КУЛЬТУРА И КУЛЬТУРНАЯ ПОЛИТИКА

Сегодня мы постоянно слышим два практически противоположных тезиса:

а) необходимо возрождать, формировать культуру (уйти от остаточного принципа финансирования культуры, вкладывать больше средств, воссоздавать культурные традиции и ценности);

б) и культура есть результирующая всех экономических и социальных условий жизни общества, в этом смысле это естественное образование, а не объект деятельности людей.

В другой формулировке сходные тезисы звучат, когда речь идет об управлении в сфере культуры: одни утверждают, что управлять культурой невозможно, однако их оппоненты не представляют себе культуру без тех или иных форм управления и контроля. Но что в том или ином случае понимается под культурой, об одном ли и том же говорят спорящие стороны? Ясно, что дело здесь в определении культуры, т.е. в том, что разные исследователи или практики вкладывают в понятие культуры. В этом смысле полезным оказывается сопоставление культурологических, т.е. исследовательских, представлений о культуре с теми вненаучными, обыденными, которые использовались при реализации государственной политики в советском обществе начиная с 20-х годов. С точки зрения культурологии, культура – это все то, что создано людьми – предметный, символический и нормативный мир, являющийся одновременно продуктом и полем самореализации людей в их совместной жизни. С помощью этих характеристик, по сути, задается отличие культурного от природного, социального, психического. Разительно отличается от такой трактовки культуры ее понимание отечественными социальными практиками. В период 20-30-х годов постепенно установился взгляд на культуру как на явление, для которого характерны идеологически воспитательная функция и коллективизм. На государственном уровне утверждалась цель – построить новую социалистическую культуру. Под этим подразумевалось приобщение «широких масс пролетариев» к социализму, т.е. к предельно и широко обобществленным формам коллективной жизни. Обобществлению в идеале подлежали и труд, и быт, и обучение, и развлечения. Именно в этот период формируется и представление о культурно-просветительской работе, понимаемой как средство идеологической унификации социальной картины мира, организации культурной активности в коллективных формах, манифестации с помощью нового искусства социалистического образа жизни и ценностей.

В соответствии с такими представлениями для построения социалистической культуры нужно было описать основные процессы культурной деятельности, соответствующие избранным идеалам, и создать для их реализации материальные условия.

Все это делалось на вульгарно рационалистичной основе: с одной стороны, на уровне обыденного сознания выделялись самостоятельные процессы коллективного общения, коллективного чтения, прослушивания, просмотра, коллективных выступлений и т.д., которые назывались культурой; с другой стороны, предлагалась такая организация этих процессов, которая считалась способствующей усилению коллективистских начал. Важно, что идеологи такого толка считали подобную рационализацию социокультурной жизни общеобязательной.

Начиная с 50-х – начала 60-х годов формируется новое представление о культуре: жизнестроительная и идеологически-воспитательная ее трактовки отходят на второй план, а на первый выдвигается значимость обслуживания населения. Культура теперь описывается в категориях обслуживающих учреждений, услуг, потребностей, потребления.

Если на предыдущем этапе основным субъектом культуры является коллектив, то теперь – это индивид, обладающий усредненными потребностями и социально-демографическими характеристиками.

С конца 70-х – начала 80-х годов можно говорить о формировании третьего по счету понимания культуры. Культура трактуется теперь не столько как культурное потребление (такое понимание отходит на второй план), сколько как живое активное начало, как самодеятельность населения. Такое понимание включает в себя и предполагает: свободный выбор культурных услуг, создание любительских и клубных объединений, разные виды творчества, процессы самоуправления и самоорганизации на почве культурной досуговой деятельности, принятие на себя ответственности за судьбы культуры и т.д. Подобное понимание культуры постепенно распространяется среди работников разных специализированных областей культуры. Существенно переосмысляется также функция культурной политики в обществе: не просто идеологическое воспитание и культурное обслуживание, а стимулирование культурной активности людей. И как следствие: не нормирование и администрирование культурной жизни, а создание необходимых условий, способствующих модернизации общества. По сути, признана необходимость переориентации всей системы управления в сфере культуры: постановления, приказы, правила, разрешения, запрещения должны уступить место научному и информационному обслуживанию, методическому обеспечению, созданию материально-технической базы, организационным и другим условиям для поддержания культурных инициатив населения, изысканию новых средств для развития культуры и т.д. Сервисная функция учреждений культуры сохраняется и совершенствуется, но содержание культурного обслуживания меняется. Хотя предоставление отдельных культурных услуг остается, все же главной культурной задачей становится организация и обеспечение досуговой деятельности. Если на предыдущем этапе центральным представлением было «обслуживание», то теперь «досуг».

Итак, из сказанного с очевидностью следует, что культурологическое понимание культуры существенно отличается от других, так сказать, утилитарных трактовок культуры. В то же время политика в области культуры базируется именно на последних. В отличие от более или менее конвенционального представления о культуре в мировой науке обыденный взгляд на нее по преимуществу оценочен, и оценки совсем разные – от самых прогрессивных до реакционных.

Что же мы видим? Во-первых, утилитарные трактовки культуры в отличие от научных ориентированы на решение практических задач (удержание власти, создание жизненных удобств, идеологическое самоутверждение и пр.). Во-вторых, они представляют собой, так сказать, нормативные программы, ориентирующие практическую деятельность в ценностном, онтологическом, идейном и т.п. аспектах. В-третьих, такие нормативные схемы пока практически не связаны с научными теориями культуры и опираются на обыденные представления и эмпирический опыт – бедный и малоэффективный – управления в сфере культуры.

Если принять подобное различение представлений о культуре – научные знания и теории и нормативно-политические программы, ориентирующие практическую деятельность, – то далее, естественно, задаться вопросом, как они связаны по природе, сущности. Нельзя ли предположить, что возможна «деструктивная» концептуализация практической деятельности, если концепты культуры противоречат научной теории культуры, и «конструктивная» концептуализация, в случае отсутствия противоречий или даже, если концепт исходит из научной теории? Но ведь и научные теории культуры могут быть ориентированы по-разному, в частности на определенные ценностные основания. Следовательно, лишь вместе, так сказать, в органоне культуры, в связке «научное познание – практическая деятельность» осуществляется взаимосвязь и взаимовлияние научных теорий о культуре и «родственных» им сценариев и целенаправленных преобразований. В то же время не следует смешивать научное знание с идеологическими «теориями». Так, модернизационные процессы и их последствия в России рассматривались – да и теперь трактуются не столько в научном, аналитическом, сколько в идеологическом, априорно-оценочном ключе. Изменения социальных институтов, структурных связей, взаимоотношений и т.п. в обществе, вызванные конфронтацией модернизационных и традиционалистских тенденций общественной жизни, описывались в терминах социалистических и коммунистических идеалов, которые строились на таких идеологемах, как «светлое будущее», «борьба», «диктатура», «воспитание», «планирование», «единство» и др. В рамках этого органона создавались соответствующие теории, а также отвечающие им концепты социалистической культуры, не имеющие с наукой никакой связи.

Сегодня ситуация иная: меняется органон культуры; внутри него меняется практика, сегодняшние стремления к модернизации неосуществимы без использования социальных наук. Именно в этом контексте начинается изменение представлений о культуре в обществе, а также об одном из ее важнейших планов – культурной политике.

Много лет в обществе поддерживалось представление о том, что культурная политика вырабатывается центральными государственными и партийными органами, роль же всех остальных организаций и уровней управления сфер культуры, творческих и общественных организаций состоит в пусть и активном, но все же исполнении, воплощении в жизнь этой политики. Особенность сегодняшней ситуации в том, что мы обнаруживаем заметное несоответствие этого провозглашенного принципа реальной практике.

Мы уже не удивляемся, открыв номер газеты, что критик, обсуждая кинопрограмму телевидения, пытается «вычислить», реконструировать политику государственных органов в этом вопросе; когда профессор музыкального вуза предлагает свое представление об идеальной политике в сфере музыкального искусства и музыкального образования населения; когда обновленные творческие союзы начинают активно влиять не только а условия творческого процесса, но и навею организацию сферы «своего» искусства. Так, Союз кинематографистов расширяет свое влияние в опросах проката отечественных фильмов в стране и за рубежом, совместного производства и продажи фильмов за границу, закупки и демонстрации зарубежных фильмов и т.д. Разработка новой модели кинематографа фактически переросла в выработку собственной политики развития сферы киноискусства. И тогда вдруг обнаружилось, что Госкино имеет собственную, по многим пунктам отличную от «союзовской» культурную политику. Более того, что и та и другая политики являются не «исполнением» некоторой предначертанной свыше программы, а создаются конкретными деятелями искусства и управления, выражают ценностную платформу и интересы определенных слоев и групп. Едва ли не во всех специализированных областях культуры ведутся политические баталии между сторонниками «высокой, элитарной», «классической» и «низкой», «массовой», «коммерческой» культуры, «исконного» и «чужого», и т.д. За каждым из направлений стоят не только профессиональные художники, ученые, религиозные деятели, но и определенные культурные идеологи, берущие на себя решение задачи выбора направлений развития культуры.

Развернувшийся в последние годы поиск путей выхода из всеми ощущаемого кризиса в сфере культуры поставил ученых перед необходимостью выработать свое представление о новой культурной политике и путях ее формирования. Однако вырваться за рамки постулата о единственности культурной политики и, следовательно, о централизованном способе ее разработки и реализации оказалось весьма трудным делом, скорее всего потому, что они работали по прямому заказу центральных органов управления культурой.

Зарождение многих субъектов культурного развития характерно не только для творческих союзов и общественных организаций, но и для ведомственных систем учреждений культуры, из которых состоит отрасль культуры. До последнего времени многоведомственность и многоукладность сферы культуры считались очевидным злом, влекущим за собой нескоординированность, раздробленность сил, дублирование и т.п. Выход из этого положения сторонники государственного монополизма видели в слиянии всех этих систем (что уже частично осуществилось при объединении кинопроката и областных управлений культуры). Однако такое «решение проблемы» представляется целесообразным только с позиций централизованного, бюрократического и монопольного начала в процессах развития культуры. В реальности оно оказывается неосуществимым, да и ненужным никому, даже предлагающим его.

Современное понимание ситуации в культуре характеризуется многообразием и открытой состязательностью разных направлений ее развития, поиском гибких, децентрализованных форм управления в этой сфере, переходом от директивных к косвенным методам управления (например, путем создания условий для того или иного направления или вида деятельности). В этой ситуации действия многих ведомственных систем культуры начинают приобретать совсем иной смысл: они становятся самостоятельными субъектами культурной политики. Однако пока действия разных ведомственных подотраслей культуры по преимуществу принимают форму конкурентной борьбы за ту или иную сферу деятельности, приобретения временных преимуществ для своего ведомства.

Представители ведомственных систем культуры не осознали свою новую роль, не выявили и не сформировали условия ее эффективного воплощения: наличие собственной стратегии и культурной политики, своей специфики, потенциальной сферы деятельности, а главное – не определили свое место в системе других социально-культурных сил (партнеров и оппонентов), не выстроили систему взаимодействия с ними, новые «правила игры». В этом состоит, на наш взгляд, основная проблемная ситуация, сдерживающая позитивные изменения в сфере культурной политики.

Итак, анализ исходной социокультурной ситуации привел нас к пониманию того, что одним из основных препятствий на пути построения эффективной культурной политики является неадекватное осознание большинством представителей творческих, общественных и ведомственных организаций в сфере культуры своих задач и возможностей в условиях модернизации общества и их научная неинформированность в этой области.

Политическая деятельность неизбежно усложняется в любой сфере, в данном случае в сфере культуры, в тот момент, когда в обществе формируется не одна, а несколько социально-политических сил, оформленных по-разному – партия, творческий союз, социальная территориальная общность и др., – пытающихся влиять на направленность культурной динамики и содержание культурной активности людей в соответствии со своими доктринами или платформами и реальными интересами и целями. В этой ситуации в целях обеспечения своего влияния(перераспределения приоритетности, расширения масштабов влияния, а в крайнем варианте – достижения монопольности своего положения) общественная сила может прибегнуть и до недавнего времени успешно прибегала к применению той или иной формы принуждения. Примеры мы видим до сих пор в разных областях культуры, монопольное положение Союза художников, а до недавнего времени и Союза композиторов, удержание Министерством культуры монополии на концертную политику в стране и т.д.

В условиях утверждения ценностей культурного многообразия и плюрализма каждая из общественных сил, претендующая на роль «культурного идеолога», попадает в ситуацию «открытого состязания», проходящего по правилам, контролируемым законом, органами управления и общественным мнением, в том числе мнением профессиональных сообществ. Именно эта изменившаяся ситуация заставляет ее участников переходить к новой для них деятельности – политической деятельности в сфере культуры, которая является альтернативой монопольному управлению и принуждению как средству его достижения.

В заключение хотелось бы внести некоторые терминологические уточнения, в частности провести разграничение между понятиями социальной и культурной политики.

В настоящее время термин «культурная политика» употребляется во многих значениях, но чаще всего на уровне массовых представлений культунрная политика отождествляется с социальной: о ней говорят в терминах «равной доступности», «справедливости», «учета интереса социальных групп» и т.д. Эту нечеткость на профессиональном уровне социальной науки и политики следует устранить.

На наш взгляд, имеет смысл различать как минимум три разных термина: культурная политика, социальная политика, осуществляемая в том числе и средствами сферы культуры, культурная политика как один из разделов социальной политики. Не претендуя на полноту рассмотрения вопроса, постараемся выявить существенные нюансы, различающие эти понятия.

Культурная политика – приемы управления развитием сферы культуры. Объектом воздействия этой деятельности являются профессиональные институты и процессы развития искусства, науки, образования и т.д. До сих пор не вполне очевидна возможность и эффективность управления ходом развития культуры, однако попытки такого рода предпринимаются всеми государствами и. на всех этапах развития человечества.

Социальная политика средствами культуры. Социальная политика опирается в своей реализации на различные виды ресурсов общества, в том числе на ресурсы культуры, или культурный потенциал общества. Однако по своим задачам и объектам воздействия она остается социальной политикой. Так, мы нередко видим, что усилия и ресурсы сферы культуры мобилизуются на уровне государства и общественных организаций на решение таких актуальных социальных проблем, как освоение новых территорий, регулирование миграционных потоков, повышение коммуникации работников до уровня, удовлетворяющего требованиям модернизации экономики. В этом контексте ресурсы культуры рассматриваются как один из видов ресурсов общества, их наращивание и размещение подчинены решению социальных задач. Здесь, на наш взгляд, нет речи о культурной политике как специфической по содержанию и целям деятельности. Хотя может идти речь о создании условий и инфраструктур культурного развития территорий: создании сети учреждений и средств массовой информации, формировании творческих субъектов – коллективов и отдельных направлений и т.д. До недавнего времени работники органов управления в сфере культуры занимались именно социальной и экономической политикой средствами культуры и почти не занимались культурной политикой в первом смысле, а также культурной политикой во втором смысле, как одним из разделов социальной политики.

Культурная политика в узком смысле может пониматься как один из разделов социальной политики. Ее объектом являются не специализированные области культуры, как в первом случае, а воспроизводство и развитие членов общества, приобщение их к культурному потенциалу, к освоению, передаче и развитию этого потенциала от поколения к поколению через организацию социального взаимодействия. В условиях конкурирования нескольких субкультур, а также ограниченности социальных ресурсов, выделяемых государством на развитие культуры, возникают вопросы о приоритетности тех или иных субкультур, о целесообразном масштабе их сохранения, наследования и распространения. Именно в этой области ведутся сейчас наиболее жаркие политические сражения; именно здесь мы наблюдаем рождение новых фигур «культурных политиков»: сторонников модернизации, традиционалистов, националистов, сепаратистов и пр.

Предметом культурной политики становятся условия взаимодействия специализированного и обыденного уровней культуры. А следовательно, технологические вопросы, касающиеся способов соединения групп населения с культурными ценностями в определенных координатах (время, место, тип поселения и т.п.); способов хранения, оплаты транспортировки, передачи на расстояние культурных ценностей; материальных, средовых пространственных условий освоения и использования этих ценностей и т.п.

Культурная политика имеет свой жизненный цикл, свой набор составляющих ее видов деятельности, которые реализуются через структуру определенных ролей и их носителей. Выполняющий каждую из ролей осуществляет свой вид деятельности, и только вся субъектная структура по взаимодействии всех ее членов является структурой культурно-политической деятельности.

Подчеркнем еще раз: представленные здесь характеристики культурной политики нужно понимать не сами по себе, а как аспект, план определенного концепта культуры, связанного с ориентацией на модернизацию общества. Особенности определения культуры, отвечающие этому концепту, в общем виде были представлены во введении.

Дата добавления: 2014-12-09; просмотров: 446; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!