Уголовное право (общая часть). 16 страница

Большую сложность применительно к данному институту представляет проблема временных рамок, предоставляемых преступнику на заглаживание причиненного вреда. Следует сразу оговориться, что есть существенные различия в решении этого вопроса в случаях возмещения материального ущерба и морального вреда, с одной стороны, и предотвращением наступления вредных последствий¹⁹, с другой стороны. Начнем с последнего: действия, направленные на предотвращение вредных последствий должны быть совершены до наступления вредных последствий преступления, что наводит на мысль о двух моментах, характеризующих заглаживание причиненного вреда:

4. Для освобождения от уголовной ответственности по этому основанию необходимо, чтобы последствия преступления не исчерпывались последствиями, прямо входящими в состав преступления;

5. Последствия должны быть предотвратимыми по своей сути.

Обычно устраняется лишь основной причиненный преступлением вред и лишь частично, поскольку охраняемые законом интересы понесли реальный урон, который восполнить уже невозможно. Необходимо еще раз подчеркнуть, что ни при каких обстоятельствах невозможно устранить весь вред, причиненный общественным отношениям.

Нельзя не согласиться с мнением тех ученых, которые считают, что вред, причиняемый преступлением, имеет огромное количество проявлений.²⁰ Очевидно, далеко не все последствия устранимы даже при наличии примирения с потерпевшим. Несомненно, заглаживание вреда благотворно скажется на всех этих последствиях. Однако загладить полностью возможно только материальный вред, т.е. ущерб. Вред, причиненный общественным отношениям и общественной морали в полной мере невосполним, хотя тот факт, что преступник был вынужден предпринять какие-либо действия по возмещению материальных потерь, не может в определенных случаях не выполнять восстанавливающую функцию.

Гораздо сложнее ситуация с моральным и физическим вредом. Неизвестно, как и чем можно измерить моральное и физическое здоровье человека. Кроме того, вред причиняется, например, не только моральному здоровью потерпевшего, но и его окружению. Следовательно, должен устанавливаться и круг лиц, имеющих право на возмещение, если вообще кто-либо из них имеет такое право. По этому вопросу нельзя согласиться с мнением Е.Н.Худжаевой, которая полагает: «Как для самого потерпевшего и его близких родственников, так и для всего государства в целом (в правовом государстве) одним из главных вопросов должен быть вопрос полного возмещения вреда потерпевшему от преступления, причем, мы исходим из того, что каждый из трех видов вреда, причиненного потерпевшему, должен получить свое возмещение в материальном выражении» (Худжаева Е.Н. О проблеме возмещения морального и физического вреда потерпевшему от преступления// Теория и практика борьбы с преступностью и правонарушениями в современных условиях. - Екатеринбург. 1994. С.35) .

В гражданском праве возмещение морального вреда связано, в первую очередь, с ущербом, нанесенным репутации человека или его психическому состоянию. Этот институт характеризуется тем, что лицо вынуждено было затратить определенные усилия на возвращение к нормальной жизни. Все эти положения можно перенести и в сферу действия уголовного права. Представляется, однако, что, главным образом, возмещать моральный вред можно тому лицу, которое является потерпевшим. Устранить моральный вред возможно двумя основными способами:

6. какими либо действиями преступника, направленными на примирение с потерпевшим (эти действия можно квалифицировать по ст. 76 УК РФ). В том случае, если заглаживание вреда достигнет цели, то «заглаживание» поглотится «примирением»;

7. путем компенсации в материальной (чаще всего денежной) форме, что относится уже к сфере действия гражданского права.

Согласно нормам гражданского права размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещение вреда. При определении размеров компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. Характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред и индивидуальных особенностей потерпевшего. Эти положения должны приниматься во внимание и при применении ст.ст. 75, 76 УК РФ.

Отдельно должно рассматриваться возмещение морального вреда в тех случаях, когда причиняется вред чести и достоинству личности (ст.129, 130 УК РФ). В этих случаях возможно возмещение вреда в нематериальной форме, хотя получение денежных компенсаций не может возбраняться. При этом, необходимо учитывать, повлияли ли преступные деяния на материальное благосостояние лица. Как правило, определенные последствия в материальной сфере действительно имеют место. В таком случае, целесообразно возмещение вреда в денежной или иной материальной форме.

Иная ситуация складывается с возмещением физического вреда. Большинство ученых сходятся на том, что под возмещением физического вреда следует понимать некую оплату потерпевшему расходов на лечение, восстановление здоровья и т.п. К списку этих довольно очевидных оснований, по всей видимости, следует отнести также и возмещение ущерба, связанного с временной утратой трудоспособности (оплата больничного и санаторного лечения).

Тем не менее, существуют и иные точки зрения на эту проблему, с которыми трудно согласиться. В частности, представляется неверной позиция, состоящая в том, что возмещению должны подлежать все документально подтвержденные расходы потерпевшего и его близких, как по восстановлению его здоровья, так и связанные с уменьшением его физических страданий независимо от размера затраченных средств (например, потерпевший может воспользоваться услугами как государственных медицинских учреждений, так и частных платных; к расходам, связанным с уменьшением физических страданий ребенку, относятся приобретение игрушек ребенку, магнитофона с музыкальными записями и проч.) Как мы видим, в данном случае уменьшение физических страданий ставится в зависимость от материальных благ. Такое расширительное толкование этого института дает широкие возможности для специфического вида вымогательства – «трабл мэйкинга» (“trouble making”). Этот вид вымогательства, распространенный в гражданско-правовой сфере, заключается в том, что лицо сознательно доводит до максимума риск подвергнуться какому-либо правонарушению, сознательно провоцирует правонарушителя, в результате чего получает легальную возможность вымогать с преступника деньги и иные блага материального характера. В первую очередь, используются случаи возмещения морального и физического вреда.

Что касается временных характеристик, то предотвращение вредных последствий может иметь место, только если между совершенным преступлением и общественно-опасными последствиями существовал промежуток времени, в течение которого у преступника была возможность осознать наличие перспективы наступления вредных последствий и предпринять какие-либо действия, направленные на их предотвращение.²¹

Временные рамки для возмещения ущерба, морального и физического вреда определить четко практически невозможно. Очевидно, что ограничениями являются только два обстоятельства: возмещение вреда должно производиться после наступления общественно-опасных последствий и до вынесения приговора судом.

Под возмещением причиненного вреда следует понимать любые действия, направленные на уменьшение степени общественной опасности различных последствий, и выражающиеся в предотвращении дальнейшего распространения вредных последствий совершаемого преступления, возмещении причиненного материального ущерба, морального и физического вреда.

//function to get selected text function getSelText() { var txt = ''; if (window.getSelection) { txt = window.getSelection(); } else if (document.getSelection) { txt = document.getSelection(); } else if (document.selection) { txt = document.selection.createRange().text; } else return; $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_txtSelectedText").val(txt); } function getCtrlPrefix() { return document.getElementById("ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_hdnCtrlPrefix").value; } //function for showing popup $(document).ready(function() { $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_panelMain").css("display", "block"); $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_panelMain").dialog ({ autoOpen: false, modal: true, width: 400, height: 500, dialogClass: "popupDialog", resizable: false, overlay: { opacity: 0.5, background: "black" } }); // $('.lbPopupLink').click(function() { // var titleFirst = getCtrlPrefix() + "hdnTitleOfTheme"; // var labelTitle = document.getElementById(titleFirst.replace("_sendForm1", "")); // var s = document.title + ' - ' + labelTitle.value; // $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_txtTheme").val(s); // getSelText(); // $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_panelMain").dialog("open"); // $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_txtComment").focus(); // return false; // }); //function for click on image $('#lbLink').click(function() { var titleOfThemeFirst = getCtrlPrefix() + "hdnTitleOfTheme"; var labelTitle = document.getElementById(titleOfThemeFirst.replace("_sendForm1", "")); var titleOfLessonF = getCtrlPrefix() + "hdnTitleOfLesson"; var labelTitleOfLesson = document.getElementById(titleOfLessonF.replace("_sendForm1", "")); var p = labelTitle.value + ' - ' + labelTitleOfLesson.value; var s = 'Ошибка в контенте курса: ' + document.title; $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_txtTheme").val(s); $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_hdnPath").val(p); getSelText(); $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_panelMain").dialog("open"); $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_txtComment").focus(); return false; }); $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_butCancel").click(function() { $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_panelMain").dialog("close"); return false; }); $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_butOk").click(function() { return $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_panelMain").dialogCloseAndSubmit($(this).attr("id")); }); //function for keypress event // $(document).keypress(function(e) { // switch (e.which) { // // user presses the "s" key // case 115: // var titleFirst = getCtrlPrefix() + "hdnTitleOfTheme"; // var labelTitle = document.getElementById(titleFirst.replace("_sendForm1","")); // var s = document.title + ' - ' + labelTitle.value; // $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_txtTheme").val(s); // getSelText(); // $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_panelMain").dialog("open"); // $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_txtComment").focus(); // return false; // break; // } // }); }); § 3. Освобождение от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим (ст. 76 УК РФ)

Российское уголовное законодательство в процессе реформирования в середине 90-х гг. претерпело ряд изменений, которые можно с уверенностью относить к числу революционных. В частности, упомянутые изменения сводятся и к включению в новый Уголовный кодекс ст. 76. Тот факт, что потерпевшему сегодня предоставлены не только процессуальные, но и материальные права, а поощрительные правоотношения стали фактически трехсторонними, свидетельствует о смещении акцентов в сторону примата защиты интересов правомерно действующей личности.

Примирение с потерпевшим в уголовном праве можно понимать как широко, так и узко. В широком смысле слова, весь институт медиации следует считать примирением с потерпевшим, поскольку все входящие в него нормы предполагают восстановление путем взаимных уступок нормального течения общественной жизни и сглаживание социального конфликта.

В узком же смысле слова примирение с потерпевшим следует свести к положениям ст. 76 УК РФ, поскольку уголовный закон именно так называет специальный механизм взаимодействия преступника и такой процессуальной фигуры как потерпевший.

Уголовно-правовой статус правонарушителя (виновного) как стороны примирения складывается из многих составляющих. Исходя из общих требований, правонарушителем считается любое лицо, причинившее вред или создавшее угрозу причинения вреда другому лицу, обществу или государству. Тем не менее, поскольку ст. 76 УК РФ говорит о совершении преступления, то мы можем сделать вывод, что этот субъект примирения должен одновременно отвечать и всем признакам субъекта преступления, т.е. являться лицом, причинившим вред или создавшим угрозу причинения вреда потерпевшему. Последнее, главным образом, характеризует составы, сводящиеся к угрозе (ст. 119 УК РФ), и покушения на преступления.

В качестве правонарушителя (виновного) могут оказаться и несовершеннолетние лица. В этих случаях, в соответствии с положениями ст. 48 УПК РФ в процедуре примирения могут принимать участие законные представители несовершеннолетнего подозреваемого и обвиняемого. Участие законных представителей несовершеннолетнего преступника в процедуре примирения не имеет уголовно-правового значения, выступая лишь одним из процессуальных условий. Однако их участие в этой процедуре обязательно, поскольку несовершеннолетнее лицо в большинстве случаев принимает на себя обязательства финансового характера.

quest8Другим субъектом примирения является потерпевший.²² Уголовно-правовой статус потерпевшего, особенно применительно к данному институту, крайне противоречив. Статусом потерпевшего в уголовном праве обладает любое лицо (физическое, юридическое и даже государство), пострадавшее от преступления. Однако по смыслу ст. 76 УК РФ понятно, что речь идет о процессуальной фигуре потерпевшего. Ст. 42 УПК РФ определяет потерпевшего как физическое лицо, которому преступлением причинен физический, имущественный, моральный вред, а также юридическое лицо в случае причинения преступлением вреда его имуществу и деловой репутации. Решение о признании потерпевшим оформляется постановлением дознавателя, следователя, прокурора или суда.

Таким образом, в первую очередь, субъектом примирения может являться любое физическое лицо, пострадавшее в результате совершения преступления.²³ "Терпеть" от преступления может каждый, вне зависимости от возраста и вменяемости. Другое дело, что самостоятельно отстаивать свои принадлежащие от рождения права такое лицо до достижения определенного возраста не может (Давыдова Е.В., Кибальник А.Г., Соломоненко И.Г. Примирение с потерпевшим в уголовном праве. - Ставрополь, 2002. С. 8). В этом случае мы сталкиваемся с коллизией общей и отраслевой правосубъектности. Ч.2 ст. 17 ГК РФ устанавливает, что общая правоспособность лица "возникает в момент его рождения и прекращается смертью". Гражданская дееспособность физического лица по общему правилу в полном объеме возникает по достижении восемнадцатилетнего возраста (ст. 21 ГК РФ). С совершеннолетием связывается способность лица являться полноценным участником практически всех общественных отношений, поэтому этот возраст и считается возрастом общегражданской дееспособности. Однако гражданское право наделяет определенной мерой дееспособности и несовершеннолетних. Так же поступает и российский уголовный закон в отношении субъекта преступления. Тем не менее, ни одна отрасль российского права не устанавливает минимальный возраст потерпевшего. По нашему мнению, необходимо определиться с возрастом уголовной дееспособности и выработать единый подход к этому понятию. Поскольку речь идет о сложных юридических процедурах, имеющих огромное значение для дальнейшей судьбы несовершеннолетнего, что и подчеркивает уголовно-процессуальный закон, закрепляя в пп. 2,3 ст.45 УПК РФ обязательность привлечения законных представителей несовершеннолетнего или недееспособного потерпевшего, то необходимо признать, что его участие в примирении должно осуществляться совместно с законными представителями. Что же касается непосредственно примирения, то представляется разумным такое решение проблемы: несовершеннолетние лица принимают решение о примирении самостоятельно (законные представители лишь следят за тем, чтобы несовершеннолетний понимал суть и последствия происходящего), а за малолетних детей решение принимает их законный представитель (при этом, если малолетнее лицо может самостоятельно и осознанно выразить свое отношение к вопросу, то его мнение должно учитываться).²⁴ Аналогия с возрастом субъекта преступления в этом вопросе представляется неуместной, поскольку при определении возрастных границ субъекта преступления законодатель исходит из установления способности человека познавать явления окружающего мира, обнаруживать их внутреннюю связь, оценивать, делать выбор между различными побуждениями, а также определенного уровня правового сознания. В отличие от упомянутых категорий, примирение с потерпевшим представляет собой сложную процедуру, как правило, состоящую из оценки как финансовых, так и нравственных потерь. Едва ли шестнадцатилетнее лицо можно оставить один на один с такими проблемами. Исключение должны составлять лишь случаи, когда несовершеннолетний обладает полной дееспособностью.

Иначе решается вопрос с представителями юридических лиц. Ч.1 ст. 48 ГК РФ юридическим лицом признает организацию, которая имеет в собственности, хозяйственном ведении или оперативном управлении обособленное имущество и отвечает по своим обязательствам этим имуществом, может от своего имени приобретать и осуществлять имущественные и личные неимущественные права, нести обязанности, быть истцом или ответчиком в суде. Правоспособность юридического лица связана с моментом его создания и прекращения, что требует государственной регистрации (ст. 49-51 ГК РФ).

Разумеется, самостоятельно отстаивать свои права в рамках уголовного процесса юридическое лицо не может. Однако оно обладает самостоятельной правосубъектностью, отличной от правосубъектности своих учредителей. Ч. 1 ст. 53 ГК РФ устанавливает, что юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительными документами. Более того, часть третья указанной статьи обязывает лицо, выступающее от имени юридического лица, действовать разумно и добросовестно. Неверно считать, что в таких случаях субъектом примирения будет представитель соответствующего юридического лица. Этим подрывается сама гражданско-правовая концепция юридического лица, а также идеи представительства. Как известно, права и обязанности после совершения юридически значимых действий должны возникать непосредственно у представляемого. Таким образом, субъектом примирения может быть юридическое лицо, осуществляющее свои права через представителя.

Представитель юридического лица действует на основании доверенности. При этом, представителем юридического лица может быть как орган юридического лица, так и его коммерческий представитель. Крайне интересен случай, когда представитель юридического лица в ходе процедуры примирения действует в нарушение ч. 3 ст. 53 ГК РФ, т.е. недобросовестно или неразумно (например, примиряется на кабальных для организации условиях). Думается, что юридическое лицо вправе требовать возмещения убытков своим представителем (в силу прямого указания данной нормы), но никаких уголовно-правовых последствий для преступника это иметь не может, в связи с безусловным характером освобождения от уголовной ответственности.

Государство является третьей стороной примирения. Представляется не совсем корректным употреблять термин "субъект" применительно к государству. Государство непосредственно не участвует в примирении и не может влиять ни на кого из его субъектов. Однако так как роль соответствующих органов является весьма активной, более правильным, по нашему мнению, было бы охарактеризовать государство как "сторону", участвующую в примирении. Государство принимает участие в процедуре примирения посредством различных органов, выбор которых зависит как от подведомственности, так и от стадии уголовного процесса, на которой происходит примирение.

Как устанавливает ст. 25 УПК РФ, суд, прокурор, а также следователь и дознаватель с согласия прокурора вправе на основании заявления потерпевшего или его законного представителя прекратить уголовное дело вследствие примирения с подозреваемым или обвиняемым. Таким образом, можно выделить четыре группы государственных органов, которые могут являться стороной в примирении.

Ст. 40 УПК РФ содержит перечень лиц, которые вправе осуществлять дознание. Для процедуры примирения с потерпевшим не имеет значения, какой орган непосредственно выступает в качестве дознавателя. Наиболее дискуссионным моментом применительно к данной ситуации является крайняя скудность доказательственной базы, имеющаяся на досудебных стадия, а в особенности - на момент осуществления дознания. Для освобождения от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим (а равно и в связи с деятельным раскаянием) необходимо участие в процедуре надлежащих субъектов, т.е. повышенные требования предъявляются к установлению истины. Только в этом случае общество может быть уверено, что эти благие начинания не превратятся в подкуп преступниками жертв, не будет возведена в абсолют идея сокращения расходов на правоохранительную деятельность государства и попраны идеи правосудия. Очевидно, что возможен такой поворот событий, когда примирение преступника с потерпевшим будет лишь фарсом, маскирующим более тяжкое преступление. При осуществлении, например, дознания, правоохранительные органы имеют дело лишь с подозреваемым в преступлении, т.е. юридически значимые действия осуществляются практически в отсутствие доказательств, дающих основание для предъявления обвинения. Этот момент крайне важен, поскольку при освобождении от уголовной ответственности на досудебных стадиях, на первое место выходит "царица доказательств" - признание преступника.²⁵ Мы сталкиваемся с определенной нравственной и правовой дилеммой - должен ли сотрудник того или иного правоохранительного органа проверять показания обвиняемого, если они устраивают потерпевшего? На этот вопрос не существует однозначного ответа. Очевидно, если существуют какие-либо доказательства, противоречащие или ставящие под сомнения признательные показания того или иного лица, их следует проверить. Вести речь о примирении в таком случае невозможно, поскольку одной из уголовно-правовых обязанностей, лежащих на государстве в связи с примирением сторон, является установление и проверка субъектного состава примирения. Государство обязано следить за тем, чтобы в примирении участвовали надлежащие лица, в противном случае отсутствуют основания примирения, и акт не имеет юридической силы. Сложнее разрешить проблему, если отсутствуют видимые препятствия для подтверждения признательных показаний. Вероятно, в данном случае нельзя обязывать правоприменителя вопреки пожеланиям подозреваемого и потерпевшего осуществлять дальнейшие проверки и собирать доказательства по делу. Единственной гарантией в этом случае являются определенные требования, которые процессуальный закон должен предъявлять к законности и обоснованности таких решений.

Из существующих сегодня таких гарантий можно выделить две. В первую очередь, нельзя не приветствовать включение в новый УПК п. 7 ч.1 ст. 73, вводящего в предмет доказывания по уголовным делам обстоятельства, влияющие на освобождение от уголовной ответственности и наказания. Косвенно это подтверждает необходимость предварительного доказывания факта виновности конкретного лица в совершении конкретного преступления. Второй гарантией является необходимость получения согласия прокурора при освобождении от уголовной ответственности лицом, осуществляющим дознание или предварительное расследование. Следовательно, при освобождении от уголовной ответственности на стадии дознания или предварительного расследования на стороне государства выступает сдвоенный субъект - соответствующий орган и контролирующий его прокурор, выполняющие разные функции. Также прокурор имеет право самостоятельно освободить правонарушителя от уголовной ответственности в связи с его примирением с потерпевшим (п.16 ч.2.ст.37 УПК РФ). Выступать стороной в процедуре примирения также могут как мировые судьи, так и суды первой инстанции.

Разрешения требует вопрос об инициативе примирения. Действительно, закон на сегодняшний момент не отдает решающего права инициативы ни одной из сторон, что, впрочем, абсолютно верно. Однако, думается, что инициатива государства в данном вопросе выглядит предпочтительней, и возложение такой обязанности на независимого арбитра привело бы к более широкому использованию данной процедуры. На сегодняшний день этот вопрос поднимается по личной инициативе дознавателя, следователя, прокурора или судьи. Вероятно, предложенный порядок инициирования процедуры примирения (разумеется, не ущемляющий права потерпевшего или обвиняемого) будет тем более востребован, чем активнее российское правосудие будет смещаться в сторону посреднической процедуры примирения.

Сложной для разрешения является проблема множественности лиц при примирении с потерпевшим. Гражданско-правовые обязательства в таком случае исполняются в соответствии с обычным порядком, предусмотренным ст.ст.1080 и 1081 ГК РФ. С точки зрения уголовного права, это означает, что правонарушители могут действовать солидарно. При этом, каждый может возмещать определенную часть причиненного ущерба (ст. 1081 ГК РФ), но акт примирения должен быть строго индивидуальным. Думается, если один из соучастников выразил желание примириться с потерпевшим и загладить причиненный вред, сотрудник правоохранительных органов должен быть обязан уголовно-процессуальным законом предложить принять участие в примирении остальным соучастникам.

В свою очередь, множественность лиц на стороне потерпевшего порождает необходимость для правонарушителя загладить вред, причиненный всем потерпевшим, признанным таковыми до момента примирения.

Отдельного рассмотрения требует проблема содержания и уголовно-правового значения примирения. По своим уголовно-правовым последствиям факт примирения ровно настолько ýже деятельного раскаяния, насколько многообразнее по процессуальной форме. С точки зрения правовых последствий, правонарушитель, примирившийся с потерпевшим, подлежит освобождению от уголовной ответственности (ст. 76 УК РФ). Уголовный закон выдвигает ряд требований, делающих этот механизм легитимным. Все эти требования, по аналогии с механизмом освобождения от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием, являются неравнозначными. Условиями освобождения от уголовной ответственности в соответствии со ст. 76 УК РФ выступает совершение впервые преступления небольшой или средней тяжести, а основаниями – примирение с потерпевшим и заглаживание причиненного вреда.

Норма, закрепленная в ст. 76 УК РФ, нуждается в доработке. Вероятно, должны быть законодательно устранены положения, дающие основания для расхождения в толковании, в первую очередь, касающиеся вопросов императивности и диспозитивности освобождения. Было бы правильно, как уже предлагалось в отношении деятельного раскаяния, считать норму о примирении императивной.

Уголовный закон, сформулировав два основания освобождения от уголовной ответственности - примирение с потерпевшим и заглаживание причиненного вреда - не установил их соотношение, создав почву для разнообразных толкований. На первый взгляд, предпочтительнее, с точки зрения императивности исполнения, выглядит заглаживание причиненного вреда, поскольку в случаях освобождения от уголовной ответственности на основании ст. 76 УК РФ оно наиболее часто происходит в гражданско-правовой форме возмещения вреда (а значит, лучше поддается оценке и учету) и позитивно характеризует личность виновного. В связи с этим, некоторые авторы указывают на обязательность полного заглаживания причиненного вреда, подчеркивая, что без такого акта применение ст. 76 УК РФ невозможно. Однако систематическое толкование данной нормы не дает достаточных оснований считать таким образом. Как уже упоминалось выше, наиболее часто правонарушители в рамках медиационных процедур прибегают к гражданско-правовым способам заглаживания вреда. Как следствие, мы распространяем положения ГК РФ на обязательственные отношения, возникшие между потерпевшим (кредитором) и преступником (должником). Глава 26 ГК РФ устанавливает перечень способов прекращения обязательств. Не анализируя все способы, отметим, что в нашем случае прекращение обязательства возможно исполнением (ст.408 ГК РФ), отступным (ст.409 ГК РФ), прощением долга (ст.415 ГК РФ) и смертью гражданина (ст.418 ГК РФ). Если первый и последний способы сомнений не вызывают, то отступное может с уголовно-правовых позиций представлять собой частичное заглаживание вреда.²⁶ Еще более интересным выглядит институт прощения долга, рецепиированный из дореволюционного законодательством Гражданским кодексом РФ. Здесь возможен полный отказ от каких-либо возмещений со стороны кредитора. Такие ситуации возможны из-за родственных или близких отношений потерпевшего с обвиняемым или в случае противоправного поведения самого пострадавшего. Последний вариант удачно иллюстрирует пример из опубликованной практики Верховного суда РФ. Определением Кассационной палаты ВС РФ от 16.03.00 была подтверждена законность прекращения уголовного дела в отношении М., который, действуя умышленно при превышении пределов необходимой обороны, причинил тяжкий вред здоровью К., в результате чего последний скончался при доставлении в больницу. Органами следствия М. было предъявлено обвинение по ч.1 ст. 114 УК РФ, которое в соответствии с требованиями ст. 15 УК РФ относится к категории преступлений небольшой тяжести. Кассационная палата ВС РФ свое решение аргументировала тем, что органы предварительного следствия признали потерпевшей К. - жену погибшего, которая в судебном заседании заявила ходатайство о прекращении дела в отношении М. в связи с примирением, указав, что не желает привлекать его к уголовной ответственности, никаких претензий к нему не имеет, от исков о возмещении ущерба отказывается. Примечательно, что данное решение было вынесено, несмотря на то, что у погибшего были живы мать и сестры, и прокуратура настаивала на их признании потерпевшими по делу в связи с тем, что признанная потерпевшей жена примирилась с обвиняемым.

Дата добавления: 2014-10-14; просмотров: 242; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!