Социальная политика в Саратовской области в 50-60-е годы

Преобразование российского социума, реформы социальной сферы, забота государства о нуждающихся насчитывают не одно столетие. До революции 1917 г. в центре внимания государства находились главным образом привилегированные слои населения, забота о податном сословии было уделом общественных (земства) и частных благотворительных организаций, церкви. С приходом к власти большевиков основное внимание стало уделяться представителям рабочих и крестьян. Непролетарские слои населения оказались за пределами новой социальной организации. Советское крестьянство считалось людьми второго сорта даже в начале 1950-х годов. Действительно, средства на меры по поддержанию социальной базы в стране власть в 1946–1952 гг. получала путем усиления неэквивалентного обмена между городом и деревней и дальнейшего ограбления крестьянства. Поэтому уровень жизни этой категории населения был очень низким.

Основным источником доходов для колхозного крестьянства страны в целом и Саратовской области, в частности, являлось личное подсобное хозяйство[1], продукты которого в основном и составляли рацион питания сельчан, но не в полном объеме, поскольку значительная доля этой продукции изымалась государством в порядке обязательных поставок. Крестьяне могли себе позволить купить лишь незначительное количество сахара, чая, кондитерских изделий и рыбы (на одного члена семьи в день потреблялось восемь граммов сахара и пять граммов кондитерских изделий). Из одежды и обуви колхозники могли приобрести самое необходимое и дешевое. Например, в 1952 г. в среднем на одного члена семьи было куплено 0,9 пары обуви, семь метров тканей и готовой одежды на девять рублей 20 копеек. Не устроен был по-настоящему и быт колхозников. Почти все дома освещались керосиновыми лампами: из 1136 колхозов области электрифицировано было только 237, т. е. одна пятая часть. Какую-либо мебель и предметы домашнего обихода, крестьянские семьи приобрести практически не могли (на эти цели в год тратилось всего пять рублей 81 копейка).

Не желая мириться с низким уровнем жизни в деревне, многие колхозники в послевоенные годы мигрировали с города. Попав туда, вчерашние крестьяне в принципе получали возможность улучшить свою жизнь, поскольку рабочие и служащие, городские пенсионеры могли рассчитывать на прибавку зарплат и пенсий. Средства на эти цели давала деревня, попавшая в первое послевоенное десятилетие в «немилость» к руководству страны. Однако поразивший ряд регионов Центральной России и Поволжья неурожай 1946 г. нивелировал эффект от заботы государства об особо нуждающемся населении. Зарплаты рабочих хватало лишь на приобретение хлеба. Неработающее население городов, как и колхозники, лишались государственного снабжения, нормы хлеба для нетрудоспособных иждивенцев были урезаны с 300 до 250 г. и детей с 400 до 300 г. в сутки. В тяжелом положении в городах оказались также низкооплачиваемые рабочие и служащие, учащиеся, студенты. В результате в голодном 1947 г. в одной только Саратовской области умерло на 34% больше, чем в 1946 году. В целом по Нижнему Поволжью послевоенный голод унес 15938 человек[2].

В начале 1950-х гг. уровень жизни в Саратовской области вырос не на много. Например, только в областном центре в 1950 г. аборты превышали роды на 130,5%, а в 1953 г. – на 129,9%[3]. Не лучше было положение и в области в целом. Судя по данным статистического управления, в регионе наблюдался рост смертности. Так, если в 1950 г. в области умерло 12645 человек, то в 1953 г. уже 13299 человек. Лидировала в этом отношении сельская местность (9145 смертей против 4154 городской смерти)[4]. Положение усугублялась острым недостатком продуктов питания и товаров народного потребления. В 1950 г. на одного человека в Саратове приходилось 47,5 кг. картофеля (при норме в 100,4 кг.); 29,3 кг. овощей (при норме в 110 кг.); 16,6 кг. мяса (при норме в 61 кг.); 23 литра молока (при норме в 176 литров); 2,97 кг. растительного масла (при норме в 10,96 кг.); 1,91 масла растительного (при норме в 3,8 кг); 7,78 кг. круп и бобовых (при норме в 14,2 кг); 12,5 штук яиц (при норме в 300 штук)[5]. Из воспоминаний тогдашних жителей областного центра явствовало, что в продуктовых магазинах продавались макаронные изделия, терновый джем, кильки в томате. Не всегда в продаже даже в Саратове бывали колбасные изделия, рыба, мясные полуфабрикаты и другие продукты. Редко можно было купить пальто, костюмы нужного размера, детские швейные изделия, практически отсутствовало в продаже мужское белье, обувь, шапки, перчатки и другие товары. В хозяйственных магазинах настоящим дефицитом была столовая посуда, умывальники, щетки, стекло, керосиновые лампы, фонари и т.д. Да и торговая сеть в городах области была очень бедной. Так, в Саратове в 1948–1949 гг. было открыто всего два магазина, в 1951 г. - четыре, в 1952 г. - девять, причем размещались они преимущественно в центре города. В других же районах города (поселок «Маяк», Ленинский район, третий Северный, Клинический, Агафоновский поселки, Увек) насчитывается по две-три торговых точки, и жители этих поселков вынуждены были ходить в магазины за самыми необходимыми товарами за 1,5–3 километра. В районных центрах и совхозах ситуация была аналогичной, к тому же крайне мало было рынков (например, в Пугачевском районе их насчитывалось лишь четыре, а в самом Пугачеве не было совсем).

Советские социальные службы, хотя и достигли определенных успехов в своем развитии, не удовлетворяли возраставшие потребности населения, финансировались по остаточному принципу. В первой половине 1950-х гг. сеть общепита в области была весьма скудной: не хватало не только мест для деловой или легкой беседы за чашкой кофе или чая, но и просто заведений, в которых можно было бы быстро перекусить. Существующие же столовые, чайные и закусочные были неблагоустроенны, не имели необходимого инвентаря, столовой посуды, качество обслуживания было низким, блюда были низкокалорийными, пища однообразной. Например, кооперативный буфет на железнодорожной станции Урбах посетители прозвали «вермишель отварная», потому что там готовили одни и те же блюда на завтрак, обед и ужин.

Не обеспечивала возросших потребностей населения существовавшая в те годы сеть предприятий по бытовому обслуживанию. В Саратове насчитывалось лишь 270 мастерских, но они работали неудовлетворительно, систематически не выполняя установленных заданий, на что постоянно жаловались горожане[6]. Из-за отсутствия необходимых площадей даже такое крупное предприятие этой сферы, как ателье мод облторга ежедневно отказывало в приеме заказов на пошив одежды десяткам граждан[7]. Из-за дефицита помещений во многих мастерских области отсутствовала вентиляция и прочее необходимое оборудование. Поэтому санитарно-эпидемиологическая служба закрывала такие мастерские[8].

В Саратове работала только одна маломощная прачечная, ежегодно две трети саратовцев получали отказ в приеме белья. Это происходило не столько из-за ее «немощности», сколько в силу предпочтения удовлетворять в первую очередь «организационные запросы» (от общежитий, учреждений, организаций). Заказы рядовых обывателей приносились в жертву выполнению производственного плана и исполнялись в последнюю очередь. Но их качество оставляло желать лучшего: белье граждане получали «серенькое», в нем не было желанной свежести и выглядело оно плохо. То же самое можно сказать и о городских фотографиях, представлявших собой сколоченные из дощечек и фанеры киоски летнего типа (так выглядели даже центральные фотографии на проспекте Кирова). В силу этого работы большей частью выполнялись на дому, что существенно задерживало выполнение заказов и снижало их качество. Много неудобств испытывало население из-за редкой сети бань, особенно их не хватало на окраинах Саратова. Работающие бани имели массу недоделок, например №№ 1, 2, 4, 5, 13[9]. Большинство починочных мастерских работало в одну смену. Поэтому, в ателье мод № 1 артели «Швейодежда» в ноябре 1957 г. вместо 240 мужских пальто было изготовлено лишь 187, дамских вместо 210 сшито 134. Не лучше дело было и в декабре. Многие заказы выполнялись некачественно и несвоевременно (до нескольких месяцев)[10]. Шить детскую одежду считалось невыгодным. Поэтому, например, в одном из детских ателье даже весной 1958 г. из 160 детских заказов были выполнены лишь 60[11].

В районах области слабо было развито гостиничное дело. Например, Питерский и Бакуровский дома колхозника даже в 1956 г. производили неблагоприятное впечатление: в них не хватало постельного белья, табуреток, многие кровати были без сеток, к тому же они были маловместительными. Жалобы поступали и на обслуживание в Саратовском и Екатериненском домах колхозника, на антисанитарную обстановку около саратовской гостиницы «Московская» указывали в своих письмах приезжие. В неудовлетворительном состоянии находилось парикмахерское дело в области. Более чем в 500 населенных пунктах региона еще и в конце 1950-х гг. не было парикмахерских вообще. Даже в областном центре (от «3-ей Дачной» остановки до Центрального колхозного рынка) не было ни одной парикмахерской[12].

Весьма плачевным было положение области в сфере здравоохранения. Количество лечебных учреждений было явно недостаточным. Многие из них располагались в необорудованных помещениях, ощущался дефицит медицинских препаратов, по области недоставало около 200 врачей. Имеющийся же штат медицинских работников работал главным образом в городах, и редко посещал районы области, что существенно снижало качество медицинского обслуживания на селе. Работники сельских медпунктов «варились в собственном соку», врачам районных специализированных больниц не оказывалось никакой помощи в повышении деловой квалификации, их не снабжали даже медицинской литературой. Сорока процентный рост больничных мест в области по сравнению с 1940 г. был осуществлен не за счет строительства новых помещений, а путем использования в существующих лечебных учреждениях подсобных помещений (коридоров, лестничных клеток, вестибюлей)[13]. Вот как изображают состояние сельского здравоохранения области сами ее жители: «… фельдшерский пункт с работой не справляется. Вдобавок вот уже два месяца фельдшер болеет и его никто не заменяет» (с. Шиловка Екатерининского района); в районной больнице Свердловского района «… худая крыша, нет электроосвещения, нет санпропускника, душевой, туалета (хорошего). Больных направляют в Баланду (за 45 км.) или Саратов (150 км.)»; в больнице поселка Пушкино Советского района имелось «… всего лишь 10 больничных коек. Амбулатория по существу занимает всего 1 комнату. В ней проводится прием больных терапевтом и зубным врачом. Здесь же проводят различные лечебные процедуры. Больница не имеет санпропускника, надводных хозяйственных построек … здания больницы и амбулатории находятся в аварийном состоянии и требуют капитального ремонта»; в Больше-Капенской больнице Ширококамышского района не доставало зубного и некоторых других специалистов[14].

Новые же лечебные учреждения строились очень плохо. За первую половину 1950-х гг. в областном центре было построено всего лишь две больницы и три поликлиники, а у остальных поликлиник возводились пристройки. Вследствие этого больницы часто отказывали в госпитализации больных горожан. Даже в 1958 г. больницы Ленинского района могли вместить только 386 человек вместо 2012 нуждающихся[15]. Новейшие достижения медицинской науки в практику внедрялись очень медленно, делались лишь первые шаги. Была не в состоянии отреагировать во время на все вызовы служба скорой помощи. Больным порой приходилось ждать по два-три дня. В ответ на их справедливые жалобы следовал ответ: «… скорая помощь одна, а больных много, пусть идут в больницу и там лечатся»[16]. Тяжелое положение с медицинскими учреждениями и больничными койками в городе Саратове было отмечено даже Советом Министров РСФСР.

В поликлиниках областного центра (за исключением трех) налицо была теснота, скученность, в одном кабинете прием проводили два или даже три врача. Установить дополнительную аппаратуру (рентгеновские аппараты, физиоаппаратуру, зубоврачебные кресла и т.д.) возможности не было[17]. Поэтому, например, заболевшие колхозники, рабочие совхозов и МТС также ожидали госпитализации в городские больницы Саратова по семь–десять дней[18]. Многие поликлиники имели весьма широкий радиус обслуживания, например, в Волжском районе Саратова. Дежурные поликлиники по воскресным дням отсутствовали. Это в совокупности с нехваткой врачей по области, приводило к чрезмерной загруженности имеющегося медицинского штата на лечебном приеме в поликлиниках, дефектам в профилактической работе и обслуживании больных на дому.

Лишним доказательством острой потребности населения в медицинской помощи являлась и высокая смертность на дому, в частности, от сердечно-сосудистых заболеваний (она составляла 90% от общего количества умерших от этого заболевания). Отмечался рост заболеваемости дифтерией и дизентерией (на 48% и 32% соответственно). Высокий процент заболеваемости дизентерией и брюшным тифом отмечался в Саратове даже в 1960 г., превышая средний показатель по РСФСР. Хотя за 1948–1958 гг. врачам области удалось добиться снижения заболеваемости туберкулезом на 48% и снижение смертности на 35%, тем не менее, из-за невозможности своевременной госпитализации эпидемиологическая опасность туберкулеза сохранялась даже в Саратове. Медицинские учреждения могли вместить лишь 35% больных. Тяжелая обстановка складывалась в областном центре и с оказанием медицинской помощи раковым больным. Существующий стационар (на 40 коек) мог вместить лишь 18% нуждающихся, остальные были вынуждены лечиться на дому[19]. Плохо было поставлено дело с урологической помощью больным. Для городского населения в Саратове существовало урологическое отделение при клинической больнице № 1 всего лишь на 20 коек, а для населения области – того меньше – на 12 коек при клинической больнице № 3. Но даже эти отделения неудовлетворительно обеспечивались оборудованием и кадрами. Поэтому большинство больных вынуждены были лечиться на дому[20]. Точно так же не хватало коек для хирургических, нервных и терапевтических больных[21]. Так, жители г. Петровска писали: «В ожидании приема терапевта больные теснятся в крошечном проходном коридорчике, около входной двери. С большими трудностями сопряжено лечение уха, горда и носа. Этот кабинет не работает иногда по нескольку недель»[22].

С не меньшими проблемами сталкивались и жители юго-восточных и восточных районов области – районов освоения целины. В созданных там колхозах и совхозах было открыто пять больниц и 13 фельдшерско-акушерских пунктов. Но все остро нуждались в опытных кадрах. В Озинском районе, например, недоставало 12 работников среднего медицинского персонала, нескольких врачей. В Перелюбском требовалось пять врачей, два фельдшера, шесть акушерок. В Клинцовском, Дергачевском и других степных районах остро стоял вопрос хирургической и другой лечебной помощи. Восполнить нехватку специалистов мешала необустроенность быта, поэтому, например, к 1 апреля 1954 г. «на целину» из Саратова приехал лишь один врач. Но даже прибывшие врачи не в состоянии были начать работу из-за отсутствия необходимого оборудования. Поэтому многие искали любые пути, чтобы не ехать в села. В частности, устраивались на работу не по специальности (слесарями, лоточницами, в типографию и т.д.).

Обеспечение населения лекарствами также было не на высоте. Одна аптека в регионе обслуживала 27 тыс. человек, когда как по существующим тогда нормам она должна была обслуживать лишь 17 тыс.[23]. Рабочий заволжского совхоза «Комсомольский» писал: «Хотя есть больница, а лекарств почти никаких нет. Чтобы получить лекарство больной должен совершить прогулку в районную аптеку за 60 км. Администрация совхоза дает помещение под аптеку, но ее не могут открыть, так как нет фармацевта». Даже горожане жаловались на трудности в приобретении отдельных лекарств, инсулина, в частности. Вызывала нарекания населения также работа санаториев, которых в начале 1950-х гг. в области насчитывалось 14 здравниц (семь санаториев и семь домов отдыха) Так группа отдыхающих в санатории «Пады» жаловалась: «Врач … грубо обращается с больными, на их запросы не реагирует. Выход из строя парового котла лишил нас возможности принимать хвойные ванны».

Родильные дома по числу коек даже в Саратове 1953–1954 гг. были не в состоянии обеспечить потребностей горожан, а площадь на одну койку не соответствовала утвержденных санитарным нормам. На самотек было пущено строительство детских садов и яслей. К сентябрю 1953 г. в Саратове план строительства детских садов был выполнен лишь на 21%. В Кировском районе с 1945 по 1953 гг. не только не было построено ни одного детского сада, но и помещения двух детсадов были отданы для детского дома горОНО и областного детского сада № 2 для туберкулезных детей ОблОНО. Медленно строились они в МТС, а те, которые уже функционировали, не имели в достаточном количестве мебели, белья, посуды, игрушек, ощущался дефицит квалифицированных воспитателей. Следствием этого были нарушения режима дня ребенка, слабо проводилась воспитательная работа. Родители жаловались на то, что их дети питались черствым хлебом, пили не сладкий чай, не получали овощей и фруктов, не могли в отведенное распорядком дня время принять душ, поскольку с ведома заведующих в душевых купались посторонние люди. В Аткарском, Питерском, Вольском, Хвалынском, Безымянском районах детские учреждения располагались в неблагоустроенных помещениях, они не были обеспечены специальным оборудованием, в Пугачевском районе горздравуправление в детсад не выделяло медицинских работников[24]. Поэтому организации отдельных саратовских предприятий, не дожидаясь указаний Министерства, возводили детские учреждения на собственные средства. Однако, это, видимо, были единичные случаи, поскольку в облцентре за 1951–1955 гг. было построено всего лишь 14 детских садов и шесть яслей. К 1958 г. вне садов и яслей находилось 2830 саратовских детей.

Существовали проблемы и в других направлениях социального развития области. Хотя за последние семь лет масштабы жилищного строительства в Саратовской области увеличились в четыре раза, тем не менее, жилищная проблема в области была поистине страшной. Обстановка в сельских домах носила печать старого быта: стол, скамейки, палати или нары. Дома крылись преимущественно соломой, камышом, тесом. Рабочий совхоза «Ударник» Сталинского района писал: «… Масса недоделок в домах: печи дымят, рамы и двери не закрываются, усадьбы неогороженны». Многие сельские семьи все еще проживали в землянках (Алгайский, Новобурасский, Красноармейский и другие районы восточной зоны)[25]. В городах ситуация была не лучшей. Вопреки тому, что за 1951–1953 гг. в Саратове было построено и введено в эксплуатацию 123 тыс. квадратных метров жилой площади, значительная часть населения не имела собственных квартир, в частности, профессорско-преподавательский состав Саратовской педагогического и медицинского институтов. Многие из них проживали в студенческих общежитиях, служебных помещениях вузов или в домах колхозника. Из-за плохой обеспеченности жилплощадью ряд квалифицированных преподавателей (в том числе доктора наук) института механизации сельского хозяйства, СГУ, Государственной консерватории не только уволились из вузов, но и покинули пределы области. Бытовым газом в области в начале 1950-х гг. пользовалось лишь население Саратова (в 1953 г. было газифицировано 18126 квартир). В сельской же местности из-за частого отсутствия дров и неналаженности торговли керосином, прибывавшие по распределению выпускники саратовских вузов вынуждены были проживать в холодных квартирах без света[26].

Крайне ограниченным был жилищный фонд многих предприятий легкой и пищевой промышленности. Так, например, рабочие завода «Серп и Молот» проживали в бараках и общежитиях, поскольку руководство завода не получало ассигнований в течение пяти лет[27]. В городе в основном располагались административные постройки. Например, в Кировском районе находилась гостиница «Московская», было еще несколько жилых домов, (так называемые «сталинские»), по Б. Казачьей и Московским улицам, два дома на Красноармейском шоссе около военного училища. А остальной жилой сектор состоял из одно-двухэтажных домов главным образом барачного типа. В 1946 г. в Саратове насчитывалось 530 помещений бараков, в которых проживало свыше восемь тысяч семей[28]. Чем дальше от центра, тем более скромными были застройки улиц, например, улиц Гоголя, Зарубина, Посадского (Кировский район). Здесь преобладали одноэтажные деревянные дома с небольшими дворами[29]. В целом этот район, как и весь Саратов в это время испытывал острую необходимость в строительстве жилья.

Инфраструктура городского коммунального хозяйства к началу 1950-х гг. также не могла удовлетворить элементарные запросы населения. В Саратове и районных центрах канализация практически не функционировала, находясь в аварийном состоянии. По данным на 1 апреля 1950 г. в Саратове ею пользовались лишь 37 семей. Поэтому обычным явлением был выброс горожанами сточных вод на дороги. В Вольске, Петровске, Хвалынске и Энгельсе городские водопроводы обеспечивали одного горожанина лишь 71 литром воды в сутки. Хотя протяженность городского водопровода в Саратове в 1950 г. составляла 96% по отношению к 1945 г., однако до 60 километров труб находилось в эксплуатации более полувека и требовало полного обновления[30]. Существующая в городах области сеть колонок была не в состоянии удовлетворить потребностей населения в питьевой воде. Одна из жительниц Аткарска в ноябре 1953 г. писала в областную газету «Коммунист»: «Чтобы набрать два ведра воды … необходимо вставать не позднее шести часов утра. Порою и это не помогает. Подойдешь к одной колонке – воды нет, к другой – тоже, а у третьей – очередь. Сколько напрасно тратится дорого времени!» Слабо была развита и сеть электрического освещения, отдельные жилые кварталы совсем не имели его. Жители областного центра в те годы в обращенных в адрес властей письмах вопрошали: «… когда будет проведено электричество, водопровод, построены магазины и культурные учреждения в … окраинных поселках» города (имеется в ввиду Завокзального и Мирного)[31]. Рабочие поселка саратовского завода зуборезных станков электричеством могли пользоваться только с десяти часов вечера[32].

Благоустроенных улиц и тротуаров в городах было мало (в Саратове только 26% общей площади улиц и проездов имели дорожные покрытия). Уборка и озеленение улиц и скверов осуществлялась только в центральных районах городов. Сводки райисполкомов отражали положительную динамику прироста городских газонов. Однако в реальности их было очень мало. Зато много оставалось «пашни» (на большинстве саратовских улиц между тротуарами и мостовыми оставалась земля под зелень), с которой поднимались облака пыли, оседавшей, в частности, на продуктах, продававшихся на рынках. В Саратове на душу населения приходилось лишь 3,5 квадратных метров зелени, когда как, например, в Ростове – семь. В Балашове вместо 89 тыс. деревьев и кустарников высадили всего 12 тыс. Состояние многих скверов и парков в Энгельсе, Аткарске, Новоузенске и других райцентров было плачевным, некоторые из них были вовсе заброшены. Но даже имевшиеся зеленые насаждения плохо охранялись, ухода за ними никакого не осуществлялось. Именно поэтому ничего не осталось от рощи, произраставшей в Саратове от Колхозного рынка до зооветинститута. Была вырублена часть бульвара на ул. Рахова (между Нижней улицей и Б. Горной), в запустение пришел и Астраханский бульвар. Медленно ремонтировались дороги. В области только 1,5% дорог (из 25 тыс. километров) имели твердые покрытия. Вот как описывали свой быт жители поселка при саратовском заводе зуборезных станков: «… не уделяется внимания и благоустройству территории. Тротуаров нет. Построенная в прошлом году в [1952 г. – Г. А.] мостовая запущена и загрязнена. В ненастную погоду невозможно пройти к трамвайной остановке»[33]. Малый процент роста асфальтовых улиц был следствием использования дорожниками асфальта низкого качества. Каждый год асфальтировщики укладывали заплаты на мостовых одних и тех же улиц. Неприглядно выглядела даже Привокзальная площадь, являвшаяся «лицом» городом: «На стоянке автобусов висит покосившаяся вывеска, на углу красуется никому не нужный деревянный столб электросети; неказисто выглядят несокращенные ржавые столбы, поддерживающие трамвайный провод»[34].

Нарекания жителей области поступали также в адрес работы служб связи и радио. Население обращались в редакцию областной газеты с просьбами установить телефоны автоматы на улицах. Например, в районе Саратовской товарной станции их было только три, «… да и те в закрытых помещениях. Кончается рабочий день в учреждениях, и позвонить даже в случае крайне необходимости (несчастный случай, скорая помощь и т.д.) неоткуда»[35]. Житель пос. Степное жаловался: «Недавно на телефонной станции конторы бурения установлен полуавтомат. Но от этого связь не улучшилась. Дозвониться до районного центра стоит большого труда, легче самому съездить в Советское. Неудовлетворительно работает и наш радиоузел»[36]. Плохо функционировал и Озерский радиоузел Жерновского района: «Слышимость передач плохая и подчас вовсе бездействует», – писали в газету «Коммунист» жители района. Радиоузлы не всегда функционировали из-за того, что аккумуляторы с них снимали и устанавливали на автомашины; радисты использовались не по назначению – в качестве пастухов или шоферов[37]. На окраинах Саратова почтовые отделения находились в плачевном состоянии. В частности, в Пролетарском поселке «… почтовое отделение не имеет постоянного помещения и «кочует» по частным квартирам. Сейчас оно размещено в очень маленькой комнате. Стол для приема и выдачи посылок ликвидирован», – негодовал один из жителей города[38]. Жители Маркса, например, не всегда могли познакомиться с новостями или просто почитать газету, так как они на витринах не менялись по несколько дней или вовсе не вывешивались. Только во второй половине дня вывешивались новые газеты на окраинах Саратова, ощущался дефицит газетных киосков[39].

Население жаловалось на нечеткую работу отдельных видов городского транспорта. Так, жители пос. Мирный сетовали на недостатки автобусного движения из Саратова: «Автобус ходит с большими перерывами, а часто его, прождав 30-40 минут, пассажиры вынуждены идти пешком»; «Автобус ходит … без соблюдения графика»[40]. Аналогичные сигналы поступали и об организации трамвайного движения: «Утром нередко подолгу приходится ждать трамвая, а народ спешит на работу. Приходит трамвай, а в него сесть почти невозможно. Такая же картина в 17 часов вечера, когда рабочие возвращаются домой»; «В вечерние часы вагоны … ходят без соблюдения графика, а многие до срока уходят в парк»[41]. Жители пос. «Комсомольский», микрорайонов прилегающих к Волге плохо обслуживались общественным транспортом[42]. Не могли не раздражать горожан звуковые сигналы, издаваемые всеми видами городского транспорта при движении. Одна саратовчанка вспоминала: «В моей родной пятиэтажке стало намного тише, поскольку трамвай «переехал» на улицу Челюскинцев и трезвонил уже с другой стороны дома, подальше. Зато по улице стало несколько больше автомобилей, водители которых обожали давить на клаксон на каждом перекрестке».

Первая половина 1950-х гг. была отмечена ростом девиантных проявлений в подростковой и молодежной среде. Ежедневно, в частности, на улице XX лет ВЛКСМ, в сквере в Первом Пролетарском поселке Саратова по вечерам собирались подростки группами по шесть-восемь человек, кричали, свистели, ломали лавочки около домов, одним словом – хулиганили. Низкой была дисциплина даже в лучших школах Волжского района Саратова[43]. Причинами такого положения вещей было сокращение очагов культурного досуга в области. Так, число клубов в области с 1950 г. по 1955 г. сократилось с 1487 до 1477, причем наиболее заметной эта тенденция была в сельской местности: с 1395 до 1368 соответственно. Действовавшие же клубы ничего кроме танцев (фокстрота, например) и просмотра кинофильмов населению не могли предложить. Поиграть в настольные игры (шашки, шахматы), бильярд, почитать книги можно было далеко не во всех клубах[44]. Вот одно из свидетельств того времени: «В клубе … уже давно не было лекций и молодежных вечеров. В киноафишах нередко сообщается, что будут демонстрироваться «новые художественные фильмы», а показывают «Бродягу», «Милый друг» и другие, которые зритель давно видел … По субботам в клубе проводятся вечера танцев. Там под хрип старых пластинок (каждую из которых помногу раз проигрывают за вечер) танцуют несколько человек». Однако и это было доступно не всем: к 1956 г. 45% всех населенных пунктов области не имели сельских клубов или читален[45]. Там же, где они были в наличии, то далеко не всегда отвечали элементарным требованиям нормальной жизни: зимой не отапливались, в большинстве отсутствовала мебель и музыкальные инструменты. Многие здания клубов подлежали ремонту, часть их совершенно развалилась, семь домов культуры и свыше 100 клубов были вовсе закрыты. Большинство из них в 1956 г. были преобразованы в красные уголки в связи с кампанией по укрупнению колхозов. К тому же руководители ряда колхозов, совхозов и МТС многие клубные помещения использовали не по назначению, превращая их в зимнее время в зернохранилища или склады. Поэтому к 1956 г. в сельской местности имелось лишь 1172 клубных учреждений, что было значительно ниже довоенного уровня (в 1941 г. область имела 1571 клуб). Осложняло работу клубов и огромная текучесть кадров. Например, в Аткарском районе только за девять месяцев 1953 г. из 16 заведующих клубами и избами-читальнями сменилось семь человек. В Доме культуры из троих работников сменилось два. Аналогичная ситуация была в Марксовском, Советском и Красовском районах[46]. Это не могло не сказаться на качестве выступлений коллективов художественной самодеятельности, существовавших при клубах. Один из жителей поселка «Красный Октябрь» Озинского района так отзывался о выступлении одного из таких коллективов: «Недавно в поселок приехал коллектив художественной самодеятельности из Елшанского клуба. Все очень обрадовались. Но радость оказалась несколько преждевременной. Со зрителей взяли по три рубля за билет, но содержание концерта едва ли того стоило. Показали нам пару сценок, прочли несколько стихов, спели несколько песен – вот и все»[47].

Не хватало спортивных сооружений. Один из жителей Саратова писал: «Негде тренироваться стрелкам-любителям, единственный тир в детском парке находится в запущенном состоянии»[48]. Небрежно содержался в городском культуры и отдыха им. М. Горького и зеленый театр, созданный для того, чтобы люди там культурно отдохнуть и развлечься. Однако, там было «… грязно, скамейки пыльные, а многие из них проломаны»[49]. Практически никто не занимался подбором врачей, финансово-банковских работников, педагогов-воспитателей для пионерских лагерей. Они плохо снабжались продуктами, надолго затягивался ремонт многих из них[50]. Невзрачно выглядели многие саратовские кинотеатры, хотя репертуар их был весьма неплохим[51]. Они были больше похожи на сараи, как, например, филиал кинотеатра «Красноармеец» на Центральном колхозном рынке. Обывателю бросалось в глаза отсутствие потолка, щели в крыше, ненастеленный пол, не оштукатуренные стены, плохая освещенность здания (всего лишь одна лампочка), узкие скамейки на которых было неудобно сидеть. Свет и звук были низкого качества, кинолента нередко обрывалась во время сеанса. Новые кинотеатры возводились в спешке с большим количеством недоделок. Так, например, в кинотеатре «Спартак» в Балашове не работали котельная, санузлы, вентиляция[52]. Страдало изъянами кинообслуживание сельской местности. В Самойловском районе, например, в течение полугода показывался фильм «Тарзан», крестьянство просто истосковалось по «выдающимся советским фильмам». Мало детских фильмов демонстрировалось в Пугачеве, Краснокутском районе[53]. А рабочие леспромхоза треста «Саратовспецлесзаг» в мае 1953 г. жаловались: «… на Узморском, Заузморском лесучастках кинопередвижки почти не появляются. А если и привезут фильм, то качество его показа настолько низкое, что идти в кино нет никакого желания. Мы работаем в лесу, в 6 километрах от населенного пункта, и желали бы смотреть кинокартины хотя бы один раз в неделю. Приволжский районный отдел кинофикации прислал нам в феврале план просмотра кинофильмов, но картин мы не видели. А с марта и планы получать перестали»[54].

Столь плачевная картина состояния социума, социальных служб, социальной работы не могла не внушать беспокойства пришедшему после смерти И. В. Сталина новому руководству страны, очень нуждавшемся в укреплении своей легитимности. Трудности и, в частности, продовольственные уже нельзя было списать на последствия войны. Нехватка хлеба подрывала веру в силу социалистических институтов в деревне и колхозно-совхозного строя. Поэтому Н. Хрущев, Г. Маленков и их сторонники стали поэтапно проводить комплекс преобразований социальной сферы, нацеленный на оформление социального обслуживания всех категорий населения. Это, наряду с сельским хозяйством, явилось второй важной проблемой, на решение которой были направлены усилия коллективного руководства.

2. Благосостояние трудящихся.

После смерти Сталина в 1953 г. роль социального блока в политике государства стала усиливаться. Уже летом этого года Г. В. Маленков призвал к повышению в два–три раза продовольственной и товарной обеспеченности населения. С этой целью правительство провело ряд мероприятий по снижению цен на товары народного потребления, сельскохозяйственного налога (с 1955 г. вообще были отменены обязательные поставки сельскохозяйственных продуктов государству) и повышению закупочных цен на значительную часть продукции сельского хозяйства. Они становились стабильными и подвижными. Так, с 1 июня 1962 г. на скот и птицу в среднем по стране цены выросли на 35%, на животное масло – на 10% и на сливки – на 5%. Одновременно с 1961 г. колхозам были предоставлены льготы по подоходному налогу (80% облагаемых доходов от реализации животноводческой продукции освобождалось от налогообложения)[55]. Сельским жителям стали выдавать паспорта, что означало избавление их от бесправия. Впервые колхозники получили гарантированный минимум оплаты труда, что привело к увеличению в середине 1960-х гг. их денежных доходов в два раза против 1958 г. Кроме того, в колхозах с 1953 г. были введены оплачиваемые отпуска, выплата пособий по временной нетрудоспособности[56].

В городах была повышена зарплата низкооплачиваемым категориям рабочих. В 1961 г. число лиц, получавших зарплату до 50 руб., составляло уже до 92,7% (в 1959 г. их насчитывалось 76,8%), а количество лиц, получавшие зарплату до 35 руб. сократилось до одного процента (в 1959 г. их насчитывалось 41,7%). В целом же, к августу 1962 г. среднемесячная заработная плата выросла на 14%, а по сравнению с 1940 г. более чем в два раза. Увеличились стипендии (к 1961 г. на 200 тыс. руб.), суммы премий, командировочных и других видов оплаты труда. К концу 1960 г. в области завершился переход на сокращенный (до семи часов) рабочий день. Для подростков был установлен шестичасовой рабочий день[57].

Получила дальнейшее совершенствование система пенсионного обеспечения в области. Были пересмотрены размеры пенсий по старости и инвалидности, был установлен пенсионный возраст – 60 лет для мужчин и 55 лет для женщин, введены пенсии для колхозников, улучшено пенсионное обеспечение инвалидов в колхозах. Действие нового пенсионного законодательства население области ощутило уже в 1957 г., когда 102 тыс. жителей области и 61 тыс. жителей областного центра стали получать пенсии почти в два раза больше, чем в 1955 г. Среднемесячный размер пенсий на одного человека в 1955 г. составлял 196 руб., а в 1957 г. уже 330 руб. К началу 1958 г. населению области было выплачено в виде пенсий и пособий свыше одного миллиарда 454 млн. руб. Если в 1959 г. по области было выплачено 720 тыс. руб. пенсий, то к началу 1962 г. – уже 81900 тыс. руб. пенсий[58]. Помимо усилий государства колхозы своими силами стали формировать (с 1953 г.) специальный фонд помощи и пенсионного обеспечения. В 1962 г. в нем насчитывалось уже 6 млн. 583 тыс. руб. не считая натуральных отчислений, что позволило получить пенсию 56845 колхозникам, а на следующий год – более 61 тыс.[59]. Государство оказывало большую помощь пенсионерам и в решении жилищного вопроса, протезировании, санаторно-курортном лечении и т.д. Так, с середины 1954 г. по конец 1957 г. санаторно-курортными путевками было обеспечено более 4,5 тыс. пенсионеров и 43 тыс. их детей[60].

Государство стало больше заботы проявлять и об инвалидах войны и труда. Кроме пенсий городские отделы социального обеспечения выплачивали им единовременные пособия для лечения, выдавались бесплатные путевки в здравницы Крыма и Кавказа. Например, собес г. Вольска за девять месяцев 1953 г. выплатил инвалидам Великой Отечественной войны и труда на эти цели свыше 15 тыс. рублей. На санаторно-курортное лечение только в 1954 г. было направлено 300 неработающих инвалидов войны и труда. Ровенский отдел социального обеспечения только за 1959 г. выплатил 4 млн. 954 тыс. рублей пенсий и пособий, у него на содержании находилось 1250 инвалидов и пенсионеров[61].

С конца 1950-х гг. в Саратове и области развернулись работы по реконструкции существующих и строительству новых домов для престарелых, интернатов и других учреждений социального обеспечения. Так, в Красноармейском районе области действовал Сосновский дом инвалидов, обслуживавших 300 человек. В апреле 1959 г. в Саратове началось строительство еще одного дома для престарелых и инвалидов, в июле 1960 г. был возведен на улице Мясницкой трехэтажный дом для членов Всероссийского общества слепых. В январе 1964 г. в Октябрьском поселке Саратова был открыт дом престарелых и инвалидов на 311 коек[62]. Однако вплоть до 1965 г. в области ощущалась острая нехватка помещений для домов инвалидов (в том числе и детей) и престарелых[63].

Согласно основным положениям социального законодательства Г. В. Маленкова – Н. С. Хрущева уже к концу 1953 г. в области существенно пополнились фонды товаров для продажи населению (на 37,2 млрд. руб.) В одном только областном центре фонды мясных товаров выросли на 1766 тонн, колбасных изделий - на 525 тонн, животных жиров - на 831 тонну, швейных изделий - на 11,6 млн. руб., шелковых тканей - на 9,6 млн. руб.[64]. С 1 ноября 1953 г. в Саратове была разрешена торговля сортовой мукой, стала организовываться комиссионная торговля и к осени 1954 г. она уже существовала в Вольске, Пугачеве, Энгельсе, в рабочих поселках Ершово, Красный Кут и некоторых районных центрах области[65]. Расширялась торговая сеть государственной и кооперативной торговли, как за счет новостроек, так и в результате освобождения или переоборудования помещений других учреждений под торговые заведения. В 1953 г. в Саратове было открыто 18 магазинов, из них десять в домах-новостройках, расположенных преимущественно на окраинах города. В следующем году в городе было открыто еще 39 торговых единиц[66], 13 палаток в местах со слабонасыщенной торговой сетью и освобождено 4283 квадратных метров под магазины и предприятия общественного питания. В помещениях многих магазинов и предприятий общепита была внедрена новая техника. В частности, было введено в эксплуатацию 14 агрегатов холодильного оборудования. К началу 1955 г. торговая сеть Саратова выросла еще на 22 торговых единицы, главным образом, за счет магазинов. К концу первого квартала 1955 г. в Саратове насчитывалось 66 вновь открытых торговых единиц, а к 1 мая торговая сеть в городе занимала площадь равную 1655 квадратным метрам[67].

В августе 1955 г. повсеместно в повседневную жизнь людей вошло такое явление, как магазины самообслуживания, чаще называвшиеся «магазинами без продавцов». Новое руководство страны рассматривало их как внедрение элементов механизации и автоматизации в быт, что и было заявлено на июльском пленуме ЦК КПСС 1955 года. Первые советские «супермаркеты» специализировались на продаже продовольственных товаров. Преимущества этих магазинов было очевидным – при малом числе работников покупатели «отоваривались» там очень быстро[68]. В Саратове первый такой магазин был открыт на проспекте Кирова в декабре 1955 года[69]. Стали появляться первые специализированные магазины по продаже различной гастрономии, головных уборов и меховых изделий, тканей, обуви, телевизоров и радиоприемников, книг, подарков и даже ювелирных изделий. Так, в Саратове были открыты такие современные магазины, как «Женская обувь», детских товаров «Звездочка» и «Сказка», «Синтетика», «Часы», «Эфир»[70]. Осенью 1963 г. в торговом городке «Торгового центра» в Саратове открылись специализированные магазины одежды, предметов хозяйственного и домашнего обихода, культтоваров. Ежедневно здесь бывало свыше 10 тыс. покупателей. Их привлекало не только обилие товаров, но и новые приемы продажи и обслуживания: показы новинок сезона, просмотровые сеансы, рекламные плакаты, панно, рисунки, помогавшие выбрать нужный товар[71]. В ряде магазинов облцентра имелись даже ренгентовские аппараты, в частности, в детском отделе Саратовского универмага. Это существенно помогало покупателям правильно подобрать детскую обувь нужного размера[72].

Благоустраивались рынки. Уже к концу 1953 г. значительно увеличилось количество крытых столов, были отремонтированы корпуса, пущены холодильники с компрессорами. Открывались и новые рынки. Так, в середине октября 1955 г. колхозный рынок открылся в поселке крекинг завода[73]. В 1959 г. институтом «Гипрогорсельстрой» было разработано проектное здание на возведение комплекса застройки центрального рынка сметной стоимостью 1688,7 тыс. руб. и главным торговым корпусом на 1200 рабочих мест[74]. В 1960 г. новое здание крытого рынка появилось в Хвалынске[75].

Увеличилась и торговая сеть в ряде районных центров области. Например, к 1958 г. в Энгельсе насчитывалось 234 торговых единиц, в Балашове к 1963 г. – более 100 магазинов и ларьков горторга. Во многих из них существовали отделы по продаже полуфабрикатов (котлет, мясного фарша, теста, пельменей, различной начинки для пирожков), приобретение которых значительно облегчало женскому населению области процесс приготовления пищи. Полуфабрикаты продавались также в Ершове, Вольске, Балашове, Ртищеве, Балакове и др. Всего в области весной 1959 г. насчитывалось 20 таких магазинов[76]. На селе также происходило расширение торговой сети. Только по линии потребкооперации в начале 1960-х гг. число сельмагазинов возросло до 428 против 364 на конец 1958 года. Для продажи сельчанам товаров первой необходимости создавались также надомные ларьки. В целом за 1957–58 гг. в области было открыто 413 новых магазинов, а к 1964 г. торговая сеть области насчитывала 5008 магазинов. Двухэтажные универсальные магазины украсили улицы не только Саратова, но и, в частности, Ершова, Базарного Карабулака, Калининска и других районных центров[77]. К 1964 г. удельный вес специализированных магазинов в государственной розничной торговле области составлял 59%, в том числе в группе промтоварных магазинов – 78%. Для обслуживания хлеборобов во время уборки урожая кооперативными организациями области было создано 266 автолавок и развозок, 1310 конных развозок, 870 ларьков без продавцов и 1420 продавцов-общественников[78].

Повышению жизненного уровня населения области способствовало и открытие новых предприятий по производству предметов народного потребления. Так, 30 сентября 1953 г. была сдана в эксплуатацию первая очередь Саратовского жирового комбината, по уровню механизации превосходившего все существующие в тот период времени предприятия такого типа в СССР. Комбинат начал выпускать новую для Саратова продукцию - саломасло для производства стеарина, глицерина, жирных кислот, мыла. В 1956 г. был освоен выпуск витаминизированных маргаринов, различных гидрожиров[79]. В 1958 г. вступил в строй первый корпус Елшанской птицефабрики, способной ежегодно производить не менее 9 млн. яиц и 158 тонн птичьего мяса. В начале 1960-х гг. были построены цеха Елшанского комбината по обработке птицы, рассчитанного на переработку миллиона кур и уток в год. Увеличились мощности в Петровском, Пугачевском, Баландинском птицекомбинатах. Открытие саратовского завода эмалированных изделий способствовало обеспеченности горожан посудой. Только за 1955 г. было выпущено 319 тонн эмалированной, 1185 тонн оцинкованной и 118 тонн черной жестяной посуды[80]. Также в первой половине 1950-х гг. было завершено строительство цеха по производству холодильников «Саратов» на заводе электроагрегатного машиностроения. Эти агрегаты к 1960 г. стали основным видом товаров производимых в области. Они прославили Саратов не только на всю страну, но и за ее пределами (в 1976–1985 гг. они экспортировались в Голландию, Австрию, Грецию)[81].

Уже существующие предприятия стали оснащаться новейшим оборудованием, что позволило, например, трикотажной фабрике им. Н. К. Крупской в 1954 г. в два раза увеличить выпуск качественного полотна для производства теплого белья, перчаток, новых фасонов женских платьев и трикотажа, освоить новые образцы чемоданов[82]. Значительно расширили производство вырабатываемых ранее изделий, а также стали выпускать новые виды товаров (рамы, умывальники, шкафы, столы, разнообразные виды обуви, полотенца, веревки и т.д.), пользующихся большим спросом у населения, промысловые союзы области. Если в 1956 г. на предприятиях Областного управления промышленности продовольственных товаров было внедрено 273 единицы нового оборудования и машин, то в 1958 г. уже 694 единицы[83]. Это позволило значительно повысить качество выпускаемой продукции и увеличить ее объем. Действительно, в 1956–1960 гг. стало значительно больше производиться различных товаров народного потребления. Так, производство кожаной обуви возросло почти в 2,4 раза, хлопчатобумажных тканей на 52%, бытовых холодильников – более чем в 2,3 раза, мебели – в два раза, сыра – на 51%, а маргарина на 45%[84].

Изменения ценовой политики, повышение заработной платы, пенсий, других выплат, расширение сети магазинов, открытие новых предприятий и модернизация технологического процесса на уже существующих, все это, способствовало повышению уровня жизни населения, росту его благосостояния. Уже в 1955 г. по сравнению с 1940 г. городскими жителями было приобретено тканей всех видов в два раза больше; обуви всех видов - больше на 41%. По сравнению с 1954 г. увеличились расходы на приобретение музыкальных инструментов, радиоприемников, велосипедов, мотоциклов, часов (наручных и карманных). В немалой степени этому способствовало снижение в бюджете рабочих семей доли налогов, платы на квартиру и коммунальные услуги, детсады и ясли[85]. После XX съезда КПСС эта линия была продолжена и в результате к началу 1960-х гг. доходы населения значительно выросли (у рабочих по сравнению с 1953 г. на 20%, у колхозников в 2,4 раза). К середине же десятилетия доходы населения области выросли на 67%, о чем свидетельствует рост вкладов граждан в государственные сберегательные кассы. Только с 1957 г. по 1961 г. они выросли в 2,5 раза[86]. Это дало людям возможность больше средств тратить на приобретение мебели[87], швейных машин[88], мотоциклов[89], хлопчатобумажных тканей, кожаной обуви, строительных материалов, столовой и чайной посуды. В частности, в 1962 г. расходы рабочих на приобретение мебели, предметов домашнего обихода и электротоваров по сравнению с 1953 г. выросли в два раза. Расходы сельских жителей области в первой половине 1960-х гг. на приобретение предметов санитарии увеличились по сравнению с 1952 г. в 3,7 раза, одежды и обуви – в 3,5 раза, что привело к значительному пополнению семейного гардероба сельчан[90]. Большинство жителей деревень и сел стало носить платья современного покроя, что нивелировало отличия сельских и городских жителей области. Горожане также стали больше приобретать красивую одежду из добротной ткани, шерсти, шелка. Во Дворцах культуры проходили лекции о современной моде, в газетах и журналах публиковались статьи на темы «О вкусах», «Об умении одеваться» «Поговорим о вкусах». В них содержались советы как недорого, красиво и модно одеться. Со страниц печати такие же советы давали известные деятели культуры и науки, например, народный художник РСФСР Н. Жуков[91].

Руководствуясь законами моды, торговые предприятия стремились выпускать одежду преимущественно для молодых: узкие, короткие, с короткими рукавами или без них платья; узконосые и на высоком шилообразном каблуке ботинки и туфли. Наряду с такими туфлями магазины предлагали грубую, тяжелую, на резиной подошве обувь. Людям старшего или пожилого возраста приобрести более скромную обувь или одежду было трудно или почти невозможно. Те, кто не умел шить сам, обращались к частным портнихам[92]. Населением высказывались пожелания в адрес обувных фабрик Саратова, чтобы они также больше выпускали облегченной и негрубой детской обуви[93]. Те же, кто умел шить и имел у себя дома швейные машинки («Зингер», «Подольская», «Белка») шили себе одежду сами из кримплена, крепжожета, мая (легкий ситец), штапеля (отрезок этой ткани считался лучшим подарком на свадьбу). В 1957–1964 гг. модными считались прибалтийские (из Риги) короткие резиновые сапожки (с рисунком или без), беретки из сукна, брюки клеш шириной 32 сантиметра, вельветки, фуражки с плетенками и с полосками, маленькие шапочки «менингитки». Предназначенные для теплого времени года, эти шапочки носили и зимой. Отсюда они и получили это красноречивое название[94]. Серьезным событием в обувной моде стал резкий переход в конце 1950-х гг. от закругленной и весьма неудобной для ношения формы мужских туфель к заостренной форме носка, отвечавшей новым эстетическим требованиям. Отечественные остроносые ботинки, выпускавшиеся с начала 1960-х гг., со временем превратились в знаковый предмет повседневности этого десятилетия[95].

К концу 1950-х гг. по сравнению с довоенным уровнем в два–шесть раз возросло потребление населением области молока, растительных и животных жиров, яиц, мяса, рыбы, сахара, кондитерских товаров. Фрукты и картофель население могло не только покупать, но и выращивать самостоятельно на огородах, земля для которых была выделена им властями в семи сельских районах области еще в октябре 1953 года. Большое значение имело строительство нескольких пцеводческих комплексов[96]. Все это отразилось и на увеличении калорийности потребляемых продуктов, в частности, продуктов животного происхождения. В 1959 г. по сравнению с 1958 г. она выросла в семьях рабочих на 5,4% и составила 87,5% к физиологической норме, а в семьях колхозников – на 7,6%, составив 100,5% к установленной норме. Все это способствовало определенному повышению жизненного уровня населения области, что видно и из изменений в демографическом развитии. Так, в 1960 г. по сравнению с 1959 г. возросло на 0,7% число родившихся (в городах на 5,3%, в сельской местности на 3,4%), на 0,3% снизилась общая смертность, более чем в два раза сократились показатели детской смертности, на 7,9% увеличился коэффициент брачности. В 1961 г. население области увеличилось на 28 тыс. человек[97]. В целом, в начале 1960-х гг. уровень брачности в городах Саратовской области (14,9‰) был одним из самых высоких в РФ[98].

Вместе с тем в начале 1960-х гг. наметились тенденции к снижению уровня жизни населения Саратовской области. Спешка и элементы показухи, свойственные многим начинаниям Хрущева, проявились и в сфере обеспечения населения товарами и продуктами. Обозначенный уровень калорийности питания имели лишь семьи со значительным денежным доходом (рабочие с доходом 900 руб. и выше, колхозники – 600 руб. и выше). Не в полном объеме государственной и кооперативной торговой сетью удовлетворялся спрос населения области и на отдельные промышленные товары. В частности, в сельской местности ощущался дефицит мебели, телевизоров, мотоциклов, велосипедов (в первом полугодии 1961 г. расходы на их приобретение снизились на 20% по сравнению с первым полугодием 1960 г.) и особенно строительных материалов (гвозди, краска для полов, оконное стекло; расходы на их приобретение сократились на 7%). Сказывалась нехватка и канцтоваров (ручки, линейки, кисти, кнопки). Поэтому эти и другие товары (трикотажные изделия, электротовары) население либо скупало у частных лиц, либо покупало в других областных центрах (Астрахань, Оренбург, Волгоград). Доля денежных затрат на покупку непродовольственных промышленных товаров у частных лиц в общем денежном расходе составляла в семьях рабочих 13,5%, в семьях колхозников – 12,6%. Это было связано с тем, что легкая промышленность не справлялась с обеспечением растущих потребностей граждан в товарах массового спроса. Она занимала лишь 5% общего объема промышленного производства области[99]. К 1962 г. было сокращено или вообще снято с производства ряд товаров, необходимых в быту. В результате уже в 1963 г. население Саратова недополучило товаров на 6,7 млн. рублей[100].

Частично нехватка товаров восполнялась за счет завоза из других областей. Однако ассортимент продаваемой продукции был по-прежнему не велик из-за того, что товарные фонды распределялись без учета потребности населения. Так, весной 1962 г. саратовец негодовал: «Считаю ненормальным и то, что в хозяйственных магазинах Саратова садоводу и огороднику сейчас трудно приобрести лопаты и вилы»[101]. В магазинах Энгельса в это время можно было купить демисезонное пальто любых размеров, но только не четвертого и пятого роста 48 размера. К тому же имеющиеся пальто были только одного фасона[102]. Летом того же года в магазинах Саратова нельзя было приобрести хлопчатобумажных изделий для дошкольников. Зато в торгующих организациях скапливалось большое количество не пользующихся спросом товаров. Так, например, в Балашовском лесоторговом складе скопилось неходовых товаров на 320 тыс. руб., Балаковский торг имел их на 191 тыс. руб.[103]. Несмотря на отсутствие спроса мебельный и мебельно-обрабатывающий комбинаты Саратова продолжали выпускать, в частности, диваны-кровати, шкафы для платья и белья, которые, к тому же были низкого качества. Саратовчанка писала: «Я купила диван производства Саратовского мебельного комбината. Продукция оказалась некачественной. На предприятии мне трижды (!) меняли диван на новый, и все время картина повторялась: пружины проседали. Наконец, мне чистосердечно признались: «У нас нет хорошей пружины, поэтому и выпускаем заведомый брак». Спрашивается зачем это делается?»[104]. Житель г. Балаково жаловался на то, что «купленные нами шкафы … только испортили нам настроение: в них очень много дефектов»[105]. Имели место хищения, растраты, нарушения правил торговли. Только в Вольске за 1963 г. было уволено 20 работников горторга[106].

Нехватка транспортных средств приводила к перебоям в снабжении целинников хлебом, сахаром, солью, крупой, макаронами, растительным маслом, керосином и другими продуктами. Если они и поступали, то до простых рабочих не «доходили», а продавались работниками магазинов «своим людям». В июне 1954 г. в некоторых «целинных» районах области были зафиксированы случаи голода. Все это заставляло целинников уезжать из вновь созданных совхозов. Например, из Подлесновского района из-за неустроенности выехало 18 семей (из 45 прибывших в порядке переселения)[107].

С осени 1962 г. перебои в торговле хлебом стали отмечаться не только на юге и юго-востоке области (районы освоения целинных земель), то и в областном центре, жители которого только за 10 месяцев 1963 г. недополучили 33713 кг. хлебопродуктов. Чтобы как-то удержать ситуацию под контролем, ЦК КПСС и Совет Министров 4 октября 1962 г. приняли постановление «О наведении порядка в расходовании ресурсов хлеба». Аналогичные документы были приняты и в Саратовской области, где, в частности, отмечалась тенденция сокращения потребления хлеба населением региона[108]. Начальник городского управления торговли и управляющий Саратовского треста хлебопечения это объясняли переходом саратовских хлебозаводов на новый ассортимент выпуска продукции. Также они отмечали, что дезорганизация в торговле произошла по вине «отдельных лиц» и «хапуг», которые закупали хлеб в два–три раза больше потребностей семьи для его «скармливания скоту и птице и разбазаривания». Для выправления ситуации власти прибегли к нормированной раздаче хлеба. В одни руки нельзя было продавать более 2,5 килограмма хлебных изделий. В столовых на человека выдавалось всего два куска хлеба. Качество этих изделий было плохим (по вкусу напоминали «мякину»), поскольку вместо пшеничной и ржаной муки в хлеб добавляли ячменную муку, традиционно используемую для корма скоту. При этом замена осуществлялась в ручную, так как соответствующая аппаратура, как правило, отсутствовала. Выпечка хлеба проводилась с нарушениями технологии: отклонения при дозировке ячменной муки от норм были весьма значительны. Например, за сентябрь, октябрь и 15 дней ноября 1963 г. на хлебокомбинате им. Стружкина (Саратов) было не доложено 9231 килограмма этой муки и переложено 3981 килограмм. Только в октябре 1963 г. в областном центре таким способом было произведено 2633 килограмма хлеба[109]. Назывался такой хлеб «забайкальским».

Эксперименты хрущевских реформ в области сельского хозяйства все больше и больше заходили в тупик. Купить хорошие продукты становилось все труднее. Так в первом полугодии 1963 г. по сравнению с первым полугодием 1962 г. объемы продаж яиц сократились на 28% (в Саратове) и на 41% (в Вольске), а молока и молочных продуктов – на 8%. В первой половине 1964 г. магазины Саратова были отоварены молоком лишь на 55,7%, мясом (птицей) – на 77%. Серьезные перебои наблюдались в торговле овощами, в частности, теплично-парниковыми и ранними огурцами в Петровске, Красноармейске, Ртищево и других городах. В Саратове приобрести овощи можно было лишь в четырех магазинах, выстояв не один час в большой очереди, поскольку продукция отпускалась лишь 2–3 часа в день. Очереди выстаивались и у мясных отделов. Отсутствовали в продаже макароны, сухофрукты. В 1964 г. сократилась продажа мяса и птицы, колбасных изделий, сыра, масла животного, сахара[110].

Имевшиеся же в продаже товары были не всегда качественными, даже продававшиеся в магазинах самообслуживания фасованные товары считались населением не слишком свежими. Сами «магазины без продавцов» имелись только в Саратовском, Перелюбском и Вольском районах. Сеть специализированных магазинов по торговле товарами сложного ассортимента была узкой: из 87 магазинов в 1961–1963 гг. фактически было открыто только 18. В Саратове так и не было открыто ни одного фирменного магазина[111]. Обычные продовольственные магазины тоже «прятались» от покупателей[112], на что жаловались не только горожане, но и сельчане. Рабочий одного из совхозов Марковского района в начале 1960-х гг. писал в областную газету: «… уже второй месяц на двери магазина … нашего совхоза висит большой замок. И хлеборобы в горячую пору уборки урожая вынуждены ходить за необходимыми товарами за семь километров – на центральную усадьбу»[113]. Медленно они строились также в Балакове, Энгельсе, Вольске. В магазинах, расположенных на окраинах областного центра не редко были просевшие стены, развалившиеся печи, разбитые окна, помещения не отапливались, не было водопровода, телефонов. Поэтому в таких условиях продукты быстро портились. Если сельские жители могли восполнить нехватку товаров и продуктов на рынках или от ЛПХ[114], то горожане доставали их у частных лиц. В 1962 г. в адрес областной газеты «Коммунист» поступило письмо такого содержания: «Из-за отсутствия в центре Саратова специализированного магазина по продаже оконного стекла … жители вынуждены обращаться к частнику и платить в втридорога за вырезку нужного размера»[115].

Однако государство всячески стремилось ограничить частнособственнические инстинкты населения, что повлекло за собой не только сокращение размеров приусадебных хозяйств в области, но и уменьшение поголовья скота в нем. По сравнению с довоенным уровнем поголовье крупного рогатого скота в 1964 г. снизилось на 5%, коров – на 23%[116]. Падение уровня жизни наблюдалось не только в саратовских деревнях, но и в городах области. Очень показательны высказывания некоторых жителей Саратова: «Зарабатывать не дают, а цены повышают, не знаю, как теперь буду жить, заработной платы не хватает для обеспечения семьи»; «Много говорят о коммунизме, но слова расходятся с делом»[117]. Мероприятия властей по снижению цен, выдаче кредитов и предоставлению рассрочек платежа оказались мало эффективными. В этих условиях население пыталось найти решение проблем неустроенности жизни в употреблении алкоголя. Спиртные напитки играли роль своеобразного компенсатора прорех в социальной организации, позволяли преодолеть (или создать видимость преодоления) трудновосполнимого разрыва между словом и делом[118]. Потребление спиртных напитков не уменьшалось вопреки различным решениям властей. Так, в декабре 1958 г. постановлением «Об усилении борьбы с пьянством и наведении порядка в торговле спиртными напитками» были закрыты разного рода распивочные, торговля алкоголем разрешалась только с 10 часов утра, предпринимались даже попытки ограничить продажу алкоголя 100 г. водки на человека. Злостные самогончищики указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 29 января 1960 г. карались исправительными работами от трех месяцев до одного года, а в мае 1961 г. наказание было увеличено до трех лет. Однако это не мешало людям активнее гнать самогон, народ стал чаще выпивать на улицах[119]. Так, только за 1959 г. в области соответствующими службами было подобрано 25402 человека в опьяненном состоянии. В бюджетах колхозников расходы на водку выросли до 32,2%, выросло число прогулов (в первом полугодии 1961 г. они составили у мужчин 16%, у женщин – 48% фонда рабочего времени)[120].

Возрождавшееся пьянство стало основой роста девиантного поведения. Рост уголовной преступности наблюдался в Балаково (вырос на 28%), Аткарске, в Саратове факты хулиганства и пьянства отмечались в сквере около кинотеатра «Маяк», на Набережной Космонавтов. Население в адресуемых в редакцию газет письмах негодовало по поводу слабой борьбы «с отдельными хулиганствующими элементами». Только за первое полугодие 1960 г. по области было зарегистрировано 2399 правонарушений, совершенных лицами в нетрезвом состоянии[121]. В этих условиях весьма востребованными оказались исследования кафедры судебной медицины Саратовского медицинского института по проблемам судебно-медицинской экспертизы алкогольного опьянения и идентификации личности, проводившиеся с 1959 по 1967 гг. На «разоблачении преступников» специализировалась и Саратовская научно-исследовательская лаборатория судебной экспертизы (НИЛСЭ)[122].

В целях укрепления общественного порядка областные власти ввели в 1962 г. запрет на употребление спиртных напитков и нахождение граждан в нетрезвом виде в общественных местах. Запрещались также азартные игры на деньги или вещи, гадание и попрошайничество. Нельзя было петь песни и частушки, танцевать, играть на музыкальных инструментах, выставлять на балконы и подоконники (при открытых окнах) громкоговорящие установки. Милиция получила право штрафовать до рубля пешеходов, нарушавших правила уличного движения или порядок посадки в общественный транспорт. Те, кто мешал покою граждан, доставлялись в милицию или в штаб добровольной народной милиции, передавались товарищеским судам[123]. В борьбе с нарушениями общественного порядка органам милиции помощь оказывалась общественностью. Если в 1960 г. в Саратове насчитывалось 150 народных дружин, где числилось более 9 тыс. человек, то к 1964 г. их число выросло до 262 с охватом почти 36 тыс. человек[124]. И хотя, например, в 1963 г. по сравнению с 1962 г. количество нарушений общественного порядка в регионе сократилось более чем на 30%[125], мероприятия дружинников по наведению порядка в городах натолкнулись на ожесточенную встречную агрессию криминальных элементов. Вскоре накопилось немало случаев избиения и даже убийств добровольных блюстителей порядка, поэтому 15 февраля 1962 г. Президиум Верховного Совета СССР принял специальное постановление «Об усилении ответственности за посягательство на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции и народных дружинников»[126].

Негативные тенденции в социальном развитии области напрямую сказались и на естественном движении населения. Рождаемость в 1960 г. по сравнению с довоенным 1940 г. снизилась на 16 промилле[127]. В Аркадакском, Красноармейском, Балаковском, Балашовском, Духовницком, Лысогорском, Хвалынском районах) и городах Хватовске, Красноармейске, Новоузенске, Аркадаке, Хвалынске) были отмечены наибольшие коэффициенты смертности. В 1962 г. по сравнению с 1950 г. в 2,5 раза выросла детская смертность, особенно высокой она была в Балаково, население которого даже в 1964 г. испытывало серьезные трудности при лечении детей. Увеличилось в три раза к этому времени и число разводов (в сравнении с 1950 г.), а количество заключенных браков только за один год (с 1961 г. по 1962 г.) сократилось на 5,6%[128].

Ситуация с уровнем жизни населения стала улучшаться лишь с началом в 1965 г. реформ А. Н. Косыгина, в ходе которых обозначился рост валовых показателей пище

Дата добавления: 2014-12-09; просмотров: 258; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!