Язык отражает мир и культуру и формирует носителей языка

Не могу удержаться и приведу еще одну цитату из романа Андрея Макина «Французское завещание». Осознав французский язык как вто­рой родной (вместе с русским языком), герой этого автобиографичес­кого повествования прозревает в отношении роли языка как ключа, от­крывающего дверь в свою страну. Герой и его сестра называют Фран­цию Атлантидой (Atlantide):

«Notre langue»! Par-dessus les pages que lisait notre grand-mère, nous nous regardâmes, ma sœur et moi, frappés d'une même illumination: «...qui n'est pas pour vous une langue étrangère». C'était donc cela, la clef de notre Atlantide! La langue, cette mystérieuse matière, invisible et omniprésente, qui atteignait par son essence sonore chaque recoin de ['univers que nous étions en train d'explorer. Cette langue qui modelait

les hommes, sculptait les objets, ruisselait en vers, régissait dans les rues envahies par les foules, faisait sourire une jeune tsarine venue du bout du monde... Mais surtout, elle palpitait en nous, telle une greffe fabuleuse dans nos cœurs, couverte déjà de feuilles et de fleurs, portant en elle le fruit de toute une civilisation. Oui, cette greffe, le français ².

Выше уже неоднократно говорилось о том, что невозможно разде­лить пассивную, «отражательную», и активную, формирующую, функ­ции языка, что это лишь условный эвристический прием, необходимый для исследования. Продолжая пользоваться этим приемом, полностью осознавая его условность и еще раз напоминая об этом читателю, рас­смотрим на материале русского и английского языков, каким образом язык формирует личность, к каким разнообразным средствам из своего арсенала он для этого прибегает. При этом, как правило, человек не осознает той активной роли, которую язык играет в формировании его (человека) характера, поведения, отношения к жизни, отношения к людям и т. п.

135

Итак, язык формирует своего носителя. Каждый национальный язык не только отражает, но и формирует национальный характер. Иначе говоря, если язык формирует представителя народа — носителя языка, причем формирует его как личность, то он должен играть такую же кон­структивную роль и в формировании национального характера.

Прежде чем углубиться в эту проблему, рассмотрим само понятие — национальный характер.

³ Н. А. Ерофеев.
Туманный Альбион.
Англия и англичане
глазами русских.
1825-1853. М., 1982,
с. 7.

⁴ С. М. Арутюнян.
Нация и ее психичес­
кий склад.
Краснодар, 1966,

с. 23.

⁵ Д. Б. Парыгин. Общественное настроение. М., 1966, с. 74.

⁶ Н. Джандильдин. Природа националь­ной психологии. Алма-Ата, 1971, с. 122

§2. Определения

национального характера.

Источники информации о нем

Что такое национальный характер? Существует ли он вообще? Насколь­ко правомерно обобщение типичных черт в масштабе целого народа, когда хорошо известно, что все люди — разные? Английская послови­ца на эту тему гласит: It takes ail sorts to make a world [Мир составляют люди разного сорта]. Можно ли сказать, что It takes one sort to make a nation, то есть что народ составляют люди одного сорта? Или под на­циональным характером подразумевается стереотипный набор ка­честв, приписанных одному народу другими, часто не вполне друже­ственными?

Сложность и противоречивость этого понятия подчеркивает терми­нологический разнобой — обычная проблема всех гуманитарных наук. Н. А. Ерофеев говорит об этническом представлениикак «словесном портрете или образе чужого народа»³, С. М. Арутюнян — о психологи­ческом складе нации,представляющем собой «своеобразную совокуп­ность разнопорядковых явлений духовной жизни народа» ⁴. Однако наиболее распространенным термином остается национальный харак­тер.

Ниже даны некоторые определения понятия «национальный харак­тер», приводимые Н. А. Ерофеевым:

«По мнению Д. Б. Парыгина, „не вызывает сомнения факт существо­вания психологических особенностей у различных социальных групп, слоев и классов общества, а также наций и народов"⁵. Из аналогичного взгляда исходит и Н. Джандильдин, который определяет национальный характер как „совокупность специфических психологических черт, став­ших в большей или меньшей степени свойственными той или иной со­циально-этнической общности в конкретных экономических, культур­ных и природных условиях ее развития"⁶. С. М. Арутюнян, который так­же признает существование национального характера, или „психоло­гического склада нации", определяет его как „своеобразный нацио­нальный колорит чувств и эмоций, образа мыслей и действий, устойчи­вые и национальные черты привычек и традиций, формирующихся под влиянием условий материальной жизни, особенностей исторического

136

развития данной нации и проявляющихся в специфике ее националь­ной культуры" ⁷» ⁸.

Довольно распространенным является мнение о национальном ха­рактере, согласно которому это не совокупность специфических, свое­образных, присущих только данному народу черт, но своеобразный на­бор универсальных общечеловеческих черт.

В. Г. Костомаров в пленарном докладе на открытии «Недели русско­го языка во Франции» в марте 1998 года говорил то же самое о нацио­нальной культуре: «Национальная культура — это отнюдь не набор уни­кальных черт, свойственных данному народу, а специфический набор общечеловеческих черт и идей». Ю. В. Бромлей также говорит «лишь об относительной специфике черт национального характера, нюансах их проявления» ⁹.

Приведем рассуждения о национальном характере Н. А. Ерофеева в его интересном и глубоком исследовании об Англии и англичанах гла­зами русских:

«Почему мы уверены, что большинство американцев деловиты, а большинство итальянцев музыкальны? Разве кто-нибудь подсчитывал действительное число тех и других в общей массе населения этих стран? И почему на основании выборочных наблюдений и впечатлений мы можем испытывать к одному народу устойчивые симпатии, а к другому столь же стойкую антипатию? Причем эти чувства мы не только проно­сим через всю жизнь, но и завещаем их своим детям и внукам. Таких проблем, ожидающих решения, очень много.

Одна из наиболее сложных— а может быть, и самая сложная — проблема так называемого национального характера, который в каж­дом этническом образе занимает важнейшее место.

На уровне бытового сознания существование у каждого народа на­ционального характера не вызывает сомнений, является как бы аксио­мой. Особенно часто эта мысль возникает во время пребывания в чу­жой этнической среде, даже самого краткого. Оно укрепляет убежде­ние в том, что люди этой общности во многих отношениях сильно отли­чаются от нашей: об этом свидетельствуют черты их жизни и быта, по­рой даже внешний облик людей, их поведение и пр. У наблюдателя не­вольно возникает вопрос: случайны ли эти особенности и отличия или они проистекают из одной общей и глубокой причины и коренятся в особой природе данного народа, его особом национальном характере? Может быть, поняв этот характер, мы без труда поймем все особенности данного народа? Национальный характер оказывается как бы ключом к объяснению жизни народа и даже его истории» ¹⁰.

Некоторые исследователи считают, однако, что национальный харак­тер существует только в бытовом, но не в научном сознании, что всякое обобщение на уровне «типичных» черт народа условно и натянуто ^и.

Вот мнение на эту тему из газеты «Санкт-Петербургские ведомости» от 11 января 1859 года: «Для народов существуют общие характерис­тики; французов называют ветреными, англичан — себялюбивыми, рус­ских — терпеливыми и т. д.; но боже мой, сколько каждый из нас встре-

⁷ С. М. Арутюнян.
Указ, соч., с. 31.

⁸ Н. А. Ерофеев.
Указ, соч., с. 16.

' Ю. В. Бромлей. Этнос и этнография. М., 1975, с. 94.

¹⁰ Н. А. Ерофеев. Указ, соч., с. 12.

¹¹ См.: В. И. Козлов, Г. В. Шепелев. Наци­ональный характер и проблемы его ис­следования // Совет­ская этнография, 1973, № 2, с. 69-83.

137

чал глубокомысленных французов, самоотверженных англичан и край­не нетерпеливых русских...»

Особенно резко по этому поводу высказался крупнейший современ­ный немецкий писатель Генрих Бёлль, раздраженно высмеивавший пред­ставления о национальном характере народов как «беллетристические предрассудки», где «русские непременно с бородой, одержимые страс­тями и немного фантазеры; голландцы неуклюжие и, как дети, наивные; англичане скучные или немного „оксфордистые"; французы то чрез­мерно чувственные, то невероятно рассудочные; немцы либо целиком поглощены музыкой, либо беспрестанно поглощают кислую капусту; венгры, как правило, безумно страстные, таинственные и накаленные, как нить электрозажигалки» ¹².

Вспоминается эпизод из личного прошлого. На стажировке в Лон­донском университете я должна была написать эссе о типичном рус­ском человеке в связи с заявлением английской журналистки Беаты Бишоп: «I regret to say that a typical Englishman does not exist [К сожа­лению, типичный англичанин не существует]». Вот что я написала в этом эссе: «When it is necessary to describe the national type one is confronted

with innumerable difficulties. I remembered dozens (or hundreds?) of my Russian friends but it turned out to be an impossible task to honour any of them with the title of the most typical Russian man. The question of „more typical" and „less typical" immediately arose. Some very typical persons were not purely Russian. Some pure Russians were not quite typical. That is why I had to give up the idea of describing a Russian I know who might serve as a model».

Итак, картина складывается весьма противоречивая. Есть ли все-таки национальный характер? Какие доказательства его существования мож­но считать объективными и строго научными? Где искать национальный характер? Что можно считать источником, дающим объективные сведе­ния о национальном характере?

Попробуем выделить эти источники. Первое, что приходит на ум, когда речь заходит о национальном характере того или иного народа, это действительно набор стереотипов, ассоциирующихся с данным на­родом. О стереотипах написано много, пишется сейчас еще больше, так как эта тема стала модной, то есть попала в центр внимания и учёных, и широких общественных кругов ¹³.

Стереотипопределяется как «схематический, стандартизированный образ или представление о социальном явлении или объекте, обычно эмоционально окрашенные и обладающие устойчивостью. Выражает привычное отношение человека к какому-либо явлению, сложившееся под влиянием социальных условий и предшествующего опыта» ¹⁴.

Английские словари дают аналогичные определения слова stereotype: «fixed mental impression [фиксированное умственное представление]» (COD); «a fixed pattern which is believed to represent a type of person or

138

event [фиксированный образец, который принято считать представле­нием о типе человека или события]» (LDCE).

Слова стереотип, стереотипный имеют негативную окраску и в русском, и в английском языке, так как определяются через слово шаб­лонный, в свою очередь определяемое как 'избитый, лишенный ориги­нальности и выразительности'. Это не вполне справедливо по отноше­нию к слову стереотип вообще, а в контексте проблем межкультурной коммуникации — в особенности. При всем своем схематизме и обоб­щенности стереотипные представления о других народах и других куль­турах подготавливают к столкновению с чужой культурой, ослабляют удар, снижают культурный шок. «Стереотипы позволяют человеку со­ставить представление о мире в целом, выйти за рамки своего узкого социального, географического и политического мира» ¹⁵.

Наиболее популярным источником стереотипных представлений о национальных характерах являются так называемые международные анекдоты, то есть анекдоты, построенные на шаблонном сюжете: пред­ставители разных национальностей, попав в одну и ту же ситуацию, реагируют на нее по-разному, в соответствии с теми чертами их нацио­нального характера,, которые приписывают им на родине анекдота.

Так, в русских международных анекдотах англичане обычно подчер-кнуто пунктуальны, немногословны, прагматичны, сдержанны, любят сигары, виски, конный спорт и т. п. Немцы практичны, дисциплиниро­ванны, организованны, помешаны на порядке и потому ограниченны. Французы — легкомысленные гуляки, эпикурейцы, думающие только о женщинах, вине и гастрономических удовольствиях. Американцы бога­тые, щедрые, самоуверенные, прагматичные, знамениты хорошими до­рогими машинами. Русские — бесшабашные рубахи-парни, неприхот­ливые, алкоголики, драчуны, открытые, неотесанные, любят водку и дра­ки. В русских международных анекдотах все они ведут себя соответ­ственно этим стереотипам.

Вот простейший анекдот такого рода: как ведут себя люди разных национальностей, если они обнаружат муху в кружке пива. Немец (прак­тичный) выбрасывает муху и пьет пиво. Француз (сентиментальный) вытаскивает муху, дует на нее, расправляет ей крылышки — и не пьет пиво. Русский (неприхотливый и любящий выпить) выпивает пиво, не заметив мухи. Американец (уверенный в своих правах) зовет офици­анта, устраивает скандал и требует другую кружку. Китаец (китайская кухня включает самые неожиданные блюда) вынимает муху, пьет пиво и закусывает мухой. Еврей (меркантильный) пьет пиво, а муху продает китайцу.

Еще пример. Комиссия ООН решила проверить разные народы на выживаемость и в порядке эксперимента поместила на отдельные не­обитаемые острова представителей разных национальностей — двух мужчин и одну женщину. Через десять лет комиссия отправилась инс­пектировать острова. На английском острове два джентльмена играли в теннис. «У нас все прекрасно, мы в хорошей спортивной форме, про­блем нет,— заявили они. — А дама? Мы ничего о ней не знаем, нас

¹⁵ А. В. Павловская. Указ, соч., с. 17.

139

но

никто не представил». На французском острове веселая Мари сказала: «Это Пьер, это Жак, у нас все замечательно, мы все трое очень доволь­ны». На испанском острове Мария рассказала комиссии, что на второй день эксперимента Хосе убил Хуача, и с тех пор они живут очень счаст­ливо. Русских острова было два: дореволюционный и послереволюци­онный. На дореволюционном русском острове печальная Ольга сооб­щила, что она любила одного, вышла замуж за другого, и все трое глубо­ко несчастны. На послереволюционном русском острове два крепких мужика играли в избе в карты, когда прибыла комиссия. «У нас все в полном порядке,— сказал один из них. — Мы организовали колхоз: я — председатель, он — парторг». — «А где же ваша дама?» — поин­тересовались члены комиссии. — «Народ? Народ в поле»,— был от­вет. (Заметим в скобках, что это выражение — народ в поле — вошло в разговорный язык как поговорка.)

Широко распространенный во всем мире анекдот о международном конкурсе на лучшую книгу о слонах в российском варианте выглядит так: Немцы привезли на тележке многотомный труд «Введение к описа­нию жизни слонов». Англичане принесли книгу в дорогом кожаном пе­реплете «Торговля слоновой костью». Французы представили жюри изящно иллюстрированное издание «Любовь у слонов». Американцы издали тоненькую карманную книжечку «Все о слонах». Русские напи­сали толстую монографию «Россия — родина слонов». Болгары пред­ложили брошюру «Болгарский слоненок — младший брат русского сло­на». В норвежском варианте этого анекдота немцы представляют на конкурс книгу «150 способов использования слонов в военных целях», французы — «Сексуальная жизнь у слонов», американцы — «Самый большой слон, которого я когда-либо видел», шведы — «Политическая и социальная организация общества слонов», датчане — «150 рецеп­тов блюд из слона», норвежцы — «Норвегия и мы, норвежцы».

И последний пример из большого числа такого рода анекдотов. Уче­ные решили провести эксперимент: какая нация лучше переносит хо­лод? В морозильную камеру представители разных национальностей могли взять с собой что пожелают, и, когда терпеть будет невмоготу, они должны постучать в двери камеры, чтобы ее открыли. Француз ска­зал: «Дайте мне много вина и хорошеньких женщин» и пошел в моро­зильную камеру. Через полчаса раздался слабый стук, и дрожащий от холода француз вышел из камеры. Англичанин решил взять с собой сигару, бутылку виски и одну женщину, хорошо владеющую собой. Че­рез час раздался стук, и из камеры вытащили полузамерзшего англича­нина. Русский пожелал собутыльника, ведро водки, два соленых огурца и отправился в морозилку. Через три часа встревоженные ученые при­открыли дверь, опасаясь несчастного случая. Из камеры показался ку­лак, обрушившийся на экспериментатора, и послышались слова: «Вот свиньи! И так холодно, а они еще дверь открывают», и дверь захлопну­лась.

Подобные шутки можно продолжать долго, но основное ясно — сте­реотипы национальных характеров в них вполне очевидны.

В английских анекдотах высмеиваются жадные шотландцы и пьяни­цы-ирландцы. Европейские стереотипы хорошо видны в следующей шутке: «Paradise is where cooks are French, mechanics are German, policemen are British, lovers are Italian and it is a 11 organized by the Swiss. Hell is where cooks are British, policemen are German, lovers are the Swiss, mechanics are French, and it is all organized by Italians [Рай тан, где по­вара — французы, механики — немцы, полицейские — англичане, лю­бовники — итальянцы, а организуют все швейцарцы. Ад — где повара англичане, полицейские — немцы, любовники — швейцарцы, механи­ки — французы, а организуют все итальянцы]».

Черты образцового европейца на юмористической открытке строят­ся на контрасте: он должен быть разговорчивым, как финн; доступным, как бельгиец; технически способным, как португалец; щедрым, как гол­ландец; терпеливым, как австриец; робким, как испанец; организован­ным, как грек; трезвым, как ирландец; знаменитым, как люксембуржец; скромным, как датчанин; сдержанным, как итальянец; он должен во­дить машину, как француз, и готовить, как англичанин.

В американской шутке по поводу национальности Иисуса Христа так­же явственно видны стереотипы разных культур и представлений о раз­ных национальностях:

«Three proofs that Jesus was Jewish:

1. He went into his father's business.

2. He lived at home until the age of 33.

3. He was sure that his mother
was a virgin, and his mother
was sure that he was God.
Three proofs that Jesus was
Irish:

1. He never got married.

2. He never had a steady job.

3. His last request was for a drink.
Three proofs that Jesus was
Italian:

1. He talked with his hands.

2. He took wine with every meal.

3. He worked in the building
trade.

Three proofs that Jesus was Black:

1. He called everybody brother.

2. He had no permanent address.

3. Nobody would hire him.

Three proofs that Jesus was Puerto Rican:

1. His first name was Jesus.

2. He was always in trouble with the law.

3. His mother didn't know who his real father was.

141

¹⁶ Правда России, 1998, № 31.

Three proofs that Jesus was from California:

1. He never cut his hair.

2. He walked around barefoot.

3. He invented a new religion».

В последнее время в печати стали появляться описания реальных экспериментов, вызванных модным увлечением проблемами разнооб­разия культур и национальных характеров. Эти эксперименты иногда приближаются к ситуациям международных анекдотов, а иногда остав­ляют их далеко позади.

Вот пример, характеризующий особенности национального отдыха: «Лондонская „Гардиан" рассказывает о снятой 4-м каналом британско­го телевидения серии документальных фильмов о группах отдыхающих из Германии, США, Англии и Японии, получивших путевки в один из пан­сионов Турции. За особенностями их поведения в различных ситуациях следила скрытая камера.

Например, актер, игравший роль водителя автобуса, на котором ту­ристы должны были отправиться на экскурсию, сел за руль в пьяном виде. Англичане, увидев это, отказались садиться в автобус. Японцы оставались невозмутимыми, пока руководитель их группы не указал им на бутылку спиртного, стоявшую у ног водителя. Немцы стали волно­ваться, что его могут уволить с работы, если они поднимут шум.

Во время экскурсий, в которых принимали участие все четыре груп­пы, актер закурил, хотя в автобусе курить было запрещено. Англичане вежливо попросили его потушить сигарету. Японцы, не желавшие на­рушать гармонии, предпочли молчать. Немцы сначала устроил и голосо­вание и только потом выразили недовольство, а американцы стали ку­рить сами.

В баре, когда бармен ушел из-за стойки, актер начал брать, не запла­тив, бутылки пива. Англичане и американцы радостно последовали его примеру. Немцы воровать пиво не стали, а японцы не только не стали воровать, но еще и сообщили о случившемся администрации пансио­ната» ¹⁶.

Итак, один источник, где с оговорками и большой осторожностью можно искать национальные характеры,— это международные шутки и анекдоты разных видов: те, которые рассказывают о себе сами пред­ставители той или иной культуры, и те, которые созданы иными культу­рами.

Другим источником, по-видимому, можно считать национальную классическую художественную литературу. Слово классическая в этом контексте неслучайно, потому что, как уже говорилось, литература, име­ющая этот ранг, прошла испытание временем: ее произведения заслу­жили признание, повлияли на умы и чувства представителей данного народа, данной культуры.

Если взять национальных литературных героев национальных лите­ратур, то прежде всего поражает их контраст со стереотипными персо­нажами международных анекдотов. Действительно, легкомысленные французы, думающие о вине и женщинах, на уровне своей классичес-

142

кой литературы мирового масштаба представлены драматическими ге­роями Стендаля, Бальзака, Гюго, Мериме, Мопассана, Золя, решающими сложные человеческие проблемы и не имеющими ничего общего с лег­комысленными героями-любовниками.

Наоборот, чопорные и сдержанные до абсурда англичане из анекдотов создали литературу, полную искрящегося юмора, иронии, сар­казма: литературу Джонатана Свифта, Бернарда Шоу, Оскара Уайль­да, Диккенса, Теккерея. Шекспира, наконец, у которого на пять траге­дий приходится 22 комедии. Ни в одной культуре юмор не ценится так высоко.

Замуштрованные порядком (Ordnung!) и самодисциплиной немцы из международных шуток дали миру нежнейшую и глубочайшую поэзию Гёте и Гейне.

Наконец, анекдотические хулиганы и алкоголики — русские — вне­сли в сокровищницу мировой литературы драгоценный вклад: произ­ведения Пушкина, Лермонтова, Толстого, Тургенева, Чехова, Достоевс­кого. Герои этих произведений, с их философскими исканиями и тонки­ми душевными переживаниями, — это интеллигенты среди персонажей мировой классической литературы (недаром само слово интеллиген­ция вошло в европейские языки из русского языка).

Так где же русский национальный характер? В анекдотах или в клас­сической литературе? Кто типичный русский — мужик с ведром водки в морозильной камере или Пьер Безухов?

Как известно, в период Второй мировой войны, перед тем как на­пасть на Россию, фашистская Германия усиленно собирала информа­цию о России и русских. И немаловажным источником информации оказалась русская художественная литература. Именно по ней герман­ские лидеры составили суждение о русском национальном характере. Россию посчитали «колоссом на глиняных ногах»: толкни и рассыпется страна, населенная метущимися, рефлексирующими «мягкотелыми» интеллигентами — безуховыми, Нехлюдовыми, мышкиными, расколь-никовыми, дядями ванями, Ивановыми и т. п.

Иван Солоневич пишет об этом с горечью: «Основной фон всей ино­странной информации о России дала русская литература: вот вам, по­жалуйста, Обломовы, Маниловы, лишние люди, бедные люди, идиоты и босяки» ¹⁷.

Будучи критически настроен к русской классической литературе как к источнику информации, Солоневич и назвал ее «кривым зеркалом народной души». Он пишет: «Литература есть всегда кривое зеркало жизни. Но в русском примере эта кривизна переходит уже в какое-то четвертое измерение. Из русской реальности наша литература не отра­зила почти ничего... Русская литература отразила много слабостей Рос­сии и не отразила ни одной из ее сильных сторон. Да и слабости-то были выдуманные. И когда страшные годы военных и революционных испытаний смыли с поверхности народной жизни налет литературного словоблудия, то из-под художественной бутафории Маниловых и Обло-мовых, Каратаевых и Безуховых, Гамлетов Щигровского уезда и москви-

¹⁷ И. Солоневич. Народ и Монархия. М., 1991, с. 166.

143

¹⁸ И. Солоневич. Народ и Монархия. М., 1991, с. 166.

¹⁹ Там же, с.164-165.

чей в гарольдовом плаще, лишних людей и босяков — откуда-то воз­никли совершенно не предусмотренные литературой люди железной воли» ¹⁸.

Не вдаваясь в полемику, хочу попытаться «реабилитировать» кру­гом виноватую русскую литературу: немцев-то она обманула. Да, в Бре­стской крепости действительно сидели не Маниловы и Безуховы. Но ведь кто знает, как повели бы себя Безуховы и Обломовы, окажись они в Брестской крепости. Может быть, и у них выявилось бы то самое «же­лезо в русском народном характере», которое, по словам Солоневича, не отразила русская литература? Не отразила железа и обманула вра­гов кривым зеркалом.

Мысль у Солоневича, правда, другая: «Ни нашего государственного строительства, ни нашей военной мощи, ни наших беспримерных в ис­тории человечества воли, настойчивости и упорства — ничего этого наша литература не заметила вовсе» ¹⁹. А если бы заметила и отразила, то и войны бы не было, — вот что имеет в виду Иван Солоневич.

Но вернемся к источникам сведений о национальном характере.

Не отбрасывая, вслед за Солоневичем, с негодованием всю художе­ственную литературу, признаем, что она не кривое, но неполное зерка­ло. Полным оно быть и не может— «никто не обнимет необъятное», как сказал русский писатель А. К. Толстой устами Козьмы Пруткова. Не­полное и субъективное, потому что каждое художественное произве­дение классической литературы имеет конкретного автора с его субъек­тивным, то есть ему лично присущим, видением мира, в значительной мере обусловленным его собственной индивидуальной жизнью, твор­ческим воображением, вполне конкретным, присущим лично ему талан­том.

Итак, художественная литература также, с некоторыми оговорками, представляет собой источник информации о национальном характере.

Наконец, третий источник, где можно и нужно искать «душу наро­да», — это фольклор, устное народное творчество. У фольклора в этом смысле есть большое преимущество перед художественной литерату­рой, поскольку фольклорные произведения анонимны, за ними не сто­ит индивидуальный автор, их автор народ, это коллективное творче­ство.

Что же дает фольклор в плане раскрытия национального характера? Прежде всего, некоторое единообразие, потому что в центре эпических произведений народного творчества стоит герой, настоящий Герой: богатырь, могучий красавец, в современной терминологии — супермен, который защищает свой народ от всех зол: от драконов, чудовищ, сти­хийных бедствий и вражеских войск. Помимо сверхъестественных ка­честв и способностей, у него нередко имеется волшебный конь, вол­шебный меч или другой чудесный предмет. Он самый меткий стрелок из лука, как Робин Гуд, и обладает непревзойденной силой, как Илья Му­ромец. В таком герое воплощена вечная мечта народа о сильном и спра­ведливом защитнике, который накажет обидчиков. Русский фольклор отдал дань таким героям в былинах, где русские богатыри защищают

144

свою землю с тем же рвением и успехом, что и герои «Калевалы», и Давид Сасунский, и витязь в тигровой шкуре...

Однако главный герой русских народных сказок уникален и не по­хож на героев-суперменов. В нем-то, видимо, и есть разгадка загадоч­ной русской души и ключ к национальному характеру.

Этот «герой» — да, да, в кавычках — Иван-дурак, или ласково — Иванушка-дурачок. Он полный антипод Герою. Он и не могуч, и не кра­савец, да еще и дурак. Неказистый, смешной, нелепый, униженный-при­ниженный, глупый, покорный жестоким и злым людям, но всегда пре­одолевающий все препятствия и беды, Иванушка-дурачок весь создан из противоречий. Он выглядит дураком, но оказывается самым умным в критические минуты; он ленивый и пассивный на вид. но в решающий момент действует быстро, смело и очень активно; он неотесанный и тонкий, беспечный и заботливый, хитрый и доверчивый. Он всех по­беждает в конце сказки терпением, добротой, смекалкой и отсутствием претензий. Его сила в том, что своей добротой и непрактичностью он производит на алчных окружающих впечатление слабого и глупого, и они, считая его дураком, не могут себе представить его умным, смелым, находчивым, каким он является на самом деле. И дети, слушающие на­родные сказки, в каждом новом поколении учатся не судить о людях по их внешнему виду и поведению.

Народ, придумавший себе «маленького» героя, — это великий на­род. Не случайно в трудную для России историческую эпоху русский поэт Владимир Солоухин с горечью упрекает «Иванушек» в том, что они не спасают свою страну:

Старик хворает. Ткет холсты старуха, Румяна дочка, полон сундучок, А на печи, держа в руках краюху, Иванушка — простите — дурачок.

В тонах доброжелательных и красках. Русоволосы, мыслями легки, На всех печах, во всех народных сказках, Иванушки — простите — дурачки.

На теплых кирпичах, объяты ленью, Считая мух, они проводят дни. Зато потом по щучьему веленью Все моментально сделают они.

Драконов страшных тотчас побеждают. Им огненные головы рубя. Невинных из темниц освобождают, Берут царевен замуж за себя.

Забыв о печках, мамках и салазках, На сивках-бурках мчат во все концы, Как хорошо: во всех народных сказках Иванушки выходят — молодцы.

145

²⁰ Размышления Ивана Соловьева об Эросе // Человек, 1991, № 1, с. 208.

ан, нет, и впрямь: и царство все проспали, И отдали в разор красу земли... Царевен в сказках доблестно спасали, А подлинных царевен не спасли.

(«Иванушки»)

Женскому русскому характеру в народном творчестве свойственны те же черты, что и мужскому: обычно внутренняя красота и таланты спря­таны глубоко и хитроумно, нужно видеть сердцем, а не глазами, чтобы из лягушки получить жену-красавицу, а из чудовища — мужа-цареви­ча. О героине русских сказок хорошо сказал Иван Игоревич Соловьев (1944-1984), московский учитель-словесник, ни одно из его сочине­ний не было напечатано при жизни. Приведем отрывок из его этюда «Русская красавица»:

«Русская красавица непременно стыдлива. Она руками заслоняется, лицо свое сияющее прячет ото всех, ступает неслышно, живет незамет­но, за околицей, как солнце вечернее. Нет в ней гор­дости и упоения своей красотой, как у греческой Афродиты. Видимо, само солнце в России стыдливо, редко полный лик свой кажет, чаще заслоняется облаками, занавешивается туманом, имеет вид зас­тенчивый, скромный.

В русской красавице то же начало, что и в русском богатыре, который тридцать лет проспал на печи и встал только для решительной битвы. Скрытая кра­сота, скрытая сила, которая нуждается в великой при­чине, чтобы раскрыться, и не для праздного созерца­теля, не для привязчивого взгляда, а для единствен­ного суженого — как и богатырь встанет — распря­мится, когда на родину накатывает самый сильный враг. Красота — для милого, сила — для супостата, и все — для единственного. Повседневная, будничная трата означала бы умаление чудного дара.

Да и жизнью Спасителя так заповедано, чтобы са­мый могущественный являлся в ветхом рубище и терпел крестную муку, чтобы потом, когда мир изверится, истоскуется от несовершившегося пророчества — вторично прийти, уже победителем. Мышление пара­доксами присуще народу, который ждет главного — от неглавного, кра­сивого — от невзрачного, сильного — от немощного» ²⁰.

Итак, в качестве источников, подтверждающих существование на­ционального характера, были рассмотрены:

1. Международные анекдоты, полностью базирующиеся на стерео­типных представлениях о том или ином народе. Эти стереотипы не столько отражают некие наиболее существенные и типичные черты народа, сколько формируют их и в глазах других народов, и в собст­венных глазах. (Сколько русских за границей пьют водку только для того, чтобы подтвердить ожидаемую от них стереотипную русскость,

146

носят павлово-посадские шали и ведут себя так, как они не ведут себя дома.)

2. Национальная классическая литература, несколько «подпорчен­
ная» как источник индивидуальным авторством и субъективным взгля­
дом на мир.

3. Фольклор, или устное народное творчество, как наиболее на­
дежный из всех перечисленных выше источник сведений о националь­
ном характере. Действительно, хотя в произведениях устного народ­
ного творчества стереотипны не только герои, персонажи, но и сюжеты,
сам факт, что они представляют собой коллективное творчество наро­
да, что они «обкатаны» в устных передачах из поколения в поколение,
как морская галька, не имеющая первоначальных индивидуальных из­
гибов, изломов и зазубрин, и что поэтому они лишены субъективизма
индивидуально-авторских произведений, — все это делает их наибо­
лее надежным источником и хранилищем информации о характере на­
рода.

4. Последним по порядку, но отнюдь не по значению (Last, but not
Least), самым надежным и научно приемлемым свидетельством суще­
ствования национального характера является Его Величество нацио­
нальный язык. Язык и отражает, и формирует характер своего носите­
ля, это самый объективный показатель народного характера. Недаром
Иван Ильин определял язык как «фонетическое, ритмическое и морфо­
логическое выражение народной души» ²¹. К этому последнему источ­
нику мы теперь и обратимся: рассмотрим национальный характер че­
рез призму языка.

²¹ И. Ильин. Сущность и своеобразие русской культуры // Москва, 1996, № 1, с. 171.

§3. Роль лексики и грамматики

в формировании

личности и национального характера

Очевидно, что основную культурную нагрузку несет лексика: слова и словосочетания. Из них складывается языковая картина мира, опреде­ляющая восприятие мира носителями данного языка. Особенно наглядно и ярко этот аспект представлен устойчивыми выражениями, фразеоло­гизмами, идиомами, пословицами, поговорками — то есть тем слоем языка, в котором непосредственно сосредоточена народная мудрость или, вернее, результаты культурного опыта народа. Единицы этого слоя Н. Д. Бурвикова и В. Г. Костомаров в ряде статей предлагают назвать логоэпистемами. Логоэпистема — это знание, несомое языковой еди­ницей как таковой.

В специальном исследовании ²²были изучены английские и русские идиоматические выражения,отражающие и формирующие те свой­ства, достоинства и недостатки человека, которые ценятся или осужда­ются в соответствующем обществе и соответствующей культуре.

²² П. Л. Коробка. Идиоматическая фразеология как лингводидакти­ческая проблема. Канд. дисс. МГУ, факультет иностран­ных языков. М., 1998.

14/

148

Количество и качество идиом, отражающих положительную или от­рицательную оценку тех или иных человеческих качеств, можно счи­тать показателем этических норм, правил социальной жизни и поведе­ния в обществе, отношения нации через ее культуру и язык к миру, дру­гим народам и культурам.

Например, такое качество, как безответственность. Ни английский, ни русский язык не имеет идиоматических выражений, которые оцени­вали бы это качество положительно. Что же касается отрицательной оценки, то на одну английскую пословицу— Too many cooks spoil the broth [Слишком много кухарок портят бульон] — приходится 12 (!) рус­ских выражений:

У семи нянек дитя без глазу;

Сам нашу заварил, сам и расхлебывай;

Моя хата с краю, я ничего не знаю;

Наше дело маленькое;

Наше (мое) дело сторона;

После нас хоть потоп;

Вез меня меня женили;

Обещанного три года ждут;

За что купил, за то и продаю;

обещать молочные реки и кисельные берега;

сделать что-либо после дождичка в четверг;

бросать слова на ветер.

Наоборот,такие качества, как предусмотрительность, осторожность, представлены в английской идиоматике несколько богаче, чем в рус­ской. Положительная оценка

Английский язык:

Prevention is better than cure [Предупредить лучше, чем излечить];

One cannot be too careful [Нельзя быть слишком осторожным];

Safety first [Осторожность— первым делом]. Русский язык:

Готовь сани летом, а телегу зимой;

Береженого (и) Бог бережет.

По вопросу общительности и разговорчивости оба языка единодуш­ны в отрицательной оценке, но русский язык видит, в отличие от анг­лийского, и некоторые положительные моменты. Положительная оценкаАнглийский язык: нет примеров. Русский язык:

За спрос денег не берут;

Язык до Киева доведет. Отрицательная оценкаАнглийский язык:

Wails have ears [У стен есть уши];

The floor is yours! [Слово предоставляется Вам! (букв. Сцена Ваша!)];

Easier said than done [Легче сказать, чем сделать]; to ride a hobby-horse [кататься на излюбленном коньке]. Русский язык:

(И) у стен есть (бывают) уши;

Если бы да кабы, до во рту росли грибы;

Слово не воробей, вылетит — не поймаешь;

Воду в ступе толочь — вода и будет;

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.

Приведем для сравнения выражения, передающие сдержанность в речи, скрытность. Положительная оценкаАнглийский язык:

Silence is golden [Молчание — золото];

Brevity is the soul of wit [Краткость — душа ума];

First think; then speak [Сначала подумай, потом говори];

A word to the wise [Слово мудрым];

Still waters run deep [Спокойные воды — в глубине]. Русский язык:

Слово — серебро, молчание — золото;

Краткость — сестра таланта;

держать язык за зубами. Отрицательная оценкаАнглийский язык:

A penny for your thoughts? [Пенни (монетку) за твою мысль?]. Русский язык:

В тихом омуте черти водятся;

проглотить язык.

разнообразие и свобода взглядов, вкусов и поведения выше це­нится в английской культуре, что и получило более богатое языковое выражение. Положительная оценка

Английский язык:

It takes all sorts to make a world [Чтобы создать мир, необходимо раз­нообразие];

Variety is the spice of life [Разнообразие — прелесть жизни];

Tastes differ [Вкусы различны];

Every man to his taste [Каждому свое];

There is no accounting for tastes [За вкусы не отвечают];

One man's meat is another man's poison [Для одного — мясо, для дру­гого—яд];

Beauty is in the eye of the beholder [У каждого зрячего свое представ­ление о красоте]. Русский язык:

Каждый по-своему с ума сходит;

Каждому свое;

На вкус и цвет товарищей нет.

149

²³ П. Л. Коробка. Идиоматическая фразеология как лингводидакти­ческая проблема. Канд. дисс. МГУ, факультет иностран­ных языков. М., 1998, с. 132-133.

гостеприимство, наоборот, более выражено в русском языке, чем в английском.

Положительная оценкаАнглийский язык: нет примеров. Русский язык:

Не красна изба углами, а красна пирогами;

В ногах правды нет;

Чем богаты, тем и рады. Отрицательная оценкаАнглийский язык: нет примеров. Русский язык:

Незваный гость хуже татарина.

Интересно, что в английской идиоматике гостеприимство как обще­ственно значимая черта вообще не представлена ни положительно, ни отрицательно. Русская же отрицательная оценка — Незваный гость хуже татарина— связана с печальным опытом татарского нашествия на Русь. С той поры прошли многие сотни лет, все это время русские и та­тары мирно сосуществуют в одном государстве, но язык хранит память о былых распрях.

В результате проведенного исследования были выделены опреде­ленные качества личности и социальные отношения, признанные в дан­ных обществах как более или менее важные. Краткие выводы сформу­лированы так:

«1. Во многих разделах наблюдается совпадение или незначитель­ные различия в количестве и экспрессивных свойствах фразеологичес­ких единиц, отражающих следующие ценностные понятия: вежливость, адаптируемость, решительность, образованность, отношение к воспи­танию, правовой системе и власти.

2. В английском языке с более высокой, чем в русском, активностью
в фразообразовании преобладают следующие целостные смыслы: чес­
тность, осторожность, трудолюбие, профессионализм, ответственность,
сдержанность в речи, бережливость, оптимизм, эгоизм, свобода лично­
сти, консерватизм, материальное благополучие, закрытость семейной
жизни.

3. В содержательной области русской идиоматики заметно большее,
чем в английской, пространство занимают следующие ценностные по­
нятия: опытность, общительность, корпоративность, патриотизм, спра­
ведливость. Специфически присущей русской фразеологии ценностью
оказывается гостеприимство» ²³.

Нет сомнения, что слова, словосочетания, фразеологические еди­ницы всех видов, то есть все то, из чего складывается лексический со­став языка, играют основную роль в реализации функции языка как орудия культуры и средства формирования личности. Однако не следу­ет думать, что весь «культуроносный слой» языка заключен в лексике и фразеологии. В формировании личности носителя языка задействова­ны все языковые средства, обычно, повторим, не замечаемые и не осоз-

150

наваемые человеком. Приведем наиболее очевидные и показательные примеры того, как грамматика влияет на формирование личности.

Хорошо известный грамматический факт: в русском языке, как и в большинстве европейских языков, в качестве обращения используют­ся два личных местоимения ты и вы, а в английском только одно — you Казалось бы, чистая грамматика, значения эквивалентны, просто you— это и ты, и вы. Однако возможность выбора в русском языке, когда вы может употребляться и для единственного числа (обычно с большой буквы, что подчеркивает уважительность этой формы обра­щения), и для множественного, не может не влиять на отношения меж­ду людьми и на их характеры. Русское ты может оскорбить: «Вы мне не тыкайте!» Сколько драк в России начиналось с тыканья. В определении хамства как социального явления употребление ты приводится в каче­стве «диагностического» признака: «В разговоре хам частенько исполь­зует неприличные выражения, „плоские шутки", фамильярное обраще­ние, обращение на „ты"» ²". Однако ты может и осчастливить: «Пустое „Вы" сердечным „ты" она, обмолвясь, заменила» (А. С. Пушкин). И уже позже в стихах Анны Ахматовой:

И кал будто по ошибке Я сказала: «Ты...» Озарила тень улыбки Милые черты. От подобных оговорок Всякий вспыхнет взор... Я люблю тебя, как сорок Ласковых сестер.

(«Читая Гамлета»)

Судя по приводимому ниже свидетельству, в других языках игра на ты и вы также весьма эмоциональна, это даже может решать судьбу страны:

На выборах президента в Румынии президент Илиеску проиграл пре­тенденту от оппозиции Константинеску при следующих обстоятельст­вах. Илиеску «запугивал румын в случае победы либерально-консерва­тивных сил грядущими предательскими соглашениями с соседней Венг­рией. „Господин Илиеску, — иронично заметил ему в связи с этим Конс­тантинеску во время последних теледебатов, — вы ведете себя, как безработный пожарный, который разводит огонь, чтобы потом ему все были благодарны за мужественную борьбу с пожаром ". В гневной ответ­ной реплике Илиеску, которому было уже не до иронии, перешел с собесед­ником на „ты". Это дало Константинеску повод сделать действующему президенту соответствующее замечание, обернувшееся, как полагают здешние специалисты, еще несколькими процентами поддержки» ^к.

В разных языках, имеющих, как русский, обе формы — ты и вы, они различаются стилистическими опенками употребления.

Например, в учебнике шведского языка есть текст с историей о том, как туристку из России задержала полиция из-за мелкого недора-

" А. Гореева. Почему хамы хамят, или 4 эффективных способа борьбы с хамством // Мос­ковский универси­тет, 1999, № 27.

²⁵ Независимая газета, 20.11.1996.

151

зумения с паспортом. В полицейском участке допрашивающий русскую девушку дежурный обращается к ней на «ты». 8 шведском языке это нормально: если бы он ее назвал на «вы», это был бы плохой признак, так как вы указывало бы на то, что он считает девушку виноватой и сохраняет формальную дистанцию. По-русски все наоборот: Вы в ус­тах милиционера звучало бы уважительно, а ты — грубо и пренебре­жительно, хотя многое зависит от интонации.

Русская студентка Татьяна Козлова пишет в своем эссе «Язык как орудие культуры» о воспитательном значении обращения на «Вы» к людям старшего возраста:

Usually referring to a person as «Вы» we express our respect. Traditional­ly we say «Вы» to people who are old­er than we are (thus, through lan­guage children learn to respect eld­erly people from the very beginning). Та же студентка на основе своего опыта учебы в датском универси­тете описывает переход на «ты» в датском языке:

Форма du (ты) вытеснила De (Вы) во второй половине 60-х годов XX века в результате молодежной (в основном студенческой) револю­ции — протеста против авторитарности и давления старших за пра­во участвовать в руководстве университетами и за свободу личнос­ти, выбора образа жизни и жизненного пути. Это движение совпало с протестами против войны во Вьетнаме, битлами, хиппи и т. п. Ког­да в конце 70-х годов все успокоились, одним из последствий стал тот культурно-языковой факт, что в Дании отношения между людьми раз­ных возрастов стали гораздо менее формальными и все перешли на du, о более почтительное De вышло из употребления. Студенты и профес­сора в датских университетах называют друг друга по имени и на аи. Сама же Татьяна Козлова не смогла преодолеть барьер культур и вме­сто обращения просто по имени изобрела свое компромиссное обра­щение, добавив к имени титул Professor. По ее мнению (и с ним трудно не согласиться), то, что De вышло из обращения и осталась только одна, более фамильярная форма личного местоимения (ср.: в английском, наоборот, ушло though 'ты'), оказало и оказывает большое воздействие на социальную жизнь современной Дании.

Студентка МГУ, приехавшая учиться из Индии, пишет, как она пере­жила культурный шок в России, услышав, что дети называют родителей на «ты», поскольку в индийской культуре принято всех, кто старше (включая родителей и самых близких родственников), называть на «вы»: .. .the same in the case when the Russians use the second person pronoun

«ты» for all relatives. I was shocked for the first time when I heard a small boy playing in the park, calling his mother by «ты». Then I accepted it. In our culture, if a person is older than you, you always have to use the equi­valent form of «вы». When one of my

J52

Russian friends visited me and I addressed my mother using «вы», which is absolutely normal, she was shocked. Then she further added to my know­ledge that if they used «вы» for their dose relatives the latter might even feel insulted.

Насколько важна роль того или другого (ты или вы) обращения в русском языке, показывает следующий факт:

В советское время Агентство национальной безопасности США по­тратило уйму денег только но то, чтобы выведать индивидуальные слабости членов Политбюро и правительства СССР. Им важно было знать даже, кто с кем на «ты», каким тоном отдаются указания ²⁶.

Всему этому эмоциональному фейерверку обыгрывания ты и вы английский язык противопоставляет регулярное безальтернативное употребление you навязывая своему носителю формально-официаль­ное отношение. И учитель ученику, и ученик учителю, и генерал рядо­вому, и рядовой генералу— все друг другу говорят you. Все поровну, все справедливо, ну просто — «демократия в действии». Никого нельзя оскорбить тыканьем —youканьем, но никого нельзя и, «обмолвясь», как будто по ошибке, осчастливить.

Так англоговорящие оказываются более вежливыми, но менее эмо­циональными, чем русскоговорящие. Язык первых не дает им воз­можности поиграть, а значит, и почувствовать, потому что нет выбора, есть всего лишь одна форма. В связи с этим забавно выглядит заяв­ление В. А. Сухарева, автора книги «Мы говорим на разных языках»: «Все члены английской семьи называют друг друга на „вы"» ²⁷. Точнее было бы сказать, что все члены англоговорящего коллектива друг с дру­гом на you.

Еще один пример из другой области грамматики — морфологии. Известно, что в русском языке имеется очень большое количество уменьшительных и ласкательных суффиксов:-очк- (-ечк-), -оньк-(-еньк-), -ушк- (-юшк-), -ик- и многих других. Носитель английского язы­ка, практически не имеющего таких суффиксов (bird [птица] — birdie [птичка], girl [девочка] — girlie [девчушка] — это редкие исключения), не может даже отдаленно вообразить себе все то огромное суффик­сальное богатство русского языка, которое предоставляет его носите­лям возможность выразить столь же огромное богатство тончайших ню­ансов любящей души (поскольку эти суффиксы даже в сухих граммати­ческих учебниках называются уменьшительно-ласкательными).

Как известно, стереотипный образ России и русского человека на Западе— это медведь, могучий, но грубый и опасный зверь. Так вот родной язык этого зверя отражает его потребность в передаче оттен­ков хорошего отношения к миру, любви и ласки (язык — зеркало куль­туры) и формирует из него тонкую и любящую личность, предоставляя в его распоряжение большое разнообразие языковых средств для вы­ражения этого самого хорошего отношения к миру. Причем именно к миру, а не только к людям, потому что уменьшительно-ласкательные суффиксы с одинаковым энтузиазмом присоединяются русскими людь­ми и к одушевленным, и к неодушевленным предметам.

²⁶ Завтра, 1998, № 43 (256).

²⁷ В. А. Сухарев. Мы говорим на разных языках. М., 1998, с. 46.

153

²⁸ 3. Трестерова. Некоторые особенно­сти русского мента­литета и их отраже­ние в некоторых осо­бенностях русского языка// IX Между­народный Конгресс МАПРЯЛ. Русский язык, литература и культура на рубеже веков. Т. 2. Братис­лава, 1999, с. 179.

Разумеется, это создает большие трудности при переводе. Представь­те себе, что русское слово старушка в есенинском «Ты жива еще, моя старушка?» требует в переводе четырех (!) английских слов: «Are you still alive, my dear little old woman?»

Действительно, по-русски можно сказать о людях: Машенька, Машут-ка, Машечка, Машуня, Машунечка и т. д.; девушка, девочка, девонька, девчушка, девчонка, девчоночка; о животных: кот, котик, коток, котиш­ка, котишечка, котишенька; телка, телушка, телочка, телушечка; со­бачка, собачушка, собаченька; а также о любом предмете неживого мира: домик, домишечка, домичек, домок, домушка; ложечка, вилочка, каст­рюлька, сковородочка и т. д. Всему этому богатству английский язык может противопоставить только слово little или dear little: little cat [букв, маленькая кошка], dear little dog [букв, милая маленькая собака], но до высот dear little fork/spoon/frying pan [букв, милая маленькая вилка/ ложка/сковорода] англоязычному человеку не подняться...

Употребление такого рода суффиксов показывает уважение, такт, хорошее отношение к окружающим. Часто они употребляются в речи, обращенной к детям. В магазине женщины, особенно пожилые, неред­ко говорят: дайте хлебушка, колбаски, молочка, маслица и т. п. Совре­менные коммерсанты немедленно взяли на вооружение эту «слабость» русского народа и продают масло под названием «Маслице» (лучше идет с таким ласковым родным названьицем), овсяное печенье в пачке с над­писью «Овсяночка» и т. п.

Навещая знакомого в реабилитационном военном госпитале в Хим­ках, я услышала, как пациент— большой высокий человек, сохранив­ший даже в больничной пижаме свою военную выправку, говорил по телефону: «Я тут попал в госпиталек». Тактичный русский человек, он не хотел пугать своих близких словом госпиталь и смягчил его, доба­вив уменьшительно-ласкательный суффикс. Между тем сам госпиталь выглядит как огромный неприступный бастион.

Стюардесса, любя пассажиров или демонстрируя любовь, говорила, за­глядывая в их билеты: «Третий салончик, второй салончик, пожалуйста».

Ласкательный суффикс может встретиться в любом слове, даже в свежем заимствовании из иностранного языка. Так, в Москве на Крас­ной Пресне открылся магазин под названием «Парфюмчик».

Профессор Зденька Трестерова из Словакии дает свое объяснение пристрастию русских людей и русского языка к уменьшительно-ласка­тельным суффиксам. По ее мнению, это реакция языка и культуры на тяжелую жизнь в советское время ²⁸.

Чем хуже благосостояние народа во всех отношениях, тем заметнее рвение к прекрасному (в духовном смысле прежде всего среди интел­лигенции) и просто красивому, будь то одежда, духи, мебель, все рав­но. Грубость жизни отразилась в языке не только богатым запасом бран­ных выражений, но, как это ни парадоксально, также любовью к ласка­тельно-уменьшительным словам, диминутивам, активным использова­нием языковых средств выражения подчеркнутой вежливости. Поку­пали и читали не просто книги, а книжечки, ели огурчики, помидорчики,

154

капусточку. В стиxax Ахматовой читаем: «А мне ватничек и ушаноч­ку» — здесь и связь с фольклором, и намек на места ссылки. В литера­туре встречаются примеры гипертрофированного употребления таких диминутивных выражений:

Я возьму свеколки, капустки, морковочки, все нарежу меленько и варю на маленьком огонечке, добавлю лучка, петрушечки, укропчика (под­слушано в очереди) ²⁹.

В престижном подмосковном санатории на двери была надпись: «Медсестрички». Его сотрудники, объясняя, как пройти в столовую, го­ворили: «По коридорчику направо», а лекарства давали со словами: «Это Вам анальгинчик, стрептомицинчик и ноотрспильчик». Представить себе носителей английского языка, говорящих dear little corridor или dear little hospital, невозможно — и не просто потому, что ванглийском язы­ке нет такого количества и разнообразия уменьшительно-ласкательных суффиксов, а главным образом потому, что у них этого нет и в ментали­тете. А в менталитете нет, потому что нет в языке, они не приучены язы­ком к таким «нежностям».

Та же тенденция к повышенной эмоциональности у носителей рус­ского языка, к так называемой переоценке (overstatement), в отличие от знаменитой английской недооценки, недосказанности (understate­ment), проявляется, как это ни удивительно, и в пунктуации, в первую очередь в употреблении восклицательного знака.

В русском языке восклицательный знак употребляется гораздо чаще, чем в английском, что свидетельствует, возможно, о большей эмоцио­нальности и, очевидно, о более открытом проявлении (демонстрации?) эмоций. В русском языке восклицательный знак ставится после обра­щения в письменной форме— в любом жанре переписки: в деловой, частной, официальной и т. д.

В английском языке во всех этих жанрах ставится запятая, что часто вызывает конфликт культур. Носители английского языка недоумевают по поводу восклицательного знака в письмах, написанных русскими: Dear John! Dear Smith! Dear Sir/Madam! Русскоязычные же обижаются на запятую после имени: не уважают нас, восклицательного знака по­жалели, что это за Dear Svetlana,?!

В параллельных текстах журнала «Aeroflot» очень грамотные пере­водчики опускают русский восклицательный знак в английском переводе:

²⁹ Л. Найдич. След на песке. СПб., 1995, с. 197.

155

Гораздо менее грамотные переводчики написали параллельные ^тек-сты в российских гостиницах, самолетах:

Восклицательный знак в английском тексте этих призывов режет глаз, поскольку английский язык очень скуп на открытое проявление эмо­ций, тем более в такой малоподходящей ситуации.

Наоборот, в русском языке все «обращения к народу», даже на са­мую бытовую тему сопровождаются восклицательными знаками.

В автобусе: Граждане пассажиры! Не отвлекайте водителя во вре­мя движения!

На почте: Уважаемые клиенты! Проданные жетоны возврату не под­лежат!

В аналогичных объявлениях в англоязычных странах восклицатель­ные знаки не употребляются.

Русские дети, усваивая языки, усваивают и эмоциональную силу вос­клицательного знака. Вот два подлинных человеческих документа. Один написан русским мальчиком Ваней Павловским (7 лет) своей маме,уез­жающей в командировку. Другой — поздравление русской девочки Кати Левашовой (10 лет) сестре своей бабушки к 8 Марта (Катя при этом изобрела два новых термина родства: батетя — из бабушки и тети, и племявнучка — из племянницы и внучки).

Дорогая мама!

Я тебя очень люблю!!! Я буду стараться вести себя хорошо!!! Я тебе хочу сделать подарок — стихотворение!!! До свидания!!!

От Вани!!! Дорогой батете! От любимой

Дата добавления: 2015-07-26; просмотров: 364; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!