Для истребования заложенной вещи по уплате долга, обеспеченного залогом, и доходов, полученных от заложенной вещи после уплаты долга (D. 12. 1

4. 1).

Случаи condictio ex causa furtiva, ob turpem causam, ex iniusta causa имеют ту особенность, что, наряду с объективным моментом - обогащения одного лица за счет другого (вследствие чего обязательство характеризуется как возникающее re, т.е. так же, как реальные контракты, откуда причисление к obligationes quasi ex contractu), здесь имеет место и субъективный момент - недобросовестность обогатившегося (должника).

570. Condictio ex causa furtiva. Condictio ex causa furtiva (или просто condictio furtiva) дается только тому, за чей счет обогатился вор, т.е. собственнику вещи (а не всякому вообще заинтересованному), как было бы, если бы это был деликтный иск: in furtiva re soli domino condictio competit - из кражи кондикция дается одному только собственнику (D. 13. 1. 1). Ответчиком по иску является только вор (и его наследники - D. 13. 1. 9); всякого рода соучастники и пособники вора отвечают по деликтному иску - actio furti, но не по condictio furtiva: proinde etsi ope consilio alicuius furtum factum sit, condictione non tenebitur, etsi furti tenetur - если кража совершена с помощью или по совету какого-нибудь лица, то, хотя оно и отвечает по actio furti, по condictio furtiva оно отвечать не будет (D. 13. 1. 6).

Предметом condictio furtiva является, прежде всего, возврат похищенного; но ввиду преступного способа получения чужого имущества вор, кроме того, отвечает за случайную гибель вещи (durat condictio aestimationis eius - кондикция сохраняется на стоимость вещи) (D. 13. 1. 8. pr.), причем вор обязан в этом случае уплатить наивысшую цену, какую вещь имела за время между похищением и присуждением

(D. 13. 1. 8. 1); наконец, по condictio furtiva должны быть не только возвращены все фактически полученные плоды, но и все те, какие мог бы получить потерпевший от кражи (D. 13. 1. 20).

Condictio ob turpem и ob iniustam causam. В общем, на тех же положениях строится и присуждение по condictio ob turpem causam и по condictio ob iniustam causam, предполагая, что безнравственность основания обогащения имеется только на стороне обогатившегося.

Ubi autem et dantis et accipientis turpitudo versatur, non posse repeti dicimus: yeluti si pecunia detur, ut male iudicetur (D. 12. 5. 3).

(В тех случаях, когда имеет место порочное поведение и со стороны дающего, и со стороны получающего, мы считаем, что нельзя требовать возврата предоставления, например, если уплатили денежную сумму за неправосудное решение.)

§ 157. Общий иск о возврате неосновательного обогащения (condictiones sine causa)

Общая condictio sine causa. Помимо специальных видов condictiones, изложенных в предыдущих параграфах, в источниках встречаются отдельные случаи, когда condictio дается в силу одного факта неосновательного обогащения за чужой счет: condictio sine causa, без ближайшего определения.

Примеры применения общей кондикции. Примеры, относящиеся к классическому праву, можно обобщить так: кондикция дается в тех случаях, когда вещи одного лица фактически потреблены другим или стали принадлежать ему на праве собственности (чужие деньги смешаны с собственными деньгами данного лица), так что собственник вещей утрачивает виндикационный иск для истребования их. В этих случаях, на место утраченной виндикации дается condictio: consumpta pecunia condictionem habet - раз деньги израсходованы, дается condictio

(D. 12. 1. 19. 1). Отдельные случаи такой condictio sine causa находим в источниках следующие.

Беглый раб дал взаймы другому лицу деньги своего dominus; так как раб мог передать право собственности на вещи dominus только с согласия последнего, то в данном случае mutuum не возникал, и dominus мог свои nummi (монеты) виндицировать, при условии, конечно, если они сохранялись у получившего и можно было установить, какие именно монеты принадлежат истцу. "Если же ты (получивший), -говорит юрист, -sine dolo malo consumpsisti - без злого умысла израсходовал эти деньги (или, добавим, просто смешал их со своими), можно предъявить condictio для истребования соответствующей суммы" (D. 12. 1. 11. 2). Такие же последствия наступают при получении взаймы от сумасшедшего (D. 44. 7. 24).

Другой пример. Совершено дарение одним супругом другому, не разрешавшееся в Риме: si quidem exstet res (подаренная), vindicetur, si consumpta sit, condicatur hactenus, quatenus locupletior, quis eorum factus est (D. 24. 1. 5. 18), т.е. если подаренная вещь остается у одаренного, она подлежит виндикации; если она потреблена, дается condictio в размере обогащения одаренного супруга. Этот пример стоит как бы на грани между такой общей condictio sine causa и condictio ex iniusta causa, как говорит Гай в D. 24. 1. 6: quod ex non concessa donatione retinetur, id aut sine causa aut ex iniusta causa retineri intellegitur: ex quibus causis condictio nasei solet (т.е. то, что кто-нибудь удерживает в своем имуществе из недозволенного дарения, считается удерживаемым без основания или по неправомерному основанию: из этих оснований обычно вытекает condictio).

Встречаются указания на применение condictio sine causa даже в таких случаях, когда обогащение одного за счет другого происходит помимо человека, действием природы; например, ea, quae vi fluminum importata sunt, condici possunt, т.е. то, что принесено силой течения, может быть истребовано посредством condictio (D. 12. 4. 2).

Разновидность condictio sine causa представляет случай, когда известная ценность поступает в имущество данного лица на законном основании, но затем это основание отпало (causa finita); например, в обеспечение обязательства был дан задаток: обязательство исполнено, а задаток остался у кредитора; его можно истребовать посредством condictio sine causa (D. 19. 1. 11. 6); другой пример: condictio sine causa давалась для истребования расписки должника, оставшейся у кредитора, несмотря на погашение долга (C. 4. 9. 2).

Раздел IX ДЕЛИКТНЫЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВА И КВАЗИДЕЛИКТЫ Глава 39 ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ОБЯЗАТЕЛЬСТВ ИЗ ДЕЛИКТОВ

§ 158. Публичные и частные деликты

574. В ряду оснований возникновения обязательств видное место занимают деликты, delicta, maleficia. Деликт - это противоправное действие, правонарушение. В зависимости от последствий, связанных с деликтами, они разделялись в римском праве на публичные деликты, delicta publica, и частные, delicta privata [22]. Публичными деликтами были те, которые признавались нарушающими интересы государства в целом и влекли за собою телесное наказание, а иногда и смертную казнь - crimina capitalia - или имущественное взыскание, по общему правилу поступавшее в доход государства. Дела об этих деликтах были подведомственны особым уголовным судам и разрешались по специальным правилам судопроизводства. Наоборот, частные деликты рассматривались как посягательства только на интересы частных лиц; иски из таких деликтов предъявлялись потерпевшими частными лицами. Денежные штрафы, на взыскание которых были направлены эти иски, поступали потерпевшему и взыскивались в общем порядке, установленном для разрешения имущественных споров. В том же порядке рассматривались и дела о тех delicta privata, которые в древнейшее время влекли за собою телесное наказание.

Несмотря на то что со времени законов XII таблиц и до периода империи римская система частных деликтов претерпела значительные изменения, и выработанные претором и юристами положения постепенно смягчили казуистический характер древнейшего права в этой области, однако римское право никогда не вырабатывало общего принципа, в силу которого подлежал бы возмещению всякий имущественный вред, причиненный противоправным действием. Наоборот, деяние признавалось деликтом лишь при существовании соответствующей особой нормы о данном роде деяний - если оно было отнесено к числу деликтов законом или преторским правом. Существовал и последовательно пополнялся круг деликтов, но не было единого понятия деликта. В этом смысле ход развития обязательств из деликтов родствен процессу развития договорных обязательств, которые также навсегда остались в римском праве обязательствами из признанных правом контрактов и приравненных к ним соглашений, но не обязательствами из любого законного соглашения. Тем не менее в ходе исторического развития обязательств из деликтов сложились некоторые черты, общие для всех деликтных исков и определившие тем самым основное содержание обязательств из деликтов.

§ 159. Развитие частных деликтов

Период частной мести. Можно думать, что обязательства из деликтов исторически предшествовали обязательствам из контрактов. И вполне вероятно, как то думают многие историки римского права (Жирар, Покровский), что понятию обязательства из деликтов предшествовала мысль об ответственности правонарушителя, выражавшейся в том, что он обрекался мести потерпевшего. Лишь недавно начавшее крепнуть государство еще не брало на себя воздействия на правонарушителя, оставляя право этого воздействия за потерпевшим. Это - первая стадия развития правовых норм, относящихся к деликтам.

576. Период добровольных соглашений о замене частной мести возмещением вреда. Совершенно понятно, однако, что скоро в интересах поддержания необходимого господствующим классам спокойствия и порядка государство оказалось вынужденным определить с известной степенью точности условия, при которых месть потерпевшего является правомерной и исключает новую месть со стороны того, на кого она была направлена. А в то же время и по тем же соображениям целесообразным оказалось и охранять соглашения правонарушителя с потерпевшим, в силу которых потерпевший отказывался от частной мести, получая от нарушителя определенное имущественное возмещение. Это вторая стадия развития обязательства из деликтов, отражаемая законами XII таблиц в постановлениях о посягательствах на личность iniuria. Законы XII таблиц допускают месть за членовредительство, membrum ruptum, если не состоялось добровольное соглашение между сторонами: si membrum rupsit, ni cum eo pacit, talio esto.

577. Период композиций. Следующая, третья стадия развития обязательств из деликтов знаменуется установлением государством обязательных композиций, т.е. штрафов, которые правонарушитель уплачивает потерпевшему, но которыми последний обязан удовлетвориться, не прибегая уже к мести. Переход к этой стадии также находит себе выражение в законах XII таблиц: уплата денежного штрафа может быть, как указано выше, установлена соглашением сторон в случаях членовредительства, membrum ruptum, но она является единственным юридическим последствием менее тяжких ранений, os fractum. Точно так же мщение может быть устранено соглашением сторон о штрафе, если вор задержан с поличным, наоборот, только к уплате денежного возмещения присуждается вор, не задержанный с поличным.

578. Развитие понятие деликта. Наконец, в последней стадии развития обязательств из деликтов некоторые delicta privata становятся delicta publica. Обостряющаяся классовая борьба и растущие противоречия внутри класса рабовладельцев побуждают уже государство считать нарушающими не только частные, но и общегосударственные интересы отдельные деяния, с которыми первоначально связывалось только удовлетворение непосредственно потерпевшего лица или его семьи: убийство, а при определенных условиях и некоторые насильственные действия и т.п. начинают преследоваться государством независимо от воли потерпевшего и влекут за собою наказание, налагаемое государством в порядке осуществления уголовного правосудия.

§ 160. Характерные черты частных деликтов

Прекращение обязательства смертью правонарушителя. Описанный ход исторического развития, неразрывно связанный с обострением классовой борьбы в Риме, ростом пауперизации низших слоев населения и все большей неустойчивостью власти господствующих классов, сказался целым рядом черт на системе обязательств из частных деликтов в развитом римском праве. Так, только историческим происхождением этих обязательств объясняется правило о прекращении, по крайней мере некоторых из них, смертью потерпевшего и общее правило о прекращении этих обязательств смертью правонарушителя, но не его capitis deminutio: месть, по воззрению римлян, должна быть направлена на виновника правонарушения, но не на его наследников, в то же время capitis deminutio, изменявшая правовое положение человека, не отражалась на его физическом существовании, а только оно и было нужно для осуществления мести.

Ответственность нескольких правонарушителей. Только исконной идеей мести может быть объяснено то, что в случае совместного совершения деликта несколькими лицами штрафной иск мог быть предъявлен к каждому из них отдельно, что размер подлежавшего уплате штрафа в ряде случаев значительно превышал размер убытков потерпевшего, что иски погашались краткой годичной давностью: тот, кто не мстит тотчас же, предполагается простившим.

Особенности ноксальной ответственности. Историческим происхождением деликтных обязательств объясняются и особенности actiones noxales: эти иски о возмещении ущерба или о выдаче причинивших ущерб животных или рабов, предъявлялись не к собственнику животного или раба, а к тому, кто владел ими в момент предъявления иска, и имели целью дать потерпевшему возможность либо получить возмещение ущерба, если владелец животного или раба согласится возместить ущерб, либо проявить свое чувство мести в отношении животного или раба, если владелец животного или раба предпочтет выдать того или другого потерпевшему.

Как ни значительны были следы исторического происхождения обязательств из деликтов, однако со временем, наряду с исками, направленными на взыскание poena, частного штрафа, заменившего древнейшую месть, появились и другие иски, направленные на возмещение причиненных деликтом убытков в собственном смысле слова. А Институции Юстиниана, вслед за Гаем, различают даже три вида исков из деликтов: а) actiones poenales, штрафные иски; б) actiones rei persecutoriae, иски, направленные на возмещение причиненного деликтом вреда, и в) actiones mixtae, иски, направленные одновременно как на взыскание штрафа, так и на возмещение убытков (Гай. 4. 6 - 9; I. 4. 6. 16 - 19) (см. п. 56). Однако значение этого деления исков из деликтов на три категории представляется не вполне ясным. Можно сказать с определенностью одно: юристы в отдельных случаях ссылаются на это деление для того, чтобы оправдать отступление от тех начал, которым обязательства из деликтов были подчинены в древнейшее время: так, переход иска к наследникам потерпевшего обосновывается в отдельных случаях тем, что actio habet (continet) rei persecutionem (D. 4. 2. 16, 2; D. 4. 7. 46). Тем же соображением обосновывается отпадение иска против лиц, причинивших вред совместно с нарушителем, уже возместившим потерпевшему убытки (D. 4. 2. 14. 15; D. 4. 3. 17), и т.п.

Несомненно и другое: весь ход развития римского права в области деликтов, постепенный переход от некогда твердо фиксированной poena к возмещению причиненных деликтом убытков ясно свидетельствует о возрастании роли денег в римском хозяйстве, о развитии обмена, об усилении значения торговли. Однако от следов своего исторического происхождения римская система деликтов не освободилась никогда, как не освободилось от них и римское договорное право.

Глава 40 ОТДЕЛЬНЫЕ ДЕЛИКТЫ § 161. Iniuria

582. Iniuria по древнему цивильному праву. Iniuria, посягательство на личность, претерпевает, в качестве основания возникновения обязательств, значительные изменения начиная с законов XII таблиц и вплоть до периода империи.

В законах XII таблиц iniuria - это посягательство только на телесную неприкосновенность римского гражданина, и притом посягательство, выражающееся в определенных, предусмотренных законом действиях, из которых каждое влечет за собою отличные от других последствия. Законы XII таблиц знают три вида iniuria:

(1) Самую тяжкую степень составляет членовредительство, membrum ruptum, которое влечет за собою мщение потерпевшего по началу: око за око, зуб за зуб (talio), если не достигнуто соглашение между сторонами: si membrum rupsit ni cum eo pacit talio esto.

(2) Вторую степень составляют менее тяжкие повреждения, os fractum, которые влекут за собою уже только обязанность уплатить потерпевшему штраф в размере 300 ассов, если потерпевшим был свободный человек, и в размере 150 ассов, если ранение причинено рабу.

(3) Наконец, третьей, наиболее легкой степенью iniuria было нанесение побоев (без ранения), оскорбительных ударов и т.п. - verberatio, pulsatio - которые влекли за собою обязанность нанесшего их уплатить штраф в 25 ассов.

Таким образом, в законах XII таблиц iniuria охватывает только посягательства на телесную неприкосновенность, которые влекут за собою обязанность уплаты штрафа в раз навсегда для отдельных видов iniuria установленном размере.

583. Iniuria по преторскому праву. Обе эти черты деликта iniuria были глубоко изменены преторским правом. Из посягательства на физическую неприкосновенность iniuria была превращена в деликт против личности вообще, в посягательство как на телесную неприкосновенность, так и на личные нематериальные блага человека: честь, семейные отношения и т.п. Некоторые исследователи (как, например, Иеринг) отмечают двойственную функцию iniuria в той постановке, какую придало этому деликту преторское право: "реалистическую", при помощи которой охранялась физическая личность, и "идеальную", служившую делу защиты как нематериальных личных благ, так и главным образом стоявших за ними имущественных интересов господствующих групп, не находивших себе иного способа защиты в римской системе деликтных обязательств. Но претор не только значительно расширил понятие iniuria. Он соответственно изменил и порядок ответственности за iniuria: вместо исков о взыскании твердо установленных сумм штрафа была введена actio iniuriarum aestimatoria, по которой сумма штрафа, при наличии iniuria atrox, в каждом отдельном случае устанавливалась претором, а в остальных случаях определялась судьей in iudicio.

584. Дальнейшее развитие iniuria. Дальнейшее развитие ответственности за iniuria заключалось в том, что изданный во время диктатуры Суллы закон lex Cornelia de iniuriis превратил в delicta publica отдельные виды физических посягательств на личность и насильственное вторжение в чужое жилище: pulsare, verberare, vi domum introire. Императорское законодательство распространило уголовную ответственность и на другие виды iniuria, и в конце концов предоставило потерпевшему во всех случаях iniuria право выбора между actio iniuriarum aestimatoria и уголовным преследованием. Это последнее и стало, по свидетельству Гермогениана, обычным последствием iniuria.

Таким образом, в исторической судьбе iniuria отражаются все основные черты истории римских деликтов вообще: исторический путь poena от акта частной мести через добровольную, а отчасти и обязательную композицию, к наказанию, налагаемому уголовным судом, и постепенный переход от крайне казуистической характеристики состава деликта к более обобщенному его определению.

§ 162. Furtum

585. Содержание furtum. Своеобразен и интересен и второй известный уже законам XII таблиц деликт; воровство, furtum. Основной деликт против собственности furtum не совпадал, однако, с кражей в современном смысле. Его содержание было шире: это был деликт против имущественных прав вообще.

Павел говорил, что ­

furtum est contrectatio rei fraudulosa lucri faciendi gratia vel ipsius rei vel etiam usus eius possessionisve (D. 47. 2. 1. 3).

(кража есть намеренное в целях создания для себя выгоды присвоение себе или самой вещи, или даже пользования ею, либо владения.)

Таким образом, для наличия furtum нужно было намерение создать для себя имущественную выгоду противоправным воздействием на чужую и, согласно возобладавшему взгляду юристов, движимую вещь, нужен был animus furandi. Нужно было, чтобы нарушитель действовал invito domino, т.е. против воли собственника. Но самая contrectatio могла заключаться не только в тайном похищении вещи, подобно современной краже, не только в присвоении найденной вещи и не только в деянии раба, который, совершая побег, сам похищал себя у господина (D. 47. 2. 61), но также и в действиях, которые в современном праве были бы признаны присвоением, растратой или мошенничеством.

Более того, с некоторого времени наряду с furtum rei появился furtum usus, деликт, заключавшийся в противоправном пользовании вещью, например со стороны депозитария, принявшего вещь на хранение без права пользования ею со стороны нанимателя или ссудополучателя, которые пользуются чужой вещью противно договору найма или ссуды, а также furtum possessionis, заключавшийся в лишении владения вещью лица, управомоченного на такое владение, например залогодержателя по ручному залогу, добросовестного владельца, у которых вещь должна быть отобрана не иначе как по суду, и т.п.

586. Furtum manifestum и nec manifestum. По законам XII таблиц furtum влек за собой штрафной иск, actio furti, направленный на уплату двойной стоимости похищенной вещи (in duplum), если это был furtum nec manifestum, т.е. когда вор не был пойман с поличным.

При наличии же furtum manifestum, т.е. в случае, когда вор пойман с поличным, он подвергался телесному наказанию. Этим наказанием могло быть даже немедленное убийство вора в случаях вооруженной или ночной кражи. В остальных случаях furtum manifestum магистрат отдает - addicit вора потерпевшему, и было спорно, становился ли вор немедленно рабом потерпевшего или пребывал в течение 60 дней в правовом положении iudicatus, т.е. должника, который в случае невыкупа его в течение указанного срока третьим лицом мог быть продан в рабство trans Tiberim (Гай. 3. 189).

С различиями в последствиях furtum nec manifestum и furtum manifestum связаны и постановления законов XII таблиц о порядке производства обыска. Первый ­торжественный с соблюдением особых формальностей, обыск lance licioque влек за собою ответственность, как за furtum manifestum лица, у которого украденная вещь была обнаружена путем такого обыска. Второй вид обыска, производившегося без соблюдения особых формальностей, но в присутствии свидетелей, влек за собою ответственность по actio furti concepti in triplum, т.е. в размере тройной стоимости похищенной вещи, лица, у которого эта вещь была обнаружена и которое вправе было предъявить в порядке регресса actio furti oblati в том же размере к тому, у кого вещь была им добросовестно приобретена.

На почве преторских реформ система штрафных исков из furtum изменилась: наряду с actio furti nec manifesti in duplum, c actio furti concepti и actio furti oblati in triplum претор, упразднив телесное наказание за furtum manifestum и приравнивавшиеся к нему случаи, ввел для всех этих случаев три иска in quadruplum: actio furti manifesti против вора, задержанного с поличным, actio furti non exhibiti против того, у кого вещь была обнаружена путем обыска, и actio furti prohibiti против того, кто сопротивлялся такому обыску.

Но уже задолго до времени Юстиниана actiones furti concepti, oblati, prohibiti, non exhibiti отпали, и в праве Юстиниана сохраняется единый штрафной инфамирующий иск actio furti против воров, пособников и укрывателей, направленный на взыскание двойной стоимости вещи в случаях furtum nec manifestum и четверной в случаях furtum manifestum. Этот иск может быть предъявлен не только собственником, но и владельцем вещи, и detentor'ом, и вообще любым лицом, интересы которого нарушены furtum'ом.

Существование наряду с штрафным иском actio furti также и actiones rei persecutoriae обусловливалось простым и очевидным положением: воровство не может служить основанием возникновения права собственности. Поэтому, независимо от ответственности по actio furti, вор обязан возвратить похищенную вещь. Ее возвращение обеспечивали на общих началах виндикации, actio ad exhibendum, interdictum utrubi, а также иски из договоров, на основании которых вещью обладало лицо, совершившее furtum usus: actio depositi directa, actio commodati directa и т.п.

Но в тех случаях, когда предъявление этих исков было невозможно, как, например, предъявление виндикации после гибели похищенной вещи, потерпевший вынужден был ограничиться предъявлением actio furti. В целях ее восполнения и была введена condictio furtiva, которую собственник похищенной вещи, но не другое потерпевшее лицо, был вправе предъявить вместо виндикации. Явно противореча общим началам, согласно которым право собственности защищалось не обязательственным, а вещным иском, condictio furtiva была вместе с тем чистой actio rei persecutoria: в отличие от штрафной actio furti, этот иск прекращался не смертью, a capitis deminutio ответчика, а равно и возмещением вреда одним из лиц, совместно причинивших его, и не мог быть предъявлен в качестве actio noxalis.

§ 163. Damnum iniuria datum

587. Закон Аквилия. Есть основание думать, что наряду с iniuria и furtum как законы XII таблиц, так и дальнейшее законодательство знали и другие деликты: деяния, причинявшие другому лицу имущественный вред, но без наличия у делинквента animus furandi, без намерения lucrum sibi faciendi. Отдельные случаи такой ответственности были до известной степени обобщены плебисцитом, принятым по инициативе трибуна Аквилия (время издания неизвестно) и получившим название lex Aquilia. Ульпиан говорил:

Lex Aquilia omnibus legibus quae ante se de damno iniuriae loquae sunt, derogavit, sive XII Tabulis, sive alia quae fuit: quas leges nune referre non est necesse (D. 9. 2. 1. pr.).

(Закон Аквилия отменил все предшествовавшие постановления о неправомерно причиненном вреде, как законов XII таблиц, так и другие, на которые ныне нет надобности ссылаться.)

Lex Aquilia состояла из трех глав.

(1) Первая устанавливала ответственность за убийство раба или животного.

(2) Вторая регулировала ответственность adstipulator'a за ущерб, причиненный основному кредитору, stipulator'y, освобождением должника от обязательства.

(3) Третья определяла ответственность за ранение чужого раба или животного и за уничтожение или повреждение чужой вещи. Для ответственности за убийство или ранение раба или животного, а также за уничтожение или повреждение чужой вещи нужно было наличие некоторых особых условий.

(1) Вред должен был быть причинен corpore, непосредственно действием правонарушителя: для применения закона правонарушитель должен был убить животное, а не причинить ему смерть, вызвав, например, испуг, побудивший животное совершить смертельный прыжок в пропасть.

(2) Вред должен был быть причинен corpori, непосредственным материальным воздействием на чужого раба, на чужое животное или вещь; таким вредом не считалось, например, снятие оков с раба, который тем самым получал возможность бежать от господина, или открытие клетки, из которой вылетела птица.

(3) Наконец, вред должен был быть причинен собственнику раба, животного или вещи; других лиц, заинтересованных в неприкосновенности пострадавшего имущества, lex Aquilia не охраняла.

Кроме того, причинение вреда должно было быть виновным. При этом требовался не умысел, а небрежность, хотя бы и легкая. При наличии указанных условий вред подлежал возмещению в размере высшей стоимости, какую убитый раб или животное имели в последний до убийства год, и высшей стоимости, какую раненый раб, или животное, либо поврежденная вещь имели в последний месяц до учинения над ними деликта, а при деликте adstipulator'а - в размере суммы долга, от уплаты которого должник был освобожден adstipulator'oм. Сумма подлежавшего возмещению убытка удваивалась в случае отрицания виновником своей ответственности (crescit in duplum contra infitiantem).

588. Actio legis Aquiliae. Юстиниан, как и Гай, считал иск из lex Aquilia одновременно actio poenalis и actio rei persecutoria. Штрафной характер иска проявлялся во взыскании не действительно нанесенного ущерба, а высшей стоимости, раба, животного или вещи в последний год или месяц перед совершением деликта, а также в том, что подлежавшая возмещению сумма удваивалась в случае отрицания ответчиком своей ответственности. Подобно штрафным искам, иск из lex Aquilia мог предъявляться наряду с actiones rei persecutoriae. Этот иск мог предъявляться к каждому из нескольких лиц, совместно причинивших вред; он предъявлялся в качестве actio noxalis, если причинитель вреда был persona alieni iuris, прекращался со смертью делинквента, наследники которого несли, однако, в период империи ответственность в пределах своего обогащения.

589. Расширение сферы действия. Преторское право и практика применения lex Aquilia юристами значительно расширили сферу действия этого закона: была признана ответственность за вред, хотя бы он и не был damnum corpore corpori datum. И если не вполне ясно, предоставлял ли претор во всех таких случаях actio utilis, или для случаев, когда вред не был причинен corpori, был введен особый иск, то несомненно, что иск из lex Aquilia стал со временем предоставляться наряду с собственниками также и носителям ограниченных вещных прав на потерпевшего раба или вещь, а равно и владельцам и даже detentor'aм и, наконец, кредиторам собственника убитого или раненого раба или уничтоженной либо поврежденной вещи. Таким образом, не выдвинув соответствующего общего правила, римское право практически обеспечивало возмещение всякого вреда, виновно причиненного чужому имуществу.

От практики применения lex Aquilia и ведут свое происхождение основные начала деликтной ответственности в гражданских кодексах ряда капиталистических стран.

§ 164. Rapina

A. Rapina, грабеж, первоначально не выделялся из furtum, и грабитель должен был отвечать как fur manifestus или как fur nec manifestus, в зависимости от того, был ли он задержан при совершении деликта или нет. Практически это приводило к тому, что большей частью грабитель отвечал, как fur nec manifestus ибо обыкновенно ему удавалось скрыться. В целях усиления репрессии грабежа претор Лукулл в 76 г. до н.э. ввел особый иск actio vi bonorum raptorum, первоначально чисто штрафной, а в праве Юстиниана - смешанный. Во всяком случае, по истечении года со дня грабежа ответственность понижалась до простого возмещения убытков.

§ 165. Metus и dolus

Metus. Metus, угрозы, направленные на склонение другого лица к совершению юридической сделки или действий фактического характера, стали признаваться деликтом со времени введения претором Октавием, несколько ранее эдикта Лукулла о rapina особого иска actio quod metus causa. Этот иск, направленный на возмещение in quadruplum причиненного угрозами вреда, принадлежал, однако, к числу actiones arbitrariae (п. 63). Ответчик, добровольно выдав истцу по предложению судьи неправомерно полученное им, освобождался от ответственности.

Но в то же время actio quod metus causa могла быть предъявлена не только к лицу, побудившему угрозами истца совершить определенные действия, но, вместо него, и к другим лицам, получившим от этих действий какие-нибудь выгоды. К этим лицам иск предъявляется in quadruplum полученного ими обогащения.

A. Dolus, обман, мошенничество вошел в ряд деликтов со времени введения претором и известным юристом Gallus Aquilius 66 г. до н.э. инфамирующего иска actio doli, направленного на простое возмещение причиненного обманом вреда. В некоторых случаях для избежания инфамирующих последствий этого иска, actio doli заменялась простой actio in factum. Вследствие недостаточной определенности понятия actio doli под это понятие подводили весьма разнообразные отношения, и actio doli так же, как и actio in factum, нередко использовалась юристами в случаях, когда затруднительно было подыскать другой подходящий иск. Таким образом, иски из dolus стали играть субсидиарную роль, значительно расширив область деликтной ответственности.

§ 166. Fraus creditorum

591. Сделки in fraudem creditorum. Fraus creditorum -совершение должником сделок, направленных на уменьшение его имущества с целью укрыть это имущество от обращения на него взыскания кредиторами. Понятно, что такие деяния in fraudem creditorum могли быть признаны деликтом только после того, как обычной формой принудительного исполнения судебных решений стало обращение взыскания на имущество должника: ввод кредитора во владение имуществом должника, missio in possessionem и затем продажа этого имущества с публичных торгов (venditio bonorum). Иск к должнику, умышленные действия которого привели к уменьшению имущества, служившего источником покрытия требований кредиторов, получивший название actio Pauliana по имени оставшегося неизвестным претора, применялся уже во времена Цицерона. Иск был направлен на поворот сделки, совершенной должником во вред кредиторам, и возвращение соответствующих вещей или прав в состав имущества должника. Предъявление actio Pauliana предполагало наличие некоторых определенных условий.

(1) Имущество должника должно было быть уменьшено соответствующим действием, хотя бы и отрицательным, например пропуском срока для предъявления определенного иска.

(2) Должник должен был действовать, зная о том, что он уменьшает свое имущество. Намерения причинить вред кредиторам не требовалось. Достаточно было, чтобы должник был conscius fraudis.

(3) Наконец, для предъявления иска не к должнику, а к третьему лицу ­контрагенту должника по сделке, или лицу, которое получило известную выгоду от действия или бездействия должника, надо было, чтобы это лицо также сознавало вредные для кредитора последствия действий должника, также было conscius fraudis.

Преторский эдикт, которым была введена actio Pauliana, требовал наличия этого условия во всех случаях. Однако практика стала считать его необходимым только в случаях возмездного предоставления должником выгоды третьему лицу, когда это третье лицо в споре с кредиторами своего контрагента стремилось избегнуть ущерба, certat de damno evitando. Если же выгода была предоставлена должником третьему лицу безвозмездно и это лицо спорило с кредиторами в целях сохранения этой выгоды, certat de lucro cessando, это лицо рассматривалось всегда как conscius fraudis.

Истец и ответчик по actio Pauliana. При наличии этих условий иск предъявлялся от имени всех кредиторов особым curator bonorum, которого назначал претор. Ответчиком по иску был, по усмотрению истца, либо должник, либо третье лицо, к которому перешло имущество должника. Разумеется, предъявление иска к третьему лицу более соответствовало интересам кредитора. Предметом иска было возмещение всего ущерба, причиненного кредиторам действиями должника, или выдача обогащения, если ответчик - третье лицо не был conscius fraudis, а также по истечении года со дня совершения должником действия, причинившего вред кредиторам. Только в объеме обогащения мог быть предъявлен иск и к наследникам ответственных лиц.

По образцу actio Pauliana сложилось оспаривание сделок, совершенных во вред кредиторам, также и в современных капиталистических государствах.

Глава 41 ОБЯЗАТЕЛЬСТВА КАК БЫ ИЗ ДЕЛИКТОВ (КВАЗИДЕЛИКТЫ) § 167. Понятие обязательств quasi ex delicto

593. Основания возникновения обязательств были сведены в римском праве в конечном его развитии к четырем: контракт, деликт, квазиконтракт, квазиделикт (п. 432).

Эта классификация оснований возникновения обязательств вслед за Гаем была воспроизведена Институциями Юстиниана (I. 3. 13. 2; 3. 27. 4. 5).

Ее нельзя, однако, не признать мало удачной: если трудно уловить общие черты фактических положений, отнесенных Гаем, и вслед за ним Юстинианом, к числу квазиконтрактов, а также найти признаки, сближающие их с контрактами (см. п. 432), то не менее трудно на основании четырех приведенных Гаем и воспроизведенных Юстинианом примеров квазиделиктов построить общее понятие квазиделикта. Поэтому современные исследователи римского права (Покровский, Жирар и др.) обыкновенно ограничиваются воспроизведением этих примеров и указанием на то, что перечень квазиделиктов можно было бы значительно удлинить, включив в него, в частности, ряд случаев, в которых в связи с определенными другими правоотношениями признавалась обязанность возмещения невиновно причиненного вреда, например, при предъявлении actio quod metus causa или actio Pauliana не к лицу, учинившему metus, или к должнику, действовавшему in fraudem creditoris, а к третьему лицу, которое, не будучи соучастником, извлекло, однако, выгоду из действий лица, виновного в совершении metus, или из сделки должника, совершенной во вред кредиторам (п. 591).

§ 168. Отдельные виды квазиделиктов

594. Iudex litem suam fecit. Институции Юстиниана так же, как Институции Гая, приводят следующие примеры обязательства из квазиделиктов. Ответственность судьи за умышленно неправильное или небрежное разрешение судебного дела или за нарушение каких-либо судейских обязанностей, например за неявку в назначенный день для рассмотрения дела. В этих случаях судья "делает процесс своим", litem suam fecit, т.е. становится ответственным, по-видимому, за весь ущерб, понесенный потерпевшей от его действий стороной.

595. Actio de effusis et deiectis. Ответственность на основании преторского иска, actio de effusis et deiectis, лица, из дома которого, хотя бы и без вины хозяина, было что­нибудь вылито или выброшено на улицу или на площадь. Собственник потерпевшего от такого действия раба или животного так же, как и собственник поврежденной вещи, был вправе предъявить иск в двойной сумме понесенного ущерба. Свободному человеку, которому указанными действиями было нанесено ранение, давалась actio in bonum et aequum concepta о возмещении понесенного им убытка. Наконец, если была причинена смерть свободному человеку, любое лицо было вправе предъявить популярный иск (actio popularis) о взыскании с хозяина дома штрафа в сумме 50 тыс. сестерций.

Actio de positis et suspensis. Такая же actio popularis, носившая в этом случае название actio de positis et suspensis, давалась любому желающему против хозяина дома, если у этого дома что-нибудь было поставлено или повешено так, что могло причинить вред прохожим (небрежно повешенные вывески и т.п.). Предметом иска было взыскание штрафа в сумме 10 тысяч сестерций.

597. Ответственность nautarum, cauponum, stabilariorum за деликты их слуг. Преторские иски, которые давались против хозяина корабля, содержателей гостиниц и постоялых дворов, за dolus и furtum совершенные их слугами на корабле, в гостинице, или на постоялом дворе по отношению к проезжающим. Предметом иска было взыскание двойного размера ущерба, понесенного проезжающим. Таким образом проезжающие наделялись энергичными средствами защиты: им давался иск против хозяина корабля, гостиницы или постоялого двора из receptum nautarum (п. 547). Они могли предъявить соответствующий деликтный иск к непосредственному виновнику вреда - слуге и, наконец, вместо иска к непосредственному виновнику вреда - слуге, они могли предъявить иск о возмещении в двойном размере понесенного ими вреда к хозяину корабля или гостиницы, который по общему правилу был, разумеется, более платежеспособен, чем слуга.

[1] Мы не отрицаем, конечно, что видные римские юристы, насколько мы их знаем, были очень образованными людьми, превосходно знали труды своих предшественников и сложившуюся практику применения законов и эдиктов, великолепно сознавали потребности жизни, умели находить формулировки, в полной мере отвечающие интересам господствующего класса, и были первоклассными стилистами. Они вообще являлись очень культурными, по тогдашним понятиям, людьми.

[2] Следует иметь в виду, что наш основной источник сведений о сочинениях юристов - Дигесты Юстиниана - представляет собой лишь небольшие отрывки из сочинений лишь очень небольшого числа юристов. Многих, даже очень видных юристов, мы знаем лишь по упоминаниям их имени позднейшими юристами и по отдельным цитатам из их сочинений. Несомненно, что о большинстве юристов мы просто ничего не знаем и никогда не узнаем. Ясно, что дошедшие до нас источники римского частного права являются лишь очень небольшой частью действительно существовавших источников.

[3] Однако во Франции работал величайший средневековый исследователь истории римского права Куяций (XVI в.), труды которого в ряде отношений и до сих пор не утратили своего значения.

[4] На русском языке см.: Фрезе. О греко-египетских папирусах (1908); Он же. Греко-египетские частно-правовые документы (1911).

[5] Об exceptio doli и metus causa см. 385 и 388.

[6] Относительно metus, error, dolus malus см. ниже пп. 383, 387, 390.

[7] Об infamia см. п. 126.

[8] Можно предполагать, что термином Quirites обозначалось одно из древнейших племен, вошедших в состав Рима.

[9] В памятниках позднейшего периода слово familia часто обозначает также совокупность рабов, принадлежащих определенному лицу.

[10] Впрочем, подлинность последних слов возбуждает сомнение: быть может, они интерполированы, см. Monier. Manuel elementaire de droit romain. I. 5 изд. 1945. Стр.

Дата добавления: 2014-04-10; просмотров: 498; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!