Глава десятая. Вайолет и Куигли осторожно прошли через замёрзший пруд и наконец достигли низа водопада

Вайолет и Куигли осторожно прошли через замёрзший пруд и наконец достигли низа водопада.

– Удачи! – крикнул им Клаус, который стоял у входа в сгоревшую библиотеку. Он тщательно протирал очки, как часто делал перед серьёзными научными исследованиями.

– И тебе удачи! – ответила Вайолет, перекрывая вой горного ветра, и, оглянувшись на брата, вспомнила, как они с Клаусом пытались остановить летевший с горы фургон. Тогда Клаус хотел что-то ей сказать – на случай, если тормозной парашют и клейкая смесь не помогут. Сейчас, когда Вайолет предстояло взобраться на замёрзший водопад и оставить брата на пепелище Г. П. В., у неё появилось такое же чувство.

– Клаус… – произнесла она.

Клаус надел очки и улыбнулся сестре самой отважной своей улыбкой.

– Скажи то, что ты хочешь сказать, когда вернёшься! – крикнул он.

Вайолет кивнула и постучала канделябром по льду. Она услышала глухое «Тум!», словно стучала по чему-то очень плотному.

– Начнём здесь, – сказала она Куигли. – Пристегни ремни.

Выражение «пристегни ремни», как вам, не сомневаюсь, известно, не всегда означает «закрепи какие-то ремни пуговицами, молниями, кнопками, крючками, пряжками и прочей галантереей». Иногда оно означает «приготовься к чему-то, что может оказаться трудным», а карабкаться по замёрзшему водопаду посреди ветреной долины при помощи одного лишь канделябра и нескольких умело пристроенных вилок двум детям и вправду было очень трудно. У Вайолет и Куигли ушло несколько минут на то, чтобы приноровиться к изобретению Вайолет и втыкать вилки в лёд настолько, чтобы не сорваться, но не настолько глубоко, чтобы застрять в замёрзшем водопаде навсегда, и когда им обоим удавалось найти твёрдую опору, Вайолет тянулась как можно дальше вверх и простукивала лёд канделябром, чтобы найти следующее надёжное место. Первые несколько шагов они боялись, что взбираться по обледенелому склону таким образом будет просто невозможно, но время шло, и новоявленным альпинистам удавалось всё лучше и лучше приспособиться к кошкам-вилкам и альпенштоку-канделябру, и в конце концов стало ясно, что изобретательские таланты Вайолет снова оказались на высоте, что здесь означает «помогли Вайолет Бодлер и Куигли Квегмайру взобраться на замёрзший водопад после того, как они пристегнули ремни для трудного восхождения».

– Твоё изобретение прекрасно работает, – снизу вверх окликнул Вайолет Куигли. – Эти кошки-вилки просто чудо.

– Они действительно работают, – согласилась Вайолет, – однако давай пока не будем радоваться. Лезть ещё далеко.

– Моя сестра как-то написала про это двустишие, – сказал Куигли и прочитал стихи Айседоры:

Станешь ликовать на полпути –

До конца рискуешь не дойти.

Вайолет улыбнулась и вытянула руку, чтобы простучать лёд над головой.

– Айседора – хороший поэт, – заметила она, – и её стихи не раз оказывались нам очень кстати. Когда мы были в Городе Почитателей Ворон, она натолкнула нас на мысль о том, где они с братом находятся, зашифровав сообщение в серии двустиший.

– Интересно, научилась она этому способу шифровки у Г. П. В. или сама придумала? – сказал Куигли.

– Не знаю, – задумчиво ответила Вайолет. – Они с Дунканом первыми рассказали нам о Г. П. В., но мне никогда не приходило в голову, что они могут входить в эту организацию. Однако когда я об этом думаю, мне кажется, что этот шифр похож на тот, который использовала Тётя Жозефина. И та и другая зашифровали секретное послание в записке и ждали, когда мы догадаемся, что оно там есть. Может быть, все они были волонтёрами. – Она вытащила левую кошку-вилку из ледяной стены и вонзила её на несколько дюймов выше. – Может быть, все наши опекуны были членами Г. П. В. – на той или на другой стороне.

– Как-то не верится, что нас всегда окружали люди, исполняющие секретные поручения, а мы об этом даже не догадывались, – сказал на это Куигли.

– Как-то не верится, что мы карабкаемся по замёрзшему водопаду в Мёртвых Горах, – отвечала Вайолет, – тем не менее это так. Послушай, Куигли, видишь тот уступ, куда воткнута моя левая вилка? Он достаточно прочный, мы можем посидеть там вдвоём и перевести дух.

– Хорошо, – кивнул Куигли. – У меня в рюкзаке есть мешочек морковки, и мы можем перекусить, чтобы восстановить силы.

Тройняшка взобрался туда, где уже сидела Вайолет, – на небольшой уступ размером едва ли с диванчик – и придвинулся поближе к ней. Альпинисты увидели, что взобрались даже выше, чем думали. Чёрное пепелище штаба виднелось далеко внизу, а Клаус казался лишь крошечным бугорком возле маленькой железной арки. Куигли вручил спутнице морковку, и Вайолет принялась задумчиво её грызть.

– Солнышко любит сырую морковку, – вздохнула она. – Надеюсь, где бы она ни была, её хорошо кормят.

– Надеюсь, что моих брата и сестру тоже кормят хорошо, – сказал Куигли. – Папа всегда говорил, что хорошая еда очень воодушевляет.

– Мой папа тоже всегда так говорил! – Вайолет удивлённо обернулась к Куигли: – А вдруг и это тоже какой-то шифр?

Куигли понуро пожал плечами. С зубцов вилок срывались маленькие кусочки льда из водопада, и ветер уносил их прочь.

– Получается, что мы никогда по-настоящему не знали собственных родителей, – сказал Куигли.

– Мы их знали, – возразила Вайолет. – Просто у них были кое-какие тайны, вот и всё. Тайны есть у всех.

– Ты права, – согласился Куигли. – Но они могли хотя бы раз упомянуть, что являются членами тайной организации со штабом в Мёртвых Горах.

– Вероятно, они не хотели, чтобы мы узнали о таком опасном месте, – сказала Вайолет, глядя с уступа вниз. – Хотя если кому-то нужно спрятать штаб, лучше места, чем эти горы, не найти. Если не считать пожарища, вид здесь очень неплохой.

– И правда неплохой, – кивнул Куигли. Однако глядел он вовсе не на вид, открывавшийся у него под ногами. Глядел он на Вайолет Бодлер, сидевшую рядом с ней.

Трое Бодлеров потеряли в жизни многое. Конечно, они потеряли родителей и потеряли дом – в ужасном пожаре. Они потеряли множество опекунов – опекуны либо погибали от рук Графа Олафа, либо оказывались скверными опекунами, быстро терявшими интерес к троим детям, которым некуда было податься. Они потеряли и достоинство, ведь для маскировки им приходилось носить дурацкие маскарадные костюмы, а недавно потеряли и друг друга. Похищенная Солнышко вела чужое хозяйство на вершине замёрзшего водопада, а Вайолет и Клаус изучали тайны Г. П. В. у его подножия. Однако Бодлеры потеряли и ещё одну очень важную вещь – личную жизнь, что здесь означает «время, когда они предоставлены самим себе и никто не смотрит на них и не вмешивается в их занятия», хотя сами они об этом почти не говорили. Если вы не отшельник и не один из пары сиамских близнецов, вам, вероятно, приятно бывает иногда передохнуть от общества родственников и насладиться одиночеством – возможно, вместе с другом или спутником, а может быть, в своей комнате или в железнодорожном вагоне, куда вы сумели проникнуть без билета. Однако с того ужасного дня на Брайни-Бич, когда туда пришёл мистер По и сообщил Бодлерам, что их родители погибли, личной жизни у троих детей фактически не было. От крошечной тёмной спальни, где сиротам приходилось ночевать, когда они жили у Графа Олафа, до битком набитого фургона на Карнавале Калигари – с учётом всех кошмарных мест в промежутке, – жизнь Бодлеров была так отчаянно ужасна, что у них не находилось ни секунды на личную жизнь.

Поэтому, пока Вайолет и Куигли отдыхают ещё несколько минут на уступе посреди замёрзшего водопада, я воспользуюсь возможностью подарить им немного личной жизни и не стану описывать больше ничего из того, что произошло между двумя друзьями в тот холодный день. Разумеется, в моей личной жизни тоже бывали минуты, писать о которых я не намерен, как бы дороги они мне ни были, и старшей Бодлер я окажу ту же любезность. Я расскажу вам о том, что спустя некоторое время двое молодых людей возобновили восхождение, что день понемногу склонялся к вечеру и что на лицах у Вайолет и у Куигли, когда они простукивали лёд канделябром-альпенштоком и вонзали в него кошки-вилки, подбираясь всё ближе к высочайшей вершине гор, играли тайные улыбки. В жизни Вайолет Бодлер было так мало личного, что я предоставлю ей право сохранить некоторые важные для неё воспоминания в сердце, а не делить их с моими потрясёнными рыдающими читателями.

– Мы почти на месте, – сказала Вайолет. – Солнце садится, и почти ничего не видно, но мне кажется, мы вот-вот окажемся на вершине.

– Просто не верится, что мы взбирались целый день, – заметил Куигли.

– Вовсе не целый день, – возразила Вайолет. – Этот склон не выше, чем дом номер 667 по Мрачному Проспекту. Нам пришлось и вправду очень долго подниматься и спускаться по шахте лифта, когда мы пытались спасти твоих брата и сестру. Надеюсь, это путешествие окажется более удачным.

– Я тоже надеюсь, – сказал Куигли. – Как ты думаешь, что будет на вершине?

– Ключ! – раздалось в ответ.

– Мне тебя не слышно из-за ветра, – сказал Куигли. – Что ты сказала?

– Я ничего не говорила, – торопливо произнесла Вайолет. Прищурившись, она поглядела вверх, стараясь хоть что-то увидеть в последних лучах заката и едва отваживаясь надеяться, что расслышала правильно.

Слово «ключ» – одно из самых многозначных слов нашего языка, и если открыть хороший словарь и посмотреть его длинную-длинную статью, можно прийти к выводу, что слово «ключ» – это вовсе не слово, а просто сочетание звуков, которые значат всё что угодно в зависимости от того, кто их произносит. Например, если слово «ключ» произносит архитектор, то оно означает «камень в виде клина, который кладут в верхнюю часть арки, чтобы она не развалилась, прежде чем набежавшие орды варваров её разломают». Если слово «ключ» произносит землевладелец, это тоненькая струйка воды, бьющая из-под земли, или такая кованая железная загогулина, которой отпирается дверь его усадьбы. Механик назовёт этим словом другую железную загогулину, которой можно, к примеру, что-нибудь отвинтить или завести. Телеграфист счёл бы, что ключ – это та кнопка, которую он нажимает день-деньской, чтобы передавать шифрованные сообщения. Для генерала ключ – это город или крепость, который непременно надо захватить, чтобы завладеть всей территорией противника. В другое время даже Вайолет сказала бы, что ключ – это слово или предмет, при помощи которого можно наконец разгадать загадку Г. П. В., но сейчас она не думала ни об арках, ни о варварах, ни даже о шифрованных сообщениях и захвате территории противника.

Вайолет передвинула свои кошки-вилки как можно выше, чтобы вылезти на вершину, увидела, как закатные лучи отражаются от целого ряда острых зубов, и поняла, что на этот раз слово «ключ» означает «Я знала, что вы меня найдёте!», и произнесла его Солнышко Бодлер.

– Ключ! – снова сказала Солнышко.

– Солнышко! – закричала Вайолет.

– Ш-ш-ш-ш! – сказала Солнышко.

– Что происходит? – спросил Куигли, который отстал от Вайолет на несколько вилко-шагов.

– Это Солнышко! – ответила Вайолет, подтянулась и вспрыгнула на вершину, где и увидела маленькую сестру – та стояла у машины Графа Олафа и улыбалась от уха до уха.

Не говоря ни слова, сёстры Бодлер кинулись друг другу в объятия, причём Вайолет старалась не поцарапать Солнышко вилками. Когда Куигли долез до вершины и, выбравшись наверх, прислонился к покрышке колеса, сёстры Бодлер улыбались друг другу со слезами на глазах.

– Я знала, что мы снова увидимся, Солнышко! – говорила Вайолет. – Знала – и всё!

– Клаус? – спросила Солнышко.

– Он цел, невредим и находится поблизости, – ответила Вайолет. – Он тоже был уверен, что мы тебя найдём.

– Ключ, – согласилась Солнышко, но тут она заметила Куигли и изумлённо вытаращила глаза. – Квегмайр? – поражённо спросила она.

– Да, – ответила Вайолет. – Это Куигли Квегмайр, Солнышко. Оказалось, что он не погиб при пожаре.

Солнышко подковыляла к Куигли и пожала ему руку.

– Он привёл нас в штаб по карте, которую сам начертил, – представляешь, Солнышко?

– Аригато, – кивнула Солнышко, что приблизительно означало «Я ценю твою помощь, Куигли».

– Это ты подавала нам знаки? – спросил Куигли.

– Ага, – ответила Солнышко. – Гриль.

– Неужели Граф Олаф заставлял тебя готовить? – удивилась Вайолет.

– Ваккурум, – подтвердила Солнышко.

– Олаф даже велел ей почистить машину от крошек, а для этого надо было изо всех сил дуть! – перевела Вайолет Куигли.

– Какая чушь! – воскликнул Куигли.

– Золушка, – пожаловалась Солнышко. Это значило нечто вроде «мне приходилось вести всё хозяйство и при этом постоянно терпеть унижения», но у Вайолет не хватило времени это перевести, потому что послышался скрипучий голос Графа Олафа.

– Ты где, малявка? – спросил он, добавив к перечню оскорблений обидное обращение. – Я тут придумал тебе ещё кое-какие задания!

Трое детей в панике переглянулись.

– Прятать, – шепнула Солнышко, так что переводить ничего не пришлось.

Вайолет и Куигли оглядели пустынный пейзаж, раздумывая, где бы укрыться, но спрятаться было абсолютно негде.

– Под машину, – велела Вайолет, и они с Куигли забрались под длинный чёрный автомобиль, такой же грязный и вонючий, как и его владелец. Старшая Бодлер, будучи изобретателем, много раз исследовала самодвижущиеся механизмы, но никогда не видела, чтобы машину доводили до такого отчаянного состояния, что здесь означает «приведение нижней части автомобиля в такой скверный вид, что на Вайолет и её спутника вовсю капало масло». Однако у Вайолет и Куигли не было ни секунды, чтобы подумать о возможных неудобствах. Едва они успели убрать от посторонних глаз кошки-вилки, как появились Граф Олаф со своей свитой. Двум волонтёрам из-под машины было видно только татуировку негодяя на грязной щиколотке над левым ботинком и пару невероятно стильных бальных туфелек с блёстками, украшенных нарисованными глазами, – эти туфли могли принадлежать только Эсме Скволор.

– Сегодня с самого утра мы ели только жареного лосося, а уже время ужинать, – сказал Граф Олаф. – Иди-ка готовить, сиротка.

– Завтра праздник Фальшивой Весны, – сообщила Эсме, – а сейчас очень модно устраивать в честь Фальшивой Весны торжественный ужин.

– Слыхала, зубастая? – спросил Олаф. – Моя подруга желает стильный ужин. За работу!

– Олаф, ты нам нужен! – произнёс очень низкий голос, и Вайолет с Куигли увидели, как рядом с негодяем и его подругой появились две пары зловещих чёрных туфель. При виде этих туфель Олаф и Эсме нервно заёрзали.

Внезапно под машиной ощутимо похолодало, и Вайолет пришлось прижать ноги к шинам, чтобы они, дрожа, не начали стучать по днищу и злодеи её не услышали.

– Да, Олаф, – сказал сиплый голос мужчины с бородой, но без волос, хотя его самого Вайолет с Куигли не видели. – Утром мы первым делом займёмся осуществлением плана по новобранцам, так что нам нужна твоя помощь, чтобы расстелить по земле сеть.

– Разве вы не можете попросить кого-нибудь из наших работников? – спросила Эсме. – У нас есть человек с крюками, две женщины с напудренными лицами и три урода, которых мы подобрали на Карнавале. Всего получается восемь человек, включая вас самих. Зачем же намрасстилать эту сеть?

Четыре чёрных башмака шагнули к стильным туфелькам Эсме и к татуировке Олафа.

– Вы это сделаете, – сказала женщина с волосами, но без бороды, – потому что я так велю.

Настала длинная зловещая пауза, а потом Граф Олаф издал коротенький тонкий смешок.

– Тогда конечно, – заметил он. – Пошли, Эсме. Младенцу мы поручения выдали, так что тут нам всё равно делать нечего.

– Это правда, – согласилась Эсме. – По правде говоря, я подумывала снова покурить, потому что мне скучно. У тебя ещё остались те пурпурные сигареты?

– К сожалению, нет, – ответил мужчина с бородой, но без волос, уводя негодяев от машины. – Я нашёл только одну.

– Плохо, – сказала Эсме. – Вкус и запах мне не нравятся, и курить очень вредно, но сигареты сейчас в большой моде, и я бы хотела покурить.

– Может быть, на пепелище штаба остались ещё сигареты, – подумала вслух женщина с волосами, но без бороды. – Только в золе ничего найти невозможно. Мы провозились несколько дней, но сахарницу так и не отыскали.

– Не при младенце, – быстро перебил её Олаф, и четыре пары туфель удалились.

Вайолет и Куигли оставались под машиной, пока Солнышко не сказала «Костклир», что означало что-то вроде «Уже можно вылезать».

– Какие это были ужасные люди, – содрогнулся Куигли, отряхивая с куртки грязь и копоть. – Прямо мороз по коже.

– Вокруг них действительно какая-то зловещая аура, – шёпотом согласилась Вайолет. – Ноги с татуировкой – это был Граф Олаф, а туфельки с блёстками – Эсме Скволор, а остальные два кто?

– Поджоги, – буркнула Солнышко. Она имела в виду нечто вроде «Я не знаю, но именно они сожгли штаб Г. П. В.», и Вайолет быстро объяснила это Куигли.

– Клаус обнаружил важное сообщение, оно уцелело в огне, – сказала Вайолет. – Не сомневаюсь, Солнышко, когда мы с тобой окажемся у подножия водопада, он уже разгадает, что оно значит. Пошли.

– Но го, – ответила Солнышко, что значило «Не думаю, что мне следует вас сопровождать».

– Но почему же? – спросила Вайолет.

– Унасанк, – сказала Солнышко.

– Солнышко говорит, что негодяи упоминали ещё одно убежище, где могут собраться волонтёры, – объяснила Вайолет Куигли.

– А ты знаешь, где это? – спросил Куигли.

Солнышко покачала головой.

– Делолаф, – заметила она.

– Но если дело Сникета попало к Графу Олафу, – сказала Вайолет, – как ты собираешься узнать, где это безопасное место?

– Матахари^[9], – отвечала Солнышко, что значило нечто вроде «Если я останусь тут, то смогу пошпионить за негодяями и всё разведать».

– Ни за что, – сказала Вайолет, переведя это Куигли. – Тебе нельзя здесь оставаться, Солнышко, это опасно. Хватит и того, что Олаф заставил тебя готовить.

– Гриль, – уточнила Солнышко.

– А что ты собираешься приготовить на ужин по случаю Фальшивой Весны?

Солнышко улыбнулась сестре и направилась к багажнику. Вайолет и Куигли услышали, как она роется в оставшихся продуктах, но сидели так, чтобы ни Олаф, ни его сотоварищи их не заметили. Когда Солнышко вернулась, на лице у неё сияла победная улыбка, а в охапке она несла брикет мороженого шпината, пакет грибов, банку каштанов и огромный баклажан.

– Салат! – воскликнула она, что означало нечто вроде «всевозможные овощи с грибами».

– Удивительно, что ты можешь поднять такой баклажан, не то что его приготовить, – сказала Вайолет. – Он, наверное, весит столько же, сколько ты.

– Подслужин, – ответила Солнышко. Она имела в виду «прислуживать труппе за ужином – блестящая возможность подслушать их разговоры», что Вайолет и перевела, впрочем, крайне неохотно.

– Мне кажется, это опасно, – сказал Куигли.

– Конечно, опасно, – отвечала Вайолет. – Кто знает, что они учинят, если поймают Солнышко на месте преступления.

– Гу-гу-га-га, – возразила Солнышко, что значило «меня не поймают, потому что все думают, будто я беспомощный младенец».

– Мне кажется, твоя сестра права, – сказал Куигли. – Всё равно нести её вниз по водопаду небезопасно. Ведь у нас и так заняты и руки, и ноги. Пусть Солнышко попытается разгадать тайну, которая скорее всего поддастся именно ей, а мы пока что разработаем план спасения.

Вайолет покачала головой.

– Не хочу оставлять сестру, – сказала она. – Бодлерам нельзя разлучаться.

– Клаус, – указала Солнышко.

– Если есть ещё какое-то место, где собираются волонтёры, – сказал Куигли, – нам надо разузнать, где это. А Солнышко может это выяснить, но только если останется здесь.

– Я не хочу оставлять маленькую сестричку на вершине горы, – упиралась Вайолет.

Солнышко бросила овощи на землю и с улыбкой подошла к сестре.

– Я не мала, – сказала она и обняла Вайолет. Это было самое длинное предложение, которое до сих пор говорила младшая Бодлер, и Вайолет, сверху вниз взглянув на сестру, поняла, что это правда. Солнышко и вправду была уже совсем не младенец. Она стала просто девочкой, которая обладала необычайно острыми зубами, выдающимися кулинарными способностями и возможностью пошпионить за компанией негодяев и раздобыть насущно необходимые сведения. За то время, когда троих сирот постигли тридцать три несчастья, Солнышко вышла из младенчества, и хотя Вайолет было немного грустно об этом думать, она гордилась сестрой и тоже ей улыбнулась.

– Наверное, ты права, – сказала Вайолет. – Ты больше не младенец. Но будь осторожна, Солнышко. Ты маленькая девочка, а маленьким девочкам опасно шпионить за негодяями. И помни, Солнышко, – мы под самым водопадом. Если мы тебе понадобимся, просто подай нам знак.

Солнышко открыла рот, чтобы ответить, но не успела она произнести и звука, как трое детей услышали из-под машины Олафа долгое ленивое шипение, словно там пряталась какая-нибудь змея доктора Монтгомери. Машина чуть дёрнулась, и Вайолет показала Куигли на одну из шин, которая совсем сдулась.

– Наверно, я проткнула её кошками-вилками, – сказала Вайолет.

– Не то чтобы это был хороший поступок, – ответил Куигли, – но мне почему-то совсем не жалко.

– Как там наш ужин, зуболицая? – донёсся, перекрывая свист ветра, жестокий голос Графа Олафа.

– Думаю, нам лучше уйти, пока нас не обнаружили, – шепнула Вайолет, снова обнимая сестру и целуя её в макушку. – Мы скоро увидимся, Солнышко.

– До свидания, Солнышко, – сказал Куигли. – Я так рад, что нам наконец удалось познакомиться. И большое тебе спасибо за то, что ты помогаешь нам найти последнее безопасное для волонтёров место.

Солнышко Бодлер взглянула на Куигли, а потом на старшую сестру и одарила обоих широкой счастливой улыбкой, показав все свои впечатляющие зубы. Ей пришлось столько времени провести в обществе негодяев, и теперь она была рада побыть с людьми, по достоинству ценившими её способности, благодарившими её за труды и понимавшими её манеру выражаться. Несмотря на то что Клаус остался у подножия водопада, Солнышко чувствовала, что снова счастлива в кругу семьи и что её пребывание в Мёртвых Горах, весьма вероятно, кончится хорошо. Разумеется, она заблуждалась, но пока что младшая Бодлер улыбалась тем, кто тревожился о ней, – с одним из них она только что познакомилась, а вторую знала всю жизнь, – и ей казалось, будто она даже стала выше ростом.

– Счаст, – сказала девочка, и все, кто её слышал, поняли, чего она им желает.

Дата добавления: 2015-07-26; просмотров: 194; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!