ПОНЯТИЕ И ТИПОЛОГИЗАЦИЯ ПОЛИТИЧЕСКИХ СИСТЕМ

Современная теория политической системы сформировалась под воздействием достижении в биологии, кибернетике, и новых открытий к политике В 50-е годы стала складываться общая теория систем. Универсальными признаками существования системы живой и искусственной являются взаимосвязанность группы элементов, образование ими самостоятельной целостности, свойство внутреннего взаимосоответствия, способность самосохраняться и вступать в отношения со средой, другими системами. Система в своем развитии и взаимодействии с другими системами или средой проявляет способность самосохранения, устойчивости. Поддерживается равновесие между образующими ее элементами и функциями, способность восстанавливать равновесие.

Создание общей теории систем ускорило становление системного подхода в политологии. Однако элементы системного подхода формировались давно.

Осмысление связанности всех элементов власти так или иначе было свойственно всем временам. Однако четкое выражение этого осознания произошло в XX веке. Первое осмысление проблемы системности политической власти связано с авторами классической теории элиты (Моска, Парето), теории бюрократии и бюрократизации (Вебер, Михельс) и теорией замены старой власти новой (Ленин). Власть виделась как соединение воли (личностей и групп), структур партий, институтов, органов принуждения, идеологий. Так, марксистская идея диктатуры пролетариата трактовалась Лениным как система организаций и конкретных средств властвования, «приводных ремней». В механизме новой власти указания ЦК партии большевиков считались обязательными для государственных органов. Получалось, что в системе диктатуры пролетариата есть некий мотор, основной генератор политической энергии — партаппарат. Указания ЦК, считал Ленин, обязательны для государственных органов. Государство и партия виделись органически переплетающимися и сросшимися. Ленин определял сущность диктатуры

через разнообразие форм столкновений, борьбы за умы и поведение масс. По Ленину, диктатура пролетариата может определяться через борьбу и даже войну. При этом подчеркивалось, что борьба может быть не только военной, но и гражданской, не только административной, но и хозяйственной, педагогической. В этом проявилось видение моментов системности власти, широкого спектра взаимозависимости властеотношений. Как политик-прагматик Ленин по сути выразил важнейшие компоненты будущего понятия политической системы, хотя не сформулировал теорию политической системы. К тому же. ленинское видение проблемы власти было односторонним, ориентированным на обоснование авторитарной системы власти, способной подчинить себе все стороны жизни общества, системы, формирующейся только при жесткой борьбе, включая гражданскую войну, подавление восстаний и протестов.

Современное понимание политической системы куда более широкое и глубокое является итогом преодоления ограниченности субстанционального подхода к власти. При субстанциональном подходе власть анализируется как сила или капитал, отчужденные от человека, но которыми можно выгодно пользоваться. На основе субстанционального подхода исследуются ресурсы правящей группы, возможности партий, лоббистов в воздействии на власть. Теории демократии, участия, марксистская версия о классовой природе государства, ленинская теория диктатуры пролетариата, сталинский лозунг — «государство — главное орудие построения социализма и коммунизма»,— все это варианты отношения к власти как к особой силе.

Системный подход ориентирует анализировать власть не как субстанцию, к которой можно приобщаться, но как продукт взаимодействия. Власть уже не рассматривается постоянной, однажды зафиксированной массой. По Парсонсу власть подобно капиталу может расти, таять, не давать результатов (доходов). Особенно подвижна сила власти в демократическом устойчивом обществе. Подобно тому, как вклады в банке могут быть отозваны, так и в поддержке избирателей могут отказать. В рамках системного подхода политический деятель видится не только как носитель правомочий, но пользующийся разными, взаимосвязанными рычагами, как считающийся с общественным мнением, с позицией тех, от кого он зависит и кто может оказать на него давление. Моменты системного видения власти можно обнаружить в суждениях многих выдающихся мыслителей, хотя системный анализ в современном виде им не был знаком.

И. Ильин искал истоки русской державности в материальных условиях бытия России — в географических и природных факторах. Россия виделась им как единый живой организм. Русский народ рос на равнине, которая имеет только условное деление и отовсюду открыта. Никогда не было ограждающих рубежей, и Россия издревле была проходным двором. Через нее «валили» переселяющиеся народы. Россия не могла опираться на естественные границы. Русские стояли перед выбором: или погибать от вечных набегов или «замирить равнину оружием и осваивать ее». Тезис Ильина об органичности

сильного военизированного государства противостоит мифу о русском империализме, под гнетом которого страдали народы и против которого боролись.

Крупный немецкий политолог К. Шмидт (1880—1978 гг.) обращал внимание на то, что континентальное мышление существенно отличается от островного. Поэтому англо-американский тип политической системы никогда не утвердится в Европе. И, наоборот, тоталитарные режимы имели свои корни в национальных культурах континентальной Европы, но не имеют их в Англии и США.

Для понимания огромной роли внутренней среды в функционировании политической системы обратимся к одной из тем современных политических споров в России — перспективе восстановления монархии. Эти споры с точки зрения политологической не имеют под собой фундаментальных предпосылок. В. Розанов заметил, что сущность монархизма не в рациональных аргументах, не в программном оправдании, а в стихии, сотканной из воображения и чувства. Чего же нет в современной России для возрождения монархизма? Во-первых, нет глубоко укоренившегося почитания старости. В нашей стране исчез менталитет патернализма, уважения старших и подчинения старшему, почтения предков. Разрушение самодержавия совпадает с распространением мифологемы, что у нас два наследства, две России, две культуры. Во-вторых, русское самодержавие существовало как православная государственность; на государственной службе мог быть и этнически нерусский, но принявший православие. И восстановление русского монархизма — это проблема всеобщности православной религиозности. Уже поэтому монархизм в России не более реален, чем возрождение православия как основы жизни всего русского народа. В-третьих, монархизм в России существовал только как русская государственная власть, способная учесть культурные особенности нерусских народов, не мешать им и не навязывать во всем единый порядок. Но прежде всего русская власть. Обрусевшие этнически нерусские находили свое место в русской культуре и политической системе.

Монархизм зиждился на представлении о государстве с обязательным живым воплощением, символом — монархом. В. О. Ключевский так оценивал результаты прекращения в русском государстве династии Рюриков: «Государство оказалось ничьим, люди растерялись, перестали понимать, что они такое, и где находятся, пришли в брожение, в состояние анархии. Они даже как будто почувствовали себя анархистами поневоле, по какой- то обязанности, печальной, но неизбежной: поскольку некому стало повиноваться — стало быть, надо бунтовать». Для действительного монархиста избранники народа отвратительны, а избранный царь неприемлем Россия давно потеряла династию. Выбор же царя при отсутствии краеугольных камней монархической системы не даст монархизма. Россия, даже при отсутствии альтернативы монархизму, в XVII веке имела выборных и потому тишайших царей (Михаил, Алексей) Сменилось три поколения властителей, прежде чем наследники престола почувствовали себя самодержцами.

В современном системном подходе политические отношения сводятся к связям рационального политика (кандидата, депутата), и рационального лоббиста, избирателя, адаптированности власти в существующем обществе, возможностям воздействия власти и на власть. В итоге властеотношения рассматриваются как взаимодействия внутренне сложных структур и процессов по поводу принятия и реализации властных решений. Соответственно, наблюдение и познание властеотношений — это разносторонний и разноуровневый процесс. Обращение к политической системе — это способ изучения власти как продукта совокупной деятельности людей, как процесса и результата взаимодействий законов, административной системы, партии, ассоциации, лидеров, элиты. Гражданин не только подчиняется, но и может проявлять свои позиции, влиять на властные структуры через участие в выборах, работе партий. Власть эволюционирует под влиянием изменений » массовых политических пред ставлениях, действующих нормах, в функционировании невластных организаций. Первичными элементами в политической системе являются политические ресурсы, то есть те или иные силы, которые могут быть использованы для реализации власти, интересы, благодаря которым человек, группа, организация вовлекается в процесс и реализацию решении, ценности и ориентации субъектов в политическом поведении Взаимодействия между субъектами, задействованными ресурсами. Политическая система определяется Г. Парсонсом как подсистема общества, назначение которой в определении коллективных целей, мобилизации ресурсов, принятии решений. Д. Истон определял политическую систему как совокупность взаимодействий по поводу волевого распределения ценностей. Если политика заключается в авторитарном распределении ценностей, то политическая система суть организм, который реагирует на поступающие к нему импульсы, предотвращает конфликты, возникающие по поводу распределения ценностей. Г. Алмонд предложил понимать под политической системой «все типы действий, имеющих отношение к принятию политических решений» или как «набор взаимодействующих ролей». С его точки зрения, основными понятиями в системном анализе власти является роль и взаимодействие, которые могут дать гораздо больше, чем отдельно взятые понятия института, группы, так как предполагают учет как формальных, так и неформальных отношений. С точки зрения Уорда и Макридиса, политической системой является механизм выявления, постановки проблем, выработки и принятия решений в сфере государственных отношений. Все элементы властеотношений взаимодействуют и взаимовлияют. Образуемая в результате взаимодействия целостность является большим, чем совокупность элементов власти.

Политическая система не сводится к внешне узаконенным процедурам и формам. Соответственно, анализ политической системы не ограничивается выявлением только официальных каналов и механизмов, но предполагает изучение результатов скрытых воздействий всех интересов, культуры взаимодействия субъектов политических

отношений, влияние негосударственных структур, стереотипов и инноваций. Объектами анализа становятся не только властные структуры, но и корпорации, коль скоро они влияют на решения, любое течение и движение, если оно перманентно влияет на состояние легитимности.

В чем ценность введения в научный оборот понятия политической системы? В моделировании власти как сложной общественной системы, в критике ограниченности подхода к власти с традиционных позиций институционализма и нормативизма, в ориентации на анализ динамики власти и общества, их взаимовлияния, самообучения. Акцент стал делаться не столько на том, какова сущность власти, сколько на проблеме ее конкретных функций, на том, что и как она делает.

Изучение политической системы не сводится к исследованию только внутренних механизмов властеотношений. Выделяется среда ее обитания: внутренняя или «своя», и внешняя, международная, «чужая». К своей среде относятся другие подсистемы общества; экономическая, социальная, культурная, демографическая структура, а также географическая среда, сложившаяся биосфера и система личности. Без знания этой среды анализ политической системы может быть только формальным. Основным фактором своей среды для демократической политической системы является избиратель, налогоплательщик. Типы избирателей оказывают решающее влияние на поведение политиков, функционирование политической системы. Функционирование политической системы США можно понять только на фоне типичного американца-налогоплательщика, законопослушного и прагматичного. В России, наоборот. До последнего времени влияние избирателя на власть — явление скорее исключительное, чем типичное, поведение же избирателя не отличается ни жесткой прагматичностью, ни закономерностью. Поэтому в России при демократических выборах возможно огромное влияние эмоционального начала, настроений. Одновременно при любой власти велико пространство безвластия, слабости контроля, неисполняемости, беспредела.

К внешней среде относятся все международные факторы. Это значит, что решение всех стратегических вопросов политики возможно только в соотнесении политических актов с мерой благоприятствования тому международной среды.

Сильно влияние тех внешних систем, которые показали свое превосходство в материальном преуспевании.

Историческими предшественниками типологии политических систем были разнообразные типологии государств. Широко известны типологизации государств Платона, Аристотеля. Основой платоновской типологизации является вопрос, кто правит: один, немногие, большинство, мудрые или сильные, храбрые, богатые или неимущие. Аристотель расширяет основу классификации ответом на вопрос, каков принцип властвования: общее благо, личный интерес. Платоновско-аристотелевское

начало развивалось в трудах мыслителей эпохи Возрождения, Просвещения.

Типологизация собственно политических систем — явление современности. В ней проявилось противостояние марксистской и веберовской традиций, появление типологий на основе противопоставления единовластия множественности каналов давления на власть и гетерогенности власти. В советском обществоведении господствовал ленинский подход к пониманию политической системы. Суть его заключалась в абсолютизации классового фактора в функционировании и развитии политической системы. Ленинский подход нашел свое логическое завершение в сталинской интерпретации государства и его функций.

Политические системы различались прежде всего в зависимости от того, политические интересы какого класса они выражают и обеспечивают. В соответствии с этими критериями все политические системы современности подразделялись на буржуазные, социалистические и политические системы освободившихся стран. Подчеркивалась якобы классовая противоположность капиталистической и социалистической систем и превосходство политической системы социалистического типа. Такой подход выполнял по сути только одну, идеологическую функцию, не требовал кропотливого анализа функционирования и эволюции политической системы, вместе с тем под влиянием политического и культурного сближения Запада и Востока стали выявляться разнообразные основания типологизации политических систем.

Основаниями типологизации являются, в частности, формы и способы функционирования политической системы. Основы такого подхода были заложены М. Вебером. Веберовский подход отличается от марксистско-ленинского тем, что отрицались экономический детерминизм и решающая роль форм собственности на типы политической системы. По Веберу, экономика и политика взаимосвязаны и взаимоприспособлены друг к другу. Изображение политической власти как продолжения и результата экономического господства оценивалось как примитивный редуктивизм. Стал выделяться доминирующий способ властвования, который определяется социальным характером эпохи; ожиданиями и требованиями масс и способностями элиты. Под влиянием веберовской классификации типов легитимности и господства получило признание деление систем на традиционные и рациональные, или бюрократические.

Традиционная система господства функционирует по принципу: выполнять надо потому, что так предписывает авторитет — монарх или обычай. В новом рационально организованном обществе былые ассоциации распадаются, формируются два новых начала политической жизни: права человека и рост роли государства. Рациональный, или легитимный, тип власти основан на обосновании разумности порядка, действия абстрактных принципов и норм, доверии, компетентности властных органов (премьера, судьи, префекта и т. д.). В рациональном типе господства заложена тенденция

иррационализма. Дело в том, что в рациональном типе актуализируется компетентность. Она воплощается в бюрократии, деятельность которой может быть весьма неоднозначной. Маркс видел опасность бюрократизма в том, что средства политической деятельности становятся самоцелью, значение формы поднимается до принципа, а принцип низводится до формальности. Однако Маркс не считал бюрократию самостоятельной силой. М. Вебер увидел вероятность экспроприации власти бюрократическими структурами. Те же, кто владеет основными экономическими ресурсами, могут лишь воздействовать на государство. Бюрократическому засилию может противостоять харизматическое господство или плебисцитарная демократия.

Веберовский подход оказал большое влияние на современное развитие типологизации политических систем. Так, во французской политической социологии предлагалось выделить следующие типы власти: безличная (анонимная) власть; обладатель власти — ее коллектив; обладатель — общность в целом.

Современная типологизация основана на анализе влияния разных факторов функционирования и развития системы. Так Алмонд акцентирует внимание на социокультурной среде. Выделяется политическая система англо-американского и континентально-европейского типа, традиционные и развивающиеся системы, коммунистические системы. Главное здесь — выявление ценностей, которые лежат в основе систем. С. Липсет считает, что американская политическая система основана на антиэтатизме, индивидуализме, эгалитаризме, секуляризированной политической культуре. Особенность последней в том, что она плюралистична и гомогенна одновременно. В ее основе лежат идея свободы человека и разнообразие позиций, но, однако, основные цели и средства политики разделяются всеми. Характерными чертами политической системы являются развитость разделений функций, властей, противовесов; четкая организованность и бюрократизированность, высокая стабильность.

В европейско-континентальных политических системах сильны элементы, которые свойственны англо-американской культуре. При этом политические системы Швеции и Дании тяготеют к англоамериканской модели. Однако в целом для европейско-континентального типа характерно влияние традиций этатизма, социалистических мотивов, элементов авторитарности. Англо-американский и европейско- континентальный типы систем различаются между собой как развитые системы. Другие типы систем различаются как развивающиеся или стоящие перед проблемой развития.

Индийский политолог Шаран предложил типологизацию систем, основанную на принципе развития: системы, ориентированные на традиции, статус-кво и на перемены. Наиболее актуальной применительно к нашей российской действительности является типологизация на основе характера распределения власти и взаимоотношений политической системы и общества. Базовыми моделями систем, классифицируемых по характеру распределения власти,

являются авторитарные и плюралистические системы. Суть авторитаризма в сосредоточении власти в едином центре. Авторитарный тип властвования в наиболее последовательном виде исключает коллективность, широкое поле деятельности представительных органов, самостоятельность на местах, какое-либо разделение государственной власти, существование действенной оппозиции, самостоятельность средств массовой информации. Плюралистическая система является противоположностью авторитаризму и предполагает существование множественности противовесов любой власти, исключает господство устойчивого неизменного большинства.

В своем крайнем проявлении плюрализм мог быть определен так: каждая государственная структура обладает властью в равной степени, и уже никто не стоит над ней. Однако такая формулировка плюрализма интересна только тем, что позволяет лучше узнать, в чем «изюминка» плюрализма. Но такого плюрализма в реальной жизни нет, как нет и признаков движения к нему. Ценность плюрализма не в реализации идеи множественности власти, а в противовесе централизации, авторитарности. Плюрализм проявляется в разделении властей в государстве, многопартийности, децентрализации.

Для политической жизни Запада консолидация, консенсус, плюрализм не помеха друг другу. Как правило, всегда есть почва для консолидации в отношении одних вопросов и для развития плюрализма в отношении других. Поле проявления и консолидации подвижно, неустойчиво. Но всегда эти два политических явления идут рядом. Плюрализм соответствует обществу, в котором не исчезли все источники для анархизма, но сама возможность его широкого распространения исключена, где противоречия и множественность дополняются развитой потребностью большинства в целостности общества, в поддержании равновесия между структурами, интересами, группами. Плюрализм развивается там, где в обществе развит надежный антианархический иммунитет. Поскольку в России не сложилась естественная самовоспроизводящаяся целостность общества, постольку увлечение плюрализмом усиливало бы риск развития анархических тенденций.

Опыт ряда стран третьего мира показал, что авторитаризм может оказаться достаточно эффективной формой как социоэкономической, так и политической модернизации. Но политическая практика свидетельствует, что авторитаризм не везде может утвердиться. Благоприятная почва для него существует там, где сохранились первичные дополитические структуры, формирующие авторитарную личность (религиозные, региональные общины, сильные семейные и этнические связи, кланы и т. д.), где доверие к власти устойчиво, развито законопослушание, где сильны элементы традиционного отношения к власти. В России же ситуация совсем другая. Здесь традиционные отношения и структуры не являются основой общества, существует множество партий, организаций с разными, в том числе противоположными, политическими позициями; роль субъектов

федерации значительна, существует потребность в действии своеобразных общественных договоров о согласии.

Почему в России авторитаризм неприемлен для переходного периода? Прежде всего из-за развитости в обществе противоположных политических позиций, существования признаков раскола и устойчивой традиции бюрократизации политических инноваций.

При авторитаризме высшее должностное лицо; сосредоточивая в своих руках решение большей части вопросов управления, не может обойтись без огромного аппарата, реферативных групп. Процесс артикуляции, агрегации интересов концентрируется в недрах администрации. Аппарат внешне подчинен авторитету высшего руководителя. На деле же аппарат может быть слишком независим от общества. Руководитель же отгораживается мощной изоляцией от общества, становится заложником бюрократии, своеобразным пленником аппарата. Возможен и худший вариант — перерождение лидера- модернизатора в диктатора-властолюбца. В истории XX в. было немало случаев, когда лидер, находясь в плену ложной информации, иллюзий, ставит перед обществом утопические или даже губительные цели. К тому же лидер, не испытывая на себе ударов критики своей политики, мало озабочен потерями при достижении поставленных целей.

Наконец, следует учитывать наш российский опыт и относительность грани, отделяющую авторитаризм и тоталитаризм. Как показано в предыдущей главе, тоталитаризм преимущественно характеризует отношения власти с обществом и человеком. Понятие «авторитаризм» используется преимущественно для характеристики политической системы, или системы политической власти. Поэтому в теории политики понятия «тоталитаризм» и «авторитаризм» выполняют различные познавательные функции. Но в России авторитаризм довольно быстро перерос в тоталитаризм. Конечно, нет неизбежности перерастания авторитаризма в тоталитаризм, но риск получения жесткой авторитарности в России велик.

С другой стороны, в России нет достаточно благоприятных условий для плюрализма, который в наибольшей степени адекватен современным западным конституционным режимам. Главная опасность связана с обширностью территории, полиэтничностью, традициями местничества. В России плюрализм ценен в той мере, в какой он не обостряет проблему единой и неделимой государственности.

Дата добавления: 2015-06-30; просмотров: 229; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!