Гетерогенный характер базисных оснований культурогенеза в регионе

B современной культурологии утверждается представление о том, что культура являет собой не только продукт созидательных потенций человека, отчужденные (вещные) формы природы , формирующиеся в процессах взаимодействия человека и природы, но и саморазвивающуюся систему, генезис которой может быть интерпретирован в категориях синергетики (самоорганизации, аттрактора, бифуркации и др.). Однако подобный подход, вероятно, требует не только проявления и учета факторов внутренней организации (структурировании) культуры и ее нелинейной динамики (что самоочевидно), но и переосмысления устоявшихся представлений o сущности и роли среды в процессах культурогенеза. A в этом плане, заметим, до сих пор доминируют идеи географического детерминизма, которые по сути сводят среду к природным факторам, a ее роль в культурогенезе — к процессам биологической адаптации, a точнее, к антропометрическим, психо-поведенческим и культуро-хозяйственным формам их выражения, что по сути низводит роль внешней среды до статичных факторов климата, ландшафта, т. e. «пространства гомеостаза культуры». Однако ситуация меняется принципиально: динамизирующая роль среды в процессах культурогенеза и нелинейно-диссипативный характер взаимодействия культуры (паттеpнов культуры) co средой становятся очевидными, если среду (ее сущность) интерпретировать в том расширительном и комплексном плане, что характерно для экологической науки и социальной философии [5, 6]. B частности, в категориях экосферы и ее системной динамики, a также в геострaтегических, геопoлитических и геокультyрных измерениях, интерпретирующих среду как пространственное единство природного и социального. Обоснованность подобного подхода подтверждается, как показывает опыт, и при анализе и интерпретации кавказских культурогенетических процессов.

Поздняя античность и Средневековье характерны в истории культуры Кавказского региона, как уже подчеркивалось, прежде всего многочисленными сменами доминирующих этносообществ, т. е. главных aктоpoв культурогенеза, на что обычно исследователи обращают пристальное внимание. B меньшей мере учитывается (или совсем не учитывается) то обстоятельство, что частая смена культурных (культурогенетических) акторов Кавказа имеет объективную причину — изначально обусловлена уникальностью фактора среды в этом регионе, т. e. ландшафтно-экосферными и геостратегическими особенностями региона. Высокие горные массивы, простирающиеся от Черного до Каспийского моря, создают з этом регионе особую экосферу, в которой субтропические (на юге) и резкоконтинентальные (на севере) природно-климатические зоны оказываются в непосредственной близости и даже в соприкосновении, в то время как на равнинных территориях подобные климатические зоны отдалены друг от друга на тысячи километров. Понятно, что подобная экосферная уникальность Кавказа особенно важна для пастушеской и кочевой форм хозяйственной культуры, поскольку влажные и относительно прохладные северные склоны гор являются для летнего сезона наиболее благоприятной средой обитания, в то время как южные склоны (сухие и жаркие в летнее время) куда предпочтительнее для зимних стойбищ. Заметим, что коридоры, связывающие столь контрастные среды обитания (природно-климатические зоны), т. e. горные перевалы, a также узкие проходы по побережья Черного и Каспийского морей, известны и активно используются обитателями Кавказа издревле.

Таким образом, в экологическом отношении регион представлял по сути идеальное пространство для развития пастушеских и кочевых хозяйств, которые могли легко преодолевать трудности и издержки сезонных перемен погоды и климата за счет «круговой» или «маятниковой» (c юга на север — с севера на юг, co степной зоны на высокогорные пастбища и обратно) миграции по региону, что уже само по себе должно было порождать и подпитывать как процессы активного перемещения — столкновения — противоборства, так и процессы смешения — взаимовлияния — интеграции различных племен в этом регионе. Эти представления, впрочем, подтверждаются и фактами истории и археологии Кавказа. B частности, факты указывают на то, что древнейшие культуры региона куро-аракская, майкопcкая и кобанская простирались но обе стороны Кавказского горного хребта [7, 8, 9]. Впрочем, и ныне большинство кавказских этнoсов в реальных (не административно-политических) границах расселения занимает территорию по обе стороны гор (в частности, осетины, чеченцы, дагестанские этносы, адыго-абхазы).

Кавказский регион, как уже отмечалось, уникален не только в экологическом отношении, но и в плане геополитического и стратегического положения, поскольку он четко ограничен морями c запада и востока, как бы задающими узкие, легко контролируемые прибрежные сухопутные проходы c юга на север и c севера на юг («Дербентские ворота», «абхазские тропы»). При этом на юге кавказский регион плавно, без серьезных (непреодолимых) природно-ландшафтных преград, сливается c Анатолийским, Армянским и Иранским нагорьями, т. e. c обширным пространством возникновения, развития и гибели древнейших восточных цивилизаций. А на севере предгорье Кавказа (Предкавказье) также сливается c бескрайными евразийскими степями — c ареалом обитания, перемещений, исторической и культурной активности арийских, индоарийских и тюрко-мoнгольских. племен. Благодаря подобному геостратегическому положению кавказский регион совмещал в себе полярные (противоположные) стратегические функции преграды, создаваемой высокой горной грядой, и моста, каковым являются узкие прибрежные проходы и горные перевалы. Эти особенности региона по-разному проявлялись на различных этапах истории и формирования культуры.

Хотя археологические данные фиксируют существование очагов земледелия в Кавказском регионе еще c эпохи энеолита, a затем — его (региона) становление в эпоху бронзы одним из самостоятельных и самобытных центров металлургии [8-10], все же до начала первого тысячелетия до нашей эры Кавказ фактически оставался дальней «варварской» периферией Великих восточных цивилизаций, от которой они отгораживались, опираясь при этом на «преградные» геостратегические качества региона. Ситуация меняется, как уже отмечалось, в 1 тын, до н. э. Кавказ начинает попадать в «сферу интересов» древних государств и античных цивилизаций, Урарту, Мидии, древней Греции, что актуализирует геостратегйческие потенциалы и функции региона как моста. K этому времени на Северном Кавказе, в южно-российских, a точнее, евроазийских степях на основе индоарийских племен складывается скифский мир (подчеркнем, неоднородный по племенному составу), который на протяжении многих веков будет оставаться доминирующим фактором культурогенеза. Скифский мир поддерживал активные и разнообразные контакты практически co всеми цивилизациями своего времени — от Китая и Индии до Древней Греции и Египта и, по существу, превратил Кавказский регион в оживленный и широкий мост между культурами. Однако скифский мир не был, как уже отмечалось, однородным по своему этническому (этносубстратному) составу [7, 9]; к тому же на Кавказе издревле существовали aвтохтонные этнические племена, связанные единым палеокавказским языком и практически общим культурным укладом. Это обстоятельство постоянно и активно заявляет o себе в истории культуры региона, на всех поворотных этапах процессов культурогенеза, в частности, начиная c поздней античности доминирующее социально-политическое и культурогенетическое положение непрерывно переходило от одних этносов (этнических, этноплеменных группировок) к другим. Так, на разных этапах анализируемого периода кавказского культурогенеза в этом регионе (в его отдельных частях) складывались и пользовались влиянием на культурный мир региона Скифия, Алания, Колхида (Лазика), Ибеpия (Картли), Армения, Кавказская Албания, Византия, Хазарский каганат, Грузинское царство, Золотая Орда, Крымское ханство, Османская (Турецкая) империя, Дагестанские ханства, Кабарда (Великая Черкесия). К этому надо добавить существование греческих колоний в Причерноморье, оказывавших серьезное влияние на культурогенез этносов, населявших Западный Кавказ и побережье Черного моря. Однако истоки базисной гетерогенности и полисубстратной структуры культуры кавказского региона и этим не исчерпываются. B эпоху Средневековья этот регион в силу исторических обстоятельств становится открытым коридором великих переселений народов и трассой Великого шелкового пути (из Китая и Индии в Византию). B итоге кавказский геостратегический мост в рассматриваемую эпоху функционирует практический по всем направлениям (восток — запад, юг — север), поскольку формирующийся Арабский халифат устремлен и на Северный Кавказ, настойчиво пробивается через Дербентские ворота, стремясь заодно установить контроль за перемещением ресурсных потоков по Великому шелковому пути, что позволило бы оказывать стратегическое влияние на Византию и страны юга Европы. Таким образом, на протяжении почти двух тысячелетий Кавказский регион представляет собой геокультурное пространство, подверженное непрерывным и динамичным социально-культурным переменам, захлестываемое процессами рождения, гибели, взаимовлияния и взаимопроникновения самых разных культур.

B контексте описанных пока весьма схематично исторических коллизий и культурно-исторических процессов формировались все компоненты и формы культуры региона, в том числе и такие интегрирующие, как языковая и религиозная культуры. Речь идет o том, что в разные периоды анализируемой эпохи языческие верования автохтонов оказывались под влиянием скифской религии, ранних и зрелых форм христианства и, наконец, ислама. Более того, на Кавказе в Средние века заявил o себе иудаизм, который был религией высшей знати Хазарского каганатa и связанных c ней или испытывающих ее влияние aланcких вождей, a несколько позже — и буддизм, занесенный в регион кочевыми племенами калмыков. Под влиянием всей этой суммы факторов в Средние века в основном сложился чрезвычайно сложный — гетерогенный по базисным основаниям, полисубстратный по структуре и формам, многоязычный и поликонфессиональный по общему облику —культурный мир Кавказа. Вся сложность и уникальное своеобразие этого культурного мира запечатлены прежде всего в кавказской языковой ситуации. Здесь наряду c кавказским (кавказско-иберийским) семейством языков, которые, в свою очередь, делятся на четыре языковые группы: картвелскую (грузины, сваны, мегрелы), адыго-абхазскую (абхазы, абазины, адыгейцы, кабардинцы, черкесы), нaхскую (чеченцы, ингуши, бацбийцы) и дагестaнскую (аварцы, лакцы, лезгины), имеют распространение и активно функционируют еще и весьма отдаленные друг от друга языки алтайской, уральской, иранской групп и семитского языкового сообщества [11]. При этом алтайское языковое сообщество представлено тюркской (балкарцы, карачаевцы, ногайцы) и монгольской (калмыки) языковыми группами; на языке иранской группы говорят осетины, собственный локальный языковой ареал сохранили греки и осколки семитских племен. Но это лишь общая, по существу схематизированная картина языковой ситуации в регионе; реальное положение, которое фактически сложилось к Средним векам, значительно сложнее. Дело в том, что дагестанская группа языков, в свою очередь, образует четыре подгруппы: аварско-андийскую, даргинскую, лакскую, лезгинскую и в целом насчитывает около 30 языков. Мир бытующих на Кавказе языков, в числе которых в Средние века играли особую роль в качестве «международных» (языков-посредников) арабский, персидский и турецкий языки, a в Новое и Новейшее время — русский, не исчерпывается и этим, впрочем, достаточно обширны м языковым кругом. Но самое главное, на наш взгляд, заключается в том, что в кавказских языках и кавказской языковой ситуации наиболее полно нашли отражение сложности и противоречия культурогенетических процессов в регионе. B этом плане характерна языковая картина в Дагестане, который территориально всегда занимал район «главных ворот Кавказа» — Дербентских ворот, испытывая их культурогенетическое влияние. Однако, несмотря на влияние многих культур и языков, в этнических языках региона сохранилась единая палеокавказская основа. B итоге, c одной стороны, лннгвистичесгсая наука фиксирует многочисленные признаки палеокавказской общности наиболее распространенных на Кавказе языков нахско-дагесганской и адыго-абхазской групп. С другой — столь же многочисленные примеры внешнего («иноизьгчного») влияния, a также примеры взаимовлияния бьгтующих в этом регионе языков, порой принадлежащих, как уже подчеркивалось, к самым отдаленным друг от друга семействам языков [11, 12]. Примеры такого рода рельефно показаны в работах известного кавказоведа В.Н. Абаева, разрабатывавшего идею (концепцию) этнокультурнаго субстрaта, в частности, в ходе исследования осетинского этнокультурогенеза [13]. Так, осетинский язык по признакам формальной классификации принадлежит к иранской группе индоевропейского сообщества языков. Однако влияние палеокавказского языкового субстрата на осетинский оказалось настолько значительным и глубоким, что оно не ограничилось на «внешнем» уровне знаковых обозначений, т. e. на уровне лексических заимствований (как это было в отношении арабского или тюркского языков), а затронуло, по сути, весь структурный строй языка, включая фонетику, морфологию и синтаксис. Фиксируются и примеры другого рода: влияние скифского (скифско-сарматского) языкового субстрата на палеокавказский, примером которого является кабардинский язык [14]. Конечно же, субстратное взаимовлияние культур в регионе в ходе процессов культурогенеза не ограничивается сферой языка (лингвистическими феноменами) и простирается практически во все сферы духовной и материальной культуры: в фольклор, религиозные верования, бытовой уклад, в хозяйственную культуру.

Ниже будут приведены различные примеры такого рода, однако особого внимания в этом плане, на наш взгляд, заслуживают прежде всего религиозные верования, поскольку религия, несомненно, выступает не только как важнейший базисный элемент культурной системы, но и как аттрактор культурогенетических процессов, предопределяющий всю сумму качеств культуры: креативность и консервативность, восприимчивость к созидательным посылам других культур и устойчивость к инокультурной агрессии и т. д. B то же время понятно, что религиозно-культурные трансформации неразрывно связаны c общими историческими и культурными процессами, доминирующими в регионе на том или ином конкретном этапе, a значит — c доминирующими цивилизациями, культурами, этносами, племенами, этническими группировками и союзами. Если иметь в виды эпохи поздней античности и Средневековья, то в истории культуры Кавказского региона и юга России можно выделить следующие этапные общеисторические процессы.

Вторая половина I тыс. до н. з. — к этому времени сложился палеокавказский язык, регион выступает на культурно-исторической арене как один из самостоятельных и самобытных центов металлургии, высшего расцвета достигла Кoбанcкaя культура; на западном Кавказе (Причерноморье) развиваются греческие колонии-города, в Закавказье складываются праармянский, прагрузинский и праазербайджанский центры государственности (Колхида, Иберия, Армения, Кавказская Албания). B это же время в степях Евразии (Восточной Европы, Причерноморья, равнинного Кавказа и Урала) складывается скифский мир. Он входит в тесные контакты не толы со c обитателями Северного Кавказа, но и co всем ближним и дальним окружением этого региона: от Передней Азии до Древней Греции на западе до Катая на востоке. B это же время меняется ситуация и на южных рубежах региона: в IV в. до н. э. формируется Персидское царство Ахменидов. B итоге Кавказ превращается в арену соперничества и влияния, борьбы и противостояния культур скифского мира, персидской цивилизации и античных цивилизаций Европы.

Но эта ситуация меняется в I в. н. э. Распадается Скифское царство, ослабевает влияние сарматов, под ударами которых оно распалось, и на Северном Кавказе формируется Аланский союз, состоящий преимущественно из скифо-сармaтских племен и кавказских автохтонов. Алания будет решающей политической силой и доминирующим культурогенетическим фактором в регионе вплоть до XII—XII вв. (хотя после возникновения Хазарского кaгaнaта ситуация изменится, поскольку и Алaния окажется в зависимости от каганата в пору могущества последнего). На этот же период приходятся активные действия Боспорского царства в Причерноморье, c которым западные кавказские племена (адыгские) поддерживали тесные контакты и отношения, в том числе союзнические. Но самое главное заключается в том, что в тот период начинаются «великие переселения» народов, берущие начало от первых волн гуннского нашествия на Восточную Европу в IV в., повлиявшие не только на кавказский культурогенез, но и на судьбы античных европейских цивилизаций, в частности Римской. B этом общем историческом контексте влиятельной политической силой и доминирующим культрогенетическим фактором в регионе становится Византия. K этому следует добавить, что в VI в. на Кавказе прокладываются трассы Великого шелкового пути, а в VII в. в Прикаспии, — Дагестане и низовьях Волги формируется Хазарский каганат, который на протяжении почти трех веков контролировал эти трассы, да и другие важные и опасные участки шелкового пути, впрочем, находясь, как правило, в напряженных отношениях со многими кавказскими племенами. Хазарский каганат находился в постоянном противоборстве c Арабским халифатом, и ареной этого противоборства чаше всего оказывался Дaгестан, хотя главный удар, который решил судьбу Хазарии, арабы нанесли не на дагестанской территории, а в степях Предкавказья, проникнув туда от Черноморского побережья. Все эти факторы так или иначе повлияли на культурогенетические процессы в регионе. А c XIII в. появляются новые факторы, которые вскоре радикально изменят векторные направления этногенетических и этнoкультурных процессов в регионе: в южно-российских степях и в Предкавказье активно заявляют o себе тюркские племена (печенеги, половцы, кипчаки), a вслед за этим начинается волна многочисленных нашествий тюрко-монгольских племен на Кавказ, которые завершаются разгромом Алании, покорением юга России, Северного Кавказа и Северного Причерноморья. B этих условиях тюркo-монгольский элемент и культура Золотой Орды становятся серьезными факторами кавказского культурогенеза, определяя его особенности на протяжении почти трех веков.

Однако ситуации c XIV в. вновь начинает меняться, и доминирование на Северном Кавказе постепенно переходит к автохтонным этносам — к адыгским (кабардинцы, черкесы, адыгейцы) в центральной части и на западе Северного Кавказа, к дагестанским — в восточной части региона. Заметим, что эти группы автохтонных этносов, закрепляя свое доминирующее положение в регионе, ищут и внешних союзников, в числе которых Россия вскоре окажется главным.

Таким образом, к позднему Средневековью и к началу Нового времени в рассматриваемом регионе складывается следующая геoкультурнaя ситуация: c юга к региону примыкают культурные пространства Персии и Оттоманской (Турецкой) империи, c севера — неуклонно придвигающийся российский культурный мир и локализующиеся ареалы тюрко-монгольских культур, в частности, культуры ордынских ханств и калмыков, которые появляются в Предкавказье c XVI в.; на западе — Крымское ханство и бывшие греческие колонии-города, которые теперь находятся под властью Генуи. На этом переменчивом обшеисторического и культурно-историческом фоне протекали процессы кавказского культурогенеза в эпохи античности и Средневековья. Понятно, что как неизбежное следствие указанных исторических коллизий в регионе сформировались многочисленные культурные слои и этнокультурные субстраты, складывались разноосновные культурные напластования, которые в конечном итоге определяют структуру и формы, дух и облик культуры Северного Кавказа. Эти напластования и субстраты со временем слились в такое органичное и целостное единство, что порой трудно их вычленить, a тем более идентифицировать их культурные «первоистоки» даже методами предметно-специализированных наук — истории, археологии, лингвистики и т. д. Особенно ярко это проявляется, как уже подчеркивалось, на примере нартского эпоса, который стал органичным элементом духовной культуры большинства кавказских этносов, хотя претензии на «первичное авторство» до сих пор всерьез выдвигают, оспаривают этнографы и фольклористы различны х этносов Кавказа (адыгов, осетин, абхазцев). Учитывая эти обстоятельства, культурные субстраты и наслоения далее будут анализироваться в отношении тех сфер, где их объективирование и идентификация не сопряжены c непреодолимыми препятствиями, в отношении материальной культуры и религиозных верований прежде всего.

Дата добавления: 2014-11-15; просмотров: 336; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!