Политический лоббизм

Другой политической технологией, скопированной у нас с западного образца, является лоббирование. Слово "lobby" в переводе с английского означает "коридор", "вестибюль", а в отношении к парламенту - его кулуары. В политической же лексике термином "лоббизм" обозначают особый механизм воздействия на властные структуры, целью которого является принятие того или иного законопроекта, выгодного определенным социальным группам.

Первоначально лоббизм понимался как вид теневой, закулисной политики и считался чем-то предосудительным, вроде коррупции. Однако, осознав, что извести эту форму давления на законодателей все равно не удастся, ее решили легализовать, ограничив законом приемлемые формы и условия воздействия на депутатов. В США, например, лоббирование считается легальным видом профессиональной деятельности с 1946г. А в 1995г. там был принят специальный закон об открытости лоббирования (Lobbying Disclosure Act), в соответствии с которым от лоббистов требуется указывать своих клиентов и раскрывать финансовую сторону взаимодействия с ними. Закон также ограничивает лоббирование в пользу иностранных государств, предусматривает наказания за возможные фальсификации и т.д.

Законодательно урегулирован этот вопрос и в Германии. В соответствии с немецким законодательством, например, любое объединение или его представитель, если они желают получить доступ к парламенту и правительству, обязаны опубликовать сведения о себе в специальном "лоббистском списке", а депутаты Бундестага, в свою очередь, должны в специальном порядке регистрировать все данные о своих прежних и нынешних контактах с лоббирующими организациями. Такой подход позволяет в определенной мере контролировать лоббизм. Закон о лоббизме прорабатывается и в российской Государственной Думе.

Лоббисты, как представители различных групп интересов (экспортеров-импортеров, ВПК, АПК и др.) действуют как правило изнутри властных структур. Они обрабатывают парламентариев или чиновников исполнительной власти как обычными рациональными аргументами, так и манипулированием финансовыми средствами различных фондов, обещаниями поддержки в избирательных кампаниях или при проведении других законопроектов. В арсенале средств современных лоббистов продвижение нужных лиц на ответственные должности в системе законодательной и исполнительной власти, воздействие на общественное мнение через СМИ, членство во влиятельных организациях различного профиля, активное участие в престижных мероприятиях и т.д.

Несмотря на то, что далеко не во всех странах лоббизм официально признан и легализован, его все же следует признать важным элементом функционирования демократической политической системы. Эта политическая технология создает возможность цивилизованного выражения интересов различных социальных групп, обеспечивает представителей власти ценной информацией социально-экономического толка, служит каналом связи групп интересов и государственных структур.

Само применение термина "технология" к политическому процессу подразумевает стабильность последнего, его относительное постоянство. При этом стабильность вовсе не означает абсолютной неизменности. Напротив, политический процесс характеризуется чередой постоянных изменений: меняются правительства, состав парламентов, возникают новые группы интересов. Но происходит все это внутри единого режима функционирования. Иначе говоря, политическая игра идет по одним и тем же правилам. В этой игре можно выиграть или проиграть, но правила остаются неизменными. Бывают, однако, времена, когда меняются и сами правила. Это периоды политических революций, смены политических режимов, проведения радикальных политических реформ. Здесь уже отлаженных технологий не существует. Слишком велико разнообразие экономических и социальных условий в разных странах и регионах, где политический процесс переходит в режим необратимых качественных изменений, то есть развития. Хотя, конечно, и в этом случае возможно нахождение неких общих закономерностей и принципов осуществления таких изменений.

3. ПОЛИТИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ

Среди массы всевозможных политических изменений принято выделять несколько противоположных по характеру пар: революционные - реформационные, прогрессивные - регрессивные, внутрисистемные - переходные (транзитные).

Наиболее традиционно и очевидно деление политических изменений на революционные и реформационные. Главное различие между ними состоит в том, что политические революции меняют саму основу политической системы (характер и способ осуществления власти, тип политического господства, место и роль главных политических акторов); реформы же как правило затрагивают лишь отдельные стороны политической жизни. Кроме того, революции на практике означают применение открытого насилия, резкого принуждения, в то время как реформы обычно требуют хотя бы минимального согласия основных социальных сил общества и обходятся мирными средствами. И наконец, политические революции, хоть и долго вызревают, но осуществляются взрывообразно, в очень сжатые сроки, тогда как реформирование политической системы происходит, как правило, достаточно постепенно и занимает длительный период времени.

Однако при всей очевидности различения политических революций и реформ стоит отметить, что граница между ними весьма условна. Так, радикальные преобразования политических режимов и смена политических элит в Восточной Европе 1989г. вполне заслуживают названия революций. Перемены были очень глубокими, но происходили они вполне мирно, и главное - осуществлялись в виде коренных реформ сверху, а не в результате стихийного развертывания крайних форм активности масс. Для обозначения этого процесса был даже изобретен термин "рефолюция" (Т.Г.Эш), призванный подчеркнуть слияние революционаризма и реформаторства.

Другой вид разделения политических изменений - на прогрессивные и регрессивные - выражает общую направленность политических процессов, определяемую по сохранению или игнорированию базовых политических ценностей современного общества (права человека, политические свободы, общественное согласие и пр.). И хотя сам выбор таких ценностей - дело далеко не бесспорное, все же большинство нынешних политологов, ориентирующихся на западные либеральные ценности, сходится во мнении, что политические изменения следует признать прогрессивными, если в результате:

· политическая система демонстрирует повышение адаптируемости (приспосабливаемости) к непрерывно обновляющимся социальным требованиям;

· нарастает дифференциация структур и функций государственного управления;

· в деятельности государства уменьшается роль насильственных мер;

· возрастает количество и улучшается открытость каналов гражданского воздействия и давления в целях артикуляции и агрегирования индивидуальных и социальных интересов;

· повышается компетенция политических элит;

· действия политических институтов способствуют интеграции социума и т.д.

Ну а если таких последствий от политических преобразований не наблюдается, значит политическая система демонстрирует регрессивный, или по крайней мере одноплановый (плоскостной) тип развития.

Наиболее же существенным и содержательным в типологии политических изменений представляется различение внутрисистемных и переходных (транзитных) преобразований. Основанием их разведения служит характер трансформации политических институтов в связи с исторической эволюцией общества в целом. Мы привыкли представлять себе развитие истории в виде какой-либо одномерной линейной модели, фиксирующей ряд последовательных ступеней общечеловеческого прогресса. Такова, в частности, марксистская формационная схема (первобытность - рабовладение - феодализм - капитализм - коммунизм). Аналогичный характер носит и принятая на Западе историческая триада: доиндустриальное, индустриальное и постиндустриальное (информационное) общество. При этом, какой бы объяснительной схемы мы ни придерживались, вполне очевидно, что политическая система общества претерпевает при переходе от одной ступени к другой не менее фундаментальные изменения, чем, например, экономика или духовная жизнь. Вот эти-то эпохальные "переходы" (в отличие от изменений политических систем "внутри" каждого исторического этапа) и привлекают главное внимание политологов, чья область научных интересов стала с недавних пор именоваться "транзитологией" (от англ. transition - переход).

В центре дискуссий этого направления политологии находятся два основополагающих вопроса. Первый: вызываются ли "переходы" политических систем из одного качественного состояния в другое какими-либо внешними по отношению к политике причинами (развитием экономики или духовной культуры, например), или же они самодостаточны, т.е. причины этих трансформаций следует искать внутри самой политической сферы? И второй вопрос: существуют ли общие закономерности таких "переходов", и насколько они обязательны для каждой страны, находящейся в переходном состоянии?

Ответ на первый вопрос неоднозначен. Одна из крайних точек зрения по этому поводу выражена в классическом марксизме. К.Маркс, как известно, считал, что политика, будучи частью "надстройки", в своем развитии следует за экономическим "базисом". Именно эволюция экономической сферы предопределяет перемены в политике, хотя и при относительной самостоятельности последней. Развитие и смена способов производства трансформирует социальную структуру общества, порождая новые социальные классы с противоположно направленными интересами. Стремление к реализации этих интересов приводит к превращению этих больших социальных групп в активные политические силы, взаимодействие которых (борьба классов) и определяет сущность и облик политической организации общества. Тип политического режима и другие особенности политической системы определяются в итоге соотношением классовых сил. Таким образом, решающие причины системных политических изменений коренятся по Марксу в экономике.

Сегодня концепция прямой причинной обусловленности политики экономикой не слишком популярна. От нее успешно сохранилась лишь идея безусловной взаимосвязи политики и экономики. Так, известный американский социолог С.Липсет с коллегами очень наглядно представляет корреляцию между уровнем экономического развития (оцениваемого по размеру валового национального продукта на душу населения) и степенью демократизации общества с помощью следующей таблицы1 :

Приведенные данные не оставляют сомнения в наличии весьма сильной корреляционной связи между экономическим преуспеванием и политической демократией. Вопрос только в том - является ли эта связь причинно-следственной? Ведь у всех на слуху примеры и иного рода, когда относительного экономического благополучия добиваются и авторитарными методами. Так что, скорее всего искомая модель объяснения системных ("переходных") политических изменений должна быть многофакторной. То есть она обязана учитывать не только экономические стимулы политического развития, но, возможно, и социальные, религиозные, идеологические и другие социокультурные предпосылки, а также - что не менее важно - внутриполитические показатели (степень институциализации политики, уровень политического участия и др.).

Что же касается вопроса о наличии общих закономерностей в процессах крупных системных изменений мира политики, то наиболее основательно он представлен в теории политической модернизации.

Дата добавления: 2014-02-27; просмотров: 649; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!