И.И.Розовская

ВВЕДЕНИЕ

Проблема выбора стратегии культурного развития актуальна сегодня не только для обществ развивающихся, сравнительно недавно вступивших в сферу воздействия общемировых связей и отстаивающих свою культурную независимость в условиях прогрессирующей модернизации и усиливающейся культурной экспансии Запада. Экономический рост и интернационализация экономики, политики, культуры ведут к утрате многообразия и самобытности культур и в развитых капиталистических стран (11, 13). В западноевропейских странах этот процесс унификации культур осознается км угроза их политической и культурной независимости, как главная причина кризиса европейской культуры и утраты Европой ее былого влияния в мире. Общность исторических судеб, культурных традиций и истоков позволяет европейским странам искать способы решения этой проблемы в кон– тексте общеевропейского регионального единства, на путях выработки единой региональной стратегии в области культуры, используя потенциал и опыт европейской интеграции.

В настоящем обзоре будут рассмотрены основные проблемы, направления и перспективы западноевропейской региональной культурной политики. Поскольку в странах Западной Европы существует почти тридцатилетний опыт решения региональных проблем в рамках европейской интеграции, то и региональная культурная политика будет рассматриваться преимущественно в этом контексте.

Предлагаемый обзор посвящен западноевропейской интеграционной политике в сфере культуры, выяснению ее места и роли в процессах европейской интеграции в целом, концептуального обоснования на современном этапе в характерной для сегодняшней Западной Европы атмосфере мировоззренческих и культурных трансформаций.

Исследование процессов западноевропейской культурной интеграции дает редкую возможность не только обнаружить сложности и противоречия современного культурного развития в, Западной Европе, но и наблюдать сопротивление, культурное сопротивление, старых культур и наций, выпестованных в лоне классических средиземноморских и индоевропейских традиций, напору индустриализированной унификации и глобализации, проследить зарождение и становление новых концептуальных форм организации этого сопротивления вокруг идеи возрождения европейской культуры и очевидную пока бесперспективность и обреченность этих форм. И тем самым приблизиться к пониманию одного из симптоматичных явлений современной культурной ситуации.

Обзор выполнен на основе отечественных и зарубежных публикаций 70-80-х годов. Используемые в обзоре источники разнообразны по своему характеру и содержанию: здесь и философские размышления идеологов «европейского возрождения» (и их критический анализ, выполненный советскими учеными), и культурологические выкладки теоретиков региональной культурной политики, и программные декларации общественных деятелей, и регламентирующая документация общеевропейских организаций и мероприятий. Эта разнохарактерность источников не случайна, она соответствует замыслу обзора: выявить концептуально-мировоззренческие основания западноевропейской культурной политики и проследить во реальное воплощение в практике «евростроительства».

Несмотря на то, что понятие «культурная политика» прочно вошло в обиход (5; 13; 27), его конкретное содержание все еще остается неопределенным, что обусловлено не только многообразием понимания культуры (и в теоретическом и в обыденном употреблении), но и постоянной динамикой культурных процессов и тем, что сама область, на которую распространяется культурны политика, все время меняет свои очертания и приоритеты. Если это справедливо для культурной политики в рамках одной страны, то тем более – в масштабах региона, Поэтому употребление понятий «региональная культурная политика» или «общеевропейская культурная политика» достаточно условно, хотя интуитивно чувствуется единство и относительная самостоятельность той сферы, которая ими охватывается. В самом общем виде этим понятием обозначается совокупность принципов, целей, методов регулирования культурного развития на региональном уровне и выработка соответствующих институционально-организационных форм.

Нам кажется, что предлагаемый подход к освещению темы обзора позволит выявить внутренние намерения агентов и идеологов региональной культурной политики, а также рассмотреть ее как реальность, как социальный факт, как результирующую многих факторов – политических, социокультурных, мировоззренческих.

Место культуры в процессах европейской интеграции

Общеевропейское строительство – это процесс, который развивается вширь и вглубь как за счет включения новых областей интеграции, так и за счет обновления и переориентации старых. культура вовсе не сразу была осознана в качестве важного компонента интеграционного движения в Западной Европе.

В послевоенной Западной Европе умножились причины для активизации европейского движения к экономической, культурной и политической интеграции. Эти причины – экономические и финансовые трудности, отставание европейской экономики и замедление темпов производства, усиление экономической и финансовой зависимости Западной Европы от США, утрата европейского приоритете в области науки и культуры, размывание ценностей европейской цивилизации, рост национализма внутри отдельных европейских стран и многие, многие другие. Естественная в условиях НТР тенденция к универсализации экономических, политических и культурных связей создала объективные условия для европейской интеграции, а желание европейцев возродить былое влияние Европы, восстановить ее авторитет, забыть послевоенные унижения позволило преодолеть многочисленные препятствия и довести идею до конкретного организационного воплощения. 1 января 1958 г. Римским Договором было создано Европейское экономическое сообщество (ЕЭС), положившее начало Европейскому сообществу. Создатели Римского договора руководствовались целями преимущественно экономического развития и приоритетом экономической интеграции, в основе которой – сближение национальных хозяйств, международное разделение труда, единая валютная и кредитная политика, таможенный союз и т.д. В 60-е годы казалось, что «идея европейского единства» одержала полную победу, однако в 70-е годы, годы разочарований и кризиса, резкого снижения экономического роста и уменьшения масштабов интеграционных мероприятий, эта победа уже не была столь бесспорной. ЕЭС проявило неспособность активно реагировать на серьезные изменения экономической конъюнктуры и обострение международной обстановки, находить верное соотношение – национальных и общеевропейских интересов. политическая интеграция ограничилась созданием некоторых институтов, которые не способствовали решению интеграционных трудностей (15). «Закат Европы», «евросклероз», «европессимизм» – такие выражения со второй половины 70-х годов постоянно встречаются и в серьезных аналитических трудах, посвященных судьбам современной Европы, и в хлестких публицистических выступлениях журналистов и политиков, и в строгих экспертных обзорах (27; 30; 33; 35; 36; 39).

«Европейская кривя утрачивает популярность по мере того, как растет ощущение, что Европа не служит никаким целям, что она ничего не может сделать для разрешения экономического кризиса или ослабления международной напряженности. В общем, я опасаюсь, что политическая воля завершить строительство Европы теряет большую часть своего резерва сил», – заявляет Г.Торн (цит. по 12, с.112).

Особенно пессимистично оцениваются шансы Западной Европы в экономическом и технологическом соревновании; постоянно подчеркивается, что на новом этапе промышленной революции Европа теряет первенство на рынках сбыта и в сфере научно-технических инноваций, что роль «экономической вселенной», центра социально-политического и экономического развития переходит к США и Японии (тихоокеанскому региону) и в кризисе конца ХХ в. «европейские страны представляются наиболее уязвимыми» (43, с.233-234). «Еще несколько лет... и от европейской промышленности останутся развалины, затерянные среди великих исторических памятников и пляжей, предназначенных для американских и японских туристов», – пишет экономический обозреватель « Monde» . В поисках выхода из кризиса европейцам предлагается ответить на вопрос, означает ли все это, «что Европа после пяти столетий неоспоримого превосходства превратится во второстепенный регион в области технологии, экономики, культуры?» (43, с.234).

Во всяком случае, один из основных итогов горестных размышлений о судьбах «евростроительства» и вариантах спасения «европейской идеи» – постепенное осознание необходимости смены приоритетов, понимание того, что представление о безусловном примате экономических и политических целей интеграции как предпосылке решения европейских проблем оказалось ущербным и что успехи интеграции во многом зависят от включения в интеграционные процессы и общеевропейскую политику социальных и культурных проблем.

Здесь необходимо обратить внимание на то, что идея европейской интеграции и прежде включала в себя культуру, но последняя рассматривалась лишь как достаточное основание и одно из условий успешной интеграции, Существенная новизна нынешнего этапа состоит в понимании того, что культура (и культурна интеграция) – не просто еще одна область, захваченная интеграционным процессом и потому – специальная сфере и проблема интеграционной политики, но и важнейший фактор решения экономических и политических проблем и даже – возможен альтернатива в выборе варианта будущего европейского развития. Один из основателей ЕС В.Хальштейн сравнил как-то Европейское сообщество с трехступенчатой ракетой, где первая ступень – торговля, вторая – экономика, третья – политика (17, с.99). Если воспользоваться этим образом, то культура – в нынешних концепциях европейской интеграции – на просто еще одна ступень, а существенная сторона («измерение») каждой из них. Больше того, тот же Г.Торн в мае 1981г. заговорил «о культурном итоге экономического развития», предлагая использовать культуру чуть ли не качестве рецепта против экономического и социального кризиса

Таким образом, понимание роли культуры я необходимости культурной интеграции (или по принятой в зарубежных публикациях терминологии – «культурного измерения евростроительства») возрастает по мере смещения приоритетов общественного развития с экономических на социально-культурные. Причин такого смещения много. Условно назовем первую группу причин активизации «культурного измерения» прагматическими, имея в виду, что культура рассматривается здесь как средство решения иных «внекультурных» проблем – технологических, социальных, политических.

В 80-в годы, пожалуй, решающим фактором, обратившим взоры политиков и экономистов в сторону культуры, явилось отставание Европы в научно-техническом развитии. Необходимость преодоления научно-технического отставания и «ответа на американский и японский вызов» породили идею возрождения «технологической Европы», активизировали общеевропейскую научно-техническую политику. Принятые ЕС в последние годы региональные программы по кооперации усилий вокруг самых перспективных областей научно-технического развития – робототехники, биотехнологии, информатики, лазерной техники потребуют не только больших финансовых вложений, структурных перестроек в производстве и в организации науки, но и соответствующего обновления системы образования и информации в рамках общеевропейских (8; 9). Очевидно, что в условиях «технологического рывка» определяющими явятся качества рабочей силы – квалификация, уровень технологической и обшей культурной подготовки, а также степень психологической и мотивационной готовности. Не случайно, в докладе британского национального управления экономического развития говорится, что наиболее важным фактором, который обусловит различия в уровнях экономического развития в будущем десятилетии, будет не технология, а люди.

Именно поэтому так возросла роль культуры в решении социальных проблем и реализации общеевропейской социальной политики проблемы занятости, труда и досуга, социального обеспечения, межличностной коммуникации не могут быть не только разрешены, но и поставлены без учета социокультурных факторов. Однако новизна декларируемой социальной политики в Западной Европе состоит не просто в учете социокультурных факторов, а в том, что культурное измерение становится интегрирующим звеном социального развития (48, с.141). Как пишут авторы международного исследования проблем развития, «из понимания этого обстоятельства следует вывод о необходимости определить понятие развития ...как процесс культурных изменений» (40, с.104). В этом и состоит суть разрабатываемой западноевропейскими исследователями концепции развития, ориентированной на человеческую личность (13).

Такая переориентация социального развития вызвана не только потребностями новой технологии, но и изменениями в системе ценностей европейцев. Как показали социологические обследования, проведенные в европейских странах в начале 80-х годов (40), наблюдается устойчивая тенденция к утверждению так называемых «постматериалистских» ценностей: это – интерес к окружающей среде, возросшая значимость личного выбора форм занятости и способов проведения досуга, повышение ценности качества жизни. Это «тихая революция» (31, с.51), приметы которой западноевропейские исследователи усматривают в возрастающей привлекательности автономных видов деятельности, в стремлении к приватизации сферы труда и досуга, в попытках достичь духовного обогащения и аутентичного состояния с помощью различных занятий в свободное время в стремлении к самовыражению в труде и досуге, общении и творчестве, в расширении и обогащении форм досугово-бытовой самодеятельности (44). В новых социальных движениях и гражданских инициативах (получивших общее название «альтернативных») проявляется это же желание более «человечного» (выбранного по мерке отдельного статистического человека) образа жизни, создающего условия для самоактуализации и самоосуществления.

За все эти сдвиги в общественном сознании и социальном поведении людей социальная политика и должна ответить актуализацией своих культурных целей, что позволило «обогатить и мобилизовать культурный багаж личностей и групп (26, с.80). По мнению западноевропейских исследователей, это приведет к вполне прагматическим результатам, в частности, поможет: людям более адекватно сформулировать свои требования, шире использовать свои социальные права, облегчит, кроме того, коммуникацию, необходимую для проявления активности людей, для развития их связей и участия в общественной жизни (26, с.81).

Один из апологетов «новой общеевропейской социальной политики» заметил, что в условиях социального и экономического кризиса (роста безработицы, бедности, социальной растерянности, экономического спада) рассуждения «о культурном измерении» могут показаться некоторым столь же бесплодными, как споры по поводу пола ангелов в тот момент, когда потоки воды заливают корабль» (26, с.79), Однако это не так потому, что развитию культурной сферы, учитывающей изменения потребностей, создаст новые внутренние рынки, а также возможности обеспечения занятости, ибо культурная индустрия становится одной из перспективных областей приложения рабочей силы, и ее доля в общественной продукции постоянно растет (2б, с.92).

Все это в значительной мере объясняет и то внимание, которое уделяется культуре в последние два десятилетия а политике правительств западноевропейских государств. «Культура у нас на глазах становится господствующей политической религией конца века», – восклицает обозреватель французского еженедельника. Здесь еще сказалась и общая тенденция к реидоологизации, характерная для Западной Европы 70-80-х годов. Не случайно после поражения французских правых на выборах 1981г. один из их сторонников писал: «Мы потеряли политическую власть потому, что оставили в забвении культурную область. Власть идей мы принесли в жертву идее власти» (24, с.193). Как известно, правительство социалистов уделило очень много внимания культурному развитию, а в период последней предвыборной кампании правая оппозиция подтвердила значимость культуры для своей политики, постоянно делая культуру и культурную политику объектом дискуссий и причиной нападок на «левое» правительство. идеологи правой оппозиции – французского «новые правые» – по-своему интерпретируя тезис А.Грамши о том, что в высокоразвитых демократических странах завоевать политическую власть можно толы<о путем достижения «культурной гегемонии», интеллектуально обеспечивает осуществление долговременной программы завоевания «культурной власти».

В этой связи можно вспомнить высказывание Г.Торна на третьем совещании министров культуры стран-членов Европейского Совета: «Заинтересованность правительств в делах культуры принимает почти устрашающие размеры» (27).

Однако все вышеперечисленные причины активизации роли культуры в процессах «европейского строительства», причины, несомненно важные и во многом определявшие направление и содержание реальной общеевропейской культурной политики, не объяснят все– теки той атмосферы значительности и особой эмоциональности, которая окружает обсуждение этих проблем. Объяснения следует искать в состоянии самой европейской культуры и в том, как, в каком контексте оно осознается и оценивается европейскими интеллектуалами и политиками.

Перед лицом «духовной нищеты ЕЭС», ориентированного исключительно на материальный интерес, – говорится в отчете западноевропейского обозревателя о третьем совещании министров культуры. стран-членов Европейского Совета в Люксембурге (май 1981) – пришлось вспомнить о культурных аспектах. Греческая и римская античность, позже – христианство, а также средневековье, Ренессанс и барокко позволяют с полным основанием говорить о многообразном, но едином в основе комплексе европейской культуры.

Под европейской культурой понимается культура определенной, исторически сложившейся в рамках одного региона группы стран и на– ролов, которая связывается с географическим понятием «Европа». Кроме того, это и определенная совокупность культурных традиций и ценностей, определенный тип мышления и ментальности, моделей поведения, мировоззренческих и смысложизненных ориентаций, т.е. тип культуры, духовно-исторический комплекс, символом которого является Европа. Утрата определяющих, конституирующих характеристик этого типа культуры, прогрессирующее размывание ценностно-мировоззренческих европейских структур под влиянием индустриального потребительского общества – таковы признаки кризисного состояния, определяемого общим понятием «американизация европейской культуры

В чем же суть американизации? Во-первых, в чисто количественном проникновении в Европу продуктов и образцов американской куль туры и культурной индустрии через каналы массовой коммуникации, кино и литературу. «Американцы наступают как никогда раньше. Американские программы господствуют на телевидении, американские фильмы – повсюду, кажется, что американцы поглощают европейскую культуру. В этом наступлении нет ничего нового, кроме его масштабов». Благодаря телевизионной активности США Европа «покрывается» изображениями 24 часа в сутки, наводняется продуктами культуры и товарами Америки; американские фильмы составляют 357 во французском прокате, 50% – в итальянском, голландском и датском, 60%. – западногерманском, 8% – в английском. «Народы Европы подвергаются воздействию стереотипизированных, стандартизированных программ. Эти программы нивелируют национальные культуры и навязывают нам определенную модель жизни... хотя ... интеллектуальный империализм не направлен на захват чужих территорий, он захватывает сознание людей, образ их мышления», – говорил бывший министр культуры Франции Ж.Ланг на Всемирной конференции по политике в области культуры (Мехико, 1982) (цит. по 7, с.48), Массированное проникновение языка, фильмов, мод, музыки, промышленных товаров, всего, что имеет сугубо американский оттенок, воспринимается в Западной Европе как символ духовной зависимости, которая ведет к отрицанию собственной культуры и утрате идентичности. «Европейцы убедились, что их историческое прошлое, своеобразие их институтов обесценено, а ключ от их судьбы находится в руках внешних сил», – кусал гарвардский политолог в статье с характерным названием «Нация без прошлого и будущего» (33, с.131). Американизация распространяется не только вширь, захватывая инфраструктуры общества и культуры, но и вглубь, проникая в сознание, овладевая привычками мышления и поведения. Влияние американской экономики приводит сначала к образованию бюрократической и бизнесменской прослоек по типу американских (в результате французское общество, например, перестает быть французским, но и но становится американским, оно делается анонимным, безликим (30Я, а затем – к проникновению американских моделей жизни, поведения, психологии, обычаев и культурных ценностей. В этом и заключаются «культурная война», которая, по мнению А.Гобара (автора книги с таким же названием), опасна том, что ведется дружественными народами без кровопролитных сражений, на мобилизует, а парализует. И понимается она как борьба псевдокультуры космополитического общества, которая олицетворена в американской культуре, против национальных культур с целью превращения национальных территорий в туристические зоны и коммерческие рынки. Культурная война охватывает эфир, прессу, область языке и образования. «В отличие от «третьего мира» ... нарастающее давление американской информации происходит 6есшумно» (45, с. 266).

«Вольно или невольно европейцы живут по американскому времени», отмечает еще один французский автор. Идеи менеджмента, прагматизма овладели умами интеллектуалов и правящей верхушки, и они представляют собой «туземное меньшинство», оторванное от своего народа (45). По словам А.Гобара, те, кто называют себя французами, на деле становятся американцами, превращаясь в «франко-риканцев», нечто среднее между французами и американцами (30, с.24).

Американизм состоит не в навязывании культуры, ибо то, что навязывает США, по существу «но является культурой, как мы ее понимаем, т.е. древним, освященным веками соединением искусства, литературы и психологии, – пишет А.Гобар. – Американцы навязывают в первую очередь свои товары, затем образ жизни, мышления, тип поведения. Они повинны в том, что человек становится homo economicum, ставится вне культуры, что основной принцип отношения к жизни, человеку, явлению – принцип рентабельности, выгоды» (30, с.87). Американизация несет с собой плоско-рационалистическое мышление в ущерб метафизике, меняет отношение к жизненным целям и тем самым искажает все гуманистические смыслы европейской культуры.

По мнению критиков современной европейской культуры, американизация приводит к унификации культуры, вытеснившей плюрализм и богатство европейской культуры, разрушает индивидуальность и «подрывает силу духа наций и этносов в целях создания «универсума манипуляций» (45, с.268). Объясняя, почему американизация осознается европейцами (в частности, в ФГГ) как непереносимая антитеза собственным национальным истокам, американский профессор (специалист по масс-медиа) П.Нейл высказал предположение, что немцы обнаруживают в завоевывающей их американской культуре тень того, что некогда погубило Германию, ибо с помощью шоу-бизнеса и масс-медиа общественная жизнь превращается в развлечение, призрачную квазиреальность, что облегчает манипулирование сознанием людей.

Таким образом, американизация выявляется как причина кризисного состояния европейской культуры, грозящего уничтожением самих ее основ, как процесс становления определенного типа культуры, во многом отрицающего европейскую культуру.

Объединение Европы вокруг идей культурного развития рассматривается как один из способов противостояния этому процессу, Антиамериканизм, борьба за европейскую культуру («европеизм») является катализатором культурной интеграции Европы, выработки общеевропейской культурной политики, той платформой, которая объединяет не только западноевропейские страны но и представителей разных партий, носителей различных идеологических убеждений и мировоззренческих ориентаций.

Концептуально-мировоззренческий контекст региональной культурной политики

По мере возрастания роли культуры в решении общеевропейских проблем все настоятельное становится потребность в выработке концепции культурного объединения Европы, интеграционной культурной политики, которая опиралась бы на вполне определенное представление о целях развития вообще и культурного развития в частности. Однако, по многим причинам сейчас вряд ли можно говорить о наличии подобной целостной концепции, Но можно попытаться обозначить тот мировоззренческий, теоретико-философский и ценностный горизонт, в котором складываются ее концептуальные основания.

В основу современной концепции культурной интеграции, как она вырисовывается из официальных документов конференций европейских министров культуры, материалов различных коллоквиумов, а также из работ европейских ученых и публицистических выступлений европейских интеллектуалов и деятелей культуры, положены две идеи:1)идея приоритета культурных целей развития;

2) идея единства, самобытности и непреходящей ценности европейской культуры, «европейского духа».

Для современной Европы характерно недоверие к существующей модели развития, ориентированной на экономический рост и процветание, на подчинение культуры – экономике. Именно эта модель, по мнению многих, и привела к утверждению «общества потребления».

В документах третьего совещания министров культуры в Люксембурге (27) говорится о той опасности, которую представляет собой культура, построенная на коммерческих основах: современная культурная продукция уже не воспринимается как носитель духовного или метафизического смысла, она оказывает влияние на общественное и индивидуальное поведение прежде всего на уровне потребления, воплощением которого она и представляется. Последствия этого процесса, масштабы которого еще трудно предугадать, вызывают озабоченность в Европе. Интернационализация и полная коммерциализация экономической структуры в Западной Европе, не оставляющие возможности для учета нравственных и эстетических критериев, низводят культуру до уровня банальностей и стереотипов. «Если Европа не хочет быть просто обширной торговой зоной, она должна быть в состоянии предложить новые типы социальных отношений, новую этику, философию, политическую мысль» (27, с.48). Европа декларирует модель развития, ориентированную на социокультурные цели, что, как кажется ее сторонникам, приведет к созданию «общества созидания», стремящегося к достижению «культурного благосостояния» (27, с.48).

В докладе, специально подготовленном к третьей конференции министров культуры, «общество потребления» и «общество созидания» даны как две возможные модели будущего развития Европы.

«Общество потребления» – продолжающееся развитие негативных тенденций современности; роль культуры в конечном счете сводится к пассивному состоянию культурная политика носит оборонительный характер, процветает коммерциализация; задачи культурного развития только декларируются, а культуре отводится роль терапии для утешения малоимущих слоев. В этом обществе культурное развитие будет допускаться только в той мере, в какой оно способствует достижению целей промышленного производства и экономики, а потому резко сократятся средства на культуру, что не только приведет к ее упадку, но и поставит в тесную зависимость от властей, а значит, лишит ее свободы.

«Общество созидания» – утверждение новых целей: достижение «культурного благосостояния», что подразумевает переход от потребительского к творческому образу жизни, работу активности личности; культура станет неотъемлемой частью развития и с помощью демократизации и децентрализации станет доступной всем слоям на– селения и всем районам Европы, а потому остановится процесс сегрегации в пользовании достижениями культуры; культурная деятельность явится движущей силой улучшения социальной действительности, важнейшей формой самовыражения личности; государство будет оказывать поддержку развитию культуры, не мешая местным и личным инициативам; заботы о культуре преобразуют социальную среду, высвободят для общества скрытые силы человека и тем самым будут способствовать решению глобальных общественных проблем.

Автор доклада, шведский ученый И.Клеберг подчеркивает, что оба варианта основаны на тенденциях современного развития и реальность их осуществления зависит от сегодняшней деятельности, поэтому так важно объединение европейцев вокруг идеи «общества созидания» (27, с.64-70).

В концепции европейской культурной интеграции с ее антиамериканским пафосом происходит очень знаменательная подстановка, когда культура потребительского общества персонифицируется в культуре, которую несет с собой американизация, а культура общества созидания связывается с подлинно европейской культурой. В работах сторонников подобной концепции, . европейской интеграции мы видим два (почти диаметрально) противоположных типа культуры – европейской и американской.

Европейская культура – это плюрализм культурных форм, многообразие национальных вариаций при единстве, создаваемом религиозным единством, транснациональной идеологией, искусством, близостью языков, общностью базовых культурных элементов; отсутствие унификации.

Американская культура – не плюралистична, сильны унификация, конформизм и социальные стандарты, господствуют потребительские идеалы, явившиеся следствием ориентации на экономические цели развития; отсутствует национальное и территориальное многообразие (34, с.26-27).

Богатое культурное содержание европейской цивилизации, ее культурно-историческое прошлое – вот та основа, на которой мыслится возведение «нового европейского здания». Эти идеи широко декларировались на совещаниях министров культуры в Осло (1976), Афинах (1978), Люксембурге (1981), Западном Берлине (1984). Специально проблемам культурной идентичности была посвящена встреча в Дельфах (1979). Создание «общеевропейского культурного пространства», обретение «нового европейского сознания», европейской культурной идентичности – условие сохранения «своего лица», притягательности культурного опыта Европы, ее культурного возрождения. На этом сходятся все – и радикально-демократические, и лево-либеральные, и право-консервативные идеологи.

Разногласия начинаются, когда пытаются определить составляющие «ядра» европейского духа, отмерить глубину погружения в недра культурно-исторической памяти, воссоздать или хотя бы наметить корпус истинно европейских традиций, найти их незамутненные истоки. Где европейцы у себя дома? В благородной классически невозмутимой Элладе, темном язычестве варварской архаики, трезво-рационалистическом сциентизме Нового времени?

Казалось бы Эллада – неоспоримая прародина европейской культуры. «Там, где я стоял, – писал Томас Манн, вспоминая свои впечатления от Афин, – чувствуешь, что тот лишь воистину сын Европы, кто способен в лучшие свои часы возвращаться сердцем к Элладе. Там страстно желаешь, чтобы персы, в каком бы обличия они ни возвращались, снова и снова терпели поражение» (цит. по 1, с.8). Однако и во времена Томаса Манна и сейчас возможны разные толкования эллинского наследия. Идеализируемая Эллада может вдохновлять традиции либерального гуманизма, «взирающего на демократические Афины, как на свою прародину» (1, с.8), и тогда, в этой перспективе, вся европейская культурная традиция будет рассматриваться с точки зрения новоевропейских гуманистических идеалов и ценностей. Многие прогрессивные европейские интеллектуалы и политики, представители левых партий и тем более коммунисты именно с этой позиции оценивают современное состояние европейской культуры и изыскивают рецепты ее оздоровления путем возвращения к просветительским гуманистическим идеалам.

Но от идеализируемой Эллады с ее «первозданной языческой чувственностью от “древнего самозабвения” в единстве с коллективной чувственностью можно проделать и довольно опасный путь в прямо противоположном направлении. В современной интеллектуальной атмосфере Европы этот путь достаточно последовательно воплощен в концепциях культурного возрождения, предлагаемых идеологами неконсервативной ориентации. Развернутое философское обоснование эти концепции получили в работах так называемых «новых правых» во Франции.

Философские культурологические идеи «новых правых» достаточно влиятельны в Европе и оказывают идейное воздействие на ту духовную атмосферу, в которой складываются концептуальные основания западноевропейской культурной политики.

«Новые правые» рассматривают свою интеллектуальную работу как философско-мировоззренческую подготовку выхода из того духовного кризиса, в котором оказалась европейская культура. Они исподволь используют Элладу как символ подлинно европейской культуры, как отправную точку европейского Возрождения, но в то же время и борьбы с новоевропейским гуманистическим менталитетом (как в его леволиберальных, так и марксистских версиях). По мнению «новых правых», свойственный этому типу культуры универсализм, эгалитаризм, антирасизм и привели к кризису европейской культуры и всех институтов западного общества: главлированию, стандартизации, деперсонализации, утрате этнического своеобразия. тотального плюрализма форм (22; 23; 37; 40).

Нынешнее состояние Европы, погрязшей в рыночных ценностях, потребительстве «массового человека», «американизации» – результат доведения до конца, выхолощенности и исчерпанности именно тех принципов, которые постепенно восторжествовали в Европе за двадцать веков существования иудео-христианской традиции (этой «духовной чумы», «цикличной болезни духа»). Европа извратила свои истинные пути. Как полагают «новые правые», иудео-христианский дух питал европейский менталитет и европейскую идеологию во всех ее формах – религиозных, светских, метафизических, научных, внося «в европейское сознание революционную антропологию, основанную на идеях эгалитаризма и тоталитаризма» (46, с.199).

«Новые правые» предлагают поэтому свой рецепт спасения Европы – осознание и обретение подлинной европейской специфики, которая живет в языческом духе греко-римской античности и индоевропейском наследии, в котором переплелись «корни греческой, латинской, кельтской, германской и славянской культур» (46, с.24). Это достояние европейских народов, незамутненное чуждыми. неевропейскими влияниями, воплощавши такие черты европейской духовности, как обостренное чувство человеческого многообразия, готовность принимать вызов бытия, убеждение а неисчерпаемых возможностях человека, культ героя, утверждение приоритета духовного в различных формах. Характерная черта подобных «почвеннических», неоромантических построений «европейского мифа» – устремленность к европейской архаикой с ее символами «почвы», «расы», «голоса рода», «голоса крови и Судьбы. Как отметил С.С.Аверинцев, подобная неоромантическая рецепция европейской традиции и в эллинской классике заимствует не олимпийский свет (который был «тайной Европы», выражением западноевропейской сущности для многих поколений европейцев), а эсхатоническую тьму, ибо «мифологическую архаику искали в прошлом, потому что хотели ее возродить в настоящем» (1, с.20).

«Новые правые», восстанавливая (а вернее – довольно тенденциозно конструируя) ядро «европейского мифа», выявляют прежде всего те его черты, которые они хотели бы положить в основу «строительства новой Европы» причем не только духовного ее устройства, но и социального . Принципиальная возможность реализации предпринятой ими попытки возрождения Европы на этой основе видится «новым правым» в незыблемости и вневременности традиции, обусловливающей «отрой народной души», Причем этой архаической традиции придаются почти онтологическая очевидность и субстанциональность в противовес мнимости и обману истории.

Однако проектируемая «новая культура» «новых правых» не является просто возрождением архаических ценностей или противоречивой совокупностью философских и идеологических присвоений и заимствований (хотя их очень много – см. (19, с.132, 133). На наш взгляд, это – целостная система, новая культурная парадигма, .которая почти по всем параметрам противополагает себя классической новоевропейской культуре и отменяет ее. Разумеется, «новые правые» конструируют упрощенный образ противника и предлагают чересчур прямолинейное и подчас искаженное понимание основных его постулатов (например, понимает равенство как уравниловку, идеи прогресса как плоский исторический провиденциализм, устремленность в будущее как мессианство и т.д.). Однако значимы именно эти искажения

См. об этом (16).

«Новые правые» черпают многие свои философские идеи в духе «морфологии культуры» О.Шпенглера, в неоромантической критике классики (у Ницше и во всем посленицшеанском нигилизме), в антиметафизическом пафосе Хайдеггера.

2) С.С.Аверинцев в этой связи вспоминает слова описанного Т.Маном черта, соблазнявшего Адриана Леверкена: «Мы предлагаем большее, мы предлагаем как раз истинное и неподдельное – это тебе, милый мой, уже не классика это архаика, самодревнейшее, давно изъятое из обихода» (1, с.21).

По мнению «новых правых», индоевропейские народы выработали идеальную модель государственности, которая покоилась на социальной и сословной иерархии, создавшей социальную гармонию за счет того, что суверен и священнослужитель преобладали над воином, а волн – над производством материальных благ (13, с.131).

которые нужны «новым правым», чтобы создать очищенный и нормативный образ отменяемой культуры и противопоставили ему иной, столь же схематичный нормативный, образ «новой культуры».

Итак: чниввгсализю «старой» культуры противопоставляется многообразие (национального, этнического, индивидуального) видов сотаного равенства – нов: аристократизм и элитарность); антивасизьг (который, по мнению «новых правых», означает «атноцид», отрицание этнической самобытности) – плюрализм этнических автономных культур; абстрактному «человечеству» – конкретная реальность существования эмпирического человека; «бездомному бводщуидествг без роду и племени» – чковенвнность, связь пространственная, со своей средой, временная (с культурным наследи) (16; 19); монотвизю, господству единой истины и диктату абсолюта – «религия богов и героев», плюрализм истин; самоценности личности – самоценность коллектива; устремленности к абстрактному бчшшет – ориентации на самодостаточность настоящего; пайооч пи образования, переделки мира – пафос постшани. Во всем – противопоставление ценностей, претендующих на всеобщность (человек, права человека, человечество, патриотизм, гуманизм), ценностям партикулярным, соотносимым с некоторыми обособленными самодостаточными сущностями (место, род, .раса, малая культура), своего рода «регионализм» как всеобщий способ мышления о культуре.

Мы полагаем, что «новым правым» удалось, несмотря на активные протесты и разоблачения леводемократической и коммунистической печати, «обойти запреты на их идеи, существующие еще со времен второй мировой войны», не только потому, что они сумели использовать для подкрепления своих идей достижения естественных наук, от

1) Новые правые провозгласит позтж, исходя из которой литывается все разнообразие мира и ... связанное с ним неравенство рассматривается как благо», а «прогрессирующая однородность мира», ведущая к идее равенства, как зло, уничтожающее воинов своеобразие – национальное, этническое, личностное (21, с.38).

2) По мнению С.С.Аверинцева, неоромантическая идеализация эллинства и архаики означает даже конец «Гуттенбергской галактики», того культа печатного слова, на котором покоилась вся новоевропейская историческая традиция. И если в 40-50-в годы ХХ в. неоромантические утверждения того, что «изустная» эллинская культура лучше, чем культура, основанная на тиражах книг, могли восприниматься «весьма отвлеченно и респектабельно», без компрометирующей связи «с реалиями технического прогресса», то сейчас расцвет средств массовой коммуникации делает вполне возможной реализацию «оархаические» упований – полное преодоление культа книги, «победу звучащего слова над печатным» (1, с.19).

крытия биологии и информатты. Отдельные идеи «новых правых», и особенно их культурный регионализм (защита права на культурную самобытность стран, народов, этносов, областей (16, с.220), оказались созвучны общим культурным и мировоззренческим сдвигам, характеризует сегодняшнее западноевропейское общественное сознание

Несомненно, например, созвучие многих установок «новых правых» ведущему «неоконсервативному» умонастроению, которое окрашивает э сходов тона и концепции влиятельных политологов, и широкие общественные настроения, и новые общественные движения, и реалии быта, и поведение и самоощущение людей. Все как бы спускается с высот культуры, высот метафизических, трансцедентальных до уровня земных, эмпирических, прагматических забот, сдвигается с центра на периферию. В сфере морально-этической этот дух обнаруживает себя в приватизации, одомашнивании интересов, в стремлении к замкнутому, автономному существованию, в любви к местному, региональному (местным праздникам, обычаям, ритуалам). Г явным становится настроение охранительности, защиты того, до чего можно дотянуться рукой, что можно обозреть глазом, успокоенности в близком уютном мире вполне приватных дел, забот, ценностей. «Новым правым» удалось отразить и отказ от технократических иллюзий, и усталость от институциональной задействованности, и ностальгию по прочности старинных добродетелей, и разочарование в громких абстрактных глобальных категориях и призывах,

На фоне общей мозаичности и неотрефлектированности позиций «новые правые» выделяются четкостью и осмысленностью своих идейных построений, что обеспечивает им влияние на политику западноевропейских государств хотя «идейные лаборатории» «новых правых» не являются политическими партиями, тем не менее политические партии консервативного толка черпают у них формулировки, материал для размышлений, заражаются их духовным и интеллектуальным настроем.

1) тала% точку зрвя втжт леворщиттни критж -правт

П, Тагиоф и нвкоторыв лвволибвральныв критикл (см, об атом: 19, с.132).

2) новые правые-, связанв с грес, двтарирл, т06 прижтнов неучастие в политике. Дробив их интеллектуальные лаборатории и чубы, такив как «Орлож», Ассоциация выборных лиц за свободу культуры» «Союз за новую культуру» довольно активны и в сфере политической жизни.

2). Более того, сторонники «новых правых», занимаясь идеологическим перевооружением общественного сознания, облекая в соответствующие философские формулировки улавливаемые ими интеллектуальные, духовные и даже психологические настроения, «новые правые» создают “культурную контрсилу”, поддерживающую правые правительства (19, с.127).

Многие идеи «новых правых» нашли отражение в формулировании основных постулатов общеевропейской культурной политики. Активный антиамериканизм, критика потребительства, озабоченность судьбами Европы, регионализм защита европейской культурной самобытности входят в арсенал декларируемых установок региональной интеграционной политики в сфере культуры.

Однако по мере раскрытия проблемного и концептуального контекста идей западноевропейской культурной политики становится очевидно, что они заключают в себе как позитивные, так и негативные возможности их конкретной реализации. В зависимости от социальной, идеологической, культурологической, партийной ориентации носителей этих идей и объективных возможностей их реализации они могут быть положены в основу политики, направленной на демократизацию и децентрализацию культуры, на сохранение и выявление культурного наследия, создающего условия для самостоятельного и полноценного развития культур отдельных стран и групп населения. И те же идеи могут вдохновлять политику, отстаивающую узконациональные или местнические интересы, ведущей к культурному изоляционизму, обнаруживающей даже националистические и шовинистические настроения. Одна и та же идея «возрождения Европы» может стать лозунгом возрождения высоких гуманистических ценностей, а может обернуться агрессивным европоцентризмом.

Основные направления общеевропейской культурной политики

Общеевропейскую культурную политику не следует представлять себе как целостную организацию всей культурной деятельности европейских стран. Ее функции – определение стратегических общеевропейских целей культурного развития, его интеграционных параметров, формулирование приоритетных направлений, организация мероприятий общеевропейской значимости, согласование деятельности отдельных европейских государств. В отличие от интеграционных институтов и механизмов принятия решений, действующих в сфере экономики и политики, в культуре преобладают межгосударственные, а не наднациональные формы организации политики.

Вопросы культурной политики западноевропейских стран находятся в ведении Европейского Совета, а точнее: Комиссии по вопросам образования, науки и культуры и Совета по культурному сотрудничеству (основан в 1962г.), основного органа, разрабатывающего культурную программу Европейского Совета (состоит из трех постоянных комитетов: высшего образования и научных исследований, общего и среднего специального образования и внешкольного воспитания). Благодаря ресурсам общеевропейского Культурного фонда, Совет обладает административной и бюджетной независимостью (23, с.29, 112).

Культурная деятельность Совета по культурному сотрудничеству была определена Европейской культурной конвенцией, разработанной еще в 1954 г. и предусматривавшей заключение двух– и многосторонних соглашений между европейскими государствами с целью проведения единой сбалансированной культурной политики, направленной на развитие и сохранение европейской культуры (32).

В своей деятельности эти органы Европейского Совета руководствуются рекомендациями конференций министров культуры (или министров, ответственных за вопросы образования культуры). До 1984г. это были конференции стран-членов Европейского Совета (конференции в Осло, Афинах, Люксембурге, Неаполе). В 1984г. в Западном Берлине состоялась первая конференция министров культуры стран ЕЭС (в 1985г. – в Афинах, в 1986г. – в Вене). Таким образом, ЕЭС, до недавнего времени практически не занимавшееся культурной политикой, подключилось к деятельности Европейского Совета. Теперь в рамках ЕЭС есть отдел культуры с четырьмя подотделами; которые занимаются вопросами свободного обмена культурными благами, улучшения условий жизни и труда работников культуры вовлечению широкой публики в сеть культурного потребления, охраны памятников (23, с.113). Пока остается неясной степень согласованности действий Европейского Совета и ЕЭС. Во всяком случае – Европейский Совет не располагает значительными средствами, соответствующими размаху заявленной им деятельности и серьезности декларируемых целей (23, с.18). Поэтому создается разного рода общеевропейские фонды: Европейский фонд для финансирования культурных мероприятий

В этот Совет входят: по одной делегации от каждого правительства страны-члена Европейского Совета, три члена Парламентской ассамблеи, четыре представителя Фонда европейской культуры и президенты трех постоянных комитетов (23, с.112).

2) Цель Европейского совета – обеспечить более. тесное единство между его членами для того, чтобы сохранять их общее достояние, проводить в жизнь их идеи и способствовать экономическому и социальному прогрессу» (23, с.39).

с годовым бюджетом 6 млн. ВЖ тыс. франков); Фонд развития европейского телепроизводства цвтю грант Финансовой помощи национальным и общеевропейским телепрограммам.

Декларируемые цели культурной политики западноевропейских стран и соответствующие им принципы выявляются при знакомстве с материалом и программами конференций министров. Так, в Осло, например, где обсуждались такие проблемы, как культурная политика в меняющемся обществе, культурная политика как средство повышения качества жизни, участники конференции объявили, что культурная политика должна быть основана на развитии ценностей гуманизма, равенства, демократии, улучшении условий жизни, обеспечении свободы выражения.

На конференции в Осло были выработаны также рекомендации по культурной политике, ее характеру и направленности, обращенные к правительствам западноевропейских стран. Указывалось, что разработка культурной политики должна вестись параллельно о планированием в области образования, свободного времени, охраны окружающей среды, отношений между людьми и т.д. (42), что необходимо приложить специальные усилия, чтобы повысить уважение к достоинствам личности, духовным ценностям, правам меньшинств и свободе их культурного выражения, На конференции было подчеркнуто, что следует выработать более критическое отношение к средствам массовой информации, к выпускаемой ими продукции и вместе с тем сделать их более доступными для выражения человеческих способностей и талантов; широко декларировалась необходимость преодоления отрицательных последствий коммерческого подхода к культуре. На конференции было заявлено, что культурная политика должна способствовать выявлению всего лучшего, что создано в области культуры в том или ином обществе, его пропаганде (42).

Конференция министров культуры 1976г. явилась значительной вехой в выработке общей платформы и определении целей культурной политики европейских государств. Сформулированные не ней принципы – связь культуры с проблемами социального развития, децентрализация и демократизация культуры – составили основу декларируемой концепции культурной политики и в последующие годы почти без изменений повторялись во многих документах общеевропейского характера и в программах правительств отдельных европейских стран.

На последующих конференциях – в Афинах (1978) и в Люксембурге (1981) – более подробно прорабатывалась тема «О значении культуры в общественном развитии» с акцентированием регионализма и децентрализации как основных инструментов, активизирующих роль культуры в решении социальных проблем. На конференции в Афинах подчеркивалось, что именно на региональном и локальном уровнях человеческая потребность активного участия в жизни общества находит наиболее полное удовлетворение. В Люксембурге была окончательно выработана та концепция развития, которая положена в основу декларируемой культурной политики западноевропейских стран: «Культура – конечный итог развития».

В 80-в годы все больший акцент делается на вопросах европейской культурной самобытности и концепции европейской культурной идентичности, особенно на конференциях министров в Неаполе (1982), Западном Берлине (1984) и Афинах (1985). Все настойчивее звучат призывы к возрождению Европы, утверждению уникальной роли европейского культурного наследия как основы объединения Европы. В то же время все более общими и «затасканными» становятся формулировки, связанные с социальными целями культурной политики. Так, «Европейская декларация о целях культурного развития», принятая в 1984г. после шестилетних дискуссий, предлагает странам-членам Европейского Совета сделать все возможное «во имя счастья людей, улучшения окружающей среды и жизненных условий», но не упоминает о безработице, о кризисном состоянии семьи, о тяжелом положении стариков, инвалидов и женщин, подчас находящихся я культурной изоляции. Оценивающий эту декларацию западногерманский обозреватель подчеркивает что она полна абстрактных призывов и благодушных формулировок . Декларируемые цели и принципы западноевропейской культурной политики, конечно., отражают действительное беспокойство европейцев о судьбах своей культуры, реальное желание объединить свои усилия в создании условий для полноценного культурного развития европейских народов. Однако, если с высот концепций и деклараций спуститься на прозаическую почву практики, то окажется, что реализуются эти цели достаточно фрагментарно, конкретизируясь в выборе приоритетных направлений и организации общеевропейских мероприятий.

В настоящее время приоритетными стали те направления общеевропейской культурной политики, которые связаны с поддержанием и поощрением европейской культуры (как на уровне общеевропейском, так и национальном), Это, прежде всего, создание западноевропейской культурной индустрии, которая могла бы противостоять проникновению американской культуры и сдерживать процесс американизации. Особенно активизировалась общеевропейская деятельность в сфере обновления и укрепления позиций европейского кинематографа. Европейские деятели кино и кинобизнесмены поставили перед собой сложную задачу: сохранить высокий уровень художественности и духовности, добиться массового коммерческого успеха, возродить престиж европейского кино; причем не только в Европе, но и на мировом кинорынке.

Возникли идеи создания единой западноевропейской системы кинопроката (хотя бы в рамках ЕЭС), обсуждается проект создания Европейской межгосударственной корпорации по производству фильмов, расширяется совместное кинопроизводство. ЕЭС разрабатывает проект создания Фонда содействия совместным художественным кино– и телепостановкам, который должен стать финансовой базой для европейской киноиндустрии.

Рассматривая телевидение в качестве основного канала американизации европейской культуры, западноевропейские государства обращают особое внимание на создание «европейского аудиовизуального пространства», веротвлввццания. Сейчас готовятся специальные соглашения (пока для девяти стран ЕЭС), устанавливающие единые нормы, на основе которых будет осуществляться синхронная трансляция передач на многих языках; разрабатывается «Европейский аудиовизуальный кодекс», предусмотрено учреждение «Европейского фонда поощрения аудиовизуальной активности).

1) правительства западноевропейских стран пытаются ограничить проникновение американских фильмов на европейский экран законодательным путем. Так Франция установила определенную квоту на количество американских фильмов на французском экране; в ФРГ действует закон максимального благоприятствования режиссерам и актерам-немцам (7, с.138).

С тем, чтобы помочь правительствам стран-участниц использовать системы массовых коммуникаций для своих социальных и культурных целей и разработать региональную политику в этой области, Европейский Совет предпринял сбор политической, социальной, экономической и юридической информации, изучая разные аспекты функционирования телевещания; постоянно изучается сфера культурного приложения новых средств информации» (33, с.114).

Уже сейчас «шесть европейских стран (Франция, Англия, Австрия, Италия, ФРГ и Швейцария) подписали соглашение о рабочем сотрудничестве в области производства телепрограмм на 1986-1988 гг., заявив о своем намерении обеспечить европейской продукции режим максимального благоприятствования.

Сохранение европейского культурного наследия – еще одна активная область общеевропейской культурной политики. С 1970г. действует соглашение, определяющее европейское сотрудничество по охране археологических памятников; ЕЭС отпускает средства на реставрацию и консервацию особо важных исторических и художественных памятников (23, с.113).

В 1985г. в Гренаде ( Испания) было созвано совещание министров 21 страны, ответственных за охрану и реставрацию памятников истории и культуры. Было принято соглашение, содержащее определенные решения по поводу: создания банка данных по архитектуре и памятникам (стран-участниц совещания), включения в ру историю культурного достояния индустриальных объектов, создания сети дорог, ведущих к наиболее известным памятникам. Представители южноевропейских государств (Италии, Испании), более всего обеспокоенные проблемой охраны памятников, высказались за проведение общеевропейского дня культурно-исторического достояния. Подобные общеевропейские мероприятия вообще рассматриваются как действенное консолидирующее средство в процессе культурного объединения Европы. Начиная с 1985г. (по предложению министра культуры Греции М.Меркури) стали устраиваться ежегодные Европейские культурные фестивали. Место их проведения – «европейская культурная столица», которой в 1985г. были Афины, в 1986г. – Флоренция, в 1987г. - Амстердам, в 1988г. ею станет Западный Берлин, в 1989г. – Париж. Фестиваль (не очень щедро финансируемый ЕЭС) обычно длится полгода и является праздником европейских искусств, местом дискуссий, встреч, выставок.

Важным общеевропейским мероприятием, поддержанным известными европейскими деятелями культуры, явилось основание в 1982г. Европейского фонда развития науки, искусства и культуры (ЕЗАС). Фонд был создан с целью «...противопоставить подъему национализма и эгоизма, вызванному всеобщим кризисом, то лучшее, что имеет .тропа, ту культуру, которая основывается на одних и тех же ценностях, направленных на единое понимание человека и его неотъемлемых прав, усилить в европейцах чувство общности судьбы и ответственности перед миром»

Как мы видим, реальная общеевропейская культурная политика охватывает довольно узкий диапазон проблем, преимущественно, решение лишь тех вопросов, которые затрагивают только общие интересы. Поэтому, если от общих целей и деклараций перейти к прагматическим установкам и конкретным проблемам, то окажется, что общеевропейская культурная политика наталкивается на серьезные препятствия, а реализация ее целей и принципов приводит к острым противоречиям и непредвиденным результатам, порой прямо противоположным декларируемым намерениям.

Заключение

Процесс западноевропейской культурной интеграции, «культурное евростроительство» осуществляется через постоянное столкновение центробежных и центростремительных сил, постоянные компромиссы, борьбу общеевропейских и узконациональных интересов. В Западной Европе сильнее, чем в других регионах ощущается давление традиционных структур мышления, устоявшихся привычек самовосприятия и восприятия других культур. влияние складывавшихся веками отношений между странами. Как указывали участники немецко-французского Форума (сентябрь 1986г.), на традиционное непонимание одних культур другими наслаивается неспособность новых поколений разобраться «в сути дедовских исторических конфликтов». «Культурная Европа» – это не «художественное эсперанто», и необходима аналитическая кропотливая работа по обеспечению межнационального взаимопонимания, основанная на проникновении в поэтику и этос.

1) Среди них – дирижер Клаудио Аббадо, кинорежиссер Франко Дзефирелли, актер Лоуренс Оливье, писатель Фр.Дюренматт; председатель фонда Симона Вэй, президент юридической комиссии Европейского парламента.

Сходные цели возрождения Европы как «состояния духа» преследовал и театральный режиссер Дж. Стреллер, создавая в Париже Театр Европы, где сотрудничают режиссеры из разных европейских стран.

Кроме того, сказываются и традиционное для Европы сопротивление всякому бюрократизированному, институциональному вмешательству в сферу культуры, и нередко регламентирующие действия общеевропейских органов культурной политики рассматриваются как угроза свободного творчества и национальной состоятельности). Однако главное препятствие состоит в том, что национальные интересы оказываются сильнее межнациональных. Каждая страна стремится реализовать свои интересы, которые являются отражением ее стратегических целей, и достаточно прагматически отбирает лишь те общеевропейские установки, которые им полезны. Например, в 1982г. на встрече министров культуры в Неаполе было принято коммюнике, где говорилось о равноправном культурном обмене, кооперации во всех областях культуры, а на деле обнаружились серьезные разногласия между англо-германскими и скандинавскими странами с одной стороны, и романоязычными странами с другой. Ж.Ланг (тогдашний министр культуры Франции) предложил сотрудничество в трех направлениях: в рамках ЕЭС, романского сообщества и в средиземноморском регионе с руководящим центром в Париже. Представители Англии и ФРГ усмотрели в этом претензию на французский диктат в области культуры и за «ланввопвизмом» Франции обнаружили далеко не общеевропейские интересы).

2) это прот, лось, нтр Мвр, . оголтелые дебаты вокруг Европейской декларации по культуре. Представители западноевропейских стран-членов Европейского Совета не могли договориться ни о формулировании приемлемой для всех межнациональной концепции европейского культурного развития, ни о соответствующих организационных принципах. Франция например, активно сопротивлялась попыткам расширения полномочий Европейского Совета в области национальных лъф.

парламент был проведен опрос общественного мнения. На вопрос, должны ли депутаты Европарламента, за которых отдаются голоса, уделять больше внимания защите интересов своей страны или общеевропейским интересам во имя будущего Европы, двое из трех поставили на первое место британские интересы. Так что дух европейского единства пока не укоренился в общественном сознании (4, с, 92).

Францию часто обвиняют в культурно-гегемонистских устремлениях, в сопротивлении европейской интеграции. В частности, доказательства этому видят в во стремлении противопоставить идее «европейской культуры» идею культуры евроарабской, которой Франция придает очень большое значение (СК0ф68 ЗКОН014ИЧОСК06 И ПОЛИТИЧВОК08) (28, т.2, с.230), особенно же – в политике создания «средиземноморской ЛЪТЫ, возрождения ЯВКОЙ средиземноморской и под предлогом того, что Франция принадлежит к средиземноморской и латиноамериканской зонам, и этот культурный блок представляет собой несомненную данность в свою очередь Италия и вообще южные страны болезненно реагируют на стремление Франции и ФРГ «стать мотором Европы», ибо «строительство тропы вокруг франко-германской оси вызвало бы неодобрение и в конечном счете отрыв других наций» (2, с.56).

Противостояние «Севера и Юга» – вообще постоянный сюжет западноевропейской интеграции, и не случайно в Западной Европе говорят о «Европе двух скоростей», имея в виду не только разные темпы экономического роста «северной» и «южной» Европы, но и их культурные отличия. Здесь сказывается влияние того культурного регионализма, о котором мы говорили выше. Идеи региональной культурной специфики Европы, вдохновляющие сторонников европейском культурной интеграции, популярны и внутри самой Европы. дави развития местных культур, пафос сохранения местных локальных культур питают этнорегиональные движения в Провансе, Каталонии, Уэльсе, в стране Басков, на Корсике. Это вполне объяснимое стремление. к сохранению своего этнического национального «лица» вне общенациональных и тем более наднациональных рамок и институтов поддерживается общим умонастроением, направленным на поиск альтернативных существующих в современном общественных укладов и культур, движением к культурной децентрализации и самореализации в рамках «малого культурного пространства». Однако, в определенных условиях, подобный культурный регионализм может привести к культурному сепаратизму и изоляционизму. Таким образом один из основных принципов общеевропейского культурного строительства может стать и основным препятствием к осуществлению идеи единой Европы. Нельзя сказать, что эта возможность не была заложена в концепциях европейской культурной интеграции.

-----------------------------------
Т.Е.Савицкая в своей работе приводит размышления одного из идеологов «новых правых» А.Бенуа, который, подчеркивая свою приверженность северному культурному региону, пишет: «...мы являемся европейцами на свои собственный лад. В своем собственном ритме» (p6, а221)
-----------------------------------------

Не менее серьезному испытанию подвергается на практике и другая центральная идея общеевропейской культурной политики – ее антиамериканизм, установка на утверждение культуры, не затронутой губительной коммерциализацией на американский лад. Однако стремление расширить сферу влияния европейской культуры, освоить «культурные пространства», занятые американской культурной продукцией, нередко означает лишь желание вытеснить американских конкурентов о европейских рынков. За лозунгами европейской культурной самобытности, борьбы с засильем американизированной коммерческой культуры подчас скрывается жажда расширения сферы приложения капитала за счет художественной культуры. Кроме того, пытаясь побить американцев их же собственным оружием, многие европейские творческие работники (в частности книготорговли) создают произведения «международного» уровня, рассчитанные на любую унифицированную аудиторию, и нередко заимствуют эстетические принципы и образцы у той же американизированной массовой культуры, пользуясь американскими рецептами достижения массового успеха.

Тенденция к коммерциализации культуры в Западной Европе особенно усилилась с укреплением позиций правых в западноевропейской политике. Обвиняя «левых» (например французских социалистов) в установлении «культурного империализма государства», представители правых партий требуют передачи культурной индустрии в частные руки). Впрочем, и социалисты санкционировали продажу одного из каналов французского телевидения известному газетному магнату, а другого – всесильному промышленнику. Европейские

Дата добавления: 2014-12-09; просмотров: 358; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!