Гай. 3.148). - Мы имеем обыкновение вступать в товарищество или в отно­шении всего имущества, или для какого-нибудь одного дела, на­пример, для покупки или продажи рабов

D. 18.1.20).-На обращенный к Сабину вопрос этот юрист ответил, что если мы хотим заказать для себя какую-нибудь вещь, например, статую, сосуд или платье, так, что мы не даем мастеру ничего, кроме де­нег, то это — договор купли: не может быть договора найма в тех случаях, когда тот, для кого выполняется работа, не предо­ставляет самого материала. Иное дело, если я даю участок, что­бы другое лицо построило на нем дом: здесь самое существенное идет от меня.

D. 19.2.51.1). - Нисколько не важно, сдана ли работа за еди­ную цену или с оплатой по отдельным частям работы, если только на подрядчика возложено представить законченный ре­зультат.

D. 50. 16. 5. 1). - Выражение «locatlo-conductio operis», no словам Лабеона, означает такую работу, которую греки обозначают термином «законченный труд» [результат труда], в противоположность «работе» [как трудовому процессу], т.е. некоторый окончательный результат выполненной работы.

C. 4.65. 3). - Если ты снимаешь квартиру и платишь домовладельцу наемную плату, то тебя нельзя выселить помимо твоего желания, кроме тех случаев, когда домовла­делец докажет, что квартира ему необходима для собственных надобностей, или если он желает ремонтировать дом или eслu ты плохо обращался с нанятым помещением.

D. 19.2.25.1). - Если сдавший кому-нибудь участок в аренду или помещение почему-нибудь прода­ет этот участок или дом, то он должен позаботиться, чтобы покупатель разрешил арендатору участка и нанимателю помещения продолжать пользоваться этими вещами по заключенному тем или другим договору. В противном случае, если покупатель участка или дома не позволит нанимателю пользование по договору, наниматель — будет иметь иск из договора найма к продавцу.

D. 19. 2. 55.1). - Если наниматель участка на свои средства как-то увеличил его ценность, возвел какое-то строение или что-то устроил, хотя договором это не было обусловлено, причем эти мероприятия были или необходимыми или хозяйственно целесообразными, он может предъявить к собственнику участка actio conducti о возмещении ему сделанных затрат.

Наоборот, в отношении всякого рода пристроек к нанятому зданию Ульпиан (присоединяясь к мнению более раннего юриста — Лабеона) решает вопрос в том смысле, что наниматель, с помощью actio conduct!, может осуществить ius tollendi (право снять пристроенное), при условии, если от этого нанятое здание не потерпит ухудшения, но сохранит прежний вид (D. 19. 2. 19.4). Ульпиан не упоминает о том, что сделанные нанимателем пристройки были необходимы или хозяйственно целесообразны. Поэтому два приведенных отрывка источников можно согласовать между собою так, что в тех слу­чаях, когда издержки можно считать необходимыми (impensae necessariae) или полезными, хозяйственно целесообразными (impensae utiles), нанима­тель имел право требовать от наймодателя их возмещения; если же издержки не имели такого значения, а сделаны были по личному вкусу или желанию нанимателя (impensae voluptuariae), то он не имел права на их возмещение, а мог лишь, воспользоваться ius tollendi, правом отделить от вещи «вложения» в нее, при условии, однако, если это можно сделать без ухудшения вещи.

Поднаем. Наниматель не лишен права, если нет противоположного соглашения с наймодателем, передать нанятую вещь в пользование другому лицу (поднаем). Nemo prohibetur rem quam conduxit fruendam alii locare, si nihil aliud convenit (C. 4. 65. 6). Разумеется, такая передача нанятой вещи поднани­мателю не снимает с нанимателя ответственности перед наймодателем за со­хранность вещи и надлежащее ее использование. Наниматель вообще отвечает от своего имени, suo nomine (в данном случае это значит как за свою вину) за вину всех quoscumque induxerit, кого допустит к нанятой вещи (D. 19. 2.11. pr.).

Отчуждение сданного в наем имущества. Социально-экономическое положение нанимателя в Риме и преимущественная забота закона о наймодателях сказались на регламентации этого договора, в частности, в том, что рим­ское право строго последовательно проводило обязательственно-правовую природу имущественного найма. Важнейшим выводом из этого принципа бы­ло то положение, что если наймодатель до истечения срока имущественного найма отчуждал сданное имущество, новый собственник не был связан договором своего предшественника (emptori quidem fundi necesse non est stare Honum, cui prior dominus locavit, nisi ea lege emit - C. 4. 65. 9), покупатель фстка не обязан оставлять на нем арендатора, которому сдал этот участок предыдущий собственник, кроме того случая, когда соответствующее условие было включено в договор купли-продажи. Нередко это выражают афоризмом, что по римскому праву «купля прекращает наем». Этот афоризм не точен: от­чуждение сданной внаймы вещи не снимает с наймодателя ответственности перед нанимателем, следовательно, договор между ними не считается прекра­щенным.

Таким образом факт отчуждения сданной внаймы вещи не прекращает действия договора найма, но осуществление нанимателем пользования нанятой вещью будет находиться в зависимости от согласия нового собственника вещи, на которого договор предшественника автоматически не распространяется. Если новый собственник не дает нанимателю согласия на пользование вещью, первоначальный наймодатель несет ответственность по договору.

Прекращение договора. В некоторых случаях договор locatio-conductio rei мог быть прекращен односторонним отказом от него той или другой сто­роны. Такое право признавалось за нанимателем, в частности, в том случае, если предоставленная наймодателем вещь оказалась непригодной для пользования: например, снятое жилое помещение совершенно затемнено соседней постройкой - certe quin liceat colono vel inquilino relinquere conductionem, nulla dubitatio est (D. 19. 2. 25. 2). Несомненно, в этом случае наниматель может отказаться от найма. Наниматель мог также отказаться от договора, если пользование вещью связано с серьезной опасностью (D. 19. 2. 27. рг).

В ряде случаев имеет право прекратить договор наймодатель.

По поводу этой конституции нужно заметить, что в ней проглядывает за­бота не только о наймодателе, но и о нанимателе. Причиной этой сложности мотивов, проникающих конституцию, является то обстоятельство, что в им­ператорском Риме к найму прибегали уже не одни только бедняки, но и представители господствующего класса.

Из приведенной конституции видно, что наймодатель мог прекратить до­говор, если наниматель не платит наемную плату.

Из Дигест (19. 2. 54. 1) мы узнаем, что прекращение договора допускается, если наниматель не внес наемной платы biennii continui, т.е. за два года под­ряд. Договор можно расторгнуть, если покупатель злоупотребляет своим пра­вом, пользуется вещью так, что портит ее и т.д.; если нанятая вещь требует ре­монта, а выполнение его невозможно без прекращения пользования нанимателя; наконец, если вещь оказалась необходимой для личных надобно­стей наймодателя (последнее основание для прекращения договора еще раз выявляет социально-экономическую зависимость нанимателя, вынужденного оставить нанятый дом или землю только в виду того, что собственник нанятой вещи имеет личную надобность в ней).

Что касается других оснований прекращения договора найма вещей, то нужно заметить, что смерть той или другой стороны не прекращает этого договора (I. 3. 24. 6); но если вещь снята на неопределенное время quoad is qui earn (т.е. вещь) locasset dedissetve, vellet, т. е. пока того желает наймодатель, то смерть наймодателя прекращает договор.

Прекращается договор в частности, истечением срока. Но если фактиче­ски пользование вещью со стороны нанимателя продолжается и по оконча­нии срока, договор считается возобновленным по молчаливому согласию сторон (qui impleto tempore conductionis remansit in conductione,... reconduxisse videtur — кто продолжает пользоваться нанятой вещью по истечении срока найма, считается вновь нанявшим вещь) (D. 19. 2. 13. 11); intellegitur... dominus, cum patitur colonum in fundo esse, ex integro locare — собственник, остав­ляющий арендатора на участке (по истечении срока аренды), считается сдав­шим участок снова (D. 19. 2. 14).

Подряд (locatio-conductio opens)

Определение. Договором найма работы, подряда — locatio-conductio opens — называется договор, по которому одна сторона – подрядчик, conductor, принимает на себя обязательство исполнить в пользу другой стороны — заказчи­ка, locator, известную работу, а заказник принимает на себя обязательство уп­латить за эту работу определенное денежное вознаграждение.

Отличие этого договора от предыдущего договора, locatio-conductio oper­arum, заключается в том, что по договору locatio-conductio operarum наняв­шийся обязан к предоставлению отдельных услуг, договор же подряда на­правлен на то, чтобы подрядчик дал определенный opus, законченный результат:

Речь идет именно о найме работы: заказчик, сдающий работу, именуется locator, а лицо, исполняющее работу, называется conductor.

На характеристику договора не влияет, договариваются ли стороны так, чтобы вся сумма вознаграждения за работу была уплачена полностью по сда­че работы, или оплата работы должна производиться по частям, по мере вы­полнения ее:

Как уже упоминалось выше, договор подряда в тех случаях, когда подрядчик работает со своим материалом (полностью или в части), близко подходит к договору купли-продажи. Разграничительная линия между обо­ими этими договорами проводится римскими юристами в зависимости от то­го, кто дает самый существенный материал для выполнения работы.

Земля является самым основным элементом, обеспечивающим построй­ку, и поскольку постройка производится на земле заказчика, договор рассма­тривается как locatio-conductio.

В Дигестах тот же пример приводится с дополнительным указанием, что хотя подрядчик, строящий дом sua impensa, передает заказчику право собст­венности на затраченные материалы, все же договор признается за locatio: locat enim artifex operam suam, id est faciendi necessitatem — специалист сдает свой труд, являющийся необходимым условием возведения здания (D. 19. 2. 22. 2).

В Институциях Юстиниана (3.24.4) повторяется пример, приводимый Гаем, относительно заказа колец; вопрос решается также в зависимости от того, кому принадлежит золото, из которого изготовляются кольца: если из золота мастера, договор характеризуется как купля-продажа, если из золота заказчика — как подряд. Яволен дает даже обобщение по этому вопросу: quotiens (materia) et immutatur et alienatur, emptio magis quam locatio intellegi debet, т.е. в тех случаях, когда имеет место и переработка материала и отчуждение его, договор является скорее куплей, чем наймом (D. 18. 1. 65).

Обязанности подрядчика. Подрядчик обязан исполнить и сдать работу, как законченный результат, в соответствии с договором, исполненным надлежащим образом в смысле и срока, и качества работы. Если подрядчик отступает от договора с согласия нанимателя, то, хотя исполнение и не соответствует условиям договора, подрядчик ответственности не несет (D. 19. 2. 60. 3). При отсутствии в договоре точного срока исполнения работы подрядчик должен исполнить и сдать работу в нормально необходимое для этого время (quatenus vir bonus de spatio temporis aestimasset, т.е. в течение такого промежутка времени, какой признал бы необходимым добропорядочный че­ловек) (D. 19.2.58. 1).

Если договором предусмотрено за заказчиком право, в случае нарушения подрядчиком срока, расторгнуть договор и сдать работу другому подрядчику, то заказчик не имеет права сменить подрядчика раньше наступления срока исполнения работы (поп ante relocari id potest, quam dies efficiendi praeterisset, т.е. не может сдать работу другому подрядчику раньше, чем наступил срок ее исполнения) (D. 19. 2. 13. 10).

Подрядчик отвечает за всякую вину, не исключая легкой (culpa levis). Как говорит Гай, вины подрядчика нет тогда, когда сделано все, что предусмот­рел бы самый заботливый человек, diligentissimus (D. 19. 2. 25. 7). Так, напр., если сукновал возьмется отделать (выбелить) платье, а это платье прогрызут мыши, он отвечает по actio locati, потому что должен был принять предохра­нительные меры против этого; точно так же он отвечает и в том случае, если спутает взятое от разных лиц в отделку платье и выдаст платье данного заказ­чика другому, хотя бы и по незнанию («ignarus») (D. 19. 2. 13. 6).

Подрядчик обязан представить заказчику результат работы; ему разреша­ется пользоваться услугами других лиц, но с тем, что за их вину подрядчик отвечает как за свою собственную. В источниках (D. 19. 2. 25. 7) приводится такой казус. Лицо взялось перенести колонну с одного места на другое. При поднятии, переноске или постановке на новое место колонна повреждена. Юрист признает взявшегося исполнить эту работу ответственным, если была при этом какая-нибудь вина лично его и тех лиц, помощью которых он поль­зовался при исполнении этой работы (союз «и» в данном случае нет основа­ния понимать в смысле необходимости одновременной вины и подрядчика и его помощников: не может вызывать сомнений, что за свою личную вину подрядчик отвечает, хотя бы его помощники никакой вины не допустили, следовательно, соединения обоих слагаемых — и вины подрядчика, и вины помощников не требуется).

Риск случайной гибели или порчи работы. По вопросу о том, кто не­сет риск случайной гибели или порчи работы, указания источников несколь­ко разноречивы. Основной принцип, по которому решаются в источниках отдельные казусы, сводится к тому, что случайная гибель или порча работы, происшедшие до сдачи исполнения работы, ложатся на подрядчика, после сдачи работы — на заказчика. Так, например, Лабеон решает вопрос приме­нительно к такому случаю, когда подрядчик вырыл согласно договору кана­ву, а происшедший обвал всю эту работу испортил (D. 19. 2.62). Однако в том же отрывке источников приводится мнение Павла, который проводит разли­чие: если этот обвал произошел soli vitio (вследствие порока или ненормаль­ности в самом земельном участке), то последствия обвала ложатся на заказ­чика, а если opens vitio (вследствие дефекта работы), – то на подрядчика; получается, что даже до сдачи работы periculum est locatoris, риск несет нани­матель (D. 19. 2. 62).

Преобладающей, однако, надо признать ту точку зрения, что до сдачи ис­полнения работы риск несет подрядчик (D. 19.2.36). Невидимому, Павел име­ет здесь в виду не простую случайность, а действие стихии, последствия кото­рой и другие римские юристы были склонны относить на счет нанимателя. Яволен в Дигестах (19.2.59) относит на locator a риск в том случае, если vi nat­urali veluti terrae motu, силой природы; например, землетрясением частично уничтожается построенное подрядчиком здание; еще определеннее говорит Флорентин: «si vi maiore opus prius interciderit, quam adprobaretur, locatoris periculo est», т.е. если работа погибнет до одобрения заказчиком вследствие нео­долимой силы, то это ложится на риск нанимателя (D, 19. 2. 36).

Риск обычных случайностей до сдачи работы несет подрядчик, после сдачи — наниматель. Наниматель несет неблагоприятные последствия случайной порчи работы и в том случае, если эта случайность наступила, хотя и до одобрения работы, но работа должна была получить одобрение (si tale opus fuit, ut probari deberet) (D. 19. 2. 3).

Обязанности нанимателя. На обязанности нанимателя, locator, лежит уплатить условленное вознаграждение.

Если в процессе исполнения работы выясняется невозможность исполнить работу за условленную цену, в основание которой положена смета, составленная подрядчиком, от нанимателя зависит или согласиться на увеличение вознаграждения подрядчика или приостановить работу и отказаться от договора. Если подрядчик, вопреки указанию заказчика о прекращении рабо­ты, будет ее продолжать, заказчику дается actio locati, с помощью которой он может требовать от подрядчика возвращения неизрасходованной части аванса, уплаченного заказчиком (D. 19. 2. 60. 4) и, следовательно, — расторжения договора.

Если наниматель произвольно отказывается принять от подрядчика ис­полненную им работу, то следует признать, что он не освобождается от обя­занности уплатить подрядчику предусмотренное договором вознаграждение (подобно тому, как в источниках решается этот вопрос в отношении locatio-conductio operarum). Если наниматель прервал выполнение заказанной рабо­ты раньше срока, и подрядчику удалось использовать освободившееся время на другой работе, его заработок по этой второй работе засчитывается в счет вознаграждения, причитающегося ему от первого нанимателя.

Lex Rhodia de iactu. Одним из практически важных случаев примене­ния locatio-conductio operis была перевозка, в частности, перевозка морская. В связи с тем, что в Греции значительно раньше Рима развилось мореплавание, там раньше стали складываться морские обычаи, позднее рецепированные Римом. Так, в связи с морской перевозкой сложилась в греческом праве и потом перешла в римское право специальная норма, известная под именем lex Rhodia de iactu (родосский закон о выбрасывании).

Если во время морского плавания возникает общая опасность и для ко­рабля и для перевозимого груза, и для предотвращения этой опасности капи­тан корабля оказался вынужденным часть груза выбросить в море, то проис­текающие отсюда убытки распределяются между теми, кому угрожала опасность. «Lege Rhodia cavetur, ut, si levandae navis gratia iactus mercium factus est, omnium contributione sarciatur quod pro omnibus datum est», т.е. родосским законом предусматривается, что если для спасения корабля выбрасывается груз в море, то ущерб, получаемый от этого и вызываемый интересами всех, должен возмещаться путем распределения между всеми (D. 14. 2.1). Это распределение осуществлялось следующим образом. Собственники выброшенного груза, являющиеся locator'ами по отношению к хозяину корабля, взявшемуся их перевезти, предъявляют к этому последнему actio locati, а хо­зяин корабля получал actio conduct! тем грузохозяевам, грузы которых были спасены, ut detrimentum pro portione communicetur (чтобы ущерб распределился пропорционально).

Договор товарищества (societas)

Понятие о договоре товарищества. Цель договора товарищества, а вместе с тем и основное его содержание так описываются в Институциях Гая:

Как договор консенсуальный, т.е. заключаемый nudo consensu (простым соглашением), societas относится к так называемому ius gentium, т.е. доступен не одним только римским гражданам, но и всем вообще, naturali ratione - по естественному разуму (Гай. 3. 154).

Основные элементы договора. Из приведенных выше слов Гая вытекают следующие основные элементы договора societas: а) объединение лиц, б) для достижения какой-то общей хозяйственной цели. Само собой понятно, что недопустимо товарищество для осуществления недозволенной или без нравственной цели: rerum inhonestarum nullam esse societatem, т.е. не может быть товарищества для достижения нечестных целей (D. 17. 2. 57).

Виды товарищества. Договором товарищества создается, в той или иной мере, имущественная общность.

Общность имущества, может быть установлена по договору в самых разнообразных размерах и формах. Пределы общности в смысле ее размеров определены Гаем как societas totorum bonorum, общность всего имущества, настоящего и будущего, включая и случайные (ex fortuna) приобретения (D. 17. 2. 73), с одной стороны, и societas unius negotii (или unius rei), объединение для отдельного, единичного дела, с другой стороны.

Между этими двумя крайними пределами возможны самые разнообразные комбинации. Особенным распространением пользовалась societas quaestus — договор, по которому члены товарищества объединяют свое имущество, предназначенное для определенной промышленной деятельности, и все (как положительные, так и отрицательные) результаты этой деятельности (но не случайные поступления, Jucrum ex fortuna).

Эта форма товарищеского соединения была настолько распространенной, что Ульпиан (D. 17. 2. 7) говорит, что если договор товарищества заключен simpliciter, просто, без подробных указаний, si non fuerit distinctum (т.е. сто­роны не определили, на что именно распространяется общность), то «|jsocietas| videtur coita esse universorum, quae ex quaestu veniunt, hoc est id quod lucrum ex emptione venditione locatione conductione descendit», т.е. считается, что societas установлена для объединения всего получаемого от quaestus, про­мышленной деятельности, т.е. выгоды, какая может получиться от купли-продажи либо найма.

Различны и возможные формы товарищеских объединений с точки зрения характера прав на объединяемое имущество: общность имущества товарищей может выразиться в наиболее сильной форме — в образовании права общей собственности; это всегда бывает при societas omnium bonorum. При societas omnium bonorum все имущество, принадлежащее лицам, вступающим в этот договор, немедленно становится общим всех их имуществом, так как, хотя бы и не было специальной традиции, но предполагается молчаливая традиция (D. 17. 2. 1. 1; 2); но нет препятствий и к тому, что товарищи огра­ничиваются установлением обязательственных взаимоотношений, обращают свои имущественные ценности на некоторую общую цель, сохраняя каждый за собой свое индивидуальное право собственности.

Вклады. Договор товарищества предполагает вклады со стороны каждого из товарищей и участие товарищей в прибылях и убытках.

Вклады товарищей могут состоять в имущественных взносах: деньгами, другими имущественными ценностями, услугами («нередко, — говорит Гай, 3. 149, — opera alicuius pro pecunia valet» — услуга лица имеет такое же значение, как и деньги), сочетанием отдельных из названных форм. Как уже отме­чено выше, вклады могут, по намерению сторон, быть соединены в качестве обмен собственности всех товарищей, а могут остаться в собственности каждого товарища и поступить лишь в общее всех пользование для целей то­варищества. Деньги и другие заменимые вещи, если они соединенны в одну массу и утратили индивидуальность, неизбежно становятся общей собственностью всех товарищей.

Равенство вкладов и долей участия товарищей в общем деле не является необходимым (D. 17. 2. 7), но при отсутствии в договоре указаний, доли уча­стия товарищей предполагаются равными (D. 17. 2. 29. pr.).

Участие в прибылях и убытках. Гай отмечает (3. 149) спорность вопроса о том, допустимо ли заключение договора товарищества на таких усло­виях, когда отдельный товарищ в прибылях участвует в большей доле, а в убытках — в меньшей доле. Были в Риме юристы (Муций), которые считали это contra naturam societatis, противоречащим природе товарищества. Но во­зобладало, по словам Гая, другое мнение (Сервия Сульпиция), а именно, что можно заключить договор товарищества даже на таких условиях, что отдель­ный товарищ nihil omnino damni praestet, sed lucri partem capiat, si mode opera eius tarn pretiosa videtur, ut aequum sit eum cum hac pactione in societatem admitti, т.е. что возможно такое участие в договоре товарищества, когда отдельный товарищ, участвуя в прибылях, вообще не участвует в убытках. Однако такое неравенство Гай обусловливает исключительной ценностью участия в това­риществе данного лица, оправдывающей такое его преимущество.

Из этой оговорки видно, что все-таки, как правило, должна быть равно­мерность в распределении между всеми участниками товарищества и поло­жительных и отрицательных результатов деятельности товарищества. Это по­ложение подтверждается косвенно и указанием Гая (3. 150), что если товарищи не предусмотрели в своем договоре долей, в которых распределя­ются lucrum (выгоды) и damnum (убытки), то предполагается, что aequis ex partibus commodum et incommodum inter eos commune esse, т.е. что выгоды и невыгоды, прибыли и убытки, распределяются между всеми поровну. Точно так же, если в отношении распределения, допустим, lucrum, положительных результатов деятельности товарищей, в договоре прямо указаны доли отдель­ных товарищей (неравные), а в отношении отрицательных последствий, убытков, damnum никакого указания не дано, убытки должны быть разложе­ны между отдельными товарищами в такой же пропорции (similes partes erunt), как прибыль.

Во всяком случае, недопустимым признавался такой договор, по которому на одного из участников товарищества возлагается исключительно несение убытков, без какого-либо участия в прибылях от ведения общего дела, а другому — предоставляются одни только доходы. «Aristo refert — говорит Ульпиан — Cassium respondisse societatem talem coin non posse, ut alter lucrum tantum, alter damnum sentiret, et hanc societatem leoninam solitum appellare: et nos consentimus talem societatem nullam esse» (D. 17. 2. 29. 2). Юрист здесь присоединяется к своему предшественнику Кассию, давшему отрицательный ответ на заданный ему вопрос о том, возможно ли заключение договора товарищества на таких условиях, что один из товарищей будет получать только прибыль от общего дела,а другой,не участвуя в прибылях, будет только нести убытки: такой договор товарищества является недействительным (юрист го­ворит, что такое товарищество принято называть societas leonina, львиное то­варищество, намекая на известную басню Эзопа, в которой лев, проведя сов­местно с ослом охоту, при дележе добычи все доли забрал себе). «Sicuti lucrum, ita damnum quoque commune esse oportet», говорит тот же Ульпиан (D. 17. 2. 52. 4), т. е. как прибыль, так и убыток должны быть общими.

Вообще, товарищество, заключенное с злым умыслом или для обмана, не­действительно, так как «fides bona contraria est fraudi et dolo» (добрая совесть несовместима, противна обману и умыслу) (D. 17. 2. 3. 3), а договор societas есть именно сделка bonae fidei.

Определение договора. Таким образом, договор товарищества, societas можно определить следующим образом: под societas, или товариществом разумеется договор, по которому двое или несколько лиц объединяются для осуществления общей дозволенной хозяйственной цели, участвуя в общем деле имущественным вкладом или личной деятельностью или сочетанием имущественного взноса с личным и услугами, с тем что прибыли и убытки отведения общего дела распределяются между всеми товарищами в предусмотренных договором долях, а при отсутствии в договоре указаний по этому вопросу — поровну.

Срок не является при договоре товарищества существенно необходимым условием (essentiale negotii): оно может быть установлено на определенный срок, может быть заключено in perpetuum, id est dum vivunt (т.е. навсегда, на все время жизни — D. 17. 2. 1. рг.), просто — без всякого срока, или на неопределенный срок. В двух последних случаях все-таки не устанавливается пожизненной связанности сторон, ввиду того, что за товарищем признавалось, с соблюдением известных условий, право одностороннего отказа от договора.

Юридические отношения на почве договора товарищества. Societas в римском праве не признавалась самостоятельным носителем прав и обязан­ностей (юридическим лицом). Если иногда римские юристы и говорят об имуществе товарищества, то все-таки этим не имеется в виду сказать что-ли­бо большее, чем имущество всех товарищей: субъектами прав и обязанностей являются только сами socii.

На почве договора товарищества складываются юридические отношения по двум линиям: а) между товарищами (внутренние отношения) и б) между товарищами и третьими лицами (внешние отношения).

Внутренние отношения (между товарищами). Права и обязанности товарищей в отношении друг друга состоят в следующем:

(1) Каждый товарищ должен представить вклад, какой обязался внести для общего дела. Если вклад состоит в оказании услуг, товарищ должен эти услуги выполнять.

Среди римских юристов, а за ними и среди истолкователей источников, возбуждал неясности и споры вопрос о том, на ком лежит риск случайной гибели и порчи вещей, которые отдельные товарищи обязались внести в виде вклада. По словам Ульпиана (D. 17. 2. 58. рг.) Цельз дал однажды по поставленному перед ним вопросу на эту тему следующую консультацию. Фактиче­ский состав казуса, переданного на разрешение Цельза, сводился к следую­щему. Два лица, из которых одно имело трех лошадей, а другое одну, догово­рились образовать товарищество unius rei, соединив всех этих лошадей в четверку. Лошадь второго участника товарищества затем погибает по случай­ной причине. Перед юристом был поставлен вопрос: ложится ли этот случай­ный ущерб полностью на собственника лошади, или, поскольку эта лошадь по договору входит в имущество образовавшегося товарищества, ущерб дол­жен считаться общим и ложиться на обоих товарищей?

Цельз в своей консультации разрешает этот вопрос неодинаково, в зависимости от того, для какой цели имелось в виду образовать четверку лошадей. Если эти два товарища, соединяя четырех лошадей, имели в виду совместную эксплуатацию составленной четверки, например, занятие извозным промыс­лом, то погибшая лошадь являлась подлинным вкладом в товарищество, в ко­тором у одного товарища — три доли, у другого — одна; с момента заключе­ния договора эти четыре лошади составляют общий товарищеский фонд, и риск случайной гибели лошади несут товарищи совместно. Если же соглаше­нием товарищей имелась в виду только совместная продажа четырех лоша­дей, а не эксплуатация их, если договор не был societas habendae quadrigae, т.е. о том, чтобы иметь и эксплуатировать четверку лошадей, а только societas vendendae quadrigae, для продажи четверки, то в этом случае лошадь не является вкладом в собственном смысле слова, и последствия случайной гибели лошади должен нести ее собственник.

Тот же Цельз (по дальнейшему изложению фрагмента из Ульпиана — D. 17. 2. 58. 1) проводит различие между вещами индивидуальными, риск гибели которых ложится на всех товарищей, даже если фактически вещь еще не передана на общее дело, и вещами, определяемыми родовыми признаками, риск случайной гибели которых несут все товарищи только с момента передачи их в качестве вклада.

На основании изложенного места источников делается общий вывод, что риск случайной гибели вещей, вносимых в качестве вкладов по договору товарищества, ложится на всех товарищей, притом в отношении индивидуальных вещей с момента заключения договора, а в отношении вещей, определяемых родовыми признаками, с момента их передачи.

Равным образом, и риск случайных потерь и убытков при самом ведении товарищеского дела также несут все товарищи совместно.

Ульпиан рассказывает такой казус. Несколько лиц заключили договор товарищества для ведения торгового предприятия. Одному из них нужно было поехать за товарами. В пути он попал в руки разбойников, лишился своих де­нег и различных вещей; рабы его были при этом нападении ранены. Ульпи­ан ссылается на мнение Юлиана, который считал, что этот ущерб должен быть общим; с помощью actio pro socio потерпевший товарищ может отнести на других соответствующих долю ущерба: ведь если бы первый товарищ не поехал за товарами для общего дела, он не понес бы этого вреда. Ульпиан мо­тивирует решение так: sicuti lucrum, ita damnum quoque commune esse oportet, quod non culpa socii contingit - как доходы, так и ущерб должен быть общим, если он наступил не по вине товарища (D. 17. 2. 52.4).

(2) Каждый из товарищей должен относиться к общему делу, а следова­тельно, и к интересам других товарищей, заботливо и внимательно. Относи­тельно степени заботливости, требуемой от каждого товарища Гай дает нам следующее указание, выделяющее договор societas из ряда других договоров:

(D. 17.1. 72). - Один товарищ отвечает перед другим также не только за dolus, но и за culpa [т.е. за без­заботность и небрежность, с которой товарищ относится к об­щему делу]. Но в этом случае culpa нельзя сводить к несоблюдению exactlsslma diligentia, особо тщательной заботливости; достаточно, чтобы со стороны данного товарища была прило­жена к общим делам такая заботливость, какую он обычно при­меняет к своим делам, так как кто берет себе в товарищи недо­статочно заботливого человека, должен пенять на себя.

Дата добавления: 2014-02-26; просмотров: 492; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!