачем эти простран­ные ответы русских, русские обижаются на пренебрежение иностран­цев. Вот как объясняет эту коллизию А. В. Павловская: «Чувство брат­ства и коллективизма породило множество других особенностей наци­онального характера русских. Отношения между людьми в России но­сят неформальный характер, и понятие дружбы ценится очень высоко. Будьте готовы к тому, что на обычный вопрос „как дела?" вы получите от русского знакомого подробный отчет. Формальность иностранцев в Данном случае часто обижает русских. Г. Волчек, известный режиссер московского театра „Современник", рассказывала, как, находясь в Америке, она провела своеобразный эксперимент. На вопрос „How are you?" Поспешно выпалила: „У меня муж утопился". На что услышала обычное »Рада слышать". Важна не столько достоверность истории, сколько сам факт обиды известного человека, много путешествующего за границей, образованного и начитанного, но реагирующего на ситуацию в соответствии с особенностями русской традиции» 22.

22 А. В. Павловская. Как делать бизнес в России. Путеводи­тель для деловых лю­дей. (В печати).

Русский язык более прямолинеен и категоричен, поэтому изучаю­щие английский язык обычно совершают социокультурную ошибку, ре­гулярно пользуясь словосочетанием of course [конечно]. По-русски это звучит вполне приемлемо и энергично как ответ на вопрос, просьбу и т. д. Для англоязычного общества of course — слишком категорично и имеет обидные оттенки: это так очевидно, неужели вы этого не пони­маете, неужели вы такой глупый, необразованный. Нужно быть очень осторожным с of course: социокультурные ошибки, напоминаем, воспри­нимаются гораздо более болезненно, чем собственно языковые.

Формальная вежливость — ярко выраженная черта англоязычного общества. На простой вопрос: «Tea or coffee? [Чаю или кофе?]» нельзя ответить просто «Tea [Чаю]», нужно обязательно всегда добавлять please: «Tea, please [Чаю, пожалуйста]». «Black or white? [Черный или с моло­ком?]» — «Black, please [Черный, пожалуйста]». В отрицательном от­вете надо добавить thank you [спасибо], но не пускаться в разъясне­ния. Например, на вопрос: «Sugar? [Сахар?]» надо ответить: «No, thank you [Нет, спасибо]». Это будет абсолютно по-английски: коротко, ясно и вежливо. Ответ же: «Thank you, but I don't eat sugar. They say, it is harmful [Спасибо, я не употребляю сахар. Говорят, это очень вредно]», несмотря на грамматическую и лексическую правильность, совершен­но не приемлем с точки зрения культуры и менталитета.

В проблемах межкультурного общения нет мелочей.

 

 


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Картина мира, созданная языком и культурой | Примечание: 7-й – 8-й разряды данной профессии

Дата добавления: 2015-07-26; просмотров: 377; Нарушение авторских прав




Мы поможем в написании ваших работ!
lektsiopedia.org - Лекциопедия - 2013 год. | Страница сгенерирована за: 0.007 сек.