Глава вторая. Религиозный фактор в русско-кавказских войнах

Советские историки, следуя принятой еще в царской России традиции, говорили о русско-кавказской войне в единственном числе, подразумевая под этим, как правило, войну российских войск против Шамилевского имамата и датируя ее начало 30-ми гг. XIX века. В постсоветский период некоторые историки, как, например, Г.Л. Бондаревский, называют новую дату начала войны на Северном Кавказе - 1818 г. (34).

Для того чтобы точно определить даты, этапы развития и географию войн в Северокавказском регионе, необходимо специальное исследование. Боевые действия, которые Россия вела как на Северо-Восточном, так и на Северо-Западном Кавказе не только в период командования кавказской армией генерала А.П. Ермолова, но, начиная уже с конца XVIII в., приводят к выводу о необходимости употребления данного термина "русско-кавказские войны" во множественном числе и датировке начала их ведения гораздо раньше 1818 г. Например, экспедиции российских войск против кабардинцев проводились в 1779, 1804, 1810, 1818, 1821, 1822, 1829 гг. Несмотря на то что 1829 год А. Ермолов назвал годом окончательного покорения Кабарды, представители как кабардинской знати, так и простого народа выступали впоследствии против России на стороне шамилевского имамата.

В 1785 г. на Северном Кавказе произошло сильное землетрясение. Последовавшая за этим эпидемия чумы, а затем карательные экспедиции российской армии значительно сократили численность населения Кабарды. Именно в этот период на Северном Кавказе появляется шейх Мансур (Ушурма) - личность, не менее колоритная, чем возникший впоследствии на религиозно-политической арене имам Шамиль. Именно Ушурма стал первым суфийским лидером на Кавказе. Профессор Тель-Авивского университета М. Гаммер называет Мансура "предвестником распространения этого течения (на Кавказе. - Н.Е.) в XIX столетии" (35).

Первые шаги как мусульманский проповедник шейх Мансур сделал в чеченском ауле Алды. Образную характеристику этому человеку дал генерал-лейтенант русской службы Иван Федорович Бларамберг. Приводим ее полностью, чтобы сохранить образность языка и эмоциональность описания. Итак, Бларамберг писал: "В 1785 г. среди чеченцев появился лжепророк Ших-Мансур. Это был дервиш, направленный Оттоманской Портой к кавказским горцам под предлогом распространения исламизма, но с секретной миссией поднять их на мятеж против России. Этот фанатик дервиш, называвший себя пророком, с таким рвением выполнял свою двойную миссию, что через шесть лет чеченцы и черкесские народности превратились в ревностных магометан и находились в тот период в состоянии открытой вражды с Россией. В это время они понастроили мечетей, а число их проповедников значительно выросло. Эти последние под именем "кади", "мулла" и "имам" приобрели большое влияние как в делах отправления правосудия, так и в решении политических вопросов" (36).

Главной целью Мансура, как отмечал Бларамберг, был "мятеж" против России, а также объединение горцев-мусульман для ведения совместной борьбы. В целом же стратегия шейха Мансура заключалась в объединении горцев-мусульман для изгнания русских с Кавказа. Этот человек повел активную пропаганду против "гяуров" среди населения аула Алды, а в 1785 г. осуществил налет на русскую военную крепость Кизляр. В ответ Россия, по указанию князя Г.А.Потемкина-Таврического, бросила на Алды отряд войск в составе Астраханского пехотного полка, батальона егерей, кавалерии и двух стрелковых орудий. Разгромив аул и возвращаясь на место дислокации, отряд был окружен в лесу людьми Ушурмы и уничтожен, 300 человек убиты, 200 захвачены в плен. Среди убитых были 9 офицеров, в том числе один из них в ранге полковника (37).

Все это придало еще больший вес шейху Мансуру в глазах его сподвижников, которые стали считать его божественным посланцем. Однако в конечном итоге попытка захватить Кизляр закончилась для Мансура поражением. Спустя некоторое время он переселился с проповедью в Кабарду, где также призывал местных жителей на борьбу с Россией и говорил о необходимости единения с Турцией и Крымом. Несмотря на то что кабардинцы, как и адыги в целом, остались в стороне от суфийского течения, влияние шейха Мансура оказало большое значение на усиление их исламизированности. На сторону Ушурмы-Мансура перешел малокабардинский князь Дол Мударов, объединивший вокруг себя группу влиятельных кабардинцев. К армии Ушурмы (насчитывающей до 20 тысяч горцев) примкнули и узденя Атажукины, собрав конницу, включающую более 400 всадников. Однако, их попытка напасть на станицу Прохладную была пресечена русскими войсками. Перед тем, как вернуться в родной аул Алды, Ушурма укрылся в доме Дола Мударова. За поимку Мударова было объявлено вознаграждение в 200 рублей деньгами или 600 аршин холста или 150 аршин сукна.

В 1787 г. Мансур направил в Порту своего сподвижника Омара-Алджи с предложением своих услуг Великой Империи. Султан Абдул-Хамид разрешил шейху Мансуру выступать на Северном Кавказе под именем имама и прислал ему в подарок часы и подзорную трубу. Воодушевленный "благословением", Мансур собрал до 8 тыс. закубанцев и расположился лагерем между рек Уруп и Лаба, угрожая русским войскам (38). Но попытка атаковать русские укрепления закончилась для отряда поражением, и 21 октября 1787 г. шейх Мансур бежал через снежные перевалы Кавказского хребта в Анапу. Большая часть его сподвижников перешли в русское подданство и приняли христианство.

Продолжая проповедовать войну против русских, Мансур оставался в Анапе до 1791 г. 22 июня этого года русские войска отбили у турок Анапу и взяли в плен более 13 тыс. человек. Среди них был и шейх Мансур. Его как важного пленного сразу направили в Петербург. В секретном рескрипте Екатерины II говорилось о том, что, находясь на допросе в Петербургской крепости, Мансур убил ножом караульного, после чего был закован и направлен в Шлиссельбургскую крепость на пожизненное заключение, где он скончался после непродолжительной болезни 13 апреля 1794 г.

В конце XVIII в. усилиями российской администрации в Моздоке был учрежден пограничный Верхний Моздокский суд, которому должны были подчиняться родовые суды Кабарды. Кабардинцы выступили против такого решения, и, чтобы усмирить их, в Кабарду были введены русские войска. Утверждение здесь российских военных, строительство Кисловодского укрепления (1803 г.) по-прежнему сопровождались сопротивлением горцев. Царские генералы отвечали силой. Так в мае 1804 г. генерал Глазенап уничтожил 80 кабардинских селений, в 1810 г. генерал Булгаков сжег более 200 аулов.

Жестокость подавления кабардинцев вызвала негодование у ряда высших русских начальников. В октябре 1810 г. новый главнокомандующий кавказской армией генерал А.П. Тормасов (с 1808 по 1811 г.) направил рапорт военному министру М.Б. Барклаю-де-Толли с осуждением жестоких способов подавления горцев. Тормасов также рекомендовал прекратить злоупотребления на кавказской военной линии и начать налаживать мирные связи с кабардинцами, осетинами, ингушами и чеченцами (39).

Но такое недовольство среди военных раздавалось нечасто. А после назначения в мае 1816 г. главнокомандующим на Кавказе А.П. Ермолова вооруженное подавление получило предпочтение перед "либеральничаньем" и дипломатией с горцами. Сразу же по прибытии в Тифлис Ермолов разработал широкий план переноса Кавказской военной линии с р. Терек к подножию Кавказского хребта и план перехода к непосредственному подчинению горских обществ Северного Кавказа российской военно-административной власти.

Репрессивные действия против кабардинцев осуществлялись в 1818, 1821, 1822 гг. За этот период было сожжено 111 мечетей и 9085 домов, захвачено 51 555 голов скота, изъято у населения денег на сумму 2 900 руб. серебром (40). Весной 1822 г. царские войска под непосредственным командованием генерала Ермолова начали наступление на Кабарду широким фронтом. А.П. Ермолов, пойдя на "усмирение" кабардинцев, давал этому народу следующую характеристику: "Кабардинцы менее ста лет назад были идолопоклонниками. Правительство допустило среди них мусульманскую веру, и явились озлобленные против христиан священнослужители. Порта подсылала таких с намерением. Тайно расточаемы были подарки, обещания, и проповедуемая вера, льстя разврату, снисходя порокам, жителей спокойных, сделавших к нам привычку, долго не могла поколебать в их приязненном к нам отношении. Но слишком равнодушное ко всем сим переменам начальство тогда предприняло противиться оным, когда меры насилия были необходимы, и убеждению не давал места фанатизм. Люди, прежде нам желавшие добра, охладели. Неблагонамеренные сделались совершенными злодеями. Веру и учреждения свои решились все защищать единодушно" (41).

Таким образом, Ермолов не только обвинял горцев в фанатизме и негативном отношении к русским, но и подчеркивал нерадивость царских наместников, упустивших время, когда еще проблемы с горскими народами можно было решать мирным путем. Официально русско-кабардинская война закончилась в 1829 г. ликвидацией Главного Князя Кабарды и учреждением Кабардинского Временного суда, подчиненного царской администрации. Генерал Ермолов объявил: "Кончилась битва с кабардинцами" (42). Но на самом деле сопротивление кабардинцев приняло другие, более скрытые формы. По-прежнему не прекращалось взаимопроникновение адыгов в Турцию и мусульманских проповедников из Османской империи на Северо-Западный Кавказ. Жестких границ в то время не было, и, поскольку мусульмане считали себя представителями единой мусульманской уммы независимо от того, где они проживали, некоторые из черкесов периодически бывали в Турции. В 1830 г., имея уполномочия Порты, среди адыгов с призывами глубже уверовать и следовать наставлениям мединского пророка выступил шапсугский князь Сефербий Зан (43). Имея большой авторитет среди высшего адыгского сословия, впоследствии Сефербий вступил в конфликт с одним из наибов Шамиля Магометом Амином.

Обосновавшись на Северном Кавказе, представители российских властей стали вести тщательную перепись кавказских народностей и указывать степень их подчиненности царскому правительству. Так, на июнь 1833 г. в Кабарде насчитывалось 36 тыс. человек, в число которых входили жители Большой и Малой Кабарды (30 тыс. человек) и балкарцы, населяющие ущелья Чегем и Балкар (6 тыс. человек). Большая Кабарда, Чегем и Балкар управлялись командующим Кабардинской кордонной линией, Малая Кабарда - командующим левым флангом Кавказской линии. На 1833 г. кабардинцы характеризовались как "довольно покорные народы", о чегемцах и балкарцах говорилось, что они "мало повинуются" (44).

Весьма непросто обстояли дела с другими народами Северного Кавказа. Уже в 1831 г. первый имам Дагестана мулла Гази-Магомед и второй имам Гамзат-бек обратились к горцам Дагестана, призывая их на войну с гяурами (кяфирами), обвиняя своих земляков в слабой вере: "О, дорогие братья!, - говорилось в воззвании. - Почему вы ставите правителями кяфиров, минуя верующих?.. Не бойтесь наказания бога в сражении с отступниками и в изгнании их из своей земли и присвоении их имущества... Не страшитесь смерти, участвуя в войне... и не считайте ваших мертвецов умершими, ибо бог говорит: "Вы никак не считайте павших в войне за божье дело мертвецами, они у своего бога живы и здоровы" (45).

Сопротивленческое движение горцев приняло форму мюридизма, которое по своему существу было близко тарикату накшбандийя. В то же время на Северо-Восточном Кавказе существовал и кадирийский орден суфиев, именуемый в российской литературе "зикристами", представители которого выступали за мирные отношения с русскими (46). В основу мюридизма было положено аскетическое самоотречение человека для познания божественного откровения. Проводниками между рядовыми мюридами и высшей волей Аллаха являлись наставники-мюршиды, которых ученик должен был слушать беспрекословно. Приверженцы мюридизма считали, что умма сбилась с праведного пути и поэтому необходимо убедить и заставить народ строго следовать предписаниям ислама. Основные заповеди мюрида гласили следующее.

1. Мюрид должен быть постоянно занят молитвами и служением своему господу.

2. Он должен стремиться заменить свои дурные привычки хорошими, очистить свое тело от осквернения грехами и сердце от вражды и ненависти к ближнему и заняться тем, чтобы обновить свое нравственное существо.

3. Во всех делах уповать на бога с полной верой в него.

4. Освободить себя от подчинения телесным потребностям, кроме самых необходимых для существования человека. Избегать роскоши, излишеств в пище, удобства в жилье.

5. Мюрид обещал избрать себе наставника-мюршида и неуклонно слушаться его (47).

После гибели Гази-муллы и Гамзат-бека имамом мюридов в 1834 г. был провозглашен Шамиль. Под его властью и знаменем мюридизма объединились разрозненные племена горцев Чечни и Дагестана, поставившие основной целью войну против России.

Дореволюционные и советские источники говорят, что основным постулатом, кроме положения о познании пути человека к Богу, на Северном Кавказе стала проповедь джихада - священной войны против неверных-кяфиров и уклоняющихся от участия в джихаде мусульман. Тем не менее изначально призыв к джихаду носил другой характер: на первое место ставилась необходимость утверждения шариата и искоренение адатов, священной войне отводилось второстепенное место в неопределенном будущем. Зарубежные исследователи считают, что мусульманские лидеры Северного Кавказа не были против того, чтобы пойти на компромисс с русскими. Однако в большинстве случаев подход российской администрации к горцам был враждебным. "Такое отношение к мюридизму, - говорит Гаммер, - объясняется традиционной неприязнью русских к исламу и... ко всем другим вероисповеданиям, исключая поддерживаемую государством православную церковь" (48).

Шамиль развил мюридизм в структурированную политическую систему, организовал в горах администрацию, войско, сосредоточив в своих руках значительные финансовые средства. Главным административным органом в управлении имамата стал диван, в который вошли высшие духовные лица, мудиры и наибы. Военно-административный аппарат имамата составили мюриды - ученики и последователи Шамиля в возрасте от 15 лет и старше. Они не получали жалования, а кормились за счет населения. В целом же Шамиль унаследовал подати, которые раньше платились ханам и князьям, ввел новую подать по шариату - закят. Процентный сбор со всего движимого имущества мусульман составил 12 % с урожая, 1 % со скота, 2-5 % с наличных денег. Набеги на русские владения также использовались для пополнения казны, пятая часть которой (хумс) согласно шариату принадлежала правителю (49).

Все подчиненные Шамилю области разделялись на наибства. Каждый наиб (наместник) должен был являться на войну с определенным количеством боевых сил, разделенных на мелкие отряды (до ста человек и меньше). Главная ставка делалась на партизанские действия, которые определяли характер Кавказской войны. С этим справлялись успешно, поскольку у Шамиля было много воинов-добровольцев из всех уголков Северного Кавказа. Задания набирать добровольцев и присылать их в ставку имама получали все посланники и наибы Шамиля. В стане имама были кумыки, исповедующие ислам осетины, кабардинцы. Особенно высоко ценилась храбрость. Многие из добровольно примкнувших к Шамилю соседей заняли в имамате высокие должности. Большой популярностью среди мюридов пользовался кабардинский князь Мухаммед-мирза Анзаров, примкнувший к Шамилю во время его похода на Кабарду в 1846 г. и назначенный затем наибом Геки мудиром Малой Чечни (50).

Кроме наибских мюридов, которые несли военную службу, выполняли административные, карательные и прочие функции, существовали мюриды тариката, целиком посвятившие себя служению религии и составляющие как бы привилегированную касту (51). Это суфийское движение в разной степени охватило весь Северный Кавказ. Мюриды настаивали на введении среди мусульманских народностей шариата шафиитского толка в противовес местным обычаям-адатам (52). Но некоторые горцы воспринимали попытки введения у них шариата негативно. Например, в Кабарде судопроизводство исстари осуществлялось народными судами-хасами, формируемыми из числа старейшин, все общественные дела - такие, как война, мир, распределение пастбищ и вод, обсуждались хасами, их решение имело силу закона. Введение шариата подрывало права и власть хасов, и их служители были вынуждены сопротивляться, что вызывало ответные репрессии со стороны мюридов (53).

В то же время источники свидетельствуют, что некоторые представители адыгов обращались к Шамилю с просьбой прислать к ним своего наиба для распространения шариата. Этот факт подтверждает и письмо генерала Воронцова к генералу Чернышеву от 8 ноября 1847 г., в котором в частности говорилось: "В исходе сентября закубанцы отправили было к Шамилю депутатов с просьбою прислать к ним в наибы кого-либо из приближенных к нему чеченцев или лезгин, дабы распространять учение шариата и управлять ими в военных действиях против нашего правительства" (54). В результате предпринятых Шамилем усилий шариатское судопроизводство прочно закрепилось на территории Северного Кавказа, на территории Кабарды шариатские суды существовали даже в 1922 г. (55).

В религиозном рвении мюриды ушли гораздо дальше официальных служителей мечети. Полного согласия между ними и мусульманскими проповедниками не было. Духовенство жило с многочисленных натуральных и денежных сборов, определенной платы за совершение религиозных обрядов. Например, кабардинский зажиточный слой населения был обязан вносить для главного кади ежемесячный сбор 50 коп. серебром с каждой семьи (56). Представители дворянских и княжеских родов Чечни и Дагестана редко становились священниками, как правило это были выходцы из нижнего сословия, все это откладывало некоторый отпечаток презрения по отношению ко всему духовенству со стороны считающих себя привилегированным сословием мюридов. Муллы в свою очередь болезненно воспринимали утверждения сторонников мюридизма о том, что их имам общался непосредственно с Аллахом, а шейхи постигли высшую степень божественного откровения. За выступления против мюридизма и джихада мусульманское духовенство подвергалось гонениям и репрессиям со стороны мюридов (вплоть до смертной казни).

Фанатизм мюридов был обращен и против нововведений и традиций, привнесенных русскими или просто не соответствовавших "букве ислама". Так, Шамилем и его сподвижниками было запрещено употребление среди горцев крепких напитков (мюриды считали это обычаем, перенятым у русских), также запрещались светские песни, музыка, танцы под предлогом, что все это отвлекает мысли от Аллаха. Жестокому преследованию подвергались те, кто курил и нюхал табак. Жителя, у которого была замечена трубка или запас табака, в первый раз подвергали штрафу, а во второй раз ему продевали сквозь ноздрю бечевку и подвешивали на ней трубку или табакерку. Употребляющий вино должен был подвергаться смертной казни, а исполняющий музыку - аресту и палочным ударам с неизменным сожжением музыкального инструмента. Любителей танцев наказывали палочными ударами (57).

Все это со временем стало восприниматься как тяжелое бремя жителями Чечни, встретившей изначально (в 1840 г.) Шамиля с распростертыми объятиями. За каждую попытку сопротивления власти имама или уклонения от исполнения его приказаний вся семья виновного, а порой и весь аул подвергался военной экзекуции, которая выражалась в том, что в это селение ставилось на постой дагестанское войско. Естественно, что все это вызывало недовольство населения Дагестана и Чечни, постепенно переросшее в противостояние имаму.

Поняв, что сложившаяся обстановка не благоприятствует ему, Шамиль решил перенести военные действия в сторону Кабарды. Однако он не учел, что обстановка на Северо-Западном Кавказе также не соответствует созданию здесь мощного центра сопротивления. Черкесское дворянство в большинстве было склонно идти на соглашения с русскими. 10 мая 1841 г. в своем рапорте генерал от инфантерии Е.А. Головин так характеризовал кабардинцев: "Часть населения, состоящая из людей значительных по своему происхождению, богатству и влиянию в народе, предана правительству. Не так благонадежны мелкие князья-уздени и черный народ, лишенные средств к обогащению себя посредством грабежей и разбоев, но так как они находятся в полной зависимости от князей и первостепенных узденей, то и не имеют никакой возможности предпринять что-либо нам вредное" (58).

Высшие слои кабардинского общества, внешне выражающие сочувствие мюридизму, неохотно подчинялись присланному к ним Шамилем в качестве наставника Хаджи-Мухаммеду. Вслед за ним в 1848 г. был прислан другой наиб Шамиля - Магомед-Амин (настоящее - Мухаммед Асиялов). В возрасте 11 лет Магомед-Амин лишился отца. Его учителем был кадий Деит-бек. В 1834 г. Магомед-Амин стал одним из мюридов Шамиля и оставался постоянно при нем до назначения наибом к адыгским народам. Ему, как и Хаджи-Мухаммеду, не удалось завоевать расположения кабардинцев. Покинув Кабарду, он занялся проповедческой деятельностью в соседних адыгских племенах.

В течение первых пяти месяцев 1849 г. Магомед-Амин объехал всю Абадзехию, переписал население аулов, разделив его на общины по 100 дворов в каждой. Управление общин было возложено на старейшин, избранных народом. В Абадзехии были образованы четыре округа с центральными управлениями - махкамами, в которых была сосредоточена административная и судебная власть. Здесь имелись мечеть, суд, духовное училище. Каждое махкамэ управлялось одним муфтием - начальником округа и советом из трех кадиев. В распоряжении начальника округа была конная стража мутазигов, исполняющих также и приговоры духовного суда. После пленения Шамиля в 1859 г. Магомед-Амин признал свою покорность российской армии и был отпущен на жительство в Турцию с выплатой ему пожизненной пенсии 3 тыс. руб. в год (59).

В начале 40-х гг. XIX в. генерал Головин считал, что Кабарда, несмотря на неблагополучную обстановку в Чечне, находится в спокойном состоянии: "Обоюдная ненависть, издревле существующая между кабардинцами и чеченцами, не допускает сих последних иметь какое-нибудь влияние на Кабарду и спокойствие в этой стороне могло быть поколеблено Шамилем и его сподвижниками не иначе как вторжением в значительных силах " (60). В то же время другие источники отмечали, что спокойствие это было обманчивым: "В Большой Кабарде было спокойно, но... появись имам со своими бандами на Военно-Грузинской дороге, ему не составило бы большого труда привлечь кабардинцев на свою сторону" (61).

Недовольные жестокостями генерала-адъютанта Воронцова, наместника императора на Северном Кавказе, в начале 1845 г. несколько видных кабардинских князей (в том числе и кабардинцы-христиане) попросили Шамиля вступить в их владения (62). И Шамиль решил попытаться прорвать оборону именно на кабардинском направлении. 17 апреля 1846 г. он вторгся в Кабарду, стремясь поднять всех жителей на вооруженное восстание против русских. Однако его надежды не оправдались: большая часть населения, считая, что Шамиль опоздал и о его планах известно русским, никак не отреагировала на призывы имама. Потерпев поражение, бросая отставших, через шесть дней он стал отступать от Терека к Сунже. С Шамилем ушли некоторые кабардинцы, в том числе сторонники и члены рода упоминаемого выше князя Мухаммеда-мирзы Анзарова. Некоторые кабардинские семейства, как, например, семья Омара Шаратлокова, за сотрудничество с Шамилем были репрессированы русскими властями (63).

Докладывая Николаю I о неудаче, которую потерпел Шамиль, генерал М.С. Воронцов писал: "Кажется, можно надеяться, что и в Дагестане неуспех сей произведет для нас полезное действие. Остатки бывших с ним в походе придут домой с печальными вестями о потере своих товарищей, тела которых лежат, брошенные, по всем дорогам его шествия, о трудностях и голоде, ими претерпенных, и о бездействии против нас здешних народов, которые, как Шамиль всегда уверял, ожидали только прибытия к ним имама, чтобы вооружиться единодушно против нас и потрясти владычество России на Кавказе" (64).

Шамиль пытался еще несколько раз вернуть свое влияние посредством походов на юго-восток (1848) и юго-запад Дагестана (1852) и в Грузию (1854). Несмотря на поражения, он вновь и вновь возвращался в Чечню, но былой мощи здесь так и не восстановил. 26 августа 1859 г. герой русско-кавказской войны был пленен у себя на родине - в дагестанском ауле Гунибе.

Дата добавления: 2015-07-26; просмотров: 309; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!