Глава тридцать седьмая. ГОЛЛИВУДСКИЕ КРЕПОСТНЫЕ

Мы сидели с одним американским кинематографистом в маленьком

голливудском кафе, убранном, как многие из них, в каком-то багдадском стиле.

Стоял знойный декабрьский вечерок, и входные двери кафе были широко

открыты. Сухой ветер стучал листьями уличных пальм.

- Вы хотите знать, - говорил кинематографист, - почему мы, со своей

изумительной техникой, со своими прекрасными актерами, с режиссерами, среди

которых есть лучшие художники мира, почему мы, делающие иногда, но очень

редко, превосходные фильмы, почему мы день и ночь изготовляем наши

возмутительные, идиотские картины, от которых зритель мало-помалу тупеет? Вы

хотите это знать? Извольте, я вам расскажу.

Кинематографист заказал рюмку "шерри".

- Надо вспомнить, кто был отрицательной фигурой в старой американской

кинематографической драме. Это почти всегда был банкир. В тогдашних

кинопьесах он был подлецом. Теперь просмотрите тысячи фильмов, сделанных в

Голливуде за последние годы, - и вы увидите, что банкир как отрицательный

персонаж исчез. Он даже превратился в тип положительный. Теперь это -

добрый, симпатичный деляга, помогающий бедным или влюбленным. Произошло это

потому, что сейчас хозяевами Голливуда стали банкиры, крупные капиталисты.

Они-то, понимаете сами, уж не допустят, чтоб их изображали в фильмах

мерзавцами. Скажу вам больше. Американская кинематография - это, может быть,

единственная промышленность, куда капиталисты пошли не только ради

заработка. Это неспроста, что мы делаем идиотские фильмы. Нам приказывают их

делать. Их делают нарочно. Голливуд планомерно забивает головы американцам,

одурманивает их своими фильмами. Ни один серьезный жизненный вопрос не будет

затронут голливудским фильмом. Я вам ручаюсь за это. Наши хозяева этого не

допустят. Эта многолетняя работа уже дала страшные плоды. Американского

зрителя совершенно отучили думать. Сейчас рядовой посетитель кино стоит на

необыкновенно низком уровне. Посмотреть что-нибудь более содержательное, чем

танцевально-чечеточный фильм или псевдоисторическую пьесу, ему очень трудно.

Он не станет смотреть умную картину, а подхватит свою девочку и перейдет в

соседнее кино. Поэтому европейские фильмы, где все-таки больше содержания,

чем в американских, имеют у нас весьма жалкий сбыт. Я вам рассказываю ужасы,

но таково действительное положение вещей. Нужно много лет работы, чтобы

снова вернуть американскому зрителю вкус. Но кто будет делать эту работу?

Хозяева Голливуда?

Наш собеседник говорил очень искренне. Как видно, эта тема мучила его

постоянно.

- ...У нас ведь нет ни одного независимого человека, кроме Чаплина. Мы

служим у своих хозяев и делаем все, что они прикажут. Вы спросите меня: как

же все-таки появляются те несколько хороших картин, которые делает Голливуд?

Они появляются против воли хозяина. Это случайная удача, уступка хозяина

слуге, которым дорожат, чтобы он сдуру не бросил работы. Иногда приходится

хороший фильм прятать от хозяев, чтобы они не успели его испортить. Вы

знаете Луи Майльстона? Когда он делал "На западном фронте без перемен", то,

боясь хозяев, которые имеют обыкновение ездить на съемки и давать советы, он

распустил слух, что у него на съемках все время производятся взрывы и что

это очень опасно для жизни. Хозяева испугались и оставили хитрого Майльстона

в покое. Но все-таки скрыть все до конца ему не удалось. Однажды его вызвал

к себе взволнованный хозяин и спросил:

- Слушайте, Луи, говорят, в вашем фильме несчастный конец, это правда?

- Да, это правда, - сознался Майльстон.

- Это же невозможно! - завопил хозяин. - Американская публика не будет

смотреть фильм с таким концом. Надо приделать другой конец.

- Но ведь фильм снимается по знаменитой книге Ремарка, а там конец

именно такой, - ответил Майльстон.

- Этого я не знаю, - нетерпеливо сказал хозяин, - я этого Ремарка не

читал, и меня это не касается. Достаточно того, что мы заплатили массу денег

за право инсценировки. Но я повторяю вам: американская публика не станет

смотреть картину с таким концом.

- Ладно, - сказал Майльстон, - я сделаю другой конец.

- Вот и прекрасно! - обрадовался хозяин. - Как же это теперь получится?

- Очень просто. У Ремарка войну выигрывают французы, как это и было в

действительности. Но раз вы желаете обязательно изменить конец, я сделаю,

чтобы войну выиграли немцы.

Только этим остроумным ответом Майльстон спас свою картину. Она имела

громадный успех. Но так бывает очень редко. Обычно даже известный, даже

знаменитый режиссер вынужден делать все, что ему прикажут. Вот сейчас - это

произошло всего лишь несколько дней назад - один кинорежиссер, известный во

всем мире, получил сценарий, который ему понравился. Он уже несколько лет

искал какую-нибудь значительную вещь для постановки. Представляете себе его

удовольствие и радость, когда он наконец ее нашел! Но в этой картине должна

была сниматься Марлена Дитрих, звезда Голливуда. Она прочла сценарий и

решила, что роли других артистов слишком велики и удачны, что они помешают

ей выделиться в картине. И вот несравненная Марлена потребовала, чтобы эти

роли были сокращены. Пьеса была испорчена бесповоротно. Режиссер отказался

ставить сценарий в таком обезображенном виде. Как видите, режиссер; о

котором я вам рассказываю, настолько велик и знаменит, что смеет отказаться

от работы, которая ему неприятна. Такие люди в Голливуде насчитываются

единицами. Итак, звезда победила, потому что для наших хозяев звезда - это

главное. Американская публика ходит на звезду, а не на режиссера. Если на

афише стоит имя Марлены Дитрих, или Греты Гарбо, или Фредерика Марча,

публика все равно принесет в кассу свои миллионы, какой бы пустяк ни

разыгрывали эти замечательные артисты. Все кончилось очень просто, - позвали

другого режиссера, который ни от чего не смеет отказываться, иначе потеряет

работу, и поручили ему ставить испорченный сценарий. Он проклял свою жалкую

судьбу и принялся "выстреливать" картину.

Может быть, вы думаете, что нами управляют какие-нибудь просвещенные

капиталисты? К сожалению, это самые обыкновенные туповатые делатели

долларов. О "Метро-Голдвин-Майер" вы, конечно, знаете. Их студни выпускают в

год массу картин. А вот что я могу рассказать про старого Голдвина - хозяина

этой фирмы.

Однажды он приходит к своим знакомым и радостно сообщает:

- Вы знаете, у моей жены такие красивые руки, что с них уже лепят бюст.

Рассказывают также, что одна из актрис Голдвина, получавшая у него

десять тысяч долларов в неделю (звезды получают совершенно

умопомрачительный, свинский гонорар, но тут нет никакой благотворительности,

- звезда, которая получает десять тысяч долларов в неделю, приносит своему

хозяину по крайней мере столько же тысяч чистого дохода в ту же неделю),

пригласила его к себе на завтрак в свой замок, который успела купить во

Франции. Перед завтраком старому Голдвину показали здание. Старик

добросовестно ощупал шелковые обои, потрогал кровати, проверяя упругость

матрацев, внимательно рассмотрел боевые башни. Но особенно его

заинтересовали старинные солнечные часы. Когда ему объяснили их устройство,

он пришел в восторг и воскликнул:

- Вот это здорово! Что они теперь следующее выдумают!

Вы видите, нам приходится иметь дело с людьми, настолько

невежественными, что солнечные часы они принимают за последнее изобретение.

Таков их уровень знаний, уровень культуры. И эти люди не только дают деньги

на производство картин. Нет, они вмешиваются во все, вносят поправки, меняют

сюжеты, они указывают нам, как делать картины. Ну, я наговорил вам столько

мрачных вещей, что, пожалуй, хватит! Знаете что! Сядем в машину, поедем

кататься, освежимся.

Мы поехали за город и попали к запасному водоему, который обеспечивает

Лос-Анжелос на случай порчи водопроводных станций.

Ночь была черна. В тишине и мраке мы действительно отдохнули, пришли в

себя от страшных голливудских рассказов.

Вернувшись к себе в "Голливуд-отель", мы заснули чугунным сном,

лишенным видений, отдыха и спокойствия, ну, словом, всего, чем так чудесен

сон.

Глава тридцать восьмая. МОЛИТЕСЬ, ВЗВЕШИВАЙТЕСЬ И ПЛАТИТЕ!

Подготовка к рождеству принимала все более и, более обширные размеры.

Миллионы индеек и индюков были убиты, ощипаны и выставлены в лавках,

очаровывая голливудцев желтоватым подкожным жирком и сиреневыми печатями

санитарной инспекции, оттиснутыми на грудках.

Мы уже говорили, что американское рождество - праздник, не имеющий

никакого отношения к религии. В этот день празднуется вовсе не рождение

господа бога. Это праздник в честь традиционной рождественской индейки. В

этот день господь, застенчиво улыбаясь, отступает на задний план.

С поклонением индейке связан еще один странный обряд - поднесение

подарков друг другу. Многолетняя, умело проведенная торговая реклама сделала

так, что поднесение подарков превратилось для населения в своего рода

повинность, из которой торговля извлекает неслыханные прибыли. Вся заваль,

собравшаяся за год в магазинах, продается в несколько дней по повышенным

ценам. Магазины переполнены. Ошалевшие покупатели хватают все, что только

увидят. Американец делает подарки не только своей жене, детям или друзьям.

Подарки делаются и начальству. Актер из киностудии делает подарки своему

режиссеру, кинооператору, звукооператору, гримеру. Девушка из конторы делает

подарок своему хозяину, писатель делает подарок издателю, журналист -

редактору. Большинство подарков имеет совершенно незамаскированный характер

взятки.

Идут подарки и по нисходящей линии - от старших к младшим. Но это тощий

ручеек по сравнению с мощными фонтанами любви и уважения, которые бьют снизу

вверх.

Актер дарит гримеру две бутылки хорошего шампанского в расчете, что тот

весь год будет гримировать его особенно хорошо, режиссеру делается подарок

для поддержания дружбы, которая полезна, операторам - чтоб помнили, что

этого актера надо бы получше снять и записать его голос.

Выбор подарка - очень тонкая штука. Надо знать, кому и что дарить,

чтобы вместо благодарности не вызвать обиды. Подарочная горячка причиняет

американцам много хлопот, дорого обходится, но зато доставляет торговцам

райские минуты и недели.

Дарят друг другу сигары, вина, духи, шарфы, кофты, безделушки.

Магазинные мальчики носятся по городу, развозя подарки, упакованные в

специальную рождественскую бумагу. Грузовики тоже развозят только подарки.

Сопутствуемый оркестрантами в красивых генеральских мундирах, разъезжает

красноносый Санта Клаус с ватной бородой, окутанный нафталиновой метелью. За

богом подарков бегут мальчики. Взрослые кряхтят при виде рождественского

деда и напряженно вспоминают, кому еще осталось сделать подношения. Не дай

боже забыть кого-нибудь - на весь год будут испорчены отношения.

Собственно, только в таких случаях и упоминается в горячие

предрождественские дни имя бога.

В Америке много религий и много богов: протестантский, католический,

баптистский, методистский, конгрегационный, пресвитерианский, англиканский.

Миллионы людей хотят во что-то верить, и десятки могучих церковных

организаций предлагают им свои услуги.

Старые, если так можно сказать европейские религии страдают некоторой

отвлеченностью. Пусть себе ютятся в Европе, на этом старом, дряхлом

материке. В Америке, рядом с небоскребами, электрическими стиральными

машинами и другими достижениями века, они как-то бледнеют. Нужно что-нибудь

более современное, эффектное и, наконец надо говорить честно и откровенно,

что-нибудь более деловое, чем вечное блаженство на небесах за праведную

жизнь на земле.

В этом отношении наиболее американизированной является секта,

называющая себя "Христианской наукой". У нее миллионы приверженцев, и по

существу своему она является чем-то вроде колоссальной лечебницы, только без

участия докторов и лекарств. "Христианская наука" велика и богата.

Замечательные храмы с красивыми банковскими портиками принадлежат ей во

многих городах и городках.

"Христианская наука" не предлагает ждать бесконечно долго

вознаграждения на небесах. Она делает свой бизнес на земле. Эта религия

практична и удобна. Она говорит;

- Ты болен? У тебя грыжа? Поверь в бога - и грыжа пройдет!

Христианство как наука, как нечто немедленно приносящее пользу! Это

понятно среднему американцу, это доходит до его сознания, замороченного

годами непосильной и торопливой работы. Религия, которая так же полезна, как

электричество. Это годится. В это можно верить.

- Ну, хорошо! А если грыжа все-таки не пройдет?

- Это значит, что вы недостаточно веруете, недостаточно отдались богу.

Верьте в него - и он поможет вам во всем.

Он поможет во всем. В Нью-Йорке мы зашли как-то в одну из церквей

"Христианской науки", в центре города. Небольшая группа людей сидела на

скамьях и слушала пожилого джентльмена, одетого в хороший, сшитый у

портного, костюм. (В Америке костюм, сделанный по заказу, является признаком

состоятельности.)

Мистер Адамс, который сопровождал нас в этой экскурсии, навострил уши

и, наклонив голову, внимательно прислушивался. Он сделал нам рукой знак

подойти поближе. То, что мы услышали, очень походило на сцену в нью-йоркской

ночлежке, куда мы попали в первый же вечер по приезде в Америку. Только там

уговаривали нищих, а здесь уговаривали богатых. Но уговаривали совершенно

одинаково - при помощи живых свидетелей и неопровержимых фактов.

- Братья, - говорил пожилой джентльмен, - двадцать лет тому назад я был

нищ и несчастен. Я жил в Сан-Франциско. У меня не было работы, жена моя

умирала, дети голодали. Мне неоткуда было ждать помощи, как только от бога.

И как-то утром голос бога мне сказал: "Иди в Нью-Йорк и поступи на службу в

страховое общество". Я бросил все и пробрался в Нью-Йорк. Голодный и

оборванный, я ходил по улицам и ждал, когда господь мне поможет. Наконец я

увидел вывеску страхового общества и понял, что бог послал меня именно сюда.

Я вошел в это громадное и блестящее здание. В моем ужасном костюме меня не

хотели пустить к директору. Но я все-таки прошел к нему и сказал:

- Я хочу получить у вас работу.

- Вы знаете страховое дело? - спросил он меня.

- Нет, - ответил я твердым голосом.

- Почему же вы хотите работать именно в страховом обществе?

Я посмотрел на него и сказал:

- Потому, что господь бог послал меня к вам.

Директор ничего не ответил мне, вызвал секретаря и приказал ему принять

меня на службу лифтером.

Дойдя до этого места, рассказчик остановился.

- Что же случилось с вами потом? - нетерпеливо спросил один из

слушателей.

- Вы хотите знать, кто я такой теперь? Теперь я вице-президент этого

страхового общества. И это сделал бог.

Мы вышли из церкви немножко ошеломленные.

- Нет, сэры, - горячился мистер Адамс, - вы слышали? Если один деловой

человек может совершенно серьезно сказать другому деловому человеку под стук

арифмометров и телефонные звонки, что бог прислал его сюда получить службу и

эта рекомендация бога действительно принимается во внимание, то вы сами

видите - это очень удобный деловой, бог. Настоящий американский бог контор и

бизнеса, а не какой-нибудь европейский болтун с уклоном в бесполезную

философию. Даже католицизм в Америке приобрел особые черты. Патер Коглин

построил собственную радиостанцию и рекламирует своего бога с неменьшей

исступленностью, чем рекламируется "Кока-кола". Серьезно, сэры, европейские

религии не подходят американцам. Они построены на недостаточно деловой базе.

Кроме того, они слишком умны для среднего американца. Ему нужно что-нибудь

попроще. Ему надо сказать, в какого бога верить. Сам он не в силах

разобраться. К тому же разбираться некогда - он человек занятой. Повторяю,

сэры, ему нужна простая религия. Скажите ему точно, какие выгоды эта религия

приносит, сколько ему это будет стоить и чем эта религия лучше других. Но

уж, пожалуйста, точно. Американец не выносит неопределенности.

Однажды, когда мы сидели в своем "Голливуд-отеле", расположенном на

Голливуд-бульваре, и работали, в нашу комнату вбежали Адамсы. Мы никогда еще

не видели их в таком состоянии. На мистере Адамсе пальто висело только на

одном плече. Он издавал нечленораздельные крики, и с каждой минутой лицо его

становилось краснее. Миссис Адамс, кроткая миссис Адамс, которая не теряла

присутствия духа и выдержки даже на ледяных перевалах, бегала по комнате и

время от времени восклицала:

- Почему у меня не было с собой револьвера! Я бы ее застрелила, как

собаку!

- Нет, Бекки! - кричал Адамс. - Это я застрелил бы ее, как собаку!

Мы испугались.

- Что с вами? Кого - как собаку? За что - как собаку!

Но прошло минут десять, прежде чем Адамсы успокоились и могли

приступить к рассказу о том, что их так рассердило.

Оказывается, они рано утром, не желая нас будить, отправились в

Лос-Анжелос послушать проповедь известной в Америке создательницы новой

религии, Эмми Макферсон.

После пререканий о том, кому рассказывать, верх взял, как всегда,

мистер Адамс.

- Сэры! Это просто невероятно! - кричал он зычным голосом. - Вы много

потеряли, что не были вместе с нами. Запишите в свои книжечки, что вы все

потеряли, мистеры. Итак, мы с Бекки пришли в храм Эмми Макферсон. Несмотря

на то что до начала проповеди еще оставался целый час, церковь была

переполнена. Там сидело больше тысячи человек. И все хорошие, простые люди.

Распорядители приняли нас, как видно, за каких-то важных особ и посадили в

первом ряду. Очень хорошо, сэры. Мы сидим и ждем. Да, да, да, конечно,

разговорились пока что с соседями. Прекрасные люди. Один -фермер из Айовы,

другой тоже специально приехал сюда. У него в Неваде маленький рэнч.

Хорошие, честные люди, которые хотят во что-то верить, они томятся по

духовной пище. Им надо обязательно что-нибудь дать, это им нужно, сэры!

Наконец раздается музыка, гремит туш, прямо как в цирке, - и появляется Эмми

Макферсон, завитая, вся в локончиках, с малиновым маникюром, в белом хитоне,

намазанная, накрашенная. Уже не очень молодая, но еще хорошенькая. Все в

восторге. Еще бы! Вы только подумайте, сэры! Вместо скучного попа выходит

современная хорошенькая женщина. И вы знаете, что она говорила? Это был

ужас!

- Если бы у меня был револьвер, - вставила миссис Адамс, - я бы ее...

- Но, но, Бекки, не надо быть такой кровожадной. Нет, серьезно, не

перебивай меня. Итак, сэры, я не стану вам передавать, что она болтала. В

Европе это вызвало бы смех даже у самых темных людей. Но мы в Америке,

мистеры. Здесь надо говорить только очень простые вещи. Честное слово, эти

хорошие люди, наполнявшие церковь, были в восхищении. Та духовная пища,

которую предложила им Эмми Макферсон, не подошла бы даже канарейке, если бы

канарейка нуждалась в религии. Грубое шарлатанство, сдобренное жалкими

остротами и довольно большой порцией эротики в виде хора молодых девушек в

просвечивающих белых платьицах. Но самое главное, мистеры, было только

впереди. Оказалось, что Эмми Макферсон нужны сто тысяч долларов на ремонт

храма. Сто тысяч долларов, сэры, это большие деньги даже в богатой Америке.

И надо вам сказать, что американцы не очень любят расставаться со своими

долларами. Вы сами понимаете, что если бы она просто попросила у собравшихся

пожертвовать на ремонт храма, то собрала бы весьма немного. Но она выдумала

гениальную штуку! Умолк потрясавший своды оркестр, и завитая, как ангел,

сестра Макферсон снова обратилась к толпе. Речь ее поистине была

вдохновенна. Мистеры, вы все потеряли, потому что вы не слышали этой

удивительной речи. "Братья, - сказала она, - нужны деньги. Конечно, не мне,

а богу. Можете вы дать богу один пенни с каждого фунта веса вашего тела,

которое он даровал вам по неизреченной своей милости? Только один пенни!

Совсем немного! Только один пенни просит у вас бог! Неужели вы ему

откажете?"

Тут же по рядам забегали служители, раздавая листовки, на которых было

напечатано:

МОЛИТЕСЬ, ВЗВЕШИВАЙТЕСЬ И ПЛАТИТЕ!

Только 1 пенни с фунта живого веса!

Взвешивайтесь сами! Взвешивайте родных!

Взвешивайте знакомых!

Вы знаете, мистеры, ведь это гениально придумано! С тонким знанием

свойств американского характера. Американцы любят цифры. Убедить их легче

всего цифрами. Так просто они не дали бы денег. Но один пенни с каждого

фунта веса - в этом есть что-то бесконечно убедительное и деловое. Кроме

того, это интересное занятие. Фермер вернется к себе в Айову и целую неделю

будет взвешивать своих соседей и родственников. Хохоту будет!..

Да, да, да, сэры, служители снова забегали по рядам, на этот раз с

большими подносами. Собрали полные подносы денег в несколько минут. Средний

американец весит фунтов сто восемьдесят. Мой толстый сосед из Невады отдал

два доллара! А человек он явно небогатый. Его убедили с помощью идиотской

арифметики. Сэры, я говорю вам вполне серьезно. Религия всех этих

шарлатанских сект находится где-то на полпути от таблицы умножения к самому

вульгарному мюзик-холлу. Немножко цифр, немножко старых анекдотов, немножко

порнографии и очень много наглости. Запишите это в свои книжечки, сэры!

Дата добавления: 2015-07-26; просмотров: 117; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!