Функции ОС 39 страница

Отказ от Бьеркского договора и демонстративная поддержка Россией Франции на международной Альхесирасской конференции в начале 1906 г. по поводу франко-германских противоречий в Марокко успокоили Париж. В апреле 1906 г французский банков­ский синдикат при участии нескольких банков из России, Англии, Голландии, Австро - Венгрии предоставил царскому правительству небывалый по меркам тогдашнего финансового рынка заем в 2 млрд. 225 млн. франков (более 843 млн. руб.) на 50 лет. Еще 267 млн. фран­ков (100 млн. руб.) Петербург получил ранее, в самый напряженный момент внутреннего финансового кризиса в январе 1906 г.

Перемены в государственной власти России в результате революции 1905—1907 гг. формально не касались управления внешней политикой. Император оставался ее единоличным верховным руководителем. Правда, негативный опыт в этой об­ласти — развязывание неудачной войны с Японией, промах с Бьеркским договором — сказался на поведении Николая II. Он стал больше доверять профессионалам из правительства и меньше при­слушиваться к мнению ближайших родственников и придворных.

Характерной чертой формирования внешнеполитической стра­тегии в 1905—1914 гг. было отсутствие в правительственном лагере единства мнений по поводу международных союзов России. В дис­куссиях на эту тему тесно переплетались вопросы внутренней и внешней политики. По мнению сторонников сближения с Герма­нией, прочные династические связи, известная схожесть традиций государственного управления обеспечивали благожелательное отно­шение Германии и Австро - Венгрии к ужесточению политического режима в России и помощь с их стороны в случае нового револю­ционного кризиса. В свою очередь, поборники союза с Францией и Великобританией надеялись, что он будет противодействовать дальнейшему углублению реакции и "защитит" Думу.

Прогерманскими симпатиями отличались придворное окруже­ние Николая II, часть высшего генералитета, консервативное крыло Государственного совета, политические организации крайне правого толка и их фракции в Думе. В области внешней политики "герма­нофилы" обычно оправдывали необходимость сближения с Герма­нией интересами безопасности западных российских границ и про­должением соперничества России с Великобританией на Среднем Востоке и с Японией на Дальнем Востоке.

Идеи русско-франко-британского согласия пользовались попу­лярностью среди умеренно-правых, октябристов, прогрессистов, кадетов. Дискриминационные действия Берлина по ограничению русского сельскохозяйственного импорта, экспансия австро-герман­ского капитала приводили в лагерь противников Германии многих деятелей торгово-промышленного мира. Об этом неоднократно захо­дила речь в Московском биржевом комитете, на всероссийских съездах представителей промышленности и торговли.

2.

В апреле 1906 г. Министерство иностранных дел возглавил А. П. Извольский. Отставка В. Н Ламздорфа должна была успокоить общественное мнение, нахо­дившееся под впечатлением неудач дальневосточной политики.

Преемник Ламздорфа имел богатый опыт дипломатической службы на различных должностях и в разных странах. Нового мини­стра отличали энергия, уверенность в себе и готовность решать мас­штабные задачи. Он надеялся в короткий срок восстановить пошат­нувшийся авторитет российской дипломатии, добиться крупных успехов на международной арене, не нарушая при этом спокойствия, необходимого для внутренних преобразований. Извольский видел, что у России нет возможностей для активной внешней политики од­новременно на нескольких направлениях. Поэтому он настаивал на сосредоточении всех сил на защите интересов России в Европе и на Балканах.

Русско-французский союз Извольский считал достижением российской дипломатии. Союзные связи с Францией были важны для сохранения европейского равновесия, для взаимодействия в восточ­ном вопросе и, наконец, для решения финансовых проблем царского правительства. Франция уступала Германии по общему объему вложенных в России капиталов, но, безусловно, первенство­вала в сфере государственных займов. В 1909 г. Министерство финансов вновь было вынуждено для обслуживания государст­венного долга прибегнуть к французскому займу на сумму свыше 500 млн. рублей.

Извольский прекрасно понимал, что в свете наметившегося англо-французского сближения русско-французское партнерство окажется малопродуктивным без англо-русского соглашения. Оно было необходимо и для поддержания спокойствия на азиатских и дальневосточных рубежах России. Заботясь о налаживании со­трудничества с Францией и Великобританией, Извольский стре­мился при этом избежать втягивания России в конфликт с Герма­нией. Желание учесть и использовать в российских интересах позиции всех сторон составляло характерную черту курса Изволь­ского. В известной мере это примиряло различные точки зрения по поводу внешнеполитической ориентации, существовавшие в правя­щих кругах и общественном мнении России.

Едва заняв министерское кресло, А. П. Изволь­ский начал переговоры о разграничении интересов России с Японией на Дальнем Вос­токе и с Великобританией в Средней и Цент­ральной Азии. Поиск взаимоприемлемых ре­шений оказался нелегким делом. Трудности возникали не только за столом переговоров, Извольский понимал, что без некоторых усту­пок соглашения не достичь. Однако министру пришлось выдержать настоящую борьбу с приверженцами жесткой линии среди предста­вителей российской администрации в Туркестане и Приморье и среди высших военных чинов.

18 (31) августа 1907 г. Извольский и британский посол в Пе­тербурге А. Николсон подписали конвенции об Иране, Афганистане и Тибете. Иран делился на три зоны: северную — сферу влияния России, юго-восточную — сферу влияния Англии и промежуточную между ними — нейтральную. В "чужих" зонах участники соглаше­ния обязались не добиваться концессий и не препятствовать действиям другой стороны. В нейтральной зоне обе державы имели равные права.

В целом граница между сферами влияния в Иране отвечала пожеланиям российской дипломатии. На серьезные уступки ей при­шлось пойти в отношении Афганистана, признав его областью исключительных интересов Великобритании. По поводу Тибета сто­роны договорились о неприкосновенности его территории, невмеша­тельстве в его внутренние дела и об уважении сюзеренных прав китайского правительства на Тибет. Таким образом, Лондону при­шлось отказаться от планов широкой экспансии в этом районе.

В ходе переговоров Извольский попытался коснуться режима черноморских проливов. Глава Форин Оффис Э. Грей обещал, что в будущем Лондон поддержит Россию в вопросе об открытии про­ливов для русских военных судов. Однако подтвердить это обеща­ние письменно, в виде официального документа Грей отказался. Русско-британское соглашение 1907 г. не имело общеполитического характера. Однако оно урегулировало наиболее спорные вопросы и тем самым расчистило почву для дальнейшего сближения. Между Россией, Францией и Великобританией сложились отношения "Тройственного согласия" или Антанты (от французского entente — Согласие), хотя в виде союзного договора они оформлены не были.

Успешная подготовка русско-британского соглашения способ­ствовала прогрессу на одновременных переговорах между Россией и Японией. Под давлением Англии и Франции японское правитель­ство умерило свои претензии. Не последнюю роль сыграло и согла­сие Петербурга предоставить Японии крупные льготы в рыболов­стве вблизи Тихоокеанского побережья России.

17 (30) июля 1907 г. русско-японское соглашение по политичес­ким вопросам было подписано. В его секретной части предусматри­вался раздел Маньчжурии на русскую (северную) и японскую (южную) сферы влияния. К русской сфере влияния была отнесена также Внешняя (Северная) Монголия, а к японской — Корея.

3.

Улучшение отношений с Англией и снижение напряженности на российских границах в Азии и на Дальнем Востоке создали, по мне­нию Извольского, необходимые предпосылки для активных действий России на балканском направлении и в вопросе о черноморских про­ливах. При этом Извольский надеялся договориться не только с Фран­цией и Великобританией, но и с австро-германским блоком.

В 1908 г. в Османской империи власть захватили военные — сторонники турецкой буржуазно-националистической организации "Единение и прогресс" (в Европе их называли "младотурками"). Они провозгласили введение конституционного правления, но в то же время не собирались признавать права народов Османской империи на самоопределение и развязали новую кампанию репрессий против национальных движений.

Этой сложной ситуацией решила воспользоваться Австро - Венгрия для аннексии Боснии и Герцеговины с многочисленным сербским и хорватским населением. Австрийская администрация и войска находились в этих провинциях по решению Берлинского конгресса 1878 г., но номинально они оставались под суверенитетом султана. Поэтому намерения Вены вызвали недовольство не только в соседних балканских государствах, в первую очередь в Сербии, но и в Турции.

План Извольского состоял в том, чтобы добиться от Вены компенсаций в обмен на признание аннексии Россией. 2—3 (15—16) сентября 1908 г. в замке Бухлау Извольский встретился с министром иностранных дел Австро - Венгрии А. Эренталем. Устно они условились о том, что Россия одобрит аннексию Боснии и Герцеговины, а Австро - Венгрия поддержит открытие проливов для военных кораблей России и других черноморских государств. Говорил Извольский и о компенсациях для Турции, Сербии, Болгарии и Черногории, но большой настойчивости в этом вопросе не проявил. Порядок объявления об аннексии и о пересмотре режима проливов на встрече в Бухлау определен не был. Извольский надеялся решить эти вопро­сы на международной конференции, для предварительной подготов­ки которой он немедленно отправился в поездку по европейским столицам.

Германия и Италия в самой общей форме согласились на открытие проливов, но потребовали вознаграждения для себя. Фран­ция обусловила свое поведение мнением Лондона. Однако в этой столице Извольского ждало разочарование. Великобритания пыта­лась использовать смену власти в Константинополе для усиления собственного влияния в Турции и искала расположения младотурок. Грей опасался, что пересмотр режима проливов осложнит положе­ние нового турецкого правительства. Он заявил Извольскому о не­своевременности подобного шага и о необходимости во всяком слу­чае получить предварительное согласие Турции. Кроме того, британские государственные деятели дали понять, что предпочита­ют открытие проливов для военных судов не только черноморских, но и других стран. Подобное решение было бы на руку Англии, рас­полагавшей сильнейшим флотом в Средиземноморье.

Неудача в Лондоне серьезно ослабила пози­ции Извольского, который оказался под огнем острой критики со стороны коллег. Идя на переговоры с Эренталем, глава российского дипломатического ведомства не посвящал в свои планы Совет министров. Формально он имел на это право, подчиняясь непосредственно императору. Однако как только П. А. Столыпину стало известно о результатах встречи в Бухлау, он вмешался в действия Извольского.

Председатель Совета министров осуждал сделку с Австро - Венгрией, которая неизбежно подорвет авторитет царского прави­тельства у славянских народов Балкан и в традиционно сочувство­вавшем им общественном мнении России. Столыпин предлагал прямо противоположное: воспользоваться недовольством балканских госу­дарств и Турции, чтобы сплотить их под руководством России на основе общего непризнания аннексии. По мысли Столыпина, это привело бы к преобладанию российского влияния на Балканах, к улучшению русско-турецких отношений и к поддержке Портой России в вопросе о пересмотре режима проливов. Такое раз­витие событий могло резко усилить позиции Петербурга на переговорах с великими державами. Николай II от окончатель­ного решения уклонился. Он одобрил предложения Столыпина и в то же время разрешил Извольскому продолжать усилия по ре­ализации договоренности в Бухлау.

На фоне сумятицы в российских правительственных сферах Венский кабинет действовал быстро и решительно. Чтобы избежать обвинений в одностороннем нарушении Австро - Венгрией статус-кво на Балканах, Эренталь побудил болгарского князя Фердинанда про­возгласить полную независимость Болгарии, прежде считавшейся вассалом Османской империи. А через день, 24 сентября (7 октября) 1908 г., Вена официально возвестила о присоединении Боснии и Герцеговины.

Извольский был поставлен перед свершившимся фактом, при­чем Эренталь не преминул публично заявить о полученном в Бух­лау согласии российского министра иностранных дел. Извольский поспешил разъяснить в печати, что был готов признать аннексию только при условии созыва международной конференции, на кото­рой следовало договориться о компенсациях для Турции и балканс­ких государств. О проливах он теперь умалчивал, помня о реакции Лондона. Такая программа конференции была поддержана Англией и Францией, но отвергнута Австро - Венгрией и Германией. Они со­глашались только на формальную санкцию великими державами произошедшей аннексии.

В Петербурге поначалу проявляли твердость. На заседании Совета министров в конце октября 1908 г. было решено тянуть с признанием аннексии Боснии и Герцеговины. Извольский в специ­альном выступлении в Государственной думе в декабре 1908 г. вновь отстаивал идею международной конференции с широкими полномочиями. Тем временем российские дипломаты пытались в духе предложений Столыпина организовать давление на Вену. Од­нако эти действия были обречены на неудачу. Во-первых, крайне сложно, оказалось, добиться единства балканских государств и Тур­ции из-за конфликтов между ними и неустойчивой внутриполити­ческой конъюнктуры. Во-вторых, Австро - Венгрия и Германия были готовы ответить на попытки давления угрозой войны.

В начале 1909 г. произошли серьезные перемены в составе младотурецкого правительства. Новые руководители считали стратеги­ческим союзником Османской империи австро-германский блок. Они прекратили переговоры с Россией, зато быстро достигли соглашения с Австро - Венгрией об отказе Турции от прав на Боснию и Герцегови­ну в обмен на денежную компенсацию. После этого Венский кабинет, угрожая войной, потребовал безоговорочного признания аннексии от Сербии и Черногории. Австрийские военные приготовления были демонстративно поддержаны в Берлине.

8 (21) марта 1909 г. Германия в ультимативной форме предло­жила России немедленно одобрить присоединение Боснии и Герце­говины к Австро - Венгрии и принудить к тому же Белград. Положи­тельный ответ Петербургского кабинета означал очевидное и серьезное внешнеполитическое поражение, "дипломатическую Цу­симу", как говорили современники. Однако выбора не было. Русская пресса, не скупившаяся в начале кризиса на решительные заявле­ния, заметно сбавила тон. И правительство, и поддерживавшие его политические силы — от кадетов до правых — были едины во мнении, что война (а по-другому защитить Сербию было невоз­можно) несвоевременна и опасна для России. В Париже и Лондоне также не были готовы к конфликту и советовали уступить. Германс­кий ультиматум был принят. Россия и по ее настоянию Сербия признали австрийскую аннексию на Балканах.

После Боснийского кризиса отставка Извольс­кого была предрешена, причем "германофи­лы" связывали с ней надежды на коренной поворот в российской политике в сторону Берлина и Вены. Боснийский кризис, по их мне­нию, обнаружил несостоятельность опоры на Великобританию и Францию и продемонстрировал могущество Германии и Австро - Венгрии. Однако Столыпин при поддержке большей части мини­стров и октябристско-кадетского большинства Думы решительно воспротивился передаче МИДа в руки сторонников восстановления австро-русско-германского союза.

Столыпин убедил Николая II избрать в преемники Извольско­му С. Д. Сазонова. Послужной список Сазонова был достаточно скромен, зато кандидат в министры хорошо знал Столыпина (они были женаты на сестрах) и пользовался его доверием. Получив ми­нистерский пост в 1910 г., Сазонов обнаружил неплохие способности руководителя, завоевал авторитет в глазах императора и довольно быстро превратился из креатуры Столыпина в самостоятельного го­сударственного деятеля, возглавлявшего внешнеполитическое ведом­ство вплоть до 1916 г.

Новый министр был осторожнее своего предшественника в постановке ближайших задач, однако общий курс в первые годы работы Сазонова в МИДе оставался неизменным. Сохранялись при­оритет ближневосточного направления, опора на "Тройственное согласие" с Францией и Англией при одновременном стремлении избежать излишне опасной конфронтации с австро-германским блоком.

В 1909—1910 гг. к проблемам русско-германс­ких отношений добавился вопрос о возможном строительстве ответвления на Тегеран от со­оружаемой Германией в пределах Османской

империи Багдадской железной дороги. Эта ветка позволила бы гер­манскому капиталу взять под свой фактический контроль значитель­ную долю иранской внешней торговли. Нельзя было исключать и вме­шательства Германии в бурные политические перемены в Иране ради распространения своего влияния на эту страну. Располагая су­щественными коммерческими, финансовыми, военными интересами в Иране, Россия оказалась глубоко втянута в события начавшейся в 1905 г. иранской революции. В 1911 г. на территорию Ирана были введены русские и английские войска.

Переговоры министров иностранных дел России и Германии были приурочены к встрече Николая II с Вильгельмом II в Потс­даме в ноябре 1910 г. Замыслы сторон были различны. Сазонов на­стаивал на том, чтобы не заключать никаких общих соглашений, а договариваться конкретно по Ирану. Германский канцлер Т. Бетман - Гольвег, напротив, разрабатывал проекты общеполитического договора, который неизбежно расшатал бы основания англо-русско-французского сотрудничества. Россия должна была принять обяза­тельство не поддерживать антигерманскую политику Велико­британии. В обмен Германия давала аналогичное обязательство в отношении экспансии Австро - Венгрии на Балканах.

Начатые в Потсдаме переговоры продолжались вплоть до сере­дины 1911 г. Сазонов сумел добиться главного: перевести переговоры в русло обсуждения исключительно иранских проблем. Достигнутое в августе 1911г. соглашение вошло в историю под названием Потсдам­ского, хотя окончательный текст был подписан в Петербурге. Обе стороны пошли на уступки. Германия декларировала исключительно коммерческий характер своих целей в Иране, причем обязалась не домогаться концессий в русской сфере влияния. Россия согласилась не препятствовать сооружению Багдадской железной дороги в целом и ее тегеранского ответвления; взяв на себя сооружение участка от ту­рецкой границы до иранской столицы.

4.

На Дальнем Востоке внешнеполитический курс Извольского, а затем Сазонова предполагал признание итогов русско-японской войны 1904—1905 гг., но противодействие дальнейшему ослаблению позиций России. Важной мерой по укреплению российских границ стало строительство в 1908—1916 гг. железнодорожной линии из Забайкалья на Дальний Восток вдоль Амура. В отличие от КВЖД Амурская железная дорога проходила только по российской территории.

В конце 1909 г. государственный секретарь США Ф. Нокс предложил России и Японии проект "коммерческой нейтрализации" железных дорог в Маньчжурии. Формально их выкупал Китай, а фактически они должны были перейти в руки международного финансового синдиката с большим участием американского капитала. Такое решение означало бы уничтожение раздела Маньчжурии на сферы влияния для России и Японии и соответствовало бы американской доктрине "открытых дверей" в отношении Китая.

Действия Вашингтона заставили Токио немедленно принять контрмеры. Япония предложила России заключить конвенцию о взаимной гарантии в отношении ранее установленных сфер влияния друг друга. При этом японская сторона настаивала на признании за ней права аннексировать Корею.

Российская дипломатия оказалась перед выбором. Извольский выступал за отклонение проекта Нокса и за русско-японское согла­шение. В противном случае России пришлось бы забыть о приори­тете балканского направления внешней политики и вновь вступить в противостояние с Японией. Заявления американских политиков о партнерстве с Россией не могли замаскировать конечных целей проекта Нокса. Под прикрытием рассуждений о предоставлении всем странам "равных возможностей" в развитии экономических и политических связей с Китаем США хотели прочно обосноваться в Маньчжурии и вытеснить оттуда конкурентов. Такая перспектива не радовала торгово-промышленные круги России. Военные, со своей стороны, не хотели оставлять выгодную передовую позицию — под видом "охранной стражи" в полосе КВЖД находилось свыше 20 тыс. русских войск. На политической сцене эти взгляды отстаи­вали правые, прогрессисты и октябристы. Они развернули мощ­ную кампанию в печати за сохранение "особых прав" России в районах, прилегавших к русско-китайской границе от Джунгарии до Маньчжурии.

Идея сотрудничества с Японией ради обеспечения российских интересов в Северной Маньчжурии получила поддержку Николая II и большинства министров. Проект Нокса был отклонен, а Россия и Япония заключили в 1910 г. конвенцию, подтверждавшую установ­ленное в 1907 г. разграничение Маньчжурии на русскую и японскую сферы влияния. Ценой сближения с Японией стало согласие российс­кого правительства на японскую аннексию Кореи. В дальнейшем, в 1912 г. к сфере российского влияния была отнесена западная часть Внутренней (Южной) Монголии, в восточной части признавалось преобладание Японии.

Российская дипломатия не оставляла надежды выполнить план, предложенный Столыпиным в дни Боснийского кризиса 1908—1909 гг.: объединить балканские государства и Турцию в союз, с помощью которого Россия могла бы влиять на положе­ние дел в этом регионе и противодействовать австро-германской экспансии.

В марте 1912 г. при активном участии российских дипломатов был заключен секретный союзный договор, а затем и военная конвен­ция между Сербией и Болгарией. Они договорились совместно высту­пить против любой державы, которая посягнула бы на балканские владения Турции. Это условие было направлено, прежде всего, против Австро - Венгрии. В случае возникновения собственного конфликта с Турцией Сербия и Болгария обязались не начинать войну без пред­варительного одобрения России. Стороны условились также о долях при возможном разделе балканских земель Османской империи, причем спорные территории в Македонии предусматривалось передать на верховный арбитраж России.

В Петербурге создание сербско-болгарского союза, к которому вскоре присоединилась и Греция, было расценено как несомненная удача, однако сближение нового Балканского союза с Турцией ока­залось делом совершенно несбыточным. Неудачная война с Италией подорвала внутреннюю стабильность Османской империи. В балкан­ских провинциях вспыхнули вооруженные выступления против турецкой администрации. Порта ответила жестокими карательны­ми мерами, вызвавшими на Балканах всеобщее возмущение. Балкан­ские государства считали момент благоприятным для окончательно­го освобождения полуострова от турецкого господства.

Российская дипломатия делала все возможное, чтобы предотвратить войну, которая неизбежно вела к новому международному кризису с малопредсказуемыми последствиями. После безуспешных усилий склонить Порту к предоставлению широкой автономии ее балканским владениям Сазонов попытался организовать давление на Турцию со стороны всех великих держав, но было слишком поздно. Пока Сазонов вел переговоры в европейских столицах, 25 сентября (8 октября) 1912 г. начались военные действия (первая Балканская война) между Турцией и Черногорией, которая примыкала к Балкан­скому союзу, хотя формально его членом не являлась. Десять дней спустя войну Турции объявили Сербия, Болгария и Греция, проигно­рировав все обращенные к ним предостережения России.

В течение месяца турецкая армия была разгромлена. Сербы вышли к Адриатическому морю, а болгары — к укрепленным пози­циям у селения Чаталджи всего в 45 км от Константинополя. На этой линии фронт стабилизировался, и к весне 1913 г. военные усилия обеих сторон окончательно выдохлись.

Такой оборот событий российские правительственные круги встретили с нескрываемым облегчением. В случае прорыва к Кон­стантинополю следовало ожидать неминуемой интервенции великих держав для обеспечения их интересов в зоне проливов. Вскоре после начала войны Великобритания уже выступила с неприемле­мым для российской дипломатии проектом установления над ними международного контроля.

В мае 1913 г. Турция и балканские государства подписали мир­ный договор. 'Турция уступила на Балканах все свои владения к западу от линии Энос — Мидия вблизи Константинополя, остров Крит и Эгейские острова, признала независимость Албании, провоз­глашенную в 1912 г. в результате антитурецкого восстания. Не был, однако, решен принципиально важный вопрос — о распределении территорий между победителями. Распри по этому поводу возник­ли еще в ходе войны. Их углублению способствовало вмешатель­ство великих держав, искавших пути усиления своего влияния на Балканах. Как только сербские войска заняли часть Адриатического побережья, Австро - Венгрия потребовала передать эти районы Албании, правительство которой придерживалось проавстрийской ориентации. Выход к морю означал для Сербии уменьшение эконо­мической зависимости от Австро - Венгрии и расширение контактов со славянскими народами империи Габсбургов, что особенно пугало Вену.

Свои требования австрийское правительство подкрепило широкими военными приготовлениями, которые в свою очередь поддержала Германия. В 1912—1914 гг. австро-германский блок нередко шел на обострение обстановки, прибегая к военным демон­страциям и угрозам для решения внешнеполитических задач. Гер­манские и австрийские военные считали, что их армии превосходят по оснащению и боеготовности вероятных противников. Политики в Вене и Берлине торопились использовать это преимущество, пока его не свело на нет выполнение аналогичных военных программ в России, Франции, Великобритании.

Давление на Сербию являлось очевидным вызывом российско­му влиянию на Балканах. В ноябре—декабре 1912 г. Совет мини­стров России неоднократно обсуждал возможную реакцию на действия Австро - Венгрии. Военные выступали за принятие адекватных по масштабу мер по мобилизации армии. Но председатель Совета министров В.Н Коковцов и С.Д. Сазонов горячо возражали, ссылаясь на слабую готовность войск и флота к войне, напряженное внутри­политическое положение, недостаточную сплоченность с возможны­ми союзниками — Францией и, особенно, Великобританией.

Коковцов и Сазонов настояли на уступках со стороны Белграда. В результате сложных русско-австрийских и русско-сербских пе­реговоров Сербия согласилась ограничиться "коммерческим досту­пом" к морю, т. е. правом беспошлинного транзита грузов через территории прибрежных государств.

Российская дипломатия пошла навстречу и требованиям Вены присоединить к Албании город Скутари (Шкодер), на который пре­тендовала Черногория. Сазонову стоило огромного труда в после­дний момент уговорить черногорского короля Николу подчиниться такому решению.

После заключения мира с Турцией, когда исчез общий противник, разногласия между участниками Балканского союза вылились в открытую вражду. Яблоком раздора стал раздел Македонии. В этой ситуации Австро - Венгрия обещала болгар­скому царю Фердинанду помощь в войне против Сербии, надеясь окончательно разрушить единство балканских государств. Россия, напротив, пыталась его сохранить. Царское правительство предло­жило свой арбитраж и соглашалось организовать в Петербурге переговоры премьеров Сербии, Болгарии, Черногории, Греции. Рос­сийские дипломаты были готовы стать посредниками и в болгаро-ру­мынском споре из-за Южной Добруджи.

Но амбиции балканских правительств взяли верх над миро­творческими усилиями. 17 (30) июня 1913 г. по приказу царя Ферди­нанда болгарские войска атаковали сербские и греческие позиции в Македонии. Началась вторая Балканская война. Внезапности бол­гарам достичь не удалось. Их противники столь же активно готови­лись к войне под прикрытием переговоров об арбитраже. Сербские и греческие части перешли в успешное контрнаступление. Надеж­ды болгарского царя на обещанную австрийскую помощь не оправ­дались. В Вене и Берлине полагали, что главное достигнуто — Бал­канский союз развалился, а поражение Болгарии позволит австрийским и германским дипломатам с успехом играть в отноше­ниях с Софией на весьма чувствительной струне реванша.

Видя, что Болгария изолирована, в войну против нее вступили Румыния и Турция. 9 (22) июля 1913 г. царь Фердинанд капитули­ровал и обратился к России с просьбой о посредничестве. На мир­ных переговорах болгарская делегация согласилась уступить Румы­нии Южную Добруджу, Сербии и Греции — почти всю Македонию, но попыталась вернуть занятый греками порт Кавалла на Эгейском море и Адрианополь (Эдирне), которым вновь овладели турки. Сазонов считал необходимым поддержать Болгарию. Тем самым он надеялся сохранить ее в сфере влияния России и несколько осла­бить реваншистские настроения в болгарском правительстве, кото­рые перечеркивали возможность нового сближения балканских государств.

Однако позиция остальных великих держав заставила россий­скую дипломатию отступить. Адрианополь перешел к Турции, а Кавалла — к Греции. Франция и Великобритания просьбы Рос­сии о поддержке игнорировали, не пожелав рисковать ради них своими интересами в Афинах и Константинополе.

Дата добавления: 2014-03-11; просмотров: 323; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!