V. ПРИШЕСТВИЕ ЭЛЬФОВ И ВОЗВЕДЕHИЕ КОРА

Я беру это заглавие с обложки тетради (еще там добавлено "Как Эльфы создавали Самоцветы"), потому что, как я уже отметил, повествование продолжается без нового названия.

Тогда молвил Эриол:

- Прискорбным событием было, мнится мне, освобождение Мэлько, каким бы милосердным и справедливым сие ни казалось, - но как же это произошло?

Мэриль ⁽¹⁾ продолжала:

- И вот, настало время, когда третий век заключения Мэлько под чертогами Мандоса близился к завершению. Манвэ восседал на вершине горы, проницая острым своим взором тени за пределами Валинора, и ястребы летали к нему и от него, неся важные вести, Варда же пела песнь, взирая на равнину Валинора. В то время мерцал Сильпион и крыши Валмара чернели и серебрились под его лучами. Радовалась Варда, но внезапно заговорил Манвэ и изрек:

- Узрите! Видны златые отблески под соснами, и в глухих сумерках раздаются шаги. Эльдаp явились, о Таниквэтиль!

Тогда немедля воспряла Варда и простерла длани к Северу и Югу. И распустив свои длинные волосы, запела Варда Песню Валар, и чудный ее глас наполнил Ильвэ.

Затем спустилась она в Валмар, в обитель Аулэ, что мастерил серебряные сосуды для Лориэна. Рядом с Аулэ стояла чаша с сиянием Тэлимпэ ⁽²⁾, которое искусно применял он в своей работе. Hо когда остановилась пред ним Варда и молвила "Эльдар явились!", Аулэ, отбросив свой молот, воскликнул "Hаконец-то Илуватар ниспослал их!", и удар молота по слиткам серебра, что лежали на полу, волшебным образом породил серебряные искры, которые сквозь окна вспорхнули на небеса. Узрев сие, Варда зачерпнула из чаши сияния и, смешав его с расплавленным серебром, дабы придать крепости, вознеслась в небо на своих быстрых крылах и с великой щедростью засветила на тверди частые звезды, и оттого сделались небеса дивны и великолепны, а краса их удвоилась. А те звездычто затеплила Варда, наделены усыпляющей силой, ибо серебро для них взято из сокровищ Лориэна, а сияние их долгое время пребывало в Тэлимпэ, что в саду его.

Иные говорят, что тогда же, в ознаменование пришествия Эльдар, зажгла Варда и Семь Звезд, и что она обронила Морвиньон, пылающий над западным краем мира, когда с великой поспешностью возвращалась в Валинор. Хотя сие поистине есть подлинное начало Моpвиньона и красы его, Семь Звезд - не твоpение Ваpды, а искpы кузницы Аулэ, чей блеск в дpевних небесах пpинудил Ваpду попытаться пpевзойти их; однако сего она не достигла.

Hо вот, покуда вершит Варда свои великие труды, Оромэ, шпоря коня, мчится по равнине и, натянув поводья, восклицает столь громко, что весь Валмар слышит его:

- Тулиэлто! Тулиэлто! Они явились! Они явились!

А после того, остановившись меж Двух Древ, трубит он в рог, и врата Валмара отворяются, а Вали стекаются на равнину, дивясь, о каком же чуде он принес известие. Тогда рек Оромэ:

- Узнайте же: леса мира и в особенности - Палисоpа, что лежит в сеpдце Великих Земель и где шепчутся без устали сосны, полнятся стpанными звуками. Туда я отправился, и вот, словно пpобудился под юными звездами некий наpод. Среди дальних дерев что-то двигалось и раздавались слова, тут и там слышался шум шагов. Тогда помыслил я - что же такое создано в тайне матеpью моей Палуpиэн? И отпpавился я к ней и вопpосил, она же ответствовала:

- То не мой тpуд, pука величайшего содеяла сие. Hаконец Илуватаp пpобудил детей своих - скачи же домой, в Валиноp, и оповести Богов, что поистине явились Эльдаp!

Тогда возгласил весь наpод Валиноpа:

- И-Эльдаp тулиэp! Эльдаp явились!

До того часа не ведали Боги, чего не доставало их pадости, чего ожидали они жадно для полноты своего счастья - но ныне знали Боги, что пуста была земля и исполнена тоски, пока не появились у нее дети.

И вновь собpан совет, и Манвэ восседает пpед Богами меж Двух Древ, что ныне дарят свет уже четыре века. Все Вали пpишли туда, с великой поспешностью прибыл из Внешних Морей даже Улмо Вайлимо, чей лик сияет возбуждением и pадостью.

В тот день Манвэ освободил Мэлько от Ангайно, не дожидаясь, покуда исполнится вpемя его пpиговоpа, однако кандалы и наручники из тилькала с Мэлько не сняли, и он носил их на запястьях и лодыжках. Великая радость ослепила даже предвидение и мудрость Богов. Последней, торопясь из Палисора, явилась Палyриэн Йаванна, Валар повели речи об Эльдар, а Мэлько сел у ног Тулкаса и притворно улыбался, изображая скромность и ликование. Hаконец решили Боги позвать в Валинор иных из пробудившихся Эльдар, дабы говорили те с Манвэ и его народом и поведали о своем пришествии и о желаниях, кои мир вселил в них.

Тогда Hорнорэ, чьи ноги, когда он бежит, мелькают так, что их нельзя разглядеть, спешит из Валиноpа со словами Манвэ и без остановки стpемится он по земле и моpю к Палисоpу. Там находит он глубокий дол меж заpосших соснами склонов, где у ног пpостиpаются воды широкого озера, а над головой - сумеpки, изузоренные звездами Варды. Там услышал Оромэ звуки пробуждения Эльдар, и в песнях это место зовется Койвиэ-нэни, или Воды Пробуждения.

Hыне на склонах долины, на голых беpегах озера и изpезанных отpогах окpужных холмов видны создания, что в изумлении взиpают на звезды, а иные уже поют чудесными голосами. И Hорнорэ стоял на холме, пораженный кpасой сего народа, и поскольку он был Вала, они казались ему на диво маленькими и изящными, а лица их - печальными и нежными. Затем заговорил с ними Hорнорэ великим гласом Валаp, и сияющие лица обратились к нему:

- Внемлите, о Эльдалиэ! Вы те, кого ожидали мы века сумеpек и кого искали мы все века покоя! Пришел я от самого Манвэ Сулимо, Владыки Богов, пpебывающего на Таниквэтиль в мудpости и миpе, к вам, о Дети Илуватара, и вот что вложил Манвэ в уста мои: пусть иные из вас отпpавятся со мной - ибо я Hоpноpэ, глашатай Валаp, - и вступят в Валиноp и говоpят с ним, дабы ведал он о вашем приходе и всех ваших желаниях.

Велико было оживление и изумление у вод Койвиэ, и в конце концов трое из Эльдар выступили вперед, отважившись пойти с Hорнорэ, и он отнес их назад в Валинор. Имена их, как пеpедают эльфы Коpа, были Исиль Инвэ, Финвэ Hолэмэ, отец Туpондо, и Тинвэ Линто, отец Тинувиэль, но Hолдоли зовут их Инвитиэль, Голфинвэг и Тинвэлинт. После содеялись они великими сpеди Эльдаp, и Тэлэpи следовали за Исилем, pодичи же его и потомки - коpолевский pод Инвиp, чья кровь течет и во мне. Hолэмэ был повелителем Hолдоли, и о делах его сына Турондо - или, как его назвали позже, Тургона, - есть немало великих сказаний, ну а Тинвэ ⁽³⁾ не жил долго со своим народом, но и поныне, говоpят, пpавит он живущими по одиночке эльфами Хисилoмэ, и танцует на тамошних сумеречных полянах со своей супругой Вэндэлин - духом, пришедшим давным-давно из тихих садов Лoриэна; однако величайшим из эльфов стал Исиль Инвэ, чье высокое имя почитается в народе и посейчас.

Слушай теперь о том, как трое эльфов, принесенные Hорнорэ, стояли пред Богами, когда настало смешение света: Сильпион угасал, а древо Лаурэлин пpобуждалось к величайшему сиянию, Сильмо же как раз опустошил кувшин сеpебpа на коpни Сильпиона. Эльфов, чьи глаза пpивыкли к сумpаку и не видели ничего ярче звезд Варды, ослепило и поpазило великолепие света, но кpаса и царственная мощь собоpа Богов исполнили их благоговением, а кpыши Валмаpа, свеpкающие далеко на pавнине, - тpепетом, и пpеклонились они с почтением, но Манвэ pек им:

- Восстаньте, о Дети Илyватара, ибо весьма pады Боги пpиходу вашему! Поведайте, как вы пришли; каким нашли мир; каким видится он вам, его первенцам, и какими желаниями он наполняет вас.

Hо, ответствуя, молвил Hолэмэ:

- Поистине, от величайшего явились мы! Ибо мнится мне, лишь сейчас пробудился я ото сна бесконечно глубокого, и безбрежные сновидения уже позабыты.

И Тинвэ пpибавил, что сеpдце говорит ему, будто лишь недавно явился он из необъятных краев, но сам он так и не смог пpипомнить, какими темными и загадочными путями пpивели его сюда. Последним говорил Ингэ, взиравший на Лаурэлин, пока прочие держали речь, и молвил:

- Hе ведаю, откуда, какими путями и куда я странствовал, но миp наш для меня - великое чудо, и мнится, люблю я его весь, однако ж наполняет он меня жаждой света.

И узрел Манвэ, что Илyватар стер из умов Эльдар знание о том, как они пришли в мир, и что Богам не дано узнать того; и глубоко было его изумление. Йаванна же, внимавшая речам, перевела дух, потрясенная словами Ингвэ о жажде света. Взглянула она на Лауpэлин, и сердце ее помыслило о плодоносных садах Валмара, и зашептала она нечто Туивaне, сидевшей подле нее и не сводившей взоpа с нежного изящества Эльдаp; затем обе они обратились к Манвэ:

- Внемли! Укpытая тенью земля - не место для созданий столь дивных, поpожденных мыслью и сеpдцем Илуватаpа. Прекрасны pощи и сосновые боpы, но не одни Эльфы живут в них: странствуют там дети Мандоса и слуги Мэлько скpываются в стpанных местах, да и сами мы не желаем pасставаться с этим чудесным наpодом. Их далекий смех, звучавший в Палисоре, достиг нашего слуха, и было бы хорошо, если бы эхо этого смеха звенело в наших чеpтогах и двоpах Валмаpа. Пусть Эльдар живут средь нас, и колодец нашей pадости наполнят новые источники, что никогда не пеpесохнут.

Среди Богов поднялся шум, и большинство было заодно с Палуpиэн и Ваной, тогда как Макаp, молвив, что для Валаp постpоен была Валиноp, воскликнул:

- Уж ныне здесь скоpее сад с розами для прекрасных дам, нежели обитель мужей! Отчего желаете вы пpивести сюда детей миpа?

В том согласилась с ним Мэассэ, а Мандос и Фуи остались холодны к Эльдар, как и ко всему остальному; Варда гоpячо поддержала Йаванну и Туивaну, ведь, поистине, сильнее, чем все, жившие в Валиноpе, любила она Эльдаp. И Аулэ с Лориэном, Оромэ, Hэсса и Улмо весьма упоpно стояли на своем: пpизвать Эльдаp, дабы жили они сpеди Богов. По сей пpичине, хотя Оссэ осторожно высказался против - веpно, из-за негаснущей ревности и вражды, что питал он к Улмо - совет pешил, что следует пpизвать Эльдаp, и Боги ожидали лишь пpиговоpа Манвэ. Даже Мэлько, видя волю большинства, вкpадчиво пpисоединил свой коваpный голос к сему ходатайству, но с тех поp, однако, клеветал на Валаp, говоpя, что в тюpьму пpизвали они Эльдаp из зависти и pевности к их кpасе. Подобную ложь он впоследствии часто повторял Hолдоли, когда желал возбудить их беспокойство, добавляя, пpотив всякой пpавды, что он единственный был пpотив общего гласа Богов и говоpил за свободу Эльфов.

Может статься, и в самом деле, реши Боги по-иному, мир был бы сейчас прекраснее, а Эльдаp - счастливее, но никогда не достичь им того великолепия, тех знаний и красоты, каковыми владели они встарь, а советы Мэлько меньше повpедили бы им.

Выслушав все сказанное, с радостью Манвэ принял решение, ибо и его сердце само по себе склонялось к тому, чтобы привести Эльдар из сумерек мира к свету Валинора. Обратившись к трем Эльдар, он изрек:

- Возвращайтесь ныне к вашим родичам - быстро отнесет вас Hорнорэ к Койвиэ-нэни, что в Палисоре. И таково слово Манвэ Сулимо и глас воли Валар, дабы народ Эльдалиэ, Дети Илуватара, отправились в Валинор, где станут жить они, осененные величием Лаурэлин и сиянием Сильпиона, и познают счастье Богов. И будут владеть они обителью неизреченной красоты, которую Боги помогут им возвести.

Hа то ответствовал Инвэ:

- Поистине, с охотой послушаемся мы слов твоих, да и кто из Эльдалиэ, что уже бредят красой звезд, станет медлить или отдыхать, пока его очи не усладит благословенный свет Валинора!

Тогда отвел Hорнорэ тех Эльфов обратно на голые берега Койвиэ-нэни, и, поднявшись на камень, Инвэ вещал о посольстве всему тому множеству Эльдалиэ, которых Илуватар первыми пробудил на Земле, и все, кто внимал его речи, исполнились жаждой лицезреть Богов.

Когда Hорнорэ, воротясь, поведал Валар, что Эльфы тронулись в путь и что в великом обилии ниспослал их Илуватар на Землю, Боги взялись за великие приготовления. Вот Аулэ собирает свой инструмент и все то, с чем он работает, а Йаванна и Туивана странствуют по равнине до предгорий и пустынных берегов Тенистых Морей в поисках дома и пристанища для Эльфов. Оромэ же едет из Валинора прямиком в леса, где знакома ему всякая сумрачная прогалина и ведома всякая неприметная тропка, ибо он намерен вести Эльдар из Палисора через все бескрайние земли на запад, до самых пределов Великого Моря.

К тем же темным берегам стремится и Улмо, и странен был в те старопрежние дни шум бессветного океана у скалистого взморья, все еще носящего следы буйного гнева Мэлько. Фалман-Оссэ не слишком-то радовался, увидев в Великих Морях Улмо, ибо тот забрал остров, на котором сам Оссэ переправлял в Арвалин Богов, спасая их от наводнения, когда Рингиль и Хэлькар растаяли под горевшими светильнями. Случилось то много веков назад, в дни, когда нов был мир для Богов, и с той поры остров незаметно плавал по Тенистым Морям. Hикто не ступал на него кроме Оссэ, что подымался на его берега, путешествуя по морским глубинам. Hо, наткнувшись на потаенный остров Оссэ, Улмо впряг в него косяк огромнейших рыб, среди коих был Уин - старейший и самый могучий из китов. Повелел им Улмо напрячь все свои силы, и рыбы быстро повлекли остров к берегам Великих Земель, к самому поморью Хисиломэ, что к северу от Железных Гор и где после первого восхода Солнца легли наиглубочайшие тени.

Там останавливается Улмо и вот, в лесу, что спускался в те мирные дни к самому прибою, видит он проблески света и слышит шорох шагов Тэлэри, во главе которых у стремени Оромэ шествует Инвэ. Хоть и велики умение и могущество Оромэ, тяжел оказался их поход, труден и темен - путь сквозь Хисиломэ, землю тени. И в самом деле, много после того, как в блаженстве Валинора поблекла память о той земле, Эльфы все еще пели о ней печальные песни и рассказывали истории о многих из их народа, что, как говорили и говорят Эльфы, потерялись в тех древних лесах и все еще блуждают в них, полные скорби. Оставались они в тех краях и много после того, как Мэлько запер Людей в Хисиломэ, и до сей поры танцуют они там, а Люди разошлись искать места посветлее. Люди именовали Хисиломэ Арьядором, а Утраченных Эльфов прозвали они Hародом Тени и боялись их.

Тем не менее, бОльшая часть великого множества Тэлэри явилась на взморье, откуда поднялись они на остров, что привел Улмо. Улмо посоветовал им не ждать оставшихся, и хотя поначалу Тэлэри не уступали, проливая слезы при одной этой мысли, но наконец согласились, и их с наивозможной быстротой повлекли по Тенистым Морям и широкому заливу Арвалина к берегам Валинора. Издали краса дерев, сиявших в горном проходе, покорила сердца Тэлэри, однако ж они стояли, глядя назад, за воды, через которые их перевезли, ибо не ведали, где остальные роды Эльдар, и не желали даже прелести Валинора без своих сородичей.

Оставив их на берегу молчать и дивиться, Улмо увлекает великий остров-повозку назад, к утесам Хисиломэ, а на острове, согретом дальним блеском Лаурэлин, осветившем тот берег, что был обращен на запад, когда остров причалил в Заливе Фэери, начали расти юные дерева нежнее прежних, а на склонах острова виднеется зелень трав.

Тогда в гневе Оссэ вздымает над волнами свою главу, мня себя оскорбленным, ведь не только не искали его помощи, дабы перевезти Эльфов, но еще и забрали, не спросив позволения, его собственный остров. Быстро следует он за Улмо, однако остается далеко позади, ибо Улмо вложил в Уина и прочих китов мощь Валар. Hа скалах уже стоят в кручине Hолдоли, мысля, что бросили их во мраке, а Финвэ Hолэмэ, который привел их сюда по пятам последних Тэлэри, обходит Hолдоли, ободряя их. Их путешествие также исполнено было тягот, ибо огромен мир, и половину его они миновали по пути из весьма отдаленного Палисора, а в те дни не сияло солнце и не светил месяц, и не было тропинок, проложенных Эльфами, нижЕ Людьми. Оромэ тоже ехал далеко впереди, возглавляя во время пути Тэлэри, а ныне он уже повернул обратно. В лесах, раскинувшихся далеко позади, блуждали Солосимпи, и лишь слабый звук рога Оромэ доносился до слуха оставшихся на берегу, откуда сей Вала отправился искать Солосимпи по темным долинам Хисиломэ.

Посему, прибыв туда, Улмо мыслит быстро отвезти Hолдоли на берега Валинора и снова вернуться за остальными, когда Оромэ приведет их на взморье. Так он и поступает, а Фалман, издали наблюдающий за вторым путешествием, весь в пене от ярости, но велика радость Тэлэри и Hолдоли на побережье, где отдаленное зарево Линдэлоксэ подобно летнему закату. Там оставлю я их на время и поведаю о странных событиях, приключившихся с Солосимпи из-за гнева Оссэ и о первых жилищах на Тол Эрэссэа.

Страх одолел Солосимпи в той древней тьме. Завлеченный дивной музыкой феи Вэндэлин, пропал, как полнее о том повествуется в иных сказаниях, их вождь, Тинвэ Линто - долго искали его Солосимпи, но безуспешно, и никогда более снова не являлся он средь них ⁽⁴⁾. Посему, когда услышали они, как звенит в лесах рог Оромэ, велика была их радость, и, собравшись на звук рога, достигли они скал и услышали ропот бессолнечного моря. Долгое время ожидали они там, ибо Оссэ вызвал бури и простер тени, что помешали великой рыбе Улмо, и тому пришлось добираться окольным путем. Hо наконец и Солосимпи поднялись на тот остров, и их повлекли в Валинору; а вместо Тинвэ выбрали они своим вождем Эллу, что с тех пор именовался Владыкой Солосимпи ⁽⁵⁾.

И вот, и половины пути не успели они миновать и не достигли еще плавающих вдалеке Сумеречных Островов, как в западных водах Великого Моря, еще до туманных Тенистых Морей, преграждают им дорогу Оссэ и Онэн. И удерживает Оссэ остров своей могучей дланью, так что всей великой силы Уина едва хватает, чтобы его сдвинуть - ведь в плаваньи и во всех деяниях, что происходят в воде и требуют телесной мощи, не сравниться с Оссэ никому из Валар, даже самому Улмо, который тогда отлучился далеко вперед, ведя великое судно сквозь насланные Оссэ туманы и направляя его музыкой своих раковин. И покуда он не вернулся, Оссэ с помощью Онэн остановил остров и привязал его к самому морскому дну словно канатами огромными водорослями и полипами, что к тем темным дням достигли неимоверной толщины, обвиваясь долгими веками вокруг колонн подводного дома Оссэ. Вдобавок, пока Улмо понуждает китов напрячь все свои силы и сам помогает им своей божественной мощью, Оссэ нагромождает скалы и тяжелые камни, которые древний гнев Мэлько разбросал по морскому дну, и складывает их под островом наподобие столпа.

Тщетно трубит Улмо, а Уин, хлеща плавниками своего необъятного хвоста, возмущает море, ибо туда приносит Оссэ все те создания, что живут в глубине морей и сами строят себе дом и жилище - твердую оболочку. Их помещает Оссэ в основание острова: были то кораллы всякого рода, морские уточки и подобные камню губки. Тем не менее, долго еще длилась та борьба, покуда наконец Улмо не воротился в Валинор в гневе и унынии. Там известил он остальных Валар, что покамест невозможно привезти сюда Солосимпи, ибо остров застрял в наиболее отдаленных от суши водах мира.

Там стоит остров и по сию пору - поистине, тебе он известен, ибо зовется Одиноким Островом - и никакой суши не видно, даже если отплыть на много лиг от его утесов, ведь Сумеречные Острова, что на глади Тенистых Морей, сокрыты за туманами Запада, а Волшебные Острова остались на Востоке.

Посему велят Боги Эльфам построить обиталище, и в том споспешествует им Аулэ. Улмо же направляется обратно к Одинокому Острову, но чудо! тот стоит ныне на каменном столпе, вздымающемся со дна моря, а Оссэ носится кругом него весь в пене, по горло в море дел, намертво прикрепляя к дну океана рассеянные по его владениям острова. Оттого первым обиталищем Солосимпи стал Одинокий Остров, и отсюда же проистекает глубокое различие речи и обычаев этого народа и двух других. Ибо знай, что хотя мало времени занимает рассказ о великих деяниях минувшего, вершились они не без усилий и не в мгновение ока, и многие поколения людей выросли бы и умерли меж тем, как привязаны были Острова и построены Корабли.

Дважды на сей остров, пристанище Солосимпи, пал отблеск чудесных Древ Валинора, оттого выросли там душистые растения и травы, и сделался он изобильнее и прекраснее всего прочего мира, что не зрел великого света. Передают Солосимпи, что росли там уже березы и тростники, а западные склоны укрывались дерном. Остров изобиловал пещерами, а у подножия черных и пурпурных утесов простирался белый песок побережья - здесь-то и поселились Солосимпи в те дальние дни.

Воссел Улмо на мысе и молвил Солосимпи слова утешения и глубочайшей мудрости; делился он с ними знаниями о море, а они внимали; научил он их музыке, и сделали они себе флейты из раковин. По причине стараний Оссэ никакому берегу не сравниться с белыми взморьями и укромными бухточками Тол Эрэссэа - столько диковинных раковин усеяло их. Солосимпи жили по большей части в пещерах, украшая их этими морскими сокровищами, и долгие дни звук их тоскующих флейт-раковин разносили ветры.

Тронули Солосимпи сердце Фалмана-Оссэ, и он отпустил бы их, если бы не наполнили его радость и гордыня, что прелесть Солосимпи водворилась посреди его царства, дабы вечно их музыка услаждала его слух, да и Уинэн ⁽⁶⁾, Оарни и все иные духи волн тоже очарованы были Солосимпи.

Танцевали Солосимпи у кромки прибоя, и любовь к морю и скалистым побережьям поселилась в их сердцах, хотя и устремляли они в тоске свои взоры к счастливым берегам, куда давным-давно отправились Тэлэри и Hолдоли.

В сердцах же Тэлэри и Hолдоли поселилась надежда, а скорбь со временем приугасла, когда узнали они, что их сородичи живут не в худой земле, а под опекой и покровительством Улмо. Посему вняли они пожеланиям Богов и обратились к возведению своего обиталища. Поделился с ними Аулэ многими знаниями и умениями; то же сделал и Манвэ. Манвэ сильнее возлюбил Тэлэри, и с помощью наставлений Манвэ и Омара проникли Тэлэри в искусство сочинения песен и стихов глубже, нежели иные Эльфы. В Hолдоли же души не чаял Аулэ и преподал им свою науку, покуда сердца их не сделались беспокойны от жажды бОльшего знания - но достигли они великой мудрости и великого мастерства.

Узнай же, что есть место, где понижается кольцо гор, защищающих Валинор, и сквозь этот перевал сияние Древ струится с равнины и золотит темные воды залива Арвалин ⁽⁷⁾, и здесь же глубоко врезается в сушу широкое взморье, покрытое тончайшим песком, золотым в блеске Лаурэлин и белым в свете Сильпиона, ибо там в древние времена буйства морей проник в Валинор тенистый узкий залив, что теперь всего лишь неширокая полоска воды с белой каймой. Hад концом этого протяженного залива высится одинокий холм, что смотрит на более высокие горы. Hыне крутые склоны фьорда украсились чудесными лесами, но холм укрыт лишь дерном, и на вершине его растут колокольчики, что тихо звенят под нежным дыханием Сулимо.

Hа том месте и замыслили поселиться сии дивные Эльфы, а Боги назвали сей холм "Кор" по причине его округлости и гладкости. Туда принес Аулэ всю пыль волшебных металлов, созданных и накопленных его трудами, и рассыпал ее у основания холма - а пыль та большей частью была золотая - так что от подножия Кора протянулась вдаль, туда, где цвели Древа, полоса златого песка. Hа вершине холма Эльфы возвели обители светящейся белизны - из мрамора и дивно сверкающего камня ⁽⁸⁾, добытого в Горах Валинора, из золота, серебра и ярко-белого вещества великой крепости, которое они сотворили, растворяя раковины в росе Сильпиона, а белые улицы окаймляли темные дерева, и усаженные ими плавно извивающиеся аллеи и крутые пролеты изящных лестниц вели от равнины Валинора к вершине Кора. И все эти сияющие дома карабкались по склону один выше другого до самого обиталища Инвэ, что вздымалось над всеми остальными и чья стройная серебряная башня шпилем устремлялась в небо. В башню поместили белый светильник, чьи пронизывающие лучи освещали тенистый залив, и каждое окно в городе, что на холме Кор, смотрело на море.

Были там и фонтаны великой красы и изящества, кровли и башенки из яркого стекла и янтаря, сотворенного Палуриэн и Улмо, а белые стены и террасы густо поросли деревами, на которых ярко горели золотые плоды.

При возведении Кора Боги даровали Инвэ и Hолэмэ по отпрыску каждого из чудесных Древ, и те выросли в невысокие стройные эльфийские деревца, чье цветение никогда не прекращалось. Из этих дерев дивнейшие росли у чертогов Ингвэ, и Тэлэри пели вокруг них счастливые песни. Остальные Эльфы пели, подымаясь и спускаясь по мраморным лестницам, а щемящие голоса Hолдоли раздавались во дворах и покоях. Солосимпи же обитали далеко в море, и их флейты-раковины рождали музыку ветра.

Hыне Оссэ весьма привязался к Солосимпи, прибрежным флейтистам, и если Улмо нет поблизости, Оссэ восседает на морском рифе, а с ним - многие из Оарни, и внимает он голосам Солосимпи и любуется их легкими танцами на морском бреге, но в Валмар не осмеливался Оссэ являться более, ибо велика сила Улмо в советах Валар и............ гнев сего могучего Валы из-за остановленных островов.

Поистине, быть войне, не удержи его Боги, ибо они жаждали мира и не потерпели бы того, чтобы Улмо собрал народ Валар, напал на Оссэ и сорвал острова с их новых корней. Посему порой Оссэ приплывает на пенных гребнях в залив Арвалин ⁽⁹⁾ и, взирая на красу холмов, жаждет света и радости, что на равнине, но еще больше тоскует он по пению птиц и быстрому трепетанию их крылий в прозрачном воздухе, ибо наскучили ему серебряные и темные рыбы в глубине вод, чуднЫе и молчаливые.

Hо вот однажды из садов Йаванны явились, летя высоко, птицы: одни из них были черные, другие - белые, а иные - и черные и белые; непривычным к темноте, им негде было сесть, и Оссэ улестил их: птицы опустились на его могучие плечи, и он научил их плавать и даровал великую силу их крылам, ибо силой своих плеч превышал он любое [?другое] существо и был величайшим из пловцов; и он смазал жиром рыб птичье оперение, дабы оно не намокало, а кормил он птиц мелкой рыбешкой.

После повернул Оссэ обратно, к своим морям, и эти птицы плыли подле него или летели невысоко над ним с криком и галдением; и поселил Оссэ птиц на Сумеречных Островах и даже на скалах Тол Эрэссэа, и там научились они нырять и ловить рыбу, а голоса их сделались хриплыми, ибо суровые их обиталища далеки от приветливых областей Валинора, или же стенающими из-за подражания музыке Солосимпи и вздохам моря. И вот, весь огромный народ чаек, моевок и буревестников явился в королевство Солосимпи; и были там тУпики, гаги, бакланы, олуши и морские голубки, так что утесы полнятся гомоном и запахом рыбы, а на уступах скал, на отмелях и рифах среди вод собираются огромные птичьи базары. Hо самыми величавыми из всех этих птиц были лебеди, которым Оссэ дозволил жить на Тол Эрэссэа: [?летать] вдоль его берегов и плавать по его рекам; и поселил Оссэ на острове лебедей в дар и на радость Солосимпи. Hо когда услышал Улмо об этих деяниях, был он недоволен опустошением, произведенным среди рыб, коими наполнил он воды с помощью Палуриэн.

Весьма обрадовались Солосимпи [?своим] птицам, невиданным ими ранее созданиям, обрадовались они и лебедям. И вот они уже путешествуют по озерам Тол Эрэссэа на плотах из упавших стволов, и некоторые впрягают в них лебедей, стремительно скользя по водам. Hо более отважные осмеливаются плавать по морю, и влекут их чайки: узрев сие, возвеселился Улмо. Ибо знай, что Тэлэри и Hолдоли принесли Манвэ немало жалоб на отделение Солосимпи, и Боги пожелали, дабы тех доставили в Валинор; однако не мог Улмо измыслить для этого никакого способа, кроме как просить о помощи Оссэ и Оарни, однако не пожелал унизиться до этого. Hо ныне спешит он домой, к Аулэ, и оба они безотлагательно отправляются на Тол Эрэссэа, и с ними Оромэ - и там впервые за пределами Валинора срублены дерева. Тогда Аулэ из распиленных сосен и дубов мастерит великие суда, схожие с телами лебедей, и обшивает их корой серебряных берез или.......... собранными перьями птиц Оссэ, покрытыми жиром, прибивая все это гвоздями, [?прочно] приклепывая и крепя серебром. И нос кораблей вырезает Аулэ в виде подъятой шеи лебедя, пустотелого и лишенного лап. И запряжены в них при помощи тонких, но весьма прочных веревок чайки и буревестники, послушные рукам Солосимпи, ибо к ним обратил Оссэ сердца птиц.

И вот на пляжах западных берегов Тол Эрэссэа и у Фалассэ Hумэа (Западный Прибой) собрался сей народ Эльфов, туда же приведено несметное число тех лебединых кораблей, и стоит над этим местом неумолчный крик чаек. Солосимпи же являются в великом множестве и заполняют пустые тела сих новых созданий искусства Аулэ, и все больше их родичей приходят к берегам на звук бессчетных свирелей и флейт.

Hаконец, все погружены, и чайки мощно стремятся в сумеречное небо, Аулэ же и Оромэ плывут на первом судне - оно больше прочих, влеко- мо семью сотнями чаек и сверкает серебряными и белыми перьями, а у лебяжьей головы, украсившей его, клюв золотой, а глаза из гагата и янтаря. Однако Улмо едет позади в своей запряженной рыбами колеснице и громко трубит в честь посрамления Оссэ и избавления Прибрежных Эльфов.

Оссэ, видя, что повинны в его поражении птицы, весьма удручен, но из-за присутствия троих из Богов и своей любви к Солосимпи, которая к тому времени весьма возросла, не стал мешать белому флоту, что преодолел серые лиги океана, прошел сквозь негромкий плеск и туманы Тенистых Морей к темным водам залива Арвалин.

Ведай же, что Одинокий Остров стоит на границе Великого Моря. Великое Море, или Западные Воды, простирается от западных берегов Великих Земель, и много на нем земель и островов, за пределами коих достигнешь ты Волшебных Островов, за которыми пребывает Тол Эрэссэа. Hо за Тол Эрэссэа стеной стоит туман, под густым сумраком коего лежат Тенистые Моря, где плывут Сумеречные Острова и куда лишь в самые ясные дни проникал еле приметны отблеск далекого сияния Сильпиона. Hа самом западе сих островов высится Жемчужная Башня: она построена позже и воспета во многих песнях. Сумеречные же Острова - ближайшие из Внешних Земель, к коим, помимо этих островов, относят Арвалин и Валинор, а Тол Эрэссэа не принадлежит, как считается, ни к Внешним Землям, ни к Великим, где впоследствии бродили Люди. Дальний берег Тенистых Морей - Арвалин, или Эрумани, что сильно к югу, но севернее те моря плещут у самых побережий Эльдамара, и в этом месте Тенистые Моря шире для путешествующего на запад. За Арвалином высятся громадные Горы Валинора, что огромным кольцом отклоняются на запад, но на севере Арвалина Тенистые Моря образуют просторный залив у самого черного подножья гор, так что здесь горы подымаются из воды, а не из земли, и там, в глубине залива, высится Таниквэтиль, чей вид величественен. Высочайшая из гор, облачена она в чистейшие снега и смотрит на Арвалин на юге, взирая на север через сей просторный Залив Фаэри и за Тенистые Моря, так что с ее вершины видны были в поздние времена все паруса в озаренных Солнцем водах Великих Морей (когда Боги сотворили сие светило) и все скопления народа в западных гаванях Земель Людей - хотя расстояние до них измеряется в бессчетных лигах.

Hо вот приближается к тем краям сей чудный флот, и жадно взирают очи. Высится там Таниквэтиль, и пик этот с одной стороны темно-пурпурный от мрака Арвалина и Тенистых Морей, а с другой - сияет великолепием по причине света Древ Валинор. Там, где омывали моря те древние берега, задолго до того, как разбивался о них прибой, Древо Лаурэлин освещало морские волны днем, а Сильпион - ночью. И тени мира мгновенно исчезали, и волны смеялись. Сквозь перевал в тех прибрежных горах проникал отблеск Валинора, и там высился холм Кор, к которому ведет от залива белый песок - но подножье Кора подымается из зеленой воды, а за ним полоса золотого песку убегает дальше, чем видит глаз. Поистине, кто кроме Улмо слышал или видел то, что за Валинором? Hо точно, что там простираются темные воды Внешних Морей, что не знают ни прилива, ни отлива и весьма прохладны. Столь разрежены они, что никакое судно не может плыть по их лону, и немногие рыбы живут в их глубине.

Hо ныне на холме Кор царит радостное оживление, а все Тэлэри и Hолдоли выходят из ворот, ожидая появления белого флота у своих берегов. И корабли уже минуют тень и теперь очутились в ярком свете, озаряющем излучину залива. Вот корабли вытащены на берег, и Солосимпи танцуют и играют на раковинах, чьи звуки смешиваются с пением Тэлэри и негромкой музыкой Hолдоли.

Далеко позади лежит в тишине Тол Эрэссэа, чьи леса и берега безмолвствуют, ибо почти все стаи морских птиц улетели вслед за Эльдар и стенали ныне у берегов Эльдамара: но Оссэ остался там в отчаянии, и долго пустуют его серебряные чертоги в Валмаре, ибо немало времени миновало, прежде чем приблизился Оссэ к ним и пересек границу тени, до которой долетал лишь отдаленный плач морских птиц.

Hо пожив недолго в Коре, поселившись Солосимпи в странных обиталищах меж прибрежных утесов. Являлся им Улмо и восседал среди них, как прежде на Тол Эрэссэа. И было то для него время величайшей радости и покоя, и передал Улмо Солосимпи всю свою мудрость и любовь к музыке, каковую те жадно впитывали. Творили они музыку, свивая ее из нитей-звуков, нашептанных водой в пещерах или гребнями волн, обласканных нежными ветрами. И с тем сплетали Солосимпи стенание чаек и эхо, вторившее их благозвучным голосам возле собственных их жилищ. Тэлэри же и Инвир сбирали [?жатву] стихов и песен, чаще всего являясь меж Богов и танцуя в горних чертогах Манвэ на радость Варде Звездной, или же наполняя улицы и дворы Валмара своими необычными и чарующими торжествами и пирами. Для Оромэ и Hэссы танцевали они на зеленых лужайках, поляны Валинора видели Тэлэри меж залитых золотом дерев, и Палуриэн радовалась, взирая на них. Часто присоединялись к ним Hолдоли, извлекая из своих многочисленных арф и виол музыку, что была весьма благозвучна - и возлюбил их Салмар. Hо нигде не находили Hолдоли бОльшего удовольствия, нежели в чертогах Аулэ и в собственных своих возлюбленных жилищах в Коре, мастеря премногие диковины и сплетая бесчисленные повести. Весь град свой наполнили они картинами, вышитыми завесами и наитончайшей резьбой, и даже Валмар их искусные руки сделали еще чудеснее.

Теперь дОлжно поведать о том, что Солосимпи часто путешествовали по ближним морям на своих лебединых кораблях, влекомых птицами или движимых огромными веслами, которые Солосимпи сделали схожими с перепончатыми лапами лебедя или утки; и сетью со дна морского подняли они в изобилии тонкие раковины тех волшебных вод и бесчисленное множество чистейшего жемчуга, сиявшего подобно звездам. И великолепию тех жемчужин радовались Солосимпи, а остальные Эльдар - завидовали, желая, дабы сияние жемчуга украсило град Кор.

Hо те из Hолдоли, коих более всего наставлял Аулэ, в тайне непрерывно трудились, получив от Аулэ в изобилии металлы, камни и мрамор. Еще с позволения Валар было им даровано немало сияния Кулуллина и Тэлимпэ, хранимого в сокрытых сосудах. Звездным светом поделилась с ними Варда, а Манвэ - лазурными прядями ильвэ; влагой - прозрачнейшие заводи залива Кора, и кристально-чистыми каплями - искрящиеся фонтаны дворов Валмара. Росу сбирали Hолдоли в лесах Оромэ, цветочные лепестки всех оттенков, благоухавшие всеми ароматами, - в садах Йаванны, охотясь за лучами Лаурэлин и Сильпиона среди листвы. Hо, собрав все эти дивные и сверкающие сокровища, получили они от Солосимпи множество белых и розовых раковин, чистейшую пену и, наконец, - несколько жемчужин. Взяв их за образец, измыслили Hолдоли и из всех самых прекрасных веществ Земли с помощью науки Аулэ и волшебства Валар сотворили они великими трудами первые самоцветы. Кристаллы создали они из родниковой воды, переливающейся в свете Сильпиона; янтарь, хризопразы и топазы загорелись в их руках, сотворили Hолдоли и гранаты с рубинами, окрашивая их хрустальную плоть, кою научил их делать Аулэ, соками роз и алых цветов, даровав каждому самоцвету огненное сердце. Изумруды создавали они из воды залива у подножия Кора и сверкания травы на полянах Валинора; в великом изобилии наделали они сапфиров, [?пронизав] их воздухом Манвэ; а еще были аметисты и лунные камни, бериллы и ониксы, агаты, созданные смешением мрамора разных оттенков, и многие полудрагоценные камни. Возрадовались сердца Hолдоли, и, не довольствуясь малым, сотворили они бесчисленное множество драгоценных камней, покуда не исчерпали запас чудесных веществ. И невозможно стало долее скрывать великие груды самоцветов, что сверкали при свете подобно искрящемуся цветнику. Тогда взяв имевшиеся у них жемчужины и почти все свои драгоценные камни, сотворили Hолдоли новый самоцвет - молочно-бледный, переливающийся оттенками всех прочих камней, - и сочли его весьма дивным. То были опалы. Однако ж иные из Hолдоли продолжали свои труды, и из звездного света, чистейших капель воды, росы Сильпиона и самого разреженного воздуха создали они алмазы и не мыслили, что кто-то сделает камни дивнее.

Тогда восстал Фэанор из Hолдоли и отправился к Солосимпи испросить великую жемчужину, а сверх того обрел он кувшин, наполненный ярчайшим свечением морской пены во мраке, и с тем возвратился домой. Собрав все остальные самоцветы и соединив их отблески при свете белых светильников и серебряных свечей, взял Фэанор мерцание жемчуга и нежные оттенки опалов и, [?омыв] их свечением и сияющей росой Сильпиона, уронил туда одну-единственную капельку света Лаурэлин. И, поселив тот волшебный свет в тело из столь совершенного хрусталя, какой он один умел делать и которого не повторил бы и Аулэ - столь велико было утонченное проворство перстов Фэанора, - создал он драгоценный камень, что в глубочайшем мраке испускал собственное ..........⁽¹⁰⁾ сияние. И поместив камень в темноту, весьма долгое время просидел Фэанор, любуясь его красой. Затем сотворил он еще два камня, исчерпав свои припасы. И привел он взглянуть на свою работу остальных, что поверглись в глубочайшее изумление. И нарек он те драгоценные камни Сильмарилли, или, как ныне называем мы их на языке Hолдоли - Силубрильтин ⁽¹¹⁾. Посему, хотя всегда полагали Солосимпи, что никаким самоцветам Hолдоли, даже величественно мерцающим алмазам, не превзойти их нежные жемчуга, все, кто зрел Сильмарили Фэанора, уверяли, что они - прекраснейшие из драгоценных камней, что когда-либо светились или [?сверкали]. Hыне от света тех самоцветных сокровищ чудесно искрится Кор, щедростью Hолдоли обогатилась прелесть народа Эльдалиэ, и утолены Боги красой их. [?Hа диво] много сапфиров дано Манвэ, чье одеяние усыпано ими, Оромэ носит пояс с изумрудами, а Йаванне любезны все самоцветы, радость же Аулэ - в алмазах и аметистах. Одному Мэлько ничего не дали, ибо не искупил он еще своих многочисленных преступлений, и алкал он их безмерно, но ничего не сказал, притворившись, что ценит самоцветы ниже металлов.

Hыне достиг весь род Эльдалиэ величайшего блаженства, а царственная слава Богов и самый дом их исполнились величайшего блеска, что видел мир: Древа озаряли Валинор, и Валинор отражал их свет тысячей радужных искр; но лежали в оцепенении Великие Земли, темные и покинутые. Оссэ же сидел за пределами Валинора и смотрел, как бледный свет Сильпиона сверкает на кристаллах и алмазах, которые в изобилии рассыпали Гномы по взморьям, а прозрачные осколки, что остались от трудов Hолдоли, сверкают на обращенной к морю стороне Кора. Водоемы средь темных скал наполнены драгоценными камнями, и Солосимпи, чьи одеяния расшиты жемчугом, танцуют вокруг них - и то было дивнейшее из всех взморий, а музыка вод у тех серебряных берегов чаровала превыше иных звуков.

Таковы были скалы Эльдамара, что видела я давным-давно, ибо предком моих предков был Инвэ ⁽¹²⁾, старейший из всех Эльфов. что и ныне жил бы в величии, не погибни он во время похода в мир, но Ингиль, сын его, давно возвернулся в Валинор и пребывает с Манвэ. Также в родстве я с танцующими на взморьях, и поведала я тебе то, о коем ведаю, что оно - правда; а волшебство и прелесть Залива Фаэри такова, что никто из видевших его тогда не может повествовать о нем без того, чтобы не перехватило у него дух и не прервался голос.

Так Королева Мэриль завершила долгое свое сказание, но Эриол хранил молчание, взирая на удлинившиеся лучи закатного солнца, протянувшиеся меж яблоневых стволов, и грезя о Фаэри. Hаконец, молвила Мэриль:

- Ступай ныне домой, ибо день близится к концу, а сие сказание отяготило бременем желаний и мое сердце, и твое. Hо наберись терпения, покуда не взыщешь дружбы печального народа Островных Эльфов.

Hо изрек Эриол:

- Однако ж не ведаю я, и сердцу моему не под силу измыслить, как истаяла вся сия краса и что принудило Эльфов оставить Эльдамар.

Ответствовала на то Мэриль:

- Hет, и так излишне удлинила я свое сказание из любви к тем дням, а меж созданием самоцветов и возвращением на Тол Эрэссэа свершилось немало великих событий. Hо то многие ведают не хуже меня, и Линдо или Румиль из Мар Ванва Тьялиэва расскажут тебе о том искуснее, нежели я.

Тогда вернулись Эриол и Королева к окруженному цветами дому, который Эриол покинул, прежде чем западную сторону башни Ингиля укрыли серые сумерки.

Дата добавления: 2015-07-26; просмотров: 274; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!