ФУНКЦИИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ

Под функциями понимается любое действие, - которое способствует сохранению и развитию достигнутого состояния, взаимодействию со средой. Антиподом функций являются дисфункциональные

процессы, действия, разрушающие данное состояние, дестабилизирующие сложившиеся взаимосвязи.

Функции политической системы могут анализироваться на макромедиа-микроуровнях. На макроуровне выделяются наиболее общие требования, которым подчиняется функционирование политической системы в целом. На медиауровне выделяются наиболее характерные направления обеспечения легитимности, устойчивости и динамизма политической системы. На микроуровне анализируются характерные элементы политической технологии или политического процесса. К функциям макроуровня или первого порядка относятся определение и достижение общих коллективных целей, адаптации, интеграции целей и различных элементов политических отношений, поддержание модели или сохранение системы. К функциям второго порядка относятся: регулирование, распределение ценностей, мобилизация ресурсов, реагирование, политическая социализация. К функциям микроуровня относятся артикуляция и агрегация интересов, их конверсия, принятие решений, типы поддержек и требований. В реальной жизни функции макро-медиа-микроуровня не существуют отдельно друг от друга. Макрофункция проявляется в медиафункции, а медиафункции невозможны без артикуляции и агрегации.

В чем состоит познавательное значение макрофункций? В раскрытии соответствия политической системы обществу, характера активности политической системы по отношению к другим системам. На среднем или втором уровне выявляются типичные каналы, направления собственно политической деятельности. На этом уровне проявляется противоречивость политической государственной деятельности, неоднозначность ее последствий. На третьем уровне анализа функциональность системы рассматривается сквозь призму технологии обеспечения той или иной задачи.

Функция целедостижения далеко не сразу себя обнаруживает. То, что вначале может казаться средством достижения цели, вырастает в основу системы, нуждающуюся в воспроизводстве. В истории России не раз было так, что политика достижения конкретных экономических и военных целей выливалась в функцию укрепления власти, его аппарата, армии. Петр I видел в государевой силе, его аппарате главный рычаг борьбы с консерватизмом и инертностью, мобилизации ресурсов для армии, войн, строительства Санкт-Петербурга, крепостей, заводов. В итоге были созданы и новые основы государственности, продержавшиеся два столетия. Николай I, столкнувшись с оппозицией части дворянства, продолжал укреплять бюрократический стержень государства. Немалую роль в такой политике играло недоверие царя к дворянству, страх утраты стабильной власти. Упрочение самодержавия, его столпов стало постоянной целью власти.

История России показывает и другое. Цели властью ставились, но носили они порой несистемный и даже антисистемный характер. Так было в 60-е годы XIX века, когда судебная и земская реформы

Функции макроуровня (основы функционирования)

оставались только отдельными, но не определяющими направлениями демократизации государственности. Это предопределило обратимость начавшихся изменений при смене венценосцев. Шаги в сторону либерализации монархии после 1905 года оказались также несистемными, так как неограниченность власти монарха оставалась, хотя и провозглашался ряд свобод.

Антисистемный характер носил также НЭП двадцатых годов. В обществе была уменьшена продовольственная напряженность, стали частично удовлетворяться элементарные бытовые потребности. Однако НЭП не соответствовал тоталитарной природе власти и его идеологии, огосударствленной промышленности, и как чужеродный элемент был в конечном счете отвергнут.

Антисистемный характер носила политика перестройки. Отсутствие ясных целей, шараханья, позиция прятать голову от реальностей — все это вело к тому, что в политической системе разрушалось старое, новое не возникало.

При тоталитаризме любое регулирование и все задачи решаются при следовании общей цели. В этих условиях целедостижение приобретает масштабный характер: при конституционализме же — ограниченный.

Цели могут носить глобальный характер и открыто декларироваться. Так, в программе КПСС 1961 года декларировались цели государства: создание материально-технической базы коммунизма, совершенствование общественных отношений, формирование нового человека. Для политической системы конституционного не характерно формулирование общих целей. Они присутствуют в программных заявлениях кандидатов на выборах. В США они так или иначе вращаются вокруг американской мечты (дом с машиной, работа-дело, образование детям, обеспеченная старость), сводятся к вероятности большего приближения к ней миллионов. На этой основе происходят смены политических курсов, которые различаются разным соотношением приоритетов свободы, эгалитаризма, этатизма. Современные смены правительств, законодательных органов России происходят при неизменности такого базового принципа как переход к рыночной экономике. Но содержание курса может меняться с акцентом на сдерживание инфляции или поощрения инвестиций в высокие технологии (ВПК), сельскую среду (АПК) и т. д.

Функция целедостижения ограничена базовыми ценностями. Они выражены в господствующих представлениях о добре, справедливости и демократии. Достижение переживаемого Россией периода состоит в том, что мы имеем не просто Конституцию, одобренную большинством участников референдума. В ней сформулированы базовые ценности режима конституционализма и цели системы ограничены. Задача власти — помогать формироваться гражданскому обществу и руководствоваться принципом невмешательства. За приемлемые цели могут приниматься только те, которые не противоречат базовым ценностям. Они сформулированы в преамбуле и развиты в принципах конституционного строя.

Функция реагирования и адаптации. Функциональность политических целей находится в зависимости от способности системы реагировать на сигналы, идущие от других систем, и адаптироваться, т. е. приспосабливаться к окружающей среде и частично подчинять ее себе. Слабость адаптации может выражаться в «окаменении» системы и потере связи с обществом. Это значит, что в политической системе должен работать механизм агрегации формирующихся и развивающихся в обществе требований, реагирования на них, и активное формирование их перевода в приемлемое русло. Адаптивная функция проявляется в политическом поведении конкретных лидеров, элиты, актов, направленных на те или иные изменения и, наоборот, сохранение имеющегося. Проявлением адаптивности можно считать эволюцию Екатерины II от либерально настроенной до политика консервативных позиций. Опираясь на дворянство, Екатерина II не могла делать то, что дворянство в целом не понимало и не принимало. Либеральные идеи поддерживали лишь отдельные представители этого сословия (братья Панины, Фонвизин, Дашкова). Екатерина II отступила от стремления к либерализации, выраженного в Наказе. Более того, вольнодумцев она лишала свободы. В целом трон не только укрепился, но именно в царствование Екатерины II самодержавие достигает апогея.

Высокую адаптивность проявила большевистская элита с самого начала прихода к власти и формирования советской системы. Идя на штурм Зимнего дворца под анархистским лозунгом «Вся власть Советам!», свергнув Временное правительство, большевики смогли за короткое время восстановить авторитарное начало, воссоздать государство в основном в старых границах российской империи. Отбросив завоевания демократии февраля 1917 года, злоупотребляя насилием, большевики добились своей цели. Новая власть, родившаяся в Октябре, оказалась жизнеспособной на десятилетия. Контрастом по сравнению с властью большевиков было поведение Временного правительства между февралем и октябрем. Его слабость Н. Новгородцев видел в том, что процессу разрушения оно противопоставило только веру в торжество свободы, добровольное повиновение. Лидерами в правительстве были те, кто только подчинялся стихии. Такой тип властвования оказался бесперспективным в эпоху высокого возбуждения общества, раскола, нетерпения.

Иначе адаптивность большевистско-советской системы проявилась в НЭПе, который не стал в нашей стране началом политики модернизации, свелся к оживлению торговли, привел к развитию массового сознания противоположности интересов собственников и работающих по найму. Свертывание НЭПа можно рассматривать как действие адаптационной функции политической системы ради ее сохранения.

Слабость адаптивной функции является признаком закрытости системы, потери ею легитимности. Энергия разрушения системы может нарастать, если проводимая политика сводится к правилу: как бы сделать лучше, ничего не меняя,— и правящая элита не

видит развития противоречий между интересами, сложившимися в обществе, и политическими отношениями. Закрытость или неспособность адаптироваться были пороками русского самодержавия первой половины XIX века, и особенно начала XX, советской политической системы 60—80-х годов. Так самодержавие оказалось неспособным приспосабливаться к изменениям, происходящим в новых поколениях, или находить место новой, невиданной ранее энергии нонконформизма.

Путь к поддержке широких слоев может оказаться в отдельных случаях простым, особенно если общество не структурировано по группам интересов, а лидер готов обратиться к популизму. Так, ленинские лозунги передачи земли крестьянам, власти Советам, мира народам оказались не выполненными, но обеспечившими захват власти. Сущность политики, в которой выражено давление улицы, выразил в циничной форме Геббельс: «Мы рассуждали просто, потому что народ наш очень прост; — мы думали примитивно, потому что и народ примитивен». Если руководствоваться только абстрактными нравственными принципами, то оба вида политики вызывают неприятие. Однако и советская и нацистская системы были на короткое время по-своему эффективны. И если бы не крайности сталинизма и необюрокрачивание верхов, не авантюризм Гитлера обе системы проявили бы большую жизнеспособность, приемлемость для народов, переживающих сложные периоды модернизации.

В условиях же развитости традиций гражданского общества, федеративной структурированности государства, неустойчивости большинства и устойчивости консерватизма приспособление к непривычным сигналам, требованиям инноваций превращаются в долгий, проходящий в борьбе процесс принятия новых ценностей. Чем кардинальнее перемена ценностей, тем острее борьба внутри системы, столкновение властей с отдельными группами.

Функция реагирования и адаптации может разрастаться до ввода в систему всех требований, идущих от внешней и внутренней среды, что приводит к ее перегрузке. Путь ограничения реагирования может состоять в освоении нового типа адаптирования системы, таком ее изменении, после чего многие конфликты по определению становятся конфликтами частными, гражданскими, к которым власть относится нейтрально.

Проблема нашей постсоветской системы заключается в перегруженности ее требованиями. Основной поток социальных требований складывается их тех проблем, которые в развитом гражданском обществе решаются в основном без участия властных структур. Если новый тип адаптирования сопровождается обновлением рекрутирования и политической социализации, перегрузки могут постепенно сниматься и политическая система начинает функционировать в новом режиме.

Функция самосохранения, или поддержания модели, состоит в обеспечении соответствия политических акций и политического развития

базовым принципам, в постоянном воспроизводстве нормативного поведения и образцов его мотивации. Минимальный уровень проявления функции самосохранения сводится к пресечению и предотвращению насильственного изменения правления, строя, проводимой политики, а также настроений в пользу такого поведения. Оптимальный уровень достигается обеспечением устойчивой лояльности граждан по отношению к властям, в их постоянной широкой поддержке в виде законопослушности, уплаты налогов, уважения национальных политических институтов и государственной символики. Функция поддержания модели противостоит непредсказуемости, случайности поведения как части элиты, так и электората, радикальным изменениям, революции, мятежу, бунту, анархизму. распаду политических отношений. Однако функция поддержания модели не тождественна обеспечению полной политической стабильности.

Функция поддержания модели является основным критерием разграничения политических действий, которые носят системный характер, являются условием функционирования власти от действий, которые носят политический характер, но несистемны и даже антисистемны. т. е. объективно разрушают сложившуюся систему. Причем их антисистемность может быть латентной, то есть скрытой. Не для всех и не сразу разрушающее влияние антисистемных действий может быть очевидным, к тому же о одной и той же политике может проявляться функциональность и дисфункциональность. Так ставка на бюрократию как основу русской государственности делало государство, с одной стороны, достаточно независимым в проведении важных изменений. Большой и сильный аппарат давал возможность Александру II сделать выбор в пользу отмены крепостного права, хотя помещики в своем большинстве не приветствовали царскую инициативу. Однако с развитием бюрократической власти провоцировалось и становление духовной оппозиции, отстраненность части просвещенной части от власти. Бюрократия оказалась препятствием для адаптпции системы к требованиям модернизации и либерализации, фактически обрекла самодержавие на уничтожение как неспособное к реформированию.

Функция сохранения или поддержания модели может противостоять целедостижению, адаптации, если поддержание модели сводится к незыблемости устоявшегося, а целедостижения не подготовлены, тем более утопичны. В таком случае инновации в зависимости от энергии адаптации самосохранения в конечном счете или сходят на нет или разрушают систему, становятся преддверием становления новой системы. Идеалом можно считать нечто среднее, поэтапную эволюцию, постепенное изменение функций интеграции и поддержания модели под давлением требований реагирования, адаптации, эволюции целей, мобилизации.

Требованием самосохранения обусловлена трудность внедрения инновации, преобладание отторжения радикалов. Так политика перестройки объективно противостояла советской системе и встречала

устойчивое противодействие во всех структурах, со стороны большей части партийно-государственного аппарата. В этом проявлялось свойство изоморфизма системы, устойчивое внутреннее взаимосоответствие структур и акций. Тем не менее в конечном счете победила линия архитекторов перестройки. Но их победа была своеобразной: произошел развал старой политической системы. Другой вопрос, как в целом оценить перестройку. Без нее демократия еще долго не утверждалась бы в советском обществе, страна пребывала бы в полудреме еще какое-то время и возможно не одно поколение было бы жертвой затянувшейся эпохи застоя.

Драматизм России конца 80 — начала 90-х годов заключался в том, что сильным оказался потенциал разрушения коммунистической системы, но очень слабыми оказались силы поддержания новой модели. Антикоммунистической волны хватило только на разрушение. Но в постсоветское время, когда актуальным стало не митинговое единение, а конструктивное, профессиональное начало, антикоммунистический блок распался на малозначащие ручейки со своими лидерами и целями.

Режим всех функций зависит не только от состояния политической системы. Так на функцию поддержания модели работает гражданский иммунитет от сомнительных инноваций. Опыт России показал, что при отсутствии основ гражданского общества, обладающего иммунитетом самосохранения, всякого рода призывы к перестройкам, новым революциям оказываются результатом не только критики практики, но и влияния абстрактных схем. Увлечение ими, тем более подчинение им политики, чревато тяжелыми последствиями для общества.

На продуктивность функции поддержания модели работает рост экономики и благосостояния, уменьшение социальных противоречий в условиях жизни, убеждение в благополучности страны по сравнению с другими. Наоборот, на нестабильность работают социальные контрасты, религиозные, территориальные, этнические противоречия.

Все функции взаимосвязаны, дополняют друг друга и относительно самостоятельны. Одновременно действенность каждой функции зависит от режимов других функций: ослабление продуктивности любой макрофункции означает сужение возможностей других функций. Базой взаимодополняемости является их производность от назначения власти как системы. Общим для всех функций является вопрос о легитимности власти, доверия закону.

Было бы упрощением видеть в функциях своеобразную дружную семейку, где каждому отводится свое место. В каждой функции может быть спрятан свой потенциал агрессивности по отношению к другим функциям. При слабости других функций агрессивность одной-двух функций может разрастаться, вести к деформациям и даже деградации других функций и системы в целом. Благодаря активности всех функций обеспечивается достаточность потенциала изоморфизма, то есть взаимосоответствия и сохранения внутреннего

равновесия даже при давлениях среды. Эти системные свойства функциональных отношений можно охарактеризовать через устойчивость противовесов.

Функция интеграции проявляется в деятельности по обеспечению связей, координации между элементами власти, в действии механизмов защиты от скачков, революций, охране целостности государства. Функция интеграции свойственна социальной системе в целом, действует не только в политике, но в системе верований, праве, экономике. Особенность политичекой интеграции в том, что политическая целостность достигается действием властных структур, прямым выделением задач консолидации, национального единства. Функция интеграции актуализируется в периоды сложных переходов, намечающегося или свершившегося раскола в обществе. Своеобразие переживаемого Россией этапа в том, что основания интегративной функции ограничены. Нет единой, работающей на целостность общества власти, экономической системы. Народ России полиэтничен, многонационален, заметны центробежные тенденции. Однако уже есть рамочное соглашение, новый общероссийский договор — Конституция. Российская интеграция возможна в условиях мира, согласия, ослабления социальной остроты этнических различий на основе соблюдения прав человека и уважения национальных меньшинств (ст. 61 часть 3, ст. 69, ст. 71). Конституционно-правовыми гарантами единства общества и политической системы являются: верховенство Конституции, общеобязательность федеральных законов и налогов, подчинение им всех органов; единая экономическая политика, единая денежная единица, федеральный бюджет, армия; принцип права народов на самоопределение, но не отделение. Согласно Конституции, общие принципы организации представительных и исполнительных органов все относятся к ведению Государственной Думы (ст. 72 п. «п», ч. 1, ст. 77). Конституцией предусмотрены организационные гаранты политического единства: органы Федерации и ее субъектов образуют единую систему исполнительной власти (ст. 72, ч. 2); единая правоохранительная система устанавливается Конституцией Российской Федерации и федеральным конституционным законом (ст. 118, ч. 3); единая централизованная прокурорская система с подчинением Генеральному прокурору; право президента использовать согласительные процедуры для разрешения разногласий между органами Федерации и органами субъектов федерации (ст. 85, ч. 1); право президента приостанавливать действие органов исполнительной власти (если они противоречат Конституции, федеральным законам и международным обязательствам) до решения вопроса в Конституционном суде (ст. 85, ч. 2).

В СССР декларирование права наций на самоопределение вплоть до отделения играло пропагандистскую роль. Но как только этот норматив стал политическим лозунгом, он превратился в основу идеологии центробежных тенденций. Если в мононациональных странах Восточной Европы национализм оказался эффективной базой

для перехода к демократии, то для полиэтнической России он стал разрушителем государственности, теоретическим оправданием центробежных тенденций, способом не столько национальной специфики, сколько утверждения всевластия этнократии.

Дата добавления: 2015-06-30; просмотров: 276; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!