ПРОЕКТИВНОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ЦВЕТА 7 страница

В целях удобства обсуждения индивидов лучше рассматривать: Г) как организмы, существующие в общем открытом мире природы; 2) как чле­нов своей группы, занимающихся своей деятельностью в социальном мире культурно предписанных моделей и практик, но при этом 3) существую­щих как личности во внутренних мирах, созданных под штиянием опыта.

Эти три аспекта человеческого поведения и существования облада­ют большим значением в научном исследовании и поэтому требуют по­нимания.

Так как организмы открыто и физиологически реагируют на окру­жающие воздействия, человеческая деятельность представляет проблему

наблюдения и оценки, сходную с проблемой в отношении всех других организмов и явлений. Человеческое тело передвигается вдоль и поперек географического пространства, впитывает, хранит и высвобождает энер­гию и т.д. Как члены группы, индивиды проявляют определенные пат­терны действий, речи и убеждений, которые могут быть объединены в более крупные категории единообразия культурных и групповых норм; по крайней мере, мы обнаруживаем некоторые резко выраженные, час­то комплексные формы в их открытых наблюдателю действиях, в кото­рых они склонны соответствовать социальным и культурным предписа­ниям.

При исследовании личностного процесса внутренних миров инди­видов мы сталкиваемся с некоторого рода специфической проблемой, поскольку наша цель — не узнать культурные и социальные нормы еди­нообразия органической активности, но, скорее, выявить особенный, индивидуальный способ организации опыта и чувств, который и подра­зумевает личность.

В этом контексте мы можем подчеркнуть доступность личности как процесса или действия индивида, организующего опыт и эмоционально реагирующего на ситуации. Процесс этот динамический в том смысле, что личность индивида приписывает общему внешнему миру явлений (называемому нами природой) свои смыслы и содержания, организа­ции и модели и наделяет ситуации, структурированные таким образом, аффективным значением, на которое реагирует в характерной манере. Этот организующийся динамический процесс будет по мере необходи­мости отражать полученный от культуры урок, и поэтому до тех пор пока индивид не захочет отгородиться от социальной жизни, как бывает при психозах, он будет использовать санкционированные группой паттерны действия, речи и убеждения, но в усвоенной им индивидуальной манере и в соответствии с тем, что он чувствует по отношению к ситуациям и людям, на которых реагирует.

Если бы процесс личности легко поддавался пониманию, можно было бы считать его чем-то вроде жесткого штампа, который человек накладывает на каждую ситуацию, придавая ей конфигурацию, в кото­рой он нуждается как индивидуальность; поступая таким образом, он обязательно игнорирует или подчиняет многие аспекты ситуации, яв­ляющиеся для него нерелевантными и лишенными смысла, и избира­тельно реагирует на личностно значимые аспекты. Другими слонами, личностный процесс можно рассматривать как чрезвычайно индивиду­альную практику общей работы всех организмов, селективно отвечаю­щих на фигуру на фоне, реагируя на конфигурации в окружающем кон­тексте, которые являются релевантными для их жизненного занятия.

Любопытно представить, как ученые пытались разрешить проблему индивидуальности методами и процедурами, предназначенными для ис­следования единообразия и норм, игнорирующих или подчиняющих индивидуальность, обращаясь с ней как с причиняющей беспокойство девиацией, умаляя достоинства реальной, исключительной и единствен­но важной центральной тенденции, формы и т.д. Нет основания для

пересмотра этих методов, и автор не правомочен критически их оцени­вать; однако можно указать некоторые аспекты методологических за­труднений, встречающихся сегодня в общепринятой количественной процедуре.

Поскольку индивиды, как говорилось ранее, обучаются соглаше­нию с социально санкционированными паттернами действия, речи и убеждения (со своими индивидуальными пристрастиями и особенностя­ми), можно устанавливать социальные нормы для групп схожего хроно­логического возраста, пола и так далее, а также создавать стандартизи­рованные тесты и статистически вычислять их валидность (то есть дей­ствительно ли они измеряют или оценивают то, что должны для каждой группы) и надежность (то есть насколько хорошо или достоверно они измеряют или оценивают работу групп).

Хотя стандартизированные тесты, как правило, считаются изме­рителями индивидуальных различий, было бы правильнее сказать, что они оценивают степень сходства с культурными нормами, проявляемы­ми человеком, поскольку от него как от члена того или иного общества ожидают соответствия групповым паттернам. Другими словами, стандар­тизированный тест не слишком много говорит об индивидуальном в че­ловеке, но скорее о том, насколько он приблизился к нормальному вы­полнению культурно предписанных задач, для чего применяется более или менее произвольная, но внутренне неизменная схема количествен­ных оценок. Благодаря использованию всеохватывающей общей таблицы имеется возможность определять цифровую оценку для индивида в раз­личных категориях достижения, навыка, конформности и так далее, как то: успевающий, средний или умственно отсталый; мануальная или вер­бальная сноровка и т.д. Когда человека определяют в ранговом порядке в группу или класс в соответствии со стандартизированным тестом, его индивидуальное отбрасывается, и к нему применяется подходящая ин­терпретация. История стандартизированных тестов показывает, как их использовали для распределения индивидов в различные классифика­ции, удобные для управления, коррективной работы и терапии или для изоляции с целью социального контроля, не заботясь при этом о пони­мании классифицированного подобным образом индивида или раскры­тии его личностных особенностей.

Таким образом, справедливо сказать, что стандартизированные тесты представляют собой процедуры оценки индивидов с точки зрения их социализации и степени приближения к принятию и использованию культурно предписанных паттернов убеждения, действия и речи, для которых могут быть рассчитаны статистические нормы из фактических наблюдений функционирования групп индивидов, в соответствии с воз­растом, полом и т.д.

Для применения этих и более современных количественных мето­дов изучения личности возникла необходимость принять концепцию личности как совокупность измеримых дискретных черт, факторов или Других отделимых реальностей, представленных в индивиде в разных количествах и организованных в соответствии с личностными паттерна-

ми. Но поскольку личность — это больше, чем внешняя активность, необходимо каким-то способом постигнуть то, что лежит в ее основе. Потребность в количественных данных привела к использованию куль­турно стандартизованных, социально санкционированных норм речи, а также убеждений и установок, в которых и с помощью которых индивид должен выражать свою личность, например, в анкетах, опросниках, рей­тинговых шкалах и т.д.

Желательно было бы, имея в распоряжении достаточно времени, исследовать в более полной форме смысл процедуры, пытающейся вы­явить индивидуальность человека путем использования социальных сте­реотипов языка и мотивов, обязывающих индивидуальность подчиняться социальному конформизму, подчеркивая схожесть и единообразие груп­повых паттернов. Этот вопрос обретает еще большую значимость, когда мы вспоминаем, что одни и те же действия и речь каждым индивидом могут использоваться по-своему, и наоборот, абсолютно различные дей­ствия и речь могут иметь почти идентичный смысл и значение для раз­ных индивидов, демонстрирующих их. Более того, нормативные черты, мотивы и цели, выведенные из традиционных представлений о челове­ческой сущности и поведении, могут обладать значениями, часто чуж­дыми для исследователя, использующего их как данные. Слова являют­ся обобщенными символами, обычно затемняющими сущность, если не искажающими ее, уникальной личности индивида, произносящей эти слова.

Далее следовало бы заметить, что многие процедуры для изучения личности полагаются на самодиагноз субъекта и раскрытие им собствен­ного внутреннего мира личностных смыслов и чувств, которые соци­альная ситуация заставляет индивида скрывать, даже если в порядке ис­ключения он имел бы четкое представление о самом себе. Когда индиви­да спрашивают, что он думает или чувствует, либо просят указать свою принадлежность к какой-либо категории, это социальное давление соот­ветствия групповым нормам искажает его ответ и насильно помешает в категории исследования или анкеты, предложенной для самодиагноза.

Более того, как заметил Генри А. Меррей, самым важным в инди­виде является то, чего он не может или не станет говорить. Закон давно признал свидетельские показания ненадежными и подлежащими приня­тию только после множественного контроля и проверок в виде сформу­лированных юридических доказательств.

Здесь у читателя может возникнуть чувство смятения, если не воз­мущения, поскольку дискуссия привела к кажущемуся тупику, из кото­рого нет пути для изучения личности общепринятыми методами и про­цедурами современной количественной психологии. Более того, настой­чивое утверждение об уникальном своеобразном характере личности, очевидно, выводит ее из зоны научного исследования, представляемого как поиск обобщений, единообразия, инвариантных взаимосвязей и т.д. Таким образом, предполагается обсуждение некоторых последних разра­боток научных концепций и методов, а также поднятых ими новых про­блем с целью нахождения выхода из этого кажущегося тупика.

КОНЦЕПЦИЯ ПОЛЯ

Целесообразно вспомнить, что единообразие и законы природы являются статистическими показателями предполагаемых событий и вза­имосвязей, происходящих среди совокупности явлений, в числе кото­рых индивидуальные весьма беспорядочны и непредсказуемы. Теорети­ческая физика адаптировалась к концепции вселенной, обладающей ста­тистической правильностью и порядком, а также индивидуальным бес­порядком, при котором законы совокупности не соблюдаются в инди­видуальной деятельности, составляющей эти совокупности. Это позво­ляет принять квантовую физику и статическую механику, а также мно­гие другие подобные противоположности без тревоги относительно их научной респектабельности. Дискретное индивидуальное явление может рассматриваться и рассматривается как индивидуальное, к которому пря­мые методы и измерения применяются лишь в ограниченном порядке. Следовательно, интерес к индивидуальному признается научной проб­лемой и находит определенную поддержку.

Другой недавней разработкой является концепция поля в физике и ее использование в биологии. Здесь концепция поля важна, поскольку дает возможность представить ситуацию отдельной части и целого, кото­рую так смешивали и запутывали наши прежние концепции. Вместо це­лого, преобладающего над частями, которые неким непостижимым об­разом должны организовывать целое, мы начинаем думать о совокупно­сти единиц, составляющих при взаимодействии поле, которое оказывает воздействие на паттерн этих единиц. Части не являются дискретными, отдельными, самостоятельными реальностями, организованными целым, а целое — это не высший вид реальности с феодальной властью над своими частями; например, несколько железных опилок, притянутых к магниту, будут располагаться таким образом, что каждый кусочек желе­за связан с другими кусочками и с магнитом, и эти связи составляют целое; уберем несколько кусочков, и модель изменится, и то же самое произойдет, если мы добавим опилки или кусочки другого металла. По­добным образом газ можно рассматривать как поле, в котором отдель­ные молекулы, атомы и электроны сформированы общими взаимодей­ствиями всех частей в групповую активность, называемую нами газом. Экология изучает это взаимодействие разных организаций в обозначен­ной жизненной зоне, или поле, которое они составляют1.

Это понятие поля чрезвычайно важно, поскольку ведет к общему представлению, что любая «реальность», отобранная нами для наблюде­ния, участвует в поле; любое наблюдение должно подводиться под поле, в котором оно делается; или, как мы говорим, каждое наблюдение или изме­рение связано с системой отсчета, или полем, в котором оно происходит.

Здесь можно было бы обсудить много других далеко идущих изме­нений в понятиях и методах, однако вышесказанное достаточно хорошо

'Примерами других полей «часть—целое» являются пламя свечи, струя фонтана, течение воды и т. д.

показывает, что изучение личности индивида можно воспринимать как подход к некой беспорядочной и изменчивой активности, происходя­щей в поле, называемом нами культурой (т. е. совокупность взаимодей­ствия индивидов, чьи поведения формируются принадлежностью к ней). Более того, наблюдения за личностью индивида должны быть направле­ны на его поле и жизненное пространство. Мы должны также считать самого индивида совокупностью деятельности, которую паттернируют

его части и функции.

Здесь мы должны остановиться, чтобы отметить, что в прежней практике выведения сущности из данных возникало много надуманных и иррелевантных и, следовательно, неразрешимых проблем.'В прошлые годы было привычным трактовать данные температуры, света, магнетиз­ма, излучения, химической активности как отдельные реальности, не­зависимые друг от друга. Однако более современная точка зрения видит в этих данных свидетельства трансформации энергии, сообщенные в раз­ных величинах, результатах и таким образом появляющейся как темпе­ратура, свет, магнетизм. Этот взгляд имеет самое прямое отношение к изучению личности и предупреждает нас от практики наблюдения за действиями индивида и последующего овеществления этих данных в сущ­ности, называемых чертами (или каким-либо другим дискретным тер­мином), которые затем мы должны каким-то образом организовывать в живую целостную личность, проявляющуюся в опыте как единый орга­низм. На фоне этих или других, более общих изменений в научных про­цедурах позвольте нам исследовать некоторые более конкретные разра­ботки, релевантные для нашей темы.

За последние годы появились новые процедуры, раскрывающие без дезинтеграции или разрушения целого не только элементы или час­ти, составляющие целое, но также способ их расположения и организа­ции в целое. Применяются рентгеновские лучи не просто для показа на снимках или флуоресцентном экране невидимых частей внутри организ­ма или любого другого объекта, но также для дифракционного анализа, в котором рентгеновские лучи паттернируются внутренней организаци­ей какого-либо вещества, раскрывая этим его молекулярную и атомную структуру. Спектрографический анализ выявляет химические компонен­ты в качественном, а теперь и количественном отношении, а также их соединения при помощи света, распределяющегося по непрерывной це­почке толстых и тонких спектральных линий, каждая из которых опреде­ляет отдельный элемент или изотоп. Спектроскоп массы дает другой, чрезвычайно чувствительный способ определения состава любого веще­ства, излучающего радиацию, посредством которого измеряются элект­роны или скорость их движения и выводится состав вещества.

Тем не менее рентгеновские лучи — это лишь один из новейших методов, посредством которых можно выявить компоненты и органи­зацию любой совокупности, часто количественно, при помощи соот­ветствующего способа. Недавно было обнаружено, что химический со­став различных веществ, особенно белков, можно установить путем от­ражения светового луча от тонкого мономолекулярного слоя протеино-

вого вещества, нанесенного на водно-масляный слой, расположенный на металлической поверхности. Кроме того, открыт способ анализа ме­таллических руд и угля, то есть выявление химического состава и дру­гих свойств при помощи «угла влажности», угла отражения или цвета луча, отраженного от слоя жидкости на поверхности неизвестного ма­териала.

Поляризованный свет также стал инструментом для раскрытия химического состава веществ, позволяющий не прибегать к обычным методам дезинтеграции или химического разложения. Через вещества -газообразные, жидкие, или твердые — пропускают также электрические токи, раскрывающие, что они содержат и в какой форме. На самом деле можно не без основания говорить о вполне вероятном преобладании этих косвенных методов раскрытия состава и организации веществ, совокуп­ностей и организмов над прежними деструктивными аналитическими способами, поскольку они не разрушают или не нарушают вещество или живой организм, подвергаемый исследованию.

В этой связи необходимо также упомянуть разработку биологичес­ких проб, где живой организм, растение или животное используют для установления состава различных веществ и соединений, а также опреде­ляется эффективность, к примеру, витаминов, гормонов, вирусов, ле­карств, излучения, света, магнетизма и электрических токов (включая электрофорез для отделения без повреждения или изменения состава различных групп клеток, химических веществ, и т.д.). В этих методиках реакция живого организма служит индикатором, если не фактической оценкой того, о чем собирают информацию, в том числе структуры, состояния, развития и т.д. тестируемого организма. Необходимо также заметить, что физики тоже пользуются подобными изобретениями, та­кими как паровая камера Вильсона и счетчик Гейгера, получая данные об отдельной электрической частице, обнаруживающей свое присутствие и энергию прослеживаемой траекторией в водяном паре или активацией счетчика при невозможности ее наблюдения или прямого измерения.

Эти методологические процедуры совершенствуются и расширя­ются вследствие своих возможностей устанавливать то, что или непости­жимо, или неопределимо другими способами, поскольку прежние мето­ды анализа разрушали объект исследования частично или полностью. Их признают пригодными и заслуживающими доверие, прежде всего пото­му, что они более созвучны поиску неделимых совокупностей и функци­онирующих организмов, а также предоставляют больше информации об организации, на которой сосредоточены современные научные исследо­вания. Они также отражают современные понятия целого и частей и их взаимосвязей, больше не используя представление о частях как дискрет­ных сущностях с навязанной вышестоящим целым организацией, а ис­пользуя вместо этого концепцию поля. И, наконец, они дают возмож­ность исследовать специфическую, дифференцированную индивидуаль­ность организованных структур и конкретных явлений, которые игнори­руются или затмеваются прежними количественными определителями совокупностей.

Поскольку отправной пункт любого научного усилия состоит в ус­тановлении смыслов и значений для данных, получаемых каким-либо методом наблюдения и измерения, необходимо заметить, что непрямые методы раскрытия состава и организации веществ и структур основыва­ются на экспериментальных и генетических, а не статистических спосо­бах определения надежности и обоснованности. То есть можно сказать, что эти новые процедуры устанавливают значение каждого исходного факта путем применения на субстанции или структуре известного соста­ва, часто распоряжаясь таким образом, что становится возможным под­твердить, что исходная кривизна, моделирование, распределение света, излучения и т.д., если обнаруживаются в неизвестном составе, являются обоснованными и надежными показателями субстанции или структуры. Следовательно, эти методы определения обоснованности и надежности являются генетическими в смысле наблюдения или прослеживания их происхождения и развития объекта проверки, с тем чтобы исторически установить его наличие или действие; они зависят также от параллельно­го использования других процедур, которые будут обеспечивать анало­гичными данными в одном и том же соединении, подтверждая их внут­ренней согласованностью и соответствием показателей.

Психология разработала статистические процедуры установления надежности и валидности, поскольку единственными доступными дан­ными были отдельные наблюдения или измерения, взятые однократно у каждого субъекта. Из-за отсутствия в распоряжении сведений о предше­ствующей истории и развитии субъектов надежность должна была опре­деляться статистической манипуляцией самими этими тестовыми мате­риалами, поскольку кроме них других данных о функциях и деятельнос-тях субъекта не было; таким образом могла определяться только статис­тическая валидность. По-видимому, эти тесты надежности и валиднос­ти, разработанные для разрешения проблемы отсутствия других данных, теперь сами препятствуют использованию любых тех методик для изуче­ния личности, в которых надежность и валидность для каждого субъекта проверяются другими нестатистическими методами.

Можно назвать многообещающими методы временной валиднос­ти, позволяющие проверять валидность данных для конкретного субъек­та в пределах определенного промежутка времени, а также метод сопос­тавления данных, полученных разными способами от одного и того же субъекта, который дает больше возможностей для проверки надежности любых данных конкретного субъекта. Здесь необходимо вспомнить, что общепринятые методы проверки надежности и валидности тестов, ис­следований и пр. предлагают показатели только для группы, а не для отдельного индивида в этой группе.

Следовательно, проблему личности можно рассматривать на языке недавно появившихся идей и концепций, а также учитывать применение непрямых процедур при выявлении состава и организации веществ и совокупностей энергии.

Как указывалось ранее, личность можно рассматривать как дина­мический процесс организации опыта, «структуризации жизненного

пространства» (Левин) в соответствии с уникальным внутренним миром индивида. Эта концепция становится ясной и операциональной, если представить индивида и его изменчивую окружающую среду как серии полей, возникающих благодаря взаимодействию личности индивида (с его избирательным осознанием, сформированными реакциями и уни­кальными чувствами) с состояниями предметов, событий и других лю­дей в окружающем мире. Полевая организация, или конфигурация, проистекает из такого взаимодействия, где человек, как предполагается, искажает ситуацию в той мере, в какой она поддается, внутри конфигу­рации своего внутреннего мира, но должен адаптироваться к ситуации до тех пор, пока она сопротивляется искажению и навязывает личности свои требования. То, что мы назвали личностью и неумело пытались фор­мулировать как общие реакции индивида в целом, добавляя к этой сход­ные концепции, становится более понятным и доступным для исследо­вателя, когда воспринимается как процесс существования в поле, со­зданном индивидом и окружающей ситуацией.

Объективный мир предметов, организмов и явлений подобным образом можно рассматривать как поля взаимодействия объективных ситуаций с действующими культурными паттернами поведения челове­ческих существ, которые именно по причине усвоенных паттернов со­здают культурные поля взаимодействия человеческого поведения. Чрез­вычайно важно заметить, что любое наблюдение должно подводиться — в условиях количественной и качественной интерпретации — под поле, в котором оно происходит, и это лишает смысла и делает бесплодной идею чистой объективности, если она подразумевает факты неискажен­ные, не подчиненные и не связанные с полем, в котором наблюдаются. В соответствии с этим концепция стимула, когда он описывается и изме­ряется отдельно от поля и организма в этом поле, несостоятельна1. «Оди­наковые» стимулы будут различаться в каждом поле и для каждого поля и организма, селективно создающих собственные стимулы в каждой си­туации. На самом деле эта динамическая концепция личности как про­цесса подразумевает, что не существует никаких стимулов (отличных от физических и физиологических воздействий) для поведения, за тем ис­ключением, что личность селективно создает и реагирует на них в своих уникальных паттернах. Другими словами, стимулы — это функции поля, созданного индивидом, взаимодействующим с ситуацией.

Таким образом, происходит продвижение в различных сферах на­учной работы к признанию концепции поля и изобретению процедур, способных регистрировать не просто данные, но поля, в которых они наблюдаются, и находить их значение. Тем, кого пугает кажущаяся анар­хия такой трактовки, можно напомнить, что сегодняшние стандарты научной работы и методов являются частью эволюции, которая неиз-

'См. Выготского Л. С. (1936): «Исследователь, используюший эти методы, подобен человеку, который, чтобы ответить, почему вола гасит огонь, раскладывает воду на кис­лород и водород и с удивлением обнаруживает, что кислород способствует процессу горения, а водород горит сам по себе. Этот метод разложения целого на элементы не является истинным анхтнзом. применимым к решению конкретных проблем».

бежно превратит в устаревшие и сегодняшние идеи и процедуры. Вспом­ним, как химия по праву гордилась достижением количественных опре­делителей состава веществ; и насколько грубыми кажутся те первые ко­личественные методы и открытия сегодня, когда стремятся обнаружить не просто, что и сколько, а пространственное расположение составляю­щих, как в стереохимии, где одинаковые атомы в одних и тех же количе­ствах производят разные вещества в соответствии со своим простран­ственным расположением. Стоит также вспомнить, что к началу двадца­того века у молодых физиков не было проблем, за исключением более точных измерений давления, температуры и других свойств газа, и их вполне удовлетворяли эти грубые количественные показатели. Более того, сегодня биологи считают банальным, что одни и те же пищевые компо­ненты — аминокислоты, углеводы, жиры, минеральные вещества и ви­тамины — избирательно перевариваются, усваиваются и по-разному уча­ствуют в метаболизме в каждом виде и организме каждого индивида. К тому же, признано различие протеинов в каждом виде и у каждого инди­вида с вероятностью почти неограниченного числа разных протеиновых молекул, где одни и те же основные элементы организованы в уникаль­ные пространственно-временные конфигурации, соответствующие орга­ническому полю индивидуального организма.

ПРОЕКТИВНЫЕ ТЕХНИКИ

Подходя непосредственно к теме проективных методов изучения личности, мы можем сказать, что динамическая концепция личности как процесса организации опыта и структурирования жизненного про­странства в поле ведет к проблеме выявления способа организации опы­та личности, чтобы раскрыть или, по крайней мере, проникнуть в сущ­ность внутреннего мира смыслов, значений, паттернов и чувств, свой­ственных индивиду.

Эта проблема сходна с обсуждавшимися ранее, где для установле­ния паттерна внутренней организации и состава используются непрямые методы без дезинтеграции или искажения предмета, который заставляют гнуться, преломляться, искажаться, организовываться тем или другим способом, моделируют часть или все поле, где он находится, как, напри­мер, свет и рентгеновские лучи. Таким же образом мы можем подходить к личности и побуждать индивида к раскрытию собственного способа орга­низации опыта, предоставляя ему поле (предметы, материалы, пережива­ния) с относительно слабой структурой и культуральным моделировани­ем, чтобы личность могла проецировать на это пластичное поле свое виде­ние жизни, свои смыслы, ценности, паттерны и особенно свои чувства. Таким образом, мы получаем проекцию внутреннего мира личности че­ловека, поскольку он должен организовать поле, интерпретировать мате­риал и аффективно реагировать на него. Говоря более конкретно, проек­тивный метод для изучения личности представляет собой стимульную си­туацию, запланированную иди выбранную потому, что будет означать для субъекта не то, что должна была бы означать в соответствии с произволь-

ным решением экспериментатора (как в большинстве психологических экспериментов, в порядке «объективности» использующих стандартизи­рованные стимулы), а скорее то, что должна означать для личности, при­дающей или наделяющей ее собственным уникальным значением и орга­низацией. Тогда субъект будет реагировать на собственное значение пред­ставленной стимульной ситуации какой-либо формой действия и чувством, отражающим его личность. Такие ситуации могут быть конструктивными, когда субъект придает структуру, форму или конфигурацию (гештальт) аморфному, пластичному, неструктурированному веществу, такому, как глина, краски для рисования пальцами или частично либо наполовину организованным полям, таким, как карточки Роршаха; либо они могут быть интерпретативными, когда субъект рассказывает, что означает для него стимульная ситуация на картинке; либо они могут быть катартинес-кими, когда субъект разряжает эмоцию или чувство на стимулъную ситуа­цию и находит эмоциональное облегчение, заключающееся в проявлении его аффективных реакций по отношению к жизненным обстоятельствам, воплощенным в стимульной ситуации, как во время игры с глиной или игрушками. По-другому субъект может выразить себя путем конструктив­ной организации, когда он строит что-нибудь из предложенных ему мате­риалов, моделью конструкции раскрывая некоторые из организующих концепций своей жизни в этот период, как, например, при строительстве из кубиков.

Важным и определяющим процессом является личность субъекта, воздействующая на стимульную ситуацию так, как если бы она имела абсолютно личное значение для него одного или совершенно пластич­ный характер, который делает ее доступной управлению субъекта. Это доказывает, как уже предполагалось, что личность — это способ, кото­рым индивид организовывает и формирует жизненные ситуации, а так­же эффективно на них реагирует, структурируя свое жизненное про­странство, поэтому благодаря проективным методам мы выявляем под­линный процесс личности, каким он развит к данному моменту1. По­скольку образ организации и моделирования индивидом жизненных си­туаций наделяет его внутренний мир значением и эмоционально реаги­рует на ситуацию окружающего мира и других людей, а также борется за сохранение своей личной версии от принуждения или препятствования со стороны других, очевидно, что личность — это устойчивый образ жизни и чувствования, который, несмотря на смену средств, инстру­ментов и органический рост и развитие, по-видимому, будет моделиро­ваться неизменно и точно.

Дата добавления: 2015-07-26; просмотров: 127; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!