Русский язык

До бога высоко, до царя далеко.

Не ведает царь, что делает псарь.

Жалует царь, да не жалует псарь.

Интересные данные о сложностях, вызванных культурным фоном рус­ского слова царь привела 0. Д. Митрофанова. Исторический роман дву­язычного азербайджанского писателя Чингиза Гусейнова «Фатальный Фатали» был написан сначала на русском, а потом переведен на азер­байджанский самим автором. Но перевод не получился из-за «сопро­тивления русскоязычного текста». Сказалось то, что и герой романа — Мирза Фатали Ахундов, и сам автор — Чингиз Гусейнов сформирова­лись как бы на стыке двух культур: русской и азербайджанской.

Ч. Гусейнов вынужден был отказаться от идеи перевода. Вот как он сам объяснял это: «Мог ли я допустить, чтобы произведение азербайд­жанского народа и адресованное азербайджанскому читателю звучало как переводное с русского? Оставалось создать новый оригинал, сле­дуя тому, что уже было написано... Когда же организованный в сюжет-но-композиционное и концептуальное целое первоначальный ориги­нал стал воспроизводиться по-азербайджански, и сказался диктат язы­ка: русский, на котором изначально рождался текст, естественно, не­вольно, «стихийно» включил в структуру, содержание романа русско-европейские реалии, материалы, фигуры и судьбы. При этом даже вос­точный материал в оболочке русского языка был интерпретирован и эмоционально окрашен опять-таки в русско-европейском духе и тра­дициях» ²⁸.

В качестве примера приводится русское слово царь. Оказалось, что, когда в русском тексте «возникала интонация критико-иронического отношения к российскому царю, столь привычная и не заключающая в себе ничего противоестественного в стихии русского слова, фраза в целом оказывала сильнейшее внутреннее сопротивление, царь от­торгался текстом, иная языковая стихия противилась. Но стоило, вы­бирая окольные пути, заменить царя иным, более общим обозначением царственной особы (государь, например), язык переставал сопро­тивляться и критическое отношение естественно включалось в текст. В чем дело? Оказалось, азербайджанский язык просто-напросто не име­ет традиций негативного изображения белого царя-самодержца. Это для него непривычно, неестественно» ²⁹. Похоже, что азербайджанский язык сохранил еще большую верность русскому царю, чем русский язык.

Ярким примером того, как в языке хранится культурная информа­ция, служат термины университетского управления. И русские, и анг­лийские названия высших должностей руководства университетом — ректор, декан — хранят память о том, что во многих европейских стра­нах образование как социальный институт зародилось в монастырях и первоначально было чисто церковным. Затем образование разделилось на духовное и светское, и последнее распространилось гораздо шире, чем первое. В советской России церковное образование почти сошло на нет, и ни преподаватели, ни студенты, ни их родители уже не помнят о том, что много столетий назад образование принадлежало исключи­тельно духовенству.

В Англии об этом напоминает архитектура. Старейшие университе­ты по-прежнему располагаются в своих старых монастырских зданиях XIII, XIV, XV и последующих веков, с их кельями для монахов и знамени­тыми галереями (cloisters) для прогулок, медитаций и молитв. И даже более поздние, «краснокирпичные» (red brick) здания университетов часто строились с элементами монастырской архитектуры.

Однако и в английском, и, особенно, в русском языке хранится куль­турный слой, раскрывающий исторические корни университетского образования:

^и Цит. по кн.: 0. Д. Митрофанова. Лингводидактиче-ские уроки и прогно­зы конца XX века // Материалы IX Конг­ресса МАПРЯЛ, Братислава, 1999 г. Доклады и сообще­ния российских уче­ных. Москва, 1999, с. 352-353.

' Там же, с. 356.

85

Декан — «руководитель факультета». Вероятно, через нем. Dekan из лат. decanus, первонач. «настоятель соборного капитула», а так­же «старший над десятью монахами» (Ф.).

Dean — 1. A head, a chief, or commander of a division of ten. 1483.

3. Head often monks in a monastery 1643. 4. Hence, the heart of the chap­ter in a collegiate or cathedral church. ME. 5. A presbyter invested with jurisdiction or precedence (un­der the bishop or archdeacon) over a division of archdeaconry. 6. In oth­er eccl. uses 1647. 7. The officer or officers in the college of Oxford and Cambridge appointed to supervise the conduct and discipline of junior members 1577. 8. The president of a faculty or department of study in a University; in U.S. the registrar or secretary of the faculty 1524. 9. The president, chief or senior member of any body (The Shorter Oxford).

Ректор —впервые в 1643 г. Через польск. rektor из лат. rector «пра­витель, управитель» (Ф.).

Rector— f 1. The ruler or governor of a country, city, state, or people.

1685. f b. Applied to God as the rul­er of the world, of mankind, etc. 2. One who, or that which, exercises supreme or directive control in any sphere. Now rare. 1482. 4. In scho­lastic use: a. The permanent head or master of a university, college, school, or religious institution (esp. a Jesuit college or semi nary). In Eng. use now applied only to the heads of Exeter and Lincoln Colleges, Oxford. 1464. b. In Scottish universities: the holder of one of the higher offices. 1522. c. The acting head, and president of the administrative body, in continental universities. 1548 (The Shorter Oxford).

Еще один пример из русского языка — непосредственно из жизни Московского университета. Главное здание МГУ, величественное и мо­нументальное, делится на части, которые все называют зонами. Цент­ральная часть здания, где расположен ректорат и некоторые факульте­ты, — это зона А, поликлиника — в зоне Е, квартиры для преподавате­лей — в зонах И, К, Л, Н, общежития — в зонах Б, В, Г и др. Все попытки заменить зону на сектор оказались безуспешными: слово зона слиш­ком прочно вошло в язык, устоялось, прижилось. За этим словом — стра­ница истории России: здание МГУ строилось в 1948-1953 годах, вскоре после победы и одновременно с послевоенной волной репрессий. Как и большинство крупных объектов того времени, университет строили заключенные, которые жили & зонах. Зона — термин из жизни концла-

86

герей, который свидетельствует о не слишком далеком, но уже забы­том прошлом.

Таким образом, язык не только отражает культуру своего народа, его социальное устройство, менталитет, мировоззрение и многое, мно­гое другое, но и хранит накопленный им социокультурный пласт, кото­рый служит важнейшим и эффективнейшим способом формирования следующих поколений, то есть инструментом культуры.

Однако язык— это не копилка или склад, в котором хранятся вы­шедшие из употребления слова-понятия. В идиоматических выраже­ниях, действительно, сохраняются «мертвые», давно вышедшие из упот­ребления слова, вроде зги (ни зги не видно) или баклуши (бить баклу­ши), но это те самые исключения, которые подтверждают правила.

Язык— живой, непрерывно функционирующий и непрерывно из­меняющийся организм. Метафора «живые и мертвые языки» отнюдь не случайна. Все языки тогда-то родились, и одни из них умерли дав­но, некоторые недавно, а некоторые умирают сейчас. Языки умирают, когда исчезает народ, говорящий на этих языках. С народом исчезает и его культура, а без культуры, без ее движения и развития язык тоже перестает жить и становится мертвым, хранящимся в письменных па­мятниках.

Интересно, что культура для жизни языка важнее, чем сам на­род, его носитель.С падением Римской империи остановилось разви­тие римской культуры и умерла латынь, хотя потомки римлян и сейчас живут в Риме. Но это уже другая культура, другой язык. То же самое с древнегреческим и с древнерусским языками: потомки народов, гово­ривших на этих языках, живы, но ни современные греки, ни современ­ные русские не могут понять мертвых прародителей своих языков — древнегреческого и древнерусского — без специального их изучения.

Далее вопросы отражения культуры в языке будут рассмотрены в динамике, а именно: каким образом язык реагирует на изменения в общественной и культурной жизни, как идет сам процесс развития куль­туры, а вместе с ней и языка как ее зеркала.

Глава 2

Отражение в языке изменений и развития общественной культуры

§ 1. Постановка проблемы

¹ М. Цветаева. Лебединый стан. М., 1921, с. 32.

Живой современный язык находится в постоянном движении и разви­тии. Каждый человек, говорящий или пишущий на родном языке, по­вторяет уже готовые структуры, подражая миллионам носителей этого языка (если это развитой язык большого народа), черпая из сокровищ­ницы своего языка опробованные в неисчисляемом количестве рече­вых актов, признанные и регулярно употребляемые словосочетания, и одновременно творит язык. Это творчество идет двумя абсолютно про­тивоположными путями: стимулом может быть как талант художника слова, так и ошибки, оговорки, случайности. Даже ошибки иностран­цев, изучающих язык, могут послужить стимулом к языковому творче­ству. Об этом хорошо сказала Марина Цветаева: «Люблю, когда иност­ранцы коверкают чужой язык, как, например, Эмиль Людвиг: он недав­но выступал здесь по радио. Его французский — ломанный. Но тем луч­ше! Тут открываются какие-то новые возможности. Конечно, так вот говорить нельзя, но почему бы не попробовать: это вроде опыта. Преж­де люди говорили без грамматики и возникали новые диалекты: было больше разнообразия»¹.

Очевидно, что язык как зеркало культуры отражает и все наиболее важные и устойчивые изменения в образе жизни и менталитете народа.

Нагляднее всего изменения и в жизни и, соответственно, в языке видны на примере реалий, то есть разного рода фактов внеязыкового, реального мира.

В вариантах «Евгения Онегина» у Пушкина есть такие строки: «„Же­нись!"— „На ком?"— „...На Лидиной". — „Что за семейство! У них орехи подают, они в театре пиво пьют"». Современный читатель недо­умевает: какие явно негативные социокультурные коннотации не по­зволяют жениться на бедной Лидиной? Почему угощать орехами или в театре пить пиво настолько противоречило нормам дворянских жени­хов в культуре пушкинской эпохи, что исключало возможность брака.

88

Собственно значения слов орех и пиво, разумеется, никакого отноше­ния к контексту не имеют и не проливают света на культурологическую загадку. Ясно одно: общественная жизнь (именно общее-венная, так как орехи подают гостям, а пиво пьют или не пьют в театре) изменилась настолько, что всякая связь с современностью утрачена, а с нею утра­чены и культурные коннотации этих слов. Без специального исследо­вания и последующего комментирования этот контекст непонятен со­временному русскому человеку.

§ 2. Вопросы понимания художественной литературы. Социокультурный комментарий как способ преодоления конфликтов культур

Чтение классической художественной литературы и понимание ее не­возможно без комментария. Собственно говоря, комментарий часто тре­буется и для современных литературных произведений. И уж, разуме­ется, он просто необходим для иностранных читателей. Для классичес­кой литературы он нужен всегда, так как, по определению, литература становится классической, только если она прошла испытание време­нем и, следовательно, язык ее устарел — больше или меньше в зависи­мости от степени и возраста «классичности». Язык же устарел в связи с изменениями жизни и культуры и вместе с ними.

Таким образом, разрыв между культурами, их конфликт возможен не только в виде столкновения родной и чужой культур, но и внутри своей, родной культуры, когда изменения в жизни общества достигают такого уровня, что следующие поколения уже не помнят, не знают, не понима­ют культуры и мироощущения своих предков. Комментарий к класси­ческому литературному произведению, по определению удаленному от современности, выполняет роль моста над пропастью, разделяющей «наше» и «то» время, или очков, которые помогут сегодняшнему чита­телю разглядеть детали минувших эпох.

Еще 40 лет назад, в 1959 году, журнал «Вопросы литературы» опуб­ликовал письмо филолога Юрия Федосюка, поставившего вопрос о том, что сотни выражений, встречающихся в сочинениях русских классиков и отражающих бытовые особенности дореволюционной России, стано­вятся для все более широкого круга современных читателей «камнем преткновения»— либо непонятными вовсе, либо понимаемыми пре­вратно». «Мне, знакомому лишь с метрической системой, — писал он, — неясно, богат или беден помещик, владеющий двумястами десятин зем­ли, сильно ли пьян купец, выпивший „полштофа" водки, щедр ли чинов-

89

² Ю. А. Федосюк. Такое пособие необ­ходимо // Вопросы литературы, 1959, № 6, с. 248.

- Ю. А. Федосюк. Что непонятно у классиков, или Энциклопедия русского быта XIX века. М., 1998, с. 6.

ник, дающий на чай „синенькую", „красненькую" или „семитку"» ². На­писанное им пособие на эту тему было издано только в 1998 году его сыном М. Ю. Федосюком, профессором факультета иностранных языков МГУ, под названием: «Что непонятно у классиков, или Энциклопедия русского быта XIX века».

В этом пособии автор обосновывает необходимость объяснения со­циокультурного фона классических произведений: «Да, люди всегда были людьми, они дружили и враждовали, трудились и развлекались,, уступали или боролись, защищая свои жизненные идеалы, — без этих общих с нами черт незачем было бы читать и перечитывать произведе­ния о далеком прошлом. Но вот исторические условия, вся обстановка их жизни в очень многом отличались от современных». Знание истории русского быта описываемых в классической литературе времен нужно «для того, чтобы облегчить восприятие русской классической литера­туры, убрав слегка застлавшую ее дымку времени, затрудняющую пони­мание» ³.

Социокультурный комментарий, предназначенный представителям иной культуры, высвечивает изменения в родной культуре и в языке как зеркале культуры. Социокультурное комментирование, ориентиро­ванное на иностранцев, обнаруживает и одновременно улаживает кон­фликт культур. При этом, подчеркиваем, по большей части это конф­ликт не только родной культуры с иностранной, но и культуры прошло­го, запечатленной в классическом произведении, с современной куль­турой того же народа.

В качестве материала исследования были использованы зарубеж­ные (в основном английские) издания произведений Пушкина с учеб­ным комментарием на английском языке.

Социокультурный комментарий, имеющий целью обеспечить наи­более полное понимание текста, восполнить недостаток фоновых зна­ний у читателя, разрешить конфликт культур и перевести его в диалог, остро необходим как иностранному читателю при изучении русского языка, так и современному русскому читателю. Важно то, что коммен­тарий не только отражает восприятие писателя читателем, но и форми­рует его.

Социокультурный комментарий называют также и реальным коммен­тарием, чтобы подчеркнуть противопоставление реалий языковым фак­там. Языковой комментарий, по понятным причинам, резко различает­ся в зависимости оттого, адресован он русскому или иностранному чи­тателю.

Социокультурный комментарий для русских и иностранных читате­лей в основном совпадает, поскольку растущий разрыв между русской культурой пушкинского времени и современной все больше перекре­щивается с различием между русской и другими культурами.

Учебный социокультурный комментарий включает:

1. Историзмы — слова, вышедшие из употребления вследствие того, что обозначаемый ими предмет или явление уже неизвестны говоря­щим как реальная часть их повседневного опыта — и слова, и обозна-

90

чаемые ими реалии ушли из языка и из жизни народа. Например: бар­мы, власяница, воевода, боярство, бунчук, вече, дьяк, плаха, приказный, разрядная книга, синклит.

2. Архаизмы — устаревшие слова и обороты речи, вышедшие из упот­
ребления: свейский (шведский), лях (поляк), егож (форма родительно­
го падежа относительного местоимения из церковнославянского язы­
ка: иже, еже), земь (земля), заутра (завтра утром), вечор (вчера вече­
ром), дотоле (до тех пор), борзый (быстрый).

3. Слова, изменившие свои значения в современном русском языке:
мамка (кормилица, няня),мошонна (кисет, кошелек), гость (купец, ино­
странец), деньга (медная монета}, тон (струя, жидкость).

Во всех этих случаях (достаточно распространенных) слово сохра­нилось, но изменило свое значение в связи с уменьшением социальной роли или полным исчезновением обозначаемого им понятия и, соот­ветственно, факта реальной жизни. Так, мамка существует сейчас как просторечное обращение к матери, но Пушкин в «Борисе Годунове» употребляет это слово в значении 'няня, кормилица':

А тут народ остервенясь волочит Безбожную предательницу-мамку.

Царские палаты. Царевич, чертит географическую карту. Царевна, мамка царевны.

Современное слово мытарство изменило и ударение (было мытар­ство), и значение — 'муки'. В «Борисе Годунове» мытарство употреб­лено в значении 'взимание пошлины, неправедная корысть', от мыт 'на­лог, пошлина' (отсюда, кстати, и названия Мытищи, Мытная улица). Для стилизации речи персонажа Пушкин вложил это устаревшее слово в уста беглого монаха старца Варлаама, намеренно заменившего перед стражником свое просторечие на церковнославянский:

Прииде грех велий на языцы земнии. Все пустилися в торги, в мытарства.

Варлаам жалуется на скудость подаяния:

Ходишь, ходишь; молишь, молишь; иногда в три дни трех полушек не вымолишь. Такой грех! Пройдет неделя, другая, заглянешь в мошонку, он в ней так мало, что совестно в монастырь показаться.

Полушка — полкопейки; слово ушло вместе с реалией, и напомина­ние о нем только в пословице: За морем телушка полушка, да рубь пе­ревоз.

Мошонка — от мошна 'кошель, сумка, мешочек для денег с завязка­ми' (Д.). Ушла реалия, ушло и значение слова. В современном русском это слово обозначает кожаный мешочек, где находятся мужские поло­вые железы (0.).

91

92

Послушание— у Пушкина это церковный термин, означавший вид епитимьи в монастырях, наказания или добровольного исполнения всех работ, чтобы показать смирение и отсутствие гордыни:

пимен

Тогда я в дальний Углич

На некое был услан послушанье.

В современном русском языке послушание употребляется в значе­нии 'повиновение, покорность'.

Слово язык, хорошо всем известное в разных значениях (в том чис­ле и как 'военнопленный'), в нижеследующем контексте употреблено в давно забытом значении, которое уже у Даля имеет помету «стар.» (ус­таревшее) и формулируется как 'обвинитель, обличитель пред судом, оговорщик на допросе':

Легко ль, скажи! Мы дома, как Литвой, Осуждены неверными рабами; Все языки, готовые продать, Правительством подкупленные воры.

Слово ток существует в современном русском языке, но употребля­ется в основном лишь терминологически — об электричестве. В значе­нии 'струящаяся жидкость' оно уже почти забыто. Ср. в «Борисе Году­нове»:

Оставим их; пойдем, товарищ мой, Венгерского, обросшую травой. Велим открыть бутылку вековую, Да в уголку потянем-ка вдвоем Душистый ток, струю, как жир, густую.

4. Реалии, ссылки, аллюзии, требующие фоновых социокультурных знаний, отсутствующих у иностранных читателей и утраченных совре­менным русским читателем.

Такой комментарий необходим представителям той же культуры, что и автор, и литературные герои, так как социокультурные изменения на­столько велики, что современный читатель не имеет фоновых знаний как обоюдного кода (shared code), на котором зиждется коммуникация. Комментарий этого рода не просто «переводит» на современный язык устаревшее слово и не просто объясняет ушедшее из жизни народа по­нятие — он контекстуально ориентирован, помогает раскрыть замысел автора, дать характеристику персонажа, увидеть событие или действу­ющее лицо через призму описываемого времени, прочитать за текстом, между строк, то, что было известно и понятно современникам автора.

Приведем примеры:

воротынский

Ведь Шуйский, Воротынский... Легко сказать, природные князья.

Дата добавления: 2015-07-26; просмотров: 359; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!