Уголовное право (общая часть). 30 страница

Наиболее приближено к структуре Особенной части УК изложение материала в посвященных ей учебниках, но и последние обращаются к проблемам, которые не имеют законодательных аналогов, например к истории уголовного права, систематизации уголовно-правовых норм внутри глав и т. д.

//function to get selected text function getSelText() { var txt = ''; if (window.getSelection) { txt = window.getSelection(); } else if (document.getSelection) { txt = document.getSelection(); } else if (document.selection) { txt = document.selection.createRange().text; } else return; $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_txtSelectedText").val(txt); } function getCtrlPrefix() { return document.getElementById("ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_hdnCtrlPrefix").value; } //function for showing popup $(document).ready(function() { $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_panelMain").css("display", "block"); $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_panelMain").dialog ({ autoOpen: false, modal: true, width: 400, height: 500, dialogClass: "popupDialog", resizable: false, overlay: { opacity: 0.5, background: "black" } }); // $('.lbPopupLink').click(function() { // var titleFirst = getCtrlPrefix() + "hdnTitleOfTheme"; // var labelTitle = document.getElementById(titleFirst.replace("_sendForm1", "")); // var s = document.title + ' - ' + labelTitle.value; // $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_txtTheme").val(s); // getSelText(); // $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_panelMain").dialog("open"); // $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_txtComment").focus(); // return false; // }); //function for click on image $('#lbLink').click(function() { var titleOfThemeFirst = getCtrlPrefix() + "hdnTitleOfTheme"; var labelTitle = document.getElementById(titleOfThemeFirst.replace("_sendForm1", "")); var titleOfLessonF = getCtrlPrefix() + "hdnTitleOfLesson"; var labelTitleOfLesson = document.getElementById(titleOfLessonF.replace("_sendForm1", "")); var p = labelTitle.value + ' - ' + labelTitleOfLesson.value; var s = 'Ошибка в контенте курса: ' + document.title; $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_txtTheme").val(s); $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_hdnPath").val(p); getSelText(); $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_panelMain").dialog("open"); $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_txtComment").focus(); return false; }); $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_butCancel").click(function() { $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_panelMain").dialog("close"); return false; }); $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_butOk").click(function() { return $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_panelMain").dialogCloseAndSubmit($(this).attr("id")); }); //function for keypress event // $(document).keypress(function(e) { // switch (e.which) { // // user presses the "s" key // case 115: // var titleFirst = getCtrlPrefix() + "hdnTitleOfTheme"; // var labelTitle = document.getElementById(titleFirst.replace("_sendForm1","")); // var s = document.title + ' - ' + labelTitle.value; // $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_txtTheme").val(s); // getSelText(); // $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_panelMain").dialog("open"); // $("#ctl00_ctl00_MPCPH_CMPCPH_sendForm1_txtComment").focus(); // return false; // break; // } // }); }); § 2. Предмет уголовно-правового регулирования

Как известно, предмет правового регулирования составляют общественные отношения, требующие правового воздействия и подвергающиеся ему. Установление же специфического предмета конкретной отрасли права предполагает выделение качественно однородной группы отношений, организуемых именно ее нормами.

Решение этой проблемы, предопределяющее построение всей системы права, предуготовляет и место в этой системе, отводимое уголовному праву, трактовку его функций и задач, способов и принципов уголовно-правового регулирования. Обозначая некую целостность, выделенную из мира объектов в процессе познания, категория предмета не только характеризует уголовное право как специфическое социальное явление, но и объясняет общественную потребность в его существовании.

closetest5Тем не менее вопрос о предмете уголовного права, как ни парадоксально, долгое время оставался обделенным вниманием криминалистов. Более того, в науке широкое распространение получила точка зрения, в соответствии с которой уголовное право лишено самостоятельного предмета регулирования, выступая лишь в качестве средства охраны общественных отношений, регламентируемых другими отраслями права (государственным, гражданским и т. д.).⁷

Однако право, лишенное собственного предмета регулирования, теряет свое социальное предназначение — регулировать общественно значимое поведение — и, следовательно, не может считаться собственно правом. Чем же объяснить феномен существования уголовного права, «выпадающего» в силу своей «беспредметности» из общего ряда правовых отраслей, сформировавшихся на основе определенного, присущего только им предмета регулирования?

quest6В целях разрешения этого противоречия была предложена концепция широкого понимания правового регулирования, исходящая из посылки, что, охраняя общественные отношения, уголовно-правовые нормы таким образом регулируют их. Тем самым предмет уголовного права расширился до совершенно неоформленной, качественно не обособленной совокупности всех общественных отношений (отношений собственности, отношений в области культуры, здравоохранения и др.), которые охраняются от преступных посягательств.

Такая неопределенность породила необходимость внести уточнение в изложенную позицию, которое свелось к тому, что уголовно-правовые санкции призваны защищать не все, а наиболее важные общественные отношения. Но данная корректировка не ставила под сомнение исходный тезис о том, что уголовное право способно лишь опосредованным образом оказывать правовое воздействие на общественные отношения в самых различных сферах.

В настоящее время, пожалуй, нет авторов, которые утверждали бы, что уголовное право не имеет собственного предмета регулирования. Однако, признавая регулятивное начало уголовного права, многие все же ограничивают его сферу регламентацией отношений между совершившим преступление лицом и государством в лице уполномоченных им органов.⁸ Тот же факт, что основанием возникновения этих отношений служит преступление, закономерно приводит к выводу, что именно последнее и образует предмет уголовного права.⁹

Между тем деструктивные действия людей, именуемые в теории «социальной патологией»,¹⁰ представляя собой отклонение от нормы, по определению не подлежат нормированию. С этой точки зрения, преступления не могут являться предметом уголовно-правового регулирования точно так же как, например, инфекционные заболевания не могут быть предметом свода санитарно-гигиенических правил. Установление этих правил подчинено организации таких взаимоотношений между людьми, которые должны либо устранить (или хотя бы свести к минимуму) саму возможность появления инфекции, либо способствовать выздоровлению заболевших.

Хотят того или нет сторонники концепции «предмет — преступление», но отождествление общественно опасного деяния с общественным отношением неизбежно приводит к выводу, что уголовное право содержит нормы, устанавливающие правила совершения такого рода деяний. В действительности все обстоит с точностью до наоборот: основным содержанием данной отрасли являются правила поведения, повелительно запрещающие совершение преступлений. Если же таковые совершаются, уголовно-правовой регламентации подлежит деятельность государственных органов, уполномоченных на правоограничение преступника в целях предотвращения преступных проявлений с его стороны в будущем.

Отмеченными логическими изъянами страдает и компромиссная трактовка, объединяющая в себе «беспредметную» и «предметно-преступную» концепции. Одним из первых ее сформулировал Е. А. Фролов, выдвинувший идею, что уголовное право имеет два различных предмета: предмет уголовно-правовой охраны (общественные отношения, соответствующие интересам развития общества) и предмет уголовно-правового регулирования (конфликтные общественные отношения, чуждые обществу).¹¹

В таком ракурсе значение уголовного права ограничивается исключительно реакцией на возникающие конфликтные отношения, а его функционирование до совершения преступления рассматривается сквозь призму общего предупреждения, что приводит к объединению в одном понятии воспитательного воздействия уголовного права и собственно уголовно-правового регулирования.

Отголоски этой концепции мы находим у авторов, которые и сегодня выделяют уголовно-правовые отношения в узком и широком смысле. Под первыми понимаются «традиционные» отношения между государством и преступником, а под вторыми — отношения, которые возникают со вступлением уголовного закона в силу, когда начинает действовать его превентивная функция, состоящая в удержании неустойчивых лиц от совершения преступления под угрозой применения наказания.¹² Так, А. В. Наумов, понимая, что отрицать за уголовно-правовыми запретами «роль праворегулирующего начала — значит утверждать, что они не упорядочивают поведение людей в обществе», в конечном счете приходит все же к выводу, что они «фактически регулируют поведение не всех членов общества, а некоторой его части».¹³ А на вопрос, о какой именно части идет речь, давно дал ответ М. Д. Шаргородский: «Угроза наказанием в уголовном законе направлена лишь к тем неустойчивым элементам, которые склонны к совершению преступлений».¹⁴

Изложенная позиция представляется ошибочной. Нравственные колебания, связанные с неприятием самой мысли, что возложение уголовным законом обязанности не убивать, не красть и не совершать других запретных действий ставит в оскорбительное положение «потенциальных преступников» тех добропорядочных граждан, которые не преступают этих запретов «не за страх, а за совесть», следует отбросить как излишние. Всякая правовая обязанность, какой бы отраслью права она ни была установлена, адресована отнюдь не только тем, кто склонен пренебрегать ею. Сходные уголовно-правовым требования содержат и такие социальные регуляторы, как мораль и религия, которые также не разделяют своих адресатов на высоконравственных и безнравственных, грешных и безгрешных, устойчивых и неустойчивых. Как ни парадоксально, но нравственный и праведный человек считает эти запреты более «своими», нежели тот, кто готов их преступить. Нельзя подменять вопрос о функции права — регулировать поведение людей — вопросом о реальной роли права в мотивации этого поведения.

closetest6Не случайно со временем все большее признание получает идея, что предмет регламентации уголовного права значительно шире: его образуют не только отношения, возникающие между государством и преступником в результате совершения преступления, но и отношения, возникающие в связи с запретом, содержащимся в нормах уголовного права.¹⁵ Подобная постановка вопроса позволяет взглянуть на уголовное право как на отрасль, призванную не только урегулировать уже возникший конфликт, но и упорядочить общественные отношения таким образом, чтобы предотвратить его возникновение.

С этой точки зрения наиболее плодотворной для установления предмета уголовного права является трактовка права как меры свободы. К ней обращались многие философы, но наиболее последовательно и всесторонне она была развита Гегелем, который писал: «Идея права есть свобода, и истинное ее понимание достигается лишь тогда, когда она познается в ее понятии и наличном бытие этого понятия».¹⁶

Однако если свободу трактовать как возможность выбора, признаваемую и за преступником, то свод уголовно-правовых запретов любых времен и народов предстает в виде ограничения свободы, права несвободы. Достаточно четко эта мысль выражена у Канта, определившего право как «совокупность условий, при которых произвол одного [лица] совместим с произволом другого с точки зрения всеобщего закона свободы».¹⁷

Не без его влияния дает определение права и Е. Н. Трубецкой, характеризуя таковое как «совокупность норм, с одной стороны, предоставляющих, а с другой стороны, ограничивающих внешнюю свободу лиц в их взаимных отношениях».¹⁸ При этом ученый не считает необходимым «вдаваться в сложный метафизический вопрос о свободе человеческой воли, т. е. об отношении человеческой воли к властвующей в мире необходимости», полагая достаточным для целей своего исследования констатировать, что «право предполагает свободу выбора в двояком смысле: во-первых, как способность нашей воли сознательно избирать то или другое поведение (свобода внутренняя) и, во-вторых, как возможность действовать вовне, преследовать и осуществлять какие-либо цели в мире внешнем (свобода внешняя)».¹⁹ В такой интерпретации уголовное право выглядит скорее инструментом реагирования на злоупотребление свободой (т. е. неким прейскурантом, определяющим цену свободного выбора), а не инструментом управления обществом.

Между тем именно философская традиция осмысления свободы как формы проявления необходимости устраняет непреодолимые, казалось бы, препятствия для приложения идеи права, как формы бытия свободы, к уголовному праву, как форме ее ограничения. Если речь идет о свободе, понимаемой не в бытовом, а в философском смысле, то очевидно, что исследование правового положения личности возможно лишь в еенеразрывной связи с обществом. А всякое общество нуждается в системе социальных запретов, направленных на защиту публичных интересов. Определяя рамки свободы, эти запреты не только не угрожают ей, но выступают необходимой предпосылкой ее осуществления, более того — необходимым условием существования самого общества.

Вполне недвусмысленно это положение сформулировано во Всеобщей декларации прав человека 1948 г., которая провозглашает: «Каждый человек имеет обязанности перед обществом, в котором только и возможно свободное и полное развитие его личности». Отсюда, при осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться таким ограничениям, какие установлены законом «с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе» (ст. 29).

Наиболее острой формой ограничения являются уголовно-правовые запреты, которые по внешней видимости более, чем какие-либо другие, связаны с умалением свободы. Однако, устанавливая границу между правомерным и неправомерным поведением, уголовное право решает две противоположные и вместе с тем неразрывно связанные задачи: ограничение свободы и ее обеспечение. Ибо, если бы человек мог делать то, что уголовным законом запрещено, у него не было бы свободы, поскольку то же самое могли бы делать и другие, в силу чего в конечном счете осталась бы одна «свобода» — погибнуть.

Именно поэтому, с одной стороны, использование мер уголовно-правового воздействия жизненно необходимо в борьбе с опасными для общества явлениями, а с другой, влияние уголовного права должно быть лимитировано, так как безмерное увеличение числа уголовно-правовых запретов, гипертрофия уголовного права, действительно приводит к умалению свободы.

В соответствии с этим сформулирована и ч. 3 ст. 55 российской Конституции: «Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства».

quest7Отличительным признаком общественного отношения, подлежащего уголовно-правовому регулированию, является общественная необходимость обеспечить общественную безопасность.²⁰

Идея общественной необходимости носит в уголовном праве двоякий смысл. С одной стороны, она служит расширению сферы запретного, вовлекая в орбиту уголовно-правовой безопасности дополнительные нормы по мере того, как возникает необходимость в криминализации новых форм человеческого поведения. С другой стороны, она же дает возможность ограничивать применение уголовно-правового принуждения только теми мерами, которые действительно необходимы (только необходимое справедливо).

Таким образом, проблема предмета уголовного права, на наш взгляд, тесно связана с вопросом о понятии безопасности. Легальное ее определение дано в Законе РФ от 5 марта 1992 г. «О безопасности», в соответствии со ст. 1 которого безопасность есть «состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз».²¹

Необходимость защиты указанных интересов обусловливается наличием угрожающих им факторов. Поэтому структурный подход к проблеме безопасности включает и анализ угроз, предотвращение, ликвидация или минимизация которых составляют существо данной проблемы.

Под угрозой понимается особое состояние, активность деформирующего, разрушительного характера по отношению к какому-либо объекту. Ее источниками могут выступать как природные явления (стихийные силы, эпидемии, эпизоотии и пр.), так и деструктивные действия индивидов и социальных групп (различного рода социальные отклонения, к которым относятся и преступления).

Характер угрозы предопределяет содержание деятельности по обеспечению безопасности, которая достигается системой мер физического, организационного, информационного, экономического, политического и иного характера. Не последнее место в этом ряду занимают и меры правового характера.

Очевидно, что право в состоянии противодействовать лишь социальным угрозам. Ибо существенной особенностью регулируемых им отношений является то, что они могут быть предметом правового воздействия лишь постольку, поскольку выступают в качестве волевых. Следовательно, правовой аспект безопасности охватывает довольно ограниченную область жизни общества, связанную с социально опасным поведением его членов. Только от подобного поведения, а не от каких-либо иных энтропийных явлений и может осуществляться правовая защита.

Уголовно-правовое обеспечение безопасности актуально для еще более узкой сферы, поскольку его необходимость объективно обусловлена существованием не любой «социальной патологии», а лишь такого феномена социально опасного поведения, как преступность. Противодействие ей в определенных правовых рамках и формирует особую сферу общественных отношений, обеспечивающих безопасность социосистемы от табуированных видов поведения.

Социальные свойства предмета уголовно-правового регулирования предопределяют характер адекватных им мер противодействия. В частности, процесс осознания природы преступности и способов воздействия на нее сопровождался постепенным выведением за пределы уголовной правосубъектности невменяемых, родственников преступника, невиновных лиц и т. п.

Круг интересов, реализацию которых обеспечивают отношения общественной безопасности, неопределенно широк. Одним из его формальных ограничений является указание Закона о безопасности на то, что таковыми могут быть лишь «жизненно важные» интересы. Стало быть, деяния, не затрагивающие непосредственно указанных интересов, не следует относить к категории угроз, требующих уголовно-правового реагирования.

Объективным критерием институирования требований безопасности в уголовно-правовые предписания является значение последних для целостности общества, его гомеостаза. Будучи направленными на снижение активности антисоциального поведения, они призваны вносить свой вклад в обеспечение стабильности социальной системы в условиях изменения внутренних и внешних факторов, влияющих на еесостояние безопасности.

По мере развития общества представление о его интересах меняется. Поэтому орбиту отношений общественной безопасности покидают одни преступления, а их место занимают другие. Каков же круг современных жизненно важных интересов общества? Установив это, мы определим и круг объектов, нуждающихся в обеспечении безопасности, т. е. в уголовно-правовой охране.

opentest2К основным объектам безопасности относятся: личность — ее права и свободы; общество — его материальные и духовные ценности; государство — его конституционный строй, суверенитет и территориальная целостность (ч. 3 ст. 1 Закона о безопасности). Даже в тех национальных кодексах, которые ограничиваются систематизацией преступлений по главам, не подразделяя их на государственные, общественные и личные, за этой прямолинейной, на первый взгляд, схемой классификации можно рассмотреть подобие «родословного древа» с его могучими ответвлениями, представленными государством, обществом и личностью. Естественным основанием для построения такой системы является различие объектов, которые охраняются уголовным правом.

Конечно, залог эффективного функционирования государства видится в том, что оно подчиняет свою деятельность обеспечению безопасного существования своих граждан. В емком изречении, приписываемом Наполеону, этот вопрос выступает как наисущественнейший: «Я предпочел бы жить в лесу, чем в государстве, неспособном обеспечить мою безопасность!».²² Причем сказано это было, если достоверен источник, после возвращения полководца из египетского похода в 1799 г., во время разразившегося во Франции к концу режима Директории острого политического и экономического кризиса, сопровождавшегося разгулом преступности. Продолжая приведенную мысль, можно сказать, что человеку легче выжить в лесу среди зверей, чем среди озверевших людей.

Однако в понимании соотношения защиты государства и личности всегда должна присутствовать некая диалектичность. С одной стороны, попытка выстроить взаимоотношения в обществе исключительно по властной «вертикали» может привести к полному пренебрежению правами отдельно взятого человека, а с другой — только сильное государство способно обеспечить защиту индивидов, стать подлинным гарантом безопасности капитала и т. д. Плоды фундаментального непонимания этого пришлось вкусить многим политикам и бизнесменам, ратующим за сугубо «горизонтальные» отношения с властью.

После того как первым в Особенной части УК стал раздел «Преступления против личности», а раздел «Преступления против государственной власти» был задвинут почти в ее конец, мысль о том, что тем самым приоритет отдан защите личности, стала общим местом в публикациях, посвященных новому УК. Но если весь радикализм в новом понимании задач уголовного права только и ограничивать этой рокировкой, то вряд ли стоит уделять ей столько внимания.

Безусловно, приоритет человека и его прав — это первый приоритет. С этой точки зрения даже то обстоятельство, что человек живет в определенной социальной, экономической и политической среде, означает, что все это — экономика, власть и т. д. — должны «работать» на человека. Вместе с тем присутствующая в соотношении защитыгосударства и гражданина диалектичность позволяет понять, что не только уголовно-правовое обеспечение безопасности личности, но и аналогичное обеспечение безопасности государства имеет свою особую социальную ценность. Позволим себе в связи с этим следующую аналогию.

В первые годы рыночных преобразований в нашей стране, когда во имя первоначального накопления капитала в общество был вброшен лозунг «Обогащайтесь!», часто приходилось слышать в его обоснование, что государство богато благосостоянием своих граждан: если богаты граждане, богата и страна. Прошло время и материальное благополучие отдельных граждан выросло настолько, что они заняли достойные места в рейтингах богатейших людей мира, но страна почему-то не процветала. Напротив, капитал продолжал утекать из нее, активно работая на экономическое развитие других стран. А государство все более и более слабело, постепенно все ближе и ближе подходя к той черте, за которой его распад стал бы неизбежным. Поэтому наряду с формулой «богатые граждане — богатая страна» столь же верна и формула «богатая страна — богатые граждане», ибо только сильная власть способна создать условия, необходимые для процветания бизнеса, и в то же время обеспечить достойный уровень существования социально незащищенных слоев, у которых нет механизма лоббирования своих интересов. Вкладывая (или не вкладывая) финансовые ресурсы в те сферы общественной жизни, к которым бизнес не испытывает прямого интереса, государство поддерживает (или убивает) науку, образование, культуру, справедливость, демократию, без которых бизнес обречен.

Так же обстоит дело и с проблемой обеспечения безопасности различных объектов. Безусловно, понятия «безопасность личности», «безопасность общества» и «безопасность государства» тесно связаны между собой. Гарантируя свободу и надежность самореализации человека, государство гарантирует развитие общества в целом, а также и самого себя, поскольку фундаментом развития государства в конечном итоге является развитие человека и общества. Но существует и обратная связь: защищая и укрепляя государство, граждане в конечном счете обеспечивают собственную безопасность, ибо их может защитить только сильное государство. Государство, не способное защитить даже само себя, не в состоянии обеспечить безопасность собственных граждан. Граждане, надежно защищенные благодаря его усилиям, способны должным образом обеспечить и безопасность своего публично-правового союза, именуемого государством.

Думается, что именно эта идея выражена в ст. 5 Закона о безопасности, в которой среди основных принципов обеспечения безопасности фигурируют «соблюдение баланса жизненно важных интересов личности, общества и государства» и «взаимная ответственность личности, общества и государства по обеспечению безопасности» (принципы соблюдения баланса и взаимной ответственности).

Памятуя же о том, в генетической основе необходимости защиты государства и личности (публично-правового союза и гражданского общества) лежат так называемые «публичные» и «частные» преступления, можно констатировать, что отмеченная сбалансированность означает оптимальное соотношение частных и публичных начал единого уголовного права. Философское обоснование такого двуединства права, в котором каждое из его начал не только связано с другим, но внутренне им пропитано, мы находим, в частности, у С. Л. Франка: «Все попытки толковать и осуществлять право только как совокупность ничем не стесненных, определенных лишь произволом государственной власти норм, своевольно формирующих общественную скульптуру, как скульптор — глину, — т. е. утверждать абсолютный примат государства над обществом, — либо только как выражение свободного взаимодействия воль отдельных участников общества — т. е. утверждать обратный примат гражданского общества над государством — последовательно ведут либо к деспотизму, либо к анархии, т. е. к разрушению общества как органически целостного и расчлененно-упорядоченного единства».²³

Угроза объектам безопасности может исходить как от внутренних, так и от внешних источников. Этот факт отражают понятия внутренней и внешней безопасности. Не случайно среди основных принципов обеспечения безопасности присутствует принцип интеграции с международными системами безопасности.²⁴ Его реализация в сфере уголовного права достигается за счет объединения усилий в противодействии преступлениям международного характера и собственно международным (против мира и безопасности человечества) преступлениям.

Однако не стоит забывать об относительности указанных понятий. Так, преступные действия индивида, представляющие собой внешнюю угрозу другому лицу, одновременно являются внутренней угрозой по отношению к обществу. Точно так же деятельность одного государства может оказаться внешней угрозой по отношению к другому государству и внутренней — для международного сообщества. Таковой является, например, планирование агрессивной войны (ст. 353 УК РФ) против сопредельного государства, таящее угрозу не только для жертвы агрессии, но и для безопасности всего человечества.

closetest7Правовой характер мер безопасности предопределяет то, что основным субъектом ее обеспечения выступает государство, осуществляющее свои функции через органы законодательной, судебной и исполнительной власти. Первые для создания и поддержания необходимого уровня защищенности соответствующих объектов разрабатывают правовые нормы, устанавливающие круг оправданных социальной необходимостью уголовно-правовых запретов и правоограничений, вторые осуществляют правосудие по делам о преступлениях, третьи обеспечивают исполнение вынесенных судами приговоров.

Вместе с тем в систему субъектов безопасности входят и граждане, которые обладают правами и обязанностями по участию в ее обеспечении в соответствии с российским законодательством.²⁵ Понятно, что уголовное право, как основной юридический инструмент безопасности, не может уклониться от регламентации этих отношений. И оно регламентирует их, закрепляя, например, право на необходимую оборону, предполагающее осуществление защиты охраняемых уголовным законом ценностей непосредственно гражданами,²⁶ и определяя условия правомерного причинения вреда в процессе необходимой обороны от общественно опасных посягательств.

В итоге предмет уголовно-правового регулирования можно определить как социальные отношения, обеспечивающие состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества, государства и сообщества государств от преступных посягательств. Их главная отличительная особенность состоит в том, что они гарантируют устойчивое и беспрепятственное развитие иных отношений, которые сами по себе предметом уголовно-правовой регламентации не являются.

Более или менее конкретно круг вопросов, регулируемых рассматриваемой отраслью права, очерчен в ч. 1 ст. 2 УК, в соответствии с которой задачами настоящего Кодекса являются: охрана от преступных посягательств прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя Российской Федерации, обеспечение мира и безопасности человечества, а также предупреждение преступлений.

Дата добавления: 2014-10-14; просмотров: 279; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!