А) церковно-монастырский иммунитет

Проблема феодального иммунитета на Руси довольно полно разработа­на для периода его становления (XI—XII вв.) и расцвета (XTV—XVI вв.). Из исследователей этой проблемы можно назвать Н. П. Павлова-Сильванского, С. Б. Веселовского, Л. В. Черепнина, Б. Н. Флорю, Я. Н. Щапова, но более всего — С. М. Каштанова. Из курса источниковедения следует напомнить студентам , что основным источником для изучения феодального иммуните­та на Руси являются так называемые публично-правовые акты — жалован­ные и указные грамоты. Это жалованные тарханные (= обельные) и жало­ванные несудимые грамоты. Первые фиксировали финансовый иммунитет (если он был неполным, то документы назывались льготными и оброчны­ми), вторые — судебный. Для исследования иммунитета церкви на Руси первостепенное значение имеют уставные княжеские грамоты («уставы») и ханские ярлыки XIII—XIV вв. русским митрополитам.

Наиболее сформированным на Руси оказался церковно-монастырский иммунитет, с изложения которого и стоит начать. Киевский вел. кн. Влади­мир ок. 995—996 г. передал основанной им Десятинной церкви десятую часть от княжеских доходов, даней, судов, торговых пошлин. В судебную компетенцию церкви были включены дела о браках и о замене языческих брачных обрядов новыми, христианскими. Был определен судебный имму­нитет церкви над подведомственными ей людьми и учреждениями: игуме­ном, попом, диаконом, клирошанином, чернцом, черницей, попадьей, попо­вичем, лечцем (врачом), прощенником, задушным человеком; монастырями,

гостиницами, странноприимными домами. Между всеми этими людьми митрополит и епископы ведали суд, обиду, наследственные дела. В сместных делах устанавливался «вопчий суд» князя и митрополита. В 1011— 1015 гг. кн. Владимиром была создана уставная грамота о церковном суде для всех русских епископий.

Церковным уставом вел. кн. Ярослава Мудрого (до 1054 г.) судебная компетенция церкви значительно расширялась, за ней закреплялся широкий круг дел, подведомственный ранее княжескому суду. К ним относились: похищение невесты, изнасилование, разводы, рождение ребенка у незамуж­ней, прелюбодеяние, блуд в близких степенях родства, двоеженство, ското­ложство, оскорбление словом и действием, кражи, поджоги. Так еще в «до-вотчинный период» истории церкви государство позаботилось о ее материальном обеспечении. Суд церкви по названным делам значительно обогащал ее материально. В литературе такой суд назван «отраслевым» (Я. Н. Щапов) или «должностным» (А. Д. Горский). Постепенно формирует­ся и чисто вотчинный суд церкви над прямо зависящими от нее людьми (прощенники, пущенники, задушные), а вскоре — и сидящими на земле крестьянами. В уставной и учредительной грамоте кн. Ростислава Мстисла-вича Смоленской епископий 1136—1150 гг., подробно изученной Я. Н. Ща­повым, говорилось о финансовом и административно-судебном иммунитете епископа в отношении переданных ему людей в селах Дросенское и Ясен-ское — изгоях, бортнике, капустнике. Эти земли и людей епископия полу­чила из состава княжеского домена Смоленского княжества.

По уставу новгородского кн. Всеволода Мстиславича XIII— XIV вв. церкви Иоанна Предтечи на Опоках суд новгородского владыки был независим от светского суда («ни князя, ни детей его, ни наместников его»). Церкви давалось право взвешивания на торгу, предоставлялся ряд торговых и провозных пошлин. Эти доходы, по мнению Я. Н. Щапова, были весьма важными, занимая для церкви второе место после феодальной ренты.

Образцовым документом, в котором было проведено разграничение власти московских князей и митрополитов, считается уставная договорная грамота 1404 г. Василия I и митрополита Киприана. Документ фиксирует полный судебный и неполный податной иммунитет митрополичьей кафедры над населением ее вотчины. По тяжбам великокняжеского населения с мо­нахами или священниками митрополичьего дома устанавливался сместный суд владыки и князя. Претензии к митрополичьим должностным лицам (на­местникам, волостелям, десятинникам) рассматривал сам великий князь. С. Б. Веселовский писал о том, что под покровом княжеских иммунитетных грамот, защищавших митрополичьи владения от княжеской администрации, развивался внутримитрополичий иммунитет домовых (приписных) монстырей. Эти последние, в свою очередь, были защищены жалованными гра­мотами самих митрополитов от собственной администрации.

.

Вопросы и задания

1. Каких отечественных исследователей иммунитета феодальной Руси вы могли бы назвать?

2. Вспомните виды актового материала, отразившего различный имму­нитет (административный, судебный, финансовый).

3. Какие церковные княжеские уставы и другие уставные документы в отношении церкви XI—XV вв. вам известны? Как эти мероприятия помогли определению места и роли церкви в русском средневековом обществе и государстве, формированию собственно церковного иммунитета?

4. Выясните структуру и состав иммунитета по жалованной тарханно-несудимой грамоте 1490 г. митрополита Зосимы Благовещенскому Сновитскому монастырю во Владимирском у. (Сборник документов по истории СССР. Вып. 2. С. 61—63). Где вы здесь видите защиту митрополитом при­писной обители от владычной администрации?

* * *

Заметную роль в укреплении церковного иммунитета на Руси сыграли ханские ярлыки русским митрополитам (всего 6—7 документов) XIII— XIV вв. Согласно этим документам, различные баскаки, князья («улусные и ратные»), данщики, писцы и всякие «мимоходящие послы» не должны были привлекать попов и чернцов к уплате дани, поплужного, корма, яма, тамги, к предоставлению подвод и к отбыванию воинской повинности. Ярлыки га­рантировали церкви неприкосновенность прав на ее имущество («земля, воды, винограды, огороды, мельницы, зимовища, летовища — да не зама-ють их»). В ярлыке ханши Тайдулы 1347 г., наряду с освобождением рус­ского духовенства от поборов в пользу татарских ханов, содержалось обра­щение к русским князьям с требованием не нарушать «пошлину» в их отношениях с митрополитами. Татарское слово тархан стало наиболее употребимым в определении жалованных иммунитетных («тарханных») грамот, дающих бессрочное освобождение грамотчику от основных госу­дарственных налогов. Наименование «тарханная грамота» сохраняется и в XVIII в.

Представляется справедливой мысль Я. Н. Щапова о религиозной инертности Орды. Она позволила церкви значительно расширить свою и вотчинную, и государственную юрисдикцию. Гарантии своих прав в ту эпо­ху церковь получала и от русских князей, и от татар в виде ханских ярлыков. В отличие от Руси, в соседней Литве церковная юрисдикция и иммунитет

оказались ослабленными. Здесь сыграл свою негативную роль перенос ми­трополичьей кафедры сначала во Владимир, затем — в Москву. Параллель­но с сужением церковной юрисдикции в Литве расширялась юрисдикция светская. Она выражалась, например, в праве великих литовских князей самим назначать настоятелей в монастыри из светских лиц, что было явным нарушением церковных канонов. Литовские господари могли по своему усмотрению регулировать внутреннюю жизнь монастырских общин. Вер­ховная собственность на монастырь могла принадлежать какому-нибудь вассалу господаря. Интересы монастыря в суде представлялись этим част­ным лицом, вассалом. Отмеченные особенности тормозили формирование в Литве целостного духовного сословия.

На Руси в XIV—XV вв. в посланиях церковных иерархов отстаивается идея независимости церковного суда от светского. По статье 38 Правосудия митрополичьего в монастырские дела и монастырских людей не мог всту­паться кто бы то ни было (из светских властелинов), кроме митрополита. В некоторых епархиях владыки имели право суда над населением не только в духовных, но и в гражданских делах. В жалованной тарханно-несудимой грамоте Ивана III пермскому епископу Филофею 1482/83 г. говорилось о том, что владыка мог ведать своих людей (под последними понимаются и крестьяне) во всем, «опроче душегубства». Ростовский архиепископ, нарав­не с Иваном III, мог судить «попов соборных и их причта церковного» ка­федрального Успенского собора в Великом Устюге.

А. Д. Горский отмечает, что для митрополичьего и владычного суда в большей степени был присущ «должностной» характер, тогда как протопо­пы крупных соборов (Московского Архангельского, Устюжского Успенско­го) и настоятели монастырей обладали по преимуществу вотчинным судом.

Остановимся подробнее на монастырском иммунитете XII—XVII вв. Начальный этап его формирования студенты изучают по уже упоминавшим­ся в I гл. ранним жалованным грамотам новгородским монастырям XII в. Вел. кн. Мстислав и сын его Всеволод передавали Новгородскому Юрьеву монастырю в 1130 г. волость Буец и «осенние полюдие даровьное», то есть с правом сбора «дара» в объездной форме полюдья. В 1146—1155 гг. вел. кн. Изяслав Мстиславич пожаловал Пантелеймонову монастырю село Витославлицы из фонда государственных земель Новгорода. Пожалование со­провождается учреждением монастыря, что отчасти напоминает фундационную грамоту в Западной Европе: «И устроил есми святому Пантелеймону монастырь и посадил есми в нем игумена Аркадия». Еще один важный мо­мент— передача монастырю права на сбор доходов с крестьян в свою поль­зу: «А смердам витославлицам не потянута им ни ко князю, ни к епископу, ни в городцкии потуги, ни ко смердом ни в какие потуги, ни иною вивири-

цою, а потянути им ко святому изъятия такого рода дел в пользу княжеского суда. Пантелеймону в монастырь к игумену и к братьи».

По XIV—XV вв. студентами изучаются две классические жалованные грамоты корпорации тверских князей Отрочу Успенскому монастырю с приписными. По этим документам можно установить все виды иммунитета — заповедный, налоговый, судебный. Тарханный характер грамоты доказы­вается широким кругом податных освобождений: «монастырским «сиро­там» не надобе никоторая дань, ни ям, ни подвода, ни тамга, ни осмничее, ни сторожевое, ни медовое, ни писчее, ни корм, ни бобровое, ни иной нико­торой пошлины к городу, ни к волости, ни служба, ни дело княже, ни дворскии, ни старосты от их не замают ни по что...». Полнота судебного имму­нитета в этих документах подтверждается тем, что даже по наиболее тяжким уголовным преступлениям («разбой, душегубство или татьба») монастыр­ское население подчинялось игумену и находилось под его юрисдикцией, без обычного

Стоит отметить необыкновенную широту состава лиц , подведомствен­ных вотчинному суду настоятеля в жалованных монастырских грамотах XV в., на что обратил особое внимание А. Д. Горский. В анализируемых тверских грамотах это и игумены приписных монастырей (к Отрочу), и по­пы, и дьяконы, и «конархисты», и чернцы, и «сторонники», и «все церков­ное исполнение», и слуги монастырские, и ключники, и вольные люди, и, наконец, сироты, то есть монастырские крестьяне. За одни скобки церков­ники и крестьяне взяты и в упоминавшейся жалованной грамоте митрополи­та Зосимы Благовещенскому Сновитскому монастырю во Владимирском у. 1490 г. Сновитский игумен мог судить и игумена приписного монастырька «Пречистые в Любце», и старцев, и попа Никольской церкви, и всех своих «христиан» (то есть крестьян). А. Д. Горский объясняет такой порядок еще не законченной к концу XV в. сословной размежеванностью духовенства и других общественных классов. В 1551 г., идя на уступки митрополиту Ма-карию, Иван IV передал настоятелей большинства монастырей в ведение святительского суда не только по духовным, но и гражданским делам. Эта мера, как справедливо считает крупнейший современный знаток проблемы иммунитета С. М. Каштанов, серьезно ослабила степень подданства мона­стырских настоятелей царской власти. После же смерти митрополитиа Макария в 1563 г. государство вернулось к прежнему порядку вещей: в граж­данских делах была установлена подведомственность монашества гражданскому суду.

Иммунитетный статус русских монастырей в рамках единого государст­ва XVI—XVII вв. был весьма разнообразным. Он определялся мощью эко­номического потенциала и степенью политического влияния той или иной обители. С. М. Каштанов предложил такой термин — вариативно-корпоративное иммунитетное право в XVI в., что в конечном счете объяс­нялось еще далеко не изжитыми к XVI в. явлениями экономической и поли­тической раздробленности в стране. Одновременно с существованием ва-риативно-корпоративного иммунитетного права в России XVI—XVII вв. шел процесс выравнивания, унификации иммунитетных норм. Отмеченная унификация реализовывалась в различных мероприятиях правительства по отношению к иммунистам. Это и проведение массовых пересмотров жало­ванных грамот в 1505, 1534, 1551, 1620-е гг., и практика выдачи общих жа­лованных грамот монастырям, вотчины которых располагались в десятках уездов страны. В том же русле может рассматриваться и систематическое проведение писцовых описаний земельных владений иммунистов, которые С. М. Каштанов и Е. И. Колычева справедливо считают инструментом фи­нансовой политики правительства. Дня сравнения скажем, что, например, в Византии при полной налоговой экзиминированности светских вотчин («прений») запрещалось составление каких бы то ни было их налоговых списков государственными агентами. Унифицируются и сами окладные единицы (в которых выражалось государево тягло) в 1550-е годы. Для церковно-монастырских земель вводится единообразная соха, равная 600— 700—800 четвертям земли соответственно доброго, среднего и худого качества. В период проведения частичной налоговой реформы в 1620-е годы для монастырей были также установлены унифицированные числовые значения «живущей» (дворовой) четверти.

В те же 1620-е годы для большинства русских монастырей были введе­ны одни и те же государственные налоги — ямские деньги (привлечение монастырей к их уплате было достигнуто еще в конце 40-х — начале 50-х гг. XVI в.), стрелецкие хлебные запасы, городовое и острожное дело. Сами монастырские власти имели право собирать со своих крестьян госналоги и организовывать отбывание госповинностей. Административная заповед-ность монастырских вотчин и в XVII в. не должна была нарушаться въездом «ямских стройщиков и денежных зборщиков». Следовательно, сбор госу­дарственных налогов с многочисленного отряда монастырских крестьян всецело находился в XVII в. в сеньориальной, а не публично-правовой сфе­ре.

Государство сносилось в XVII в. с монастырями напрямую, минуя мест­ный аппарат управления (воевод, губных старост). Независимо от своего ранга все обители ведались в одном центральном учреждении — Приказе Большого Дворца. Для всех них были установлены три единичных судных срока по предъявлению исков их населению: Троицын день, Семенов день Летопроводца (1 сентября по ст. ст.) и Рождество Христово (25 декабря по ст. ст.). Из судебной компетенции монастырских настоятелей в XVI—

XVII вв. изымались лишь дела о «душегубстве, разбое и татьбе». По осталь­ным правонарушениям игумены и архимандриты могли сами судить подве­домственное им население.

К числу несомненных привилегий русских монастырей, сохранявшихся до конца XVII в., можно отнести и их право не платить подписных, печат­ных и явочных пошлин при оформлении и предъявлении своих жалованных и «управных всяких грамот» должностным лицам высших и центральных учреждений. По Соборному Уложению (гл. 18 — о Печатном приказе) это право-привилегию имели Троице-Сергиев и Московский Ново-Спасский монастыри. Во второй половине XVII в. его добились для себя и другие церковные учреждения — Патриарший дом, Успенский собор Московского Кремля, Саввино-Сторожевский Чудов, Воскресенский на Истре, Симонов, Ново-Девичий, Высокопетровский, Московский Алексеевский монастыри. Лишь в 1699 г. эта привилегия для всех них без исключения была отменена со ссылкой на предшествовавшую (в 1672 и 1677 гг.) отмену вообще всяких тарханных грамот.

Вопросы для закрепления знания терминологии

1. Итак, мы часто употребляем термин «тархан». Вспомните его проис­хождение, когда он мог появиться на Руси? Каково изначальное значение этого термина? Какое русское определение тарханных грамот может быть их эквивалентом?

2. Как вы понимаете выражение «вариативно-корпоративное иммуните-ное право»? В чем оно выражалось?

3. В чем выражалась его унификация на протяжении XVI— XVII вв.?

4. Ваше понимание слов «душегубство» (какой смысл в это вкладывал­ся? Как такое же преступление называлось в Русской Правде?), «татьба», «разбой». Что вы помните о Разбойном приказе и его функциях в XVI—XVII вв., о губной реформе 1530—1550-х гг. и губных старостах?

* * *

Еще одним важным проявлением монастырского иммунитета было право монастырей на сбор таможенных пошлин на своей территории и об­ширные мытно-проезжие привилегии для их торговли. Истоки этого вида иммунитета уходят, как считает Я. Н. Щапов, в XII в. В условиях экономи­ческого подъема в России второй половины XVII в. вполне определились два основных способа таможенной организации крупнейших русских мона­стырей, например Троице-Сергиева. Первый способ заключался в передаче

государством в руки монастырских властей права на сбор таможенных по­шлин в развитых торгово-ремесленных поселениях, торжках и т. п. Такая образцовая таможенная организация, значительно обогащавшая корпора­цию, существовала в XVI—XVII вв. в подмонастырском селе Клементьеве. В 1700 г. Петр I отменил для монастыря это право, передав сбор тамги в Московскую Ратушу, однако, как показывает приходно-расходная книга Троицы 1703—1704 гг., и в начале XVIII в. Троицкий монастырь продолжал получать немалый доход в с. Клементьеве.

Второй способ таможенной организации заключался в передаче госу­дарством на откуп наиболее состоятельным монастырским крестьянам пра­ва на сбор таможенных пошлин в торговых селах. Крестьяне вносили от­купные суммы в Московский Приказ Большого Прихода. В XVII в. наблюдается определенное экономическое соревнование, соперничество корпораций с собственными крестьянами в торговой сфере и стремление монастыря вытеснить из нее наиболее предприимчивых крестьян. Естест­венно, при первом из отмеченных способов таможенной организации мона­стырь получал больший доход. В рассматриваемое время (вторая половина XVII — начало XVIII в.) вообще наблюдается повышенное обложение мельниц, харчевен, бань, мостов, лавок, торговых «шалашей», крестьянских хлебно-торговых операций, ремесел и промыслов, других доходных статей и занятий, помимо собственно земледельческих. Аналогичные явления отме­чают медиевисты (М. А. Барг, А. Я. Гуревич) для английской и французской баналитетной вотчины-сеньории. Там в XTV—XV вв. феодалы также ста­рались извлечь в свою пользу наибольшую выгоду из обложения мельниц, хлебных печей, виноградных давилен. Сеньориальное обложение всюду старалось улавливать возрастающие экономические возможности крестьян­ства на этапе позднего феодализма.

Малоисследованной стороной в эволюции монастырского иммунитета в позднефеодальный период остается вопрос об удельном весе чисто админи­стративно-судебных (а не поземельно-рентных) взиманий в крупных вотчи­нах-сеньориях России. В изучаемой нами огромной по масштабам Троицкой латифундии на протяжении XVI—XVII вв. наблюдалось возрастание адми­нистративно-судебных взиманий. Скажем, в конце XVI в. в некоторых уг­личских и кашинских комплексах монастыря размеры судебно-административных поборов превосходили суммы поземельного оброка. Наиболее явственно эта тенденция проявлялась в барщинных имениях, тре­бующих повышенного нажима на крестьянское население. Приходо-расходная книга начала XVIII в. показывает значительное превышение пла­тежей «за дьячьи въезжий, приказчиков и доводчиков доход» в наиболее крупных вотчинных комплексах Угличского, Ярославского, Костромского,

Бежецкого уездов. Снова стоит вспомнить мысль И. Ф. Колесницкого о том, что сила воздействия вотчинных властей во многом определялась раз­мерами вотчинных доходов. Обширные масштабы монастырского земле­владения требовали в целях управления большого и эффективного админи­стративно-хозяйственного аппарата (приказчиков, ключников, слуг, доводчиков и др.). Внушительные денежные суммы, и рентные поступления, и административно-судебные взносы, в свою очередь, делали возможным содержание многочисленного министериалитета.

В целом к началу XVIII в. можно говорить о неполноте публично-правового подданства монастырских крестьян государству. У них преобла­дал сеньориально-зависимый статус. Они находились в сфере сеньориаль­ной юрисдикции. Государство в России даже и в преддверии своего пре­вращения в абсолютистское еще не встало над всем населением страны в области управления и финансов. Церковно-монастырская собственность предстает как весьма обремененная публично-правовыми прерогативами. На Западе же эволюция феодальной собственности заключалась во все большем ее освобождении от таких функций, сосредоточении последних в руках агентов короны (М. А. Барг).

Дата добавления: 2014-10-14; просмотров: 575; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!