ИНСТИТУЦИАЛИЗАЦИЯ СОГЛАСИЯ

Практикой выработано два направления институциализации политического поведения, т.е. такой его организации, при которой

изменения достигаются без разрушения интересов и подавления сторон. Одно направление институциализации — это достижение полного согласия. В некоторых малых странах Европы на уровне принципов формирования парламента и принятия законов и правительственных решений поведение типа согласия стало определяющим. Оно проявляется в действии избирательной системы, представительстве во властных структурах всех групп интересов. Парламентская оппозиция не столько критикует правительство, сколько участвует в законодательстве. Решения принимаются не по мажоритарному принципу, но на основе согласия всех. Иначе говоря, меньшинство не отстранено от государственных дел, является их активным участником.

Парламентское большинство ведет себя не как победитель, взявший на себя бремя ответственности за инициативу, но постоянно сотрудничает с меньшинством. Решения принимаются в том случае, если и оппозиционное меньшинство не возражает. В настоящее время полное согласие принимает форму традиции политической жизни только в малых странах, нейтральных в вопросах международной политики, не обремененных содержанием армий, не имеющих традиций межпартийных схваток. В этих странах высок не только уровень благосостояния, но и уровень качества, удовлетворенности жизнью. В крупных развитых странах политическое поведение типа согласия не редкость. В основном оно выражается в одобрении оппозицией конкретного законопроекта или решения. Другое направление институциализации поведения — признание всеми принципа большинства при обеспечении прав меньшинства. Такая модель сформировалась в большинстве стран. Там, где политическая жизнь существует в рамках споров и игр, вырабатывается и культура согласия. Системный подход теоретически основал стабильность социальной системы в целом, политической в особенности. Вместе с тем под влиянием парсоновской теории обнаружилась относительность противоположности согласия и конфликта. Конфликт рассматривался сквозь призму стабильности как неизбежная форма обеспечения стабильности. Так, С. Липсет обратил внимание на то, что различия функций конфликта и согласия в политике чрезмерно преувеличены. Любой политический анализ неизбежно затрагивает проблемы конфликта и согласия. Наличие в обществе общепризнанных ценностей, национального согласия не исключает внутренних конфликтов. Идейно-политические ориентации, принятые подавляющим большинством, могут порождать глубокие противоречия и конфликты, вызванные разной их трактовкой со стороны различных социальных слоев.

Одни и те же общественно-политические институты можно рассматривать как средства интеграции и конфликта. Так, профсоюзы, политические партии и различные организации являются субъектами конфликта, в процессе которого они отстаивают свои интересы, но

в то же время выполняют функцию объединения отдельных индивидов, общества в целом. Неорганизованное население в сравнении с теми категориями людей, которые принадлежат к партиям или организациям, имеет большую вероятность стать социальной опорой разного рода экстремистских движений левого и правого толка, несущих обществу нестабильность. Партии выражают не только расхождения, конфликты и оппозицию, но они служат также средством объединения и мобилизации людей. Возможность присоединения к партиям, сформировавшимся для вступления в конфликт с подобными же партиями в рамках конституции, предупреждает обострение напряженности, позволяет ослабить ее взрывной потенциал. В конкурентных партийных системах каждая партия создает сеть каналов, пронизывающих местные общины, и тем самым помогает усилить общенациональное начало во всех политических мотивах. В итоге национальная система правления становится над всеми конкретными группировками, должностными лицами независимо от их ранга и положения.

Р. Дарендорф считает, что теория консенсуса и конфликта одинаково необходимы в политической науке, как в физике волновая теория света и квантовая теория. Одни социальные вопросы решаются с помощью интеграционных теорий, другие — с помощью теории конфликтов. Если интеграционная теория на основе системного анализа обращается к проблеме равновесия, то конфликтная теория — к динамике общества.

Согласие любого типа достигается не само по себе, но в результате следования всех конфликтующих сторон ряду принципов. Действие их образует культуру совершенного политического поведения. Основное требование заключается в сохранении за каждым участником политики простора для реализации гражданских и политических свобод. В этом смысле культура согласия формировалась с тех времен, как стал обосновываться принцип гарантий прав меньшинства. Уже Д. Медисон указал на опасность простых форм демократии, появление тирании большинства в форме демократии, наиболее устойчивого способа деспотии; он обосновал тезис о демократичности правления меньшинства, так как оно не может править без расчета на поддержку, в силу разнообразия интересов в обществе и потому постоянно обновляется.

В XX в. идея согласия развивалась в рамках корпоративных и плюралистических теорий. В корпоративных концепциях акцент делается на общности интересов людей с разным положением и ожиданиями. В конечном счете корпоративный настрой привел к тому, что забастовки, особенно национальные, по всей отрасли промышленности перестали быть способом отстаивания интересов. Благодаря распространению идей плюрализма развилось стремление к равновесию между разными группами. Опыт реформирования в России подтверждает, что плюрализация и корпоративизм

при развитии рыночных отношений создают благоприятные предпосылки для совершенствования условий согласия.

Для начального усвоения современного подхода к проблеме согласия важно принять следующие принципы:

1. Согласие достижимо при разных моделях поведения. Но различие в моделях поведения не безгранично. Согласие возможно как минимум при отказе сторон от насилия и войн, крайних форм поведения типа борьбы, схватки при предпочтении власти оппонента насилию.

2. Общим условием достижения согласия является точное определение недопустимого в поведении при использовании легальных каналов для выставления кем-либо своих требований, несогласий. Ценность институциализации конфликта состоит прежде всего в направленности развития конфликта в рамках существующего порядка без насилия, революций, бунтов и мятежей. Конфликт развивается быстрее и проще, если обеспечивается его открытость, легальность каналов, артикуляция интересов. В такой ситуации участникам спора трудно пребывать в иллюзиях относительно мнимых превосходств и преимуществ друг друга. Законность и предотвращение разрушительных последствий конфликта достигается созданием институтов, регулирующих конфликты между определенными группами общества, обеспечивающих правовую основу дискуссий и принятия решений, развитием правил игры, которым должны следовать участвующие в конфликте стороны, контролем за протеканием конфликтного взаимодействия различных социальных сил. Институализация располагает к предсказуемости развития конфликта, совершенствованию традиции искать и признавать мнение арбитражной инстанции, но не стимулирует расширение количества участников конфликта, апелляцию к другим субъектам, призывов к солидарности. Все это сдерживает популяцию участников, болельщиков, делает конфликт по преимуществу частным, локальным. Институализация несовместима с давлением на сторону или арбитраж со стороны солидаризирующихся, тем более каких-либо международных организаций. Лозунг «пролетарии всех стран соединяйтесь» противопоказан развитию культуры институализации конфликта. И там, где марксистский лозунг получил распространение, институализация конфликта не получила развития.

Согласно И. Шумпетеру демократия упрочивается там, где есть слой политиков, но значительная сфера управления, бюрократическая, исключена из конкурентной борьбы. В свою очередь бюрократия достаточно сплочена и независима по отношению к политикам. Одновременно действуют следующие правила. Парламент не выражает недоверия правительству при любом удобном случае. Оппозиция соблюдает все правила процедуры и этикета. В период между выборами политика является делом правительства, но не избирателей.

3. Согласие ограничено неотъемлемостью гражданских прав и свобод, достигается при неизбежности социального неравенства. Это значит, что общее, полное согласие нереально. Но возможно частичное. Поэтому в стратегии достижения согласия предпочтение отдается частичной социальной технологии, т. е. субъекты политических отношений ориентируются на решение конкретных задач и поэтапность их решения. Согласие тем более проблематично, чем в большей мере стороны акцентируют формальные различия, различия идеологических и нравственных позиций.

В отличие от частичных технологий целостная технология основана на монотеистическом взгляде на историю и утопична. Примеры такой технологии давала ленинская стратегия, советская практика. Лозунги советских времен о морально-политическом единстве и тем более о консолидации всех по сути своей являются демагогическими и мифологическими.

Согласие возможно и при существовании части несогласных, если правящее меньшинство готово считаться с большинством. Согласие достигается при опоре на современное видение справедливости, распространенности в массовом сознании справедливости, адекватной оптимальному развитию общества.

Возможность только частичного и достаточного согласия предполагает развитие культуры терпимости и сочувствия к позиции противоположной стороны.

Поведение типа согласия вырабатывается ориентацией не на прошлое, но на будущее, на поиск за, а не против, не на мотивации, а на знании действительных интересов сторон.

Для понимания ценности выделенных принципов обратимся к классификации конфликтов, установленной американцем Л. Козером, на реалистические (когда конфликт — способ достижения цели) и нереалистические (когда конфликт — самоцель). Для участников реалистических конфликтов существенно достижение цели, из-за которой возник конфликт, возможен компромисс. Нереалистические конфликты вызываются «не соперничающими целями участников, а необходимостью снятия напряжения по крайней мере у одного из них. Выбор противника в этом случае не связан непосредственно с объектом и не ориентирован на определенный результат».

Типология по Л. Козеру отражает западную политическую культуру, где жесткое столкновение, превращающееся в самоцель, действительно нереалистично. И в смысле иррациональности затрат и в смысле готовности кого-либо прибегнуть к нему. Реалистические конфликты отличаются тем, что они не тупиковы, в отличие от нереалистических, являются способом достижения цели. Поэтому в принципе реалистические конфликты заменяемы альтернативными моделями поведения.

Замечены следующие закономерности: чем сильнее эмоции, предшествующие конфликту, тем острее будет он сам, обострение конфликта

вызывает усиление ответной реакции в сфере массовых настроений. Чем больше группы вовлечены в конфликт эмоционально, чем больше эмоций вызывает конфликт у тех, кто в нем участвует, тем сильнее эмоции, вызванные конфликтом.

Учитывать взаимосвязь эмоций и конфликтов — обязанность политика. Ответственность политика за эмоциональность конфликта тем более велика, если политик располагает ресурсами воздействия на широкие слои. Политик не может не знать, что эмоциональное обострение конфликта приближает к борьбе.

Но всегда ли возможно отделить эмоции от интересов? Есть предел возможностей политика. Если в конфликте нет предпосылок для компромисса, то искусство лавирования, рационализации предмета спора, расчленения его на составные не в состоянии заменить один тип поведения другим. Л. Козер заметил, что чем больше эмоций вызывает ситуация, в которой происходит конфликт, тем больше вероятность того, что его возникновение связано с самыми существенными ценностями и проблемами. Это значит, что эмоциональность конфликта не обязательно результат неумения отделить эмоции от противоречия интересов. На переломных стадиях модернизации происходят глубокие расколы, конфликты становятся трагическими. С. Булгаков с расколом нации накануне Октября 1917 г. связывал появление бесплодной борьбы, в которой растрачиваются лучшие силы России. Выход из состояния раскола Булгаков видел в преодолении интеллигентского радикализма с помощью высокой культуры религиозного видения проблем России, культуры, заложенной Чаадаевым, Гоголем, Достоевским. Другое условие выхода из раскола виделось в создании высоко авторитетной правовой власти. Эти условия так и не возникли. Сегодня булгаковское видение выхода из русла поведения типа борьбы сохраняет для России актуальность.

В 90-е годы мы переживаем новый сложный процесс модернизации. Предпосылки для преодоления радикализма и формирования правовой власти в России есть. Но в силу ее еще невысокой политической культуры нет гарантов предотвращения политических кризисов из-за преходящих, случайных причин, неосвоенности культуры спора и диалога, традиции сегментации разногласий, сохранения синдрома ярлыка. Суть последнего в сохранившейся потребности определения поведения противоположной стороны через символы, стереотипы. Так, в России в 90-е годы распространенными стали характеристики противоположных сторон такими словами, как красно-коричневые, коммуно-патриоты, жидо-масоны, коммуняки и т. д. Наклеивание ярлыков не только обижает, но может вызвать у части элиты их поддержку и деформированную идентичность. В одних случаях развивается поведение в соответствии с ярлыком. В других — бунт, неадекватная реакция, что может восприниматься как подтверждение верности ярлыка.

Поспешное отторжение, обвинение, наклеивание ярлыков вносит определенность, но отделяет от согласия. Поэтому всегда перед политиком стоит вопрос — какова цена противостояния и обострения конфликта, не накапливается ли энергия для перерастания спора в борьбу, тем более в обостренную борьбу.

4. Институализация поведения не функциональна, если в обществе раскол. Пока в обществе нет согласия относительно принципов организации власти, будет проявлять себя авторитарное начало, недостижимость согласия на основе компромисса, прорываться интерес к схватке, войне, подавлению, сопротивлению. Формирование групп интересов и многопартийности, успешное решение первых задач структурной перестройки, конституционная стабильность — таковы основные предпосылки расставания с разрушающими конфликтами, развития пространства модернизированных и функциональных конфликтов и типов поведения.

В начале 90-х годов традиционный ореол позиций борца померк в России, уменьшилось негативное отношение к соглашательству как проявление мягкохарактерности, беспринципности. Но соглашательство, компромисс как высокофункциональное действие, способ адаптации будут осваиваться долго, вызывать разочарование, сомнения и окончательно утвердятся со сменой поколений.

Дополнительные вопросы

1. Роль политического конфликта в обществе. Конструктивные и деструктивные функции конфликта. Конфликт и консенсус. Фазы конфликта. Альтернативы конфликтов: тупик, принуждение, мирное урегулирование.

2. Типология конфликтов.

3. Силовое и консенсусное решение конфликтов. Условия разрешения конфликтов. Общие правила разрешения конфликтов.

4. Конфликты в современной России и на территории бывшего СССР, их природа и пути разрешения.

ЛИТЕРАТУРА

Демидов А. И. Порядок как политическая ценность // Полис. 1992. № 3.

Кинхиде Муишкози. Политическая и культурная подоплека конфликтов и глобальное управление // Полис. 1991. №3.

Преториус Райнер. Теория конфликта // Полис. 1991. № 5.

Скотт Дж. Конфликты. Пути их преодоления. Пер. с англ. Киев, 1991.

Перегудов С, Зудин А., И. Семененко. Социальное согласие. Опыт Запада и наши проблемы // Свободная мысль. 1992. № 18.

Глухова А. В. Формирование демократического консенсуса в переходном обществе: опыт и проблемы // Социально-политический журнал. 1993. № 1,2.

Иордан М. Наука национального примирения // Обществ, науки и современность. 1992. №4.

Шарп Дж. Роль силы в ненасильственной борьбе // Вопр. философии. 1992. № 8.

Дата добавления: 2015-06-30; просмотров: 145; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!