Нюанс. Первая истерика

В десятом классе нас ненадолго сблизило общее увлечение живописью.

За этюдником с него что-то слетало. (Один раз мне даже почудилось, будто серая тень выскользнула из-за спины и нырнула в стенку…)

С дрожащим взглядом, с дремотной улыбкой работал кистью… Краснел, бледнел, переставал слышать… Настоящий творческий транс. Если бы я не видел его и таким, все было бы проще…

О живописи он знал все, что было доступно в те сумеречные времена. Открыл мне постимпрессионистов и абстракционистов первого поколения.

Я рисовал его, а он меня во всевозможных манерах; к семнадцатилетию подарил мне масляный тетраптих «Антоний» — феерию цветовых пятен.

Я не мог в них себя опознать, но пришел в музыкальный восторг, восхищаюсь и по сей день. Не сомневаюсь, в нем бушевал художник с несравненным своеобразием чувства цвета. Он бы и сам в этом не сомневался, если бы не одна досадная недостача.

Линия не давалась. Полнейшая беспомощность, топорность рисунка. Зрительно-двигательная память была никуда… "Как это ты можешь, Антоний, как? Ну объясни! Как ты это можешь?!"

Что я мог объяснить?.. Брал бумагу и карандаш, закрывал глаза и опускал руку. Готово: портрет, движение… Цветы, звери… Ну как объяснить?..

"Зачем тебе, ты цветовик, я рисовальщик". — "Нет, мы должны развиваться вместе. Искусство жестоко: все или ничего. Ты научишь меня. А я тебя дотяну до Фалька и до мусатовского нюанса…"

Однажды у него дома, в отсутствие бабушки, я таким вот слепым способом смеха ради нарисовал пять танцующих обнаженных женских фигурок и возле каждой — Жоркины физиономии, с выражением лиса в винограднике.

Открываю глаза. Жорки нет.

— Жорк… Ты где? Молчание.

Скрип за зеркальным шкафом.

— Жорк! Ты где, а?..

— ОГЛЯНИСЬ…………..Фьють!

Хлебный нож, просвистев мимо моего уха, ударился в стенку и упал мне под ноги.

— ПОДНИМИ НОЖ.

— Ты что, Жорк?..

— ПОДНИМИ НОЖ. ВСТАНЬ НА МОЕ МЕСТО. КИДАЙ В МЕНЯ.

— Жорк, ты что?!.

— Нам вдвоем не жить на этом свете. Кто-то должен уйти… Кто-то должен уйти… Уходи, слышишь, уходи быстро… СТОЙ.

— Стою. Ну.

— ВОЗЬМИ НОЖ И УБЕЙ МЕНЯ.

— Кончай шуточки, Жорк, мне не нравится. Ты что, из-за этой моей мазни опсихел? Щас порву.

— Нет. Нет…Хе-хе-хе-хе-хе-хе-хо-о-о-о-о-о!!!… Это была его первая открытая истерика.

О других я не догадывался.

Волосы цвета хозяйственного мыла (сам Жорик обозначал — "нечищеного серебра").

Якорная дуга подбородка — отметина прирожденного организатора.

А чтобы узреть глаза, нужно спуститься по крутизне лба в промоину между мощными надбровными дугами: здесь эпицентр магнетизма, воронка… нет… осторожно, в зрачки не надо…

Радужка цвета январской предутренней мглы, с невычислимым процентом сиреневого.

В девятом классе он был еще девственником.

Мы учились в эпоху раздельного обучения и по этой причине все были сексуально озабоченными, почти у всех выпирало. Я говорю «почти», потому что Жорик, например, к этой категории не относился, его что-то тормозило. С девчонками напрягался, куда-то девались и красноречие, и самоуверенность.

Прорвало потом: "Знаешь, блондиночки лучше всего трахаются под гипнозом". — "Брюнетки тоже?" — "Они и так в трансе".

Говорил на эти темы редко, но метко. Жадно расспрашивал о моем опыте. Заявил как-то: "Когда я начну трахаться, я твоих глупостей повторять не буду. Пошла на… любовь, они у меня все как овечки будут. Мужскую силу будут чувствовать, сучки. Мужская сила — это гипноз. Это власть".

Дата добавления: 2015-07-26; просмотров: 151; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!