Литературно-общественное движение 1780—1790-х годов

В последней четверти XVIII в. обостряются социальные противоречия, на что оказали влияние и французская революция (1789 г.) и крестьянская война 1773—1775 гг. под водительством Емельяна Пугачева. В литературе ищутся новые формы утверждения национального самосознания, развивается крестьянская тема (к примеру, в творчестве Фонвизина и Радищева).

Происходит иерархическое перераспределение жанров классицизма. Усиливается интерес к комической опере (конец 1770-х — начало 1780-х гг.), утрачивается приоритет торжественной оды и трагедии.

Гаврила Романович Державин ломает структурный канон оды, объединяя её с интимным дружеским посланием. Система мировосприятия в его оде формируется под воздействием личности автора, придавая индивидуальность структурным свойствам жанра. Так, противопоставление деревенской жизни пышной роскоши городской суеты («Приглашение к обеду», «Похвала сельской жизни») — переосмысляется им, т.е. обращение к этой теме – повод для воспевания национального уклада. Новую жанровую форму, не соотносимую с традиционными жанрами, приобретают его произведения: «Осень во время осады Очакова», «Русские девушки», «Снигирь».

Обращаясь к жанру торжественной оды, Державин патриотическое чувство выражает как личную позицию, что деформирует традиционный жанр («На взятие Измаила», «На переход Суворова через Альпы»). И уже в 1796 г. Иван Иванович Дмитриев в сатире «Чужой толк» поставит окончательную точку в традиции похвальной оды образца Ломоносова.

В драматургии отход от классицизма проявился в развитии комедии, а именно «слёзной» мещанской драмы. В центре её, как правило, конфликт социальный и сентиментальный, чувствительность нового героя-буржуа. Главное внимание уделено добродетели и торжеству разумного начала. Д. Дидро требовал от авторов изучения повседневной жизни человека, нравов, так как задача театра — служить нравственному оздоровлению общества. В центре интриги — характер. Задача драматурга — создать условия для его наиболее яркого проявления в соответствии с социальным положением и обязанностями.

Новым словом в развитии национальной драматургии в России явилось создание общественно-сатирической комедии. Основоположником этой традиции стал Денис Иванович Фонвизин, создавший «Недоросль» (1781).

В эпическом жанре открытием для русских читателей явилась поэма Богдановича «Душенька».

В каноническом жанре эпопеи осознаётся значение русских национальных традиций, используется народная поэзия. Так, Н.М. Карамзин создаёт в 1790-е гг. поэму «Илья Муромец», определив её жанр как «богатырская сказка». Национальные устно-поэтические традиции ощущаются с первых строк поэмы:

Мы не греки и не римляне,/Мы не верим их преданиям;
Нам другие сказки надобны, /Мы другие сказки слушали/ От своих покойных матушек./ Я намерен слогом древности/ Рассказать теперь одну из них...

Поэма «Илья Муромец» осталась незавершенной. Но Карамзин был не одинок в обращении к народной традиции.

Почти одновременно с ним к богатырской теме обращается Николай Александрович Львов. Его «богатырская песнь» «Добрыня» писалась примерно в 1796 г. (в печати появилась только в 1804 г.). Львов взял за образец стихового размера строй лирической песни. Он начинает поэму имитацией песенного запева:

О темна, темна ночь осенняя!/ Не видать в небе ни одной звезды,/ На сырой земле ни тропиночки;/ Как хребет горы тихо лес стоит,/ И ничто в лесу не шелохнется;/.../ Выйду, выйду я в поле чистое,/ И поклон отдав на все стороны,/ Слово вымолвлю богатырское...

К сожалению, поэма Львова осталась не завершена.

Увлечение русской древностью обусловлено появлением сборников русских народных песен и пословиц. Кирша Данилов издал сборник фольклорных произведений (былины, исторические и лирические песни). Возникла полемика в 1780—1790-е гг. вокруг проблемы национального характера, среди участников – Екатерина II. Д. И. Фонвизин задал ей вопрос: «В чем состоит наш национальный характер?» в одном из журналов. Ответ звучал так: «В остром и скором понятии всего, в образцовом послушании и в корени всех добродетелей, от творца человеку данных».

Проблема национального характера становится литературной темой. Её разрабатывает в своих трагедиях Я.Б. Княжнин («Росслав» и «Вадим Новгородский»). Этой теме посвящалась программная статья П.А. Плавильщикова «Нечто о врожденном свойстве душ российских», (журнал «Зритель», 1793). Присутствует эта тема и в раннем творчестве Н.М. Карамзина (повесть «Наталья, боярская дочь»).

Авторы размышляли в рамках данной темы и об идее государственности, оказавшись под влиянием идей французских просветителей.

Новый подход к трактовке идеи государственности проявляется в трагедиях Якова Борисовича Княжнина. Кодекс сословных добродетелей, проповедь верности «чести» — символу дворянского классового избранничества, сменяются в его пьесах утверждением национальных свойств «российского гражданина». Сословная трактовка монархической государственности отходит на второй план, т.к. главной сферой нравственного самоутверждения личности становится её верность интересам отечества. И долг подданного осмысляется преимущественно в его гражданском патриотическом понимании. Подобное переосмысление традиционной для жанра трагедии проблематики получает дальнейшее развитие в трагедиях Петра Алексеевича Плавильщикова. В его творчестве национально-патриотическая тема осмысляется с демократических позиций.

Российское общество вначале сочувственно относилось к Французской революции, Но свержение монархии, провозглашение республики, установление якобинской диктатуры, казнь короля в январе 1793 г. — вызвало всеобщее смятение. Увлечение революцией сменяется страхом и унынием. Наступил кризис просветительской идеологии.

Он выразился в двух планах: репрессивные акции правительства Екатерины II в отношении лидеров русской просветительской мысли, А. Н. Радищева и Н. И. Новикова и др. Реакционные действия продолжились и в политике Павла I. Он издаёт указы о запрете на французские моды в одежде, на употребление таких слов как «конституция», «граждане», «вольность», «республика», «отечество» и т.п. «Век, начавшийся усиленными правительственными заботами о народном просвещении, заведением русской книгопечатни за границей, завершился закрытием частных типографий в самой России. Правнук преобразователя, впервые заговорившего об отечестве в высоком народно-нравственном, а не в узком местническом смысле этого слова, о служении отечеству всех и каждого, как о долге всех и каждого, запретил употребление самого этого слова. Если никогда ни один народ не совершал такого подвига, какой был совершен русским народом в первой четверти XVIII века, то редко когда идея исторической закономерности подвергалась такому искушению как в последней его четверти», — писал В.О. Ключевский.

Такова оказалась судьба официального просветительства в России.

Но другая сторона кризиса просветительской идеологии в России, имела противоположные последствия. Наиболее отчетливо их выразил Карамзин.

Его отношение к французской революции тоже эволюционировало. Известия о казни Людовика XVI и о разгуле якобинского террора потрясли его и заставили усомниться в благодетельных целях революции, которую он поначалу приветствовал. На какое-то время он уходит от общества, погружается во внутренний мир души, проповедуя политическую индифферентность. Это заметно в программном стихотворении Карамзина тех лет, его «Послании к Д ***<митриеву>» (1794), помещенном в альманахе «Аглая». «Ах! зло под солнцем бесконечно, И люди будут — люди вечно», — восклицает автор; единственное средство спасения от царящего в мире зла он находит в бегстве от действительности на лоно тихих радостей духовного общения с просвещенными друзьями. Пассивное созерцание не мешает ему искать выход из мировоззренческого тупика. Преодолению кризиса способствовало обращение Карамзина к истории. В том же альманахе «Аглая» вслед за «Посланием к Д ***<митриеву>» помещен очерк «Афинская жизнь». Рассказ о светлой и гармоничной жизни греков становился для Карамзина средством объяснения современных событий. И в античности Карамзин находит примеры борьбы людей и временного торжества зла.

Поступательный ход всемирной истории связан с революционными потрясениями, жертвы и страдания столь же неизбежны, как и преходящи. Общий путь истории человечества не может не иметь своей конечной целью достижение гармонии, утверждал Карамзин.

Опыт истории и помог Карамзину понять истинный, как ему казалось, смысл происходящего и вновь обрести веру в идеалы Просвещения. Весь дальнейший творческий путь писателя служит этому подтверждением. Но значение деятельности Карамзина-историка раскрывается в ходе его работы над «Историей государства Российского», т. е. в первые десятилетия XIX в.

Дата добавления: 2014-05-03; просмотров: 522; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!