МЕСТО РИСКОВ В СТРУКТУРЕ СОЦИАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Как любой социальный процесс, принятие государственных реше­ний органично связано с рисками. Социум изначально содержит некую рискогенность, венчурность взаимоотношений, которая фиксирует неизбежное наличие неких практически постоянно присутствующих в человеческих действиях разрушительных последствий его предварительных замыслов. Риск — это пока­затель неминуемых издержек целенаправленной активности чело­века, форма расплаты за непросчитываемость им своих дейст­вий и сами неадекватные действия в постоянно изменяющейся социальной среде. Чем выше цели ставит перед собой человек, тем выше и сопутствующие им риски. Таким образом, риск можно считать постоянным компонентом деятельности человека, но по преимуществу не созидательной, а разрушительной ее части. Учитывая, что человек действует в природно-антропогенной среде, риски возникают как в результате воздействия на активность человека различных внешних (средовых) факторов, так и вследствие различного рода субъективных причин, наиболее активно проявля­ющих себя в процессе принятия решений. Сочетание этих форм и источников рисков делает вызов устоявшемуся социальному поряд­ку. Другими словами, государство не только постоянно сталкивается с рисками, провоцируемыми средовыми факторами, но и само усугуб­ляет свое положение несовершенством механизма принятия решений.

Ряд ученых связывают риски исключительно с сугубо субъек­тивными действиями, полагая, что природные факторы провоцируют другой вид угроз, а именно — опасности (Н. Луман). Как бы то ни бьи применительно к исследуемым нами проблемам факт того, что упра ленческая деятельность государства как масштабного институ социального регулирования постоянно связана с рисками и опа ностями, является общепризнанным (причем, как показывает практ ка, современность постоянно делает ему новые в виде гуманитарш катастроф, неконтролируемого распространения искусственных вир сов, международного терроризма и даже усиления виртуального хара тера публичного пространства, где привычно действуют власти).

Это важно подчеркнуть, поскольку такие новые вызовы застг ляют ряд ученых пересматривать свои оценки относительно общ управленческих возможностей социальных регуляторов. Наприм< О. Яницкий пишет: «В обществе риска политика все более превраща< ся в механизм манипулирования обществом»¹⁷³. Конечно, это не совс верная оценка трансформации политических методов регулирован! заданная собственно рыночным форматом отношений власти и в( никновением гиперреальности. Однако такие оценки весьма пока: тельны, поскольку свидетельствуют о том, что венчурный характ социальных процессов способен перепозиционировать все устоявпп ся параметры явлений.

Для государства как субъекта принятия решений место рис имеет принципиальное значение. Учитывая ряд высказанных вы положений, можно говорить о том, что в настоящее время его возрас ние связано с трансформацией объекта управления, в частности, новс уровня синтеза природы и общества. По мысли У. Бека, наша эпс кладет конец противопоставлениям общества и природы, предпола! их новый синтез в рамках целого. Свою роль играют не только пов шение удельного веса крупных стратегических проектов, ocymecTBJемых государствами в русле глобализации и интернализации меж; народных связей, но и их инновационный характер, предполагающ использование новых человекомашинных технологий и др., а так более широкое подключение общественности к решению крупн социальных вопросов. Еще одной причиной становится трансфорг ция политической публичной сферы общества, неизбежно сказы ющаяся на взаимоотношениях политического и административш уровней управления, самом механизме принятия решений. Более тс сегодня, когда общество переходит к новому уровню взаимоотноше ний с природой, освоению новых технологий, внедрению постоянных инновационных проектов, риск стал едва ли не важнейшим критери­ем принятия решений.

Характерно, что со структурной точки зрения риски присутству­ют на всех этапах процесса принятия государственных решений — от диагностики проблемы (в части адекватности ее оценки складыва­ющейся ситуации) до подведения итогов реализации целей и их оцен­ки. Самыми рискогенными этапами и технологиями государственного управления выступают любые попытки опережающего отражения, планирования будущей деятельности, реализации намерений в усло­виях нарастающей неопределенности.

Несмотря на общее признание риска, его научное, а следовательно, и управленческое понимание существенно разнятся. В научный дискурс специфицированное понятие риска ввел американец Ф. Найт, впервые предложивший различать понятия «неопределенность» и «риск», трак­туя последний как измеряемую неопределенность (в то время как сама неопределенность не может быть измеренной).

В научном мире, как это обычно и бывает, прежде всего разнятся исходные парадигмы и когнитивные схемы анализа риска: от прагмати­ческих и культурологических до феноменологических и универсалист­ских. Так, Р. Мертон рассматривал риск в связи с понятием «непред­виденных последствий социальных действий»; К. Ясперс в контексте планирования, у которого, как он полагал, всегда есть невидимая гра­ница, не дающая возможности предсказать будущее и действия субъек­та; К. Поппер видел в риске показатель непредсказуемости будущего; Дж. Аткинсон трактует риск как предпочтение, оказываемое субъек­том наиболее труднодостижимым целям; Н. Луман, как было отмече­но, связывает наличие риска с производством решения.

Имеют место и достаточно радикальные подходы к пониманию этого явления. Одни ученые считают, что риск существует не столько реально, сколько в сознании человека, другие, например М. Елимов и А. Мозговая, полагают, что «нет систем, которым был бы имманент­но присущ риск»¹⁷⁴, и, следовательно, риск либо существует в форме искаженного «восприятия» (например, в трактовке человеком своих неудач в форме рисков), либо в лучшем случае он фрагментарен и огра­ничен в своем распространении. Так что, у рисков существует не более чем иллюзорная, виртуальная сущность.

Однако большинство теоретиков склоняются к прямо противо­положному пониманию риска. И хотя в науке в настоящее время либо констатируется отсутствие разработанной общей теории риска, либо отрицается сама возможность решения данной задачи (X. Лэкс), абсо­лютно доминируют предметные интерпретации риска. Несколько упро­щая сложившиеся идеи, выделим три наиболее авторитетных подхода:

· классический;

· неклассический;

· модернистский.

Классический подход (Дж. Милль) трактует риск как вероятность понесения субъектом потерь в зависимости от выбранной им стратегии действий. Как можно заметить, в таком подходе наряду с негативным восприятием риска присутствует и оттенок, позволяющий рассматри­вать его как определенный катализатор успеха. При этом характер рис­ка может быть оценен не сразу, а в зависимости от времени проявления последствий.

Неклассический подход (А. Маршалл, А. Пичу) рассматривает риск как показатель отклонения от поставленных субъектом целей. Иными словами, при таком подходе риск выступает своеобразным маркером несовпадения количественных и качественных параметров планируемой и реально осуществленной деятельности. При этом харак­тер риска определяется в зависимости от величины отклонения ожида­емых результатов (например, дохода от среднего уровня затрат; по этой причине при ожидании прибыли от двух вариантов действий выбира­ют тот, при котором колебания прибыли меньше).

При допустимом синтезе выше обозначенных идей и примени­тельно к сфере политических отношений риск можно трактовать как «вероятность неблагоприятных последствий политических решений, предпринимаемых в условиях неопределенности, дефицита ресурсов (времени, информации и т.д.), что ведет к ущербу для участников поли­тических действий» или как «вероятность осуществления нежелатель­ных политических событий»¹⁷⁵. В любом случае риск выступает как частное проявление непросчитываемости человеческих действий, зави­сящих от столь же конкретных, предваряющих или сопутствующих им факторов и условий.

Совсем иное понимание риска предлагает модернистский подход (У. Бек, Э. Гидденс), который трактует его не как исключительный случай или результат неудачных действий человека, а как органиче­ский элемент повседневности, следствие воспроизводства современ­ных связей и отношений, подверженных неким характерным для сегод­няшнего времени трансформациям. Здесь речь идет уже не о стили­стике калькуляции потерь от отдельных рисков, объясняющих те или иные отклонения от нормы, неудачи или непредвиденные случайности, а о признании того факта, что в нынешних условиях — и чем дальше, тем больше — в обществе нарастают предпосылки новой организации жизни, в рамках которых риск становится составной частью повсед­невности. В отличие, к примеру, от Р. Парка, полагавшего, что социаль­ная и, в частности, городская жизнь порождает «яды», разрушающие традиции и социальный порядок, сторонники модернистского подхо­да настаивают на том, что массовизация рисков происходит по мере нарастающего потенциала экологических катастроф, угрозы массово­го терроризма, непреднамеренного изобретения человеком смертель­ных вирусов, опасностей, грозящих из космоса и связанных с изобре­тением искусственного разума. Такие новации начинают угрожать самой жизнедеятельности человека, разрушать скрепляющие общество традиции и другие основы современной цивилизации.

У. Бек не без оснований полагает, что в результате такого разви­тия событий изменится структура потребностей человека, прежде всего заинтересованного в сохранении своей безопасности (а не в справед­ливости, реализации политических прав и т.д.). Возникнет даже груп­па людей, наиболее подверженных рискам, которая станет транслиро­вать свои взгляды и настроения на всю социальную сферу. В результате в современном социуме могут сложиться всеобщая атмосфера страха, паника и прочие негативные явления. В свою очередь государство, реа­гируя на эти запросы, а равно и оберегая собственный статус, будет постепенно эволюционировать к другим формам организации социаль­ной жизни и управления обществом. В частности, в целях обеспечения порядка власть неизбежно станет использовать жесткие, авторитарные методы управления, контроль будет повсеместным, а чрезвычайное положение станет нормой жизни государства и общества. Вместо изби­раемых обществом руководителей, эти функции возьмут на себя неиз- бираемые специалисты по кризисному управлению (риск-тайкеры).

По мнению Э. Гидденса, такие повсеместно воспроизводимые риски структурируют все современное общество и человеческую дея­тельность. Риск является атрибутивной чертой «высокой современ­ности», его наличие обусловлено принципиальной неуправляемостью целого ряда ситуаций, которые способны поставить под вопрос суще­ствование человека.

Таким образом, данный подход рассматривает риски не только как постоянно воспроизводимые атрибуты современной жизнедеятель­ности человека, но и интерпретирует последствия таких изменений на основе категорического отказа от парадигмы позитивного развития общества. В рамках такого восприятия жизни риск из потенциально возможной величины (частичных, связанных с отдельными плана­ми и интересами человека) потерь превращается во всеобъемлющий и постоянно присутствующий в повседневности компонент угрозы человеческой жизнедеятельности в целом. Становясь составной частью жизни человека как родового существа, риск меняет характер своего земного существования. Он становится естественным продуктом и условием воспроизводства человеческого существования, т.е. статус гипотетического явления в структуре человеческой деятельности при­обретает не опасность потерь (как традиционный показатель риска), а благополучный исход управления.

Дата добавления: 2015-07-26; просмотров: 270; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!