Объекты права собственности

Понятие объекта права собственности. Несмотря на всю специфику, право собственности есть лишь разновидность более широкой категории—гражданских прав. С этой точ­ки зрения объекты права собственности тоже включаются в известное понятие объектов гражданских прав, будучи их разновидностью.

Тем не менее, о них нужно сказать особо, поскольку объекты гражданских прав—весьма широкая категория, как известно, включающая даже определенные личные, не­имущественные блага. Объектом же права собственности может быть только имущество, имеющее некуюэкономи­ческую ценность (ведь речь идет о волевой стороне опре­деленных экономических отношений). Далеко не всякое благо (материальное или духовное) способно стать объек­том права собственности.

f Исходя из экономической природы отношений собствен­ности, можно 'было бы сказать, что объектом права собст­венности способно быть все то, что может отчуждаться как товар, быть предметом рыночных отношений незави­симых товаровладельцев.

Но это был бы слишком широкий подход, поскольку товаром может в конкретном случае стать все, что так или иначе попадает в орбиту деятельности человека (в том числе, например, и сам человеческий организм как объект донорства и трансплантации), и даже то, до чего человек еще не добрался, но имеет хотя бы теоретические шансы добраться (например, известные за рубежом случаи «тор­говли» участками на Луне).

Необходимо уточнить, что объектом права собственно^ сти может быть не просто товар, апродукт труда, имею­щий форму товара, т. е. присвоенный кем-то, отвоеванный у природы в результате процесса производства. '*'

Все остальные объекты человеческой деятельности в случае получения ими товарной формы могут быть пред­метом отношений, которые в том или ином объеме могут регулироваться с помощью некоторых норм права собст­венности, но все равно приобретаютособый правовой ре­жим, ибо распространить на них правила о собственности в полном объеме, без каких-либо изъятий, не представля­ется возможным. Ведь сами эти объекты по своей природе не допускают «полного хозяйственного господства» над собой их обладателя, а предоставляют ему довольно огра­ниченные возможности использования (например, донор­ская кровь, полученная хотя бы и возмездно).

Необходимость отметить эти, как будто очевидные, на первый взгляд, обстоятельства связана с многочисленны­ми 'попытками, 'предпринимавшимися в ходе разработки проекта Закона о собственности, объявить объектами права собственности категории, не способные выступать в этой роли по самой своей природе: жизнь и интеллект человека, его творческие способности; атмосферный воздух (воздуш­ный бассейн), природные и этнические ландшафты и т. д.

К сожалению, некоторые из них увенчались успехом:

благодаря им, в частности, в п. 2 ст. 6 Закона о собствен­ности появилось исключительное право гражданина «рас­поряжаться своими способностями к производительному и творческому труду», 'представляющее собой скрытую фор­му «права собственности на рабочую силу».

Между тем, интеллектуальные и физические способно­сти человека, в определенных ситуациях приобретающие

?б

товарную форму (при «продаже» рабочей силы на рынке труда), не являются продуктом его производительного труда, а представляют собой результат его биологического развития (если, конечно, не рассматривать человека в ка­честве объекта права, как в рабовладельческом обществе).

Данные способности не могут отчуждаться от своего носителя в результате товарных сделок, как это происходит с 'продуктом труда. Наличие правового регулирования тру­довых отношений еще не свидетельствует о том, что такое регулирование осуществляется или должно осуществляться с помощью норм о праве собственности. Сказанное сви­детельствует о том, что «право распоряжаться своими способностями к труду» не имеет ничего общего с правом собственности, и его включение в Закон о собственности нужно рассматривать как недоразумение (в прямом смыс­ле слова).

Аналогичные в принципе соображения можно высказать и по поводу закрепления в качестве объектов 'права собст­венности некоторых природных ресурсов. Так, ч. I ст. 15 Закона Эстонской ССР от 18 мая 1989 г. «Основы хозяй­ственного расчета Эстонской ССР» (Ведомости Верховного Совета и Правительства Эстонской ССР. 1989. № 18. Ст. 223) объявилаисключительной собственностью Эстон­ской ССР «воздушное пространство над территорией рес­публики». Но едва ли можно всерьез говорить об осуще­ствлении «хозяйственного господства» над воздушным пространством, т. е. над воздухом в его естественном состоянии.

Такого рода «предмет» в принципе не способен быть объектом имущественного (товарного) оборота, не будучи определен ни индивидуальными, ни родовыми признаками, ни иным образом обособлен в качестве «имущества». Иное дело—воздух или его составные части, измененные под воздействием труда человека и соответствующим об­разом обособленные (нагретый воздух—пар, «сжатый воздух» с помощью компрессора, «сжиженный воздух» (газ) и т. д., являющиеся объектами гражданско-право­вых сделок).

Теоретически объектом права собственности может быть и обычный воздух, однако опять-таки обособленный от «воздушного пространства», например, запаянный в ка­кую-то емкость—и с этой точки зрения также отвоеван­ный человеком у природы в процессе его труда. В нашем же случае речь, конечно, идет не о «воздухе» как объекте права, а о воздушном пространстве,на которое распрост-

раняетсясуверенитет государства — категория государст­венного и международного, а отнюдь не гражданского

права.

С этой точки зрения не вызывают каких-либо возраже­ний формулы законодательства других прибалтийских республик: «исключительные права в отношении воздуш­ного пространства над территорией Республики» (ч. 2 ст. 13 Закона Литовской ССР от 18 мая 1989 г. «Об осно­вах экономической самостоятельности Литовской ССР»//Ве-домости Верховного Совета и Правительства Литовской ССР. 1989. № 15. Ст. 168), «исключительная юрисдикция в отношении воздушного пространства» (ч. 3 ст. 17 Закона Латвийской ССР от 27 июля 1989 г. «Об экономической самостоятельности Латвийской ССР»//Ведомости Верхов­ного Совета и Правительства Латвийской ССР. 1989. №32. Ст. 450).

Точно так же результатом недоразумения следует счи­тать и настойчивые попытки включить в сферу действия Закона о собственности отношения, связанные с так назы­ваемой «интеллектуальной собственностью», т. е. возника­ющие в связи с созданием и использованием произведений науки, литературы и искусства, изобретений и рационали­заторских предложений, промышленных образцов, товар­ных знаков и т. п.

Речь здесь идет о результатах интеллектуальной, твор­ческой деятельности их авторов (создателей), выражаю­щихся в соответствующим образом оформленных научных и технических идеях, системах художественных образов и т. д.

Особенностью складывающихся при этом отношений является не только невозможность для автора осуществ­лять в классическом виде «хозяйственное господство» над результатом интеллектуального творчества, но и широкая возможность для всех лиц «извлекать полезные свойства» из этого результата (пользоваться им) без согласия созда­теля иным путем, нежели обладание (владение) им. Авто­ру достаточно распространить свою идею, например, путем опубликования, и все другие лица получают фактическую возможность воспользоваться плодами его творчества.

Более того, использование здесь модели отношений соб­ственности способно ухудшить положение автора, ибо в таком случае художник, продавший картину, или автор, продавший рукопись издателю, должен терять все 'права не только на материальный носитель (холст, бумагу, маг­нитную ленту и т. д.), но и на само произведение, а при-

гз

обретатель вправе считать себя не только владельцем, но и создателем, что было бы абсурдным.

Поэтому данные отношения хотя и строятся в форме исключительных правомочий автора (т. е. однотипных по юридической природе правомочиям собственника), но обес­печивают защиту его интересов особым путем—признавая за автором неотъемлемые правомочия 'безотносительно к тому, у кого фактически находится материальный носитель его произведения. Иными словами, за автором признаются особые, авторские права, обеспечивающие его интерес как творца произведения, но не как лица, осуществляющего «хозяйственное господство» над вещью.

Не случайно рассматриваемые отношения имеют преж­де всего неимущественный характер, хотя и сохраняют связь с имущественными отношениями. Этот их двойствен­ный, особый характер общепризнан и как основа для осо­бого правового регулирования нормами авторского права, изобретательского права и тому подобных институтов, а не нормами права собственности (см., например: Дю­ма Р. Литературная и художественная собственность. Авторское право Франции. М., '1989. С. 18—19).

Следует приветствовать то обстоятельство, что и наш законодатель в конце концов исключил «отношения интел­лектуальной собственности» из сферы действия Закона о собственности (п. 4 ст. 2).

Природные ресурсы как объекты права собственности.Изложенное понимание объекта права собственности дает возможность разобраться в сложной проблеме собственно­сти на землю и оценить ее решение, предложенное Законом о собственности.

Будучи естественным, природным объектом, земля, ее недра, другие природные ресурсы обычно не являются результатом труда человека (если не учитывать, скажем, искусственные лесопосадки или, например, разведение диких пушных зверей) и потому по справедливости не должны бы присваиваться, поступать в чью-либо собствен­ность.

«Первоначальный факт завоевания» земли лишь был, по выражению Маркса, «прикрыт» естественным правом (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 18. С. 54). Более того, установление права отдельных лиц на свободное, полное владение земельными участками, как показал историче­ский опыт, неизбежно влечет их последующую концентра­цию в руках сравнительно узкого круга лиц.

Как отмечал Ф. Энгельс в«Происхождении семьи, ча-

стной собственности и государства», «едва была установле­на собственность на землю, как была уже изобретена и ипотека (см. Афины)», т. е. залог недвижимости, препятст­вующий ее дальнейшему отчуждению, «оборотоопособнос-ти». И это—при крайней ограниченности природных, в том числе земельных ресурсов, которыми располагает челове­чество.

Поэтому К. Маркс говорил, что частная собственность на землю должна представляться «в такой же мере нелепой, как частная собственность одного человека на другого человека. Даже целое общество, нация и даже все одно­временно существующие общества, взятые вместе, не есть собственники земли. Они лишь ее владельцы, пользующие­ся ею, и... должны оставить ее улучшенной последующим поколениям» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 25. Ч. II. С. 337).

Примечательно, что право собственности на землю и в буржуазном праве отличается большим количеством раз­нообразных ограничений, вплоть до установления исклю­чительной собственности государства на некоторые природ- Д ные ресурсы и повсеместно закрепленной возможности • изъятия у собственника земельного участка «в публичных Д интересах» с выплатой компенсации (см., например: Ку­лагин М. И. Эволюция гражданского права в современ­ных капиталистических странах—В кн.: Советское и ино­странное гражданское 'право (проблемы взаимодействия и развития). М., 1989. С. 206—208).

Отсюда — «естественная» идея «социализации земли», объявления ее народным достоянием, при отмене всякой иной, кроме народной, собственности на природные ресур­сы. Смысл этой идеи состоит в том, что 'при отсутствии конкретного, юридического собственника на землю (ибо «народ» как целое не может быть признан субъектом имущественных правоотношений) органы государственной власти и управления получают определеннуюкомпетенциюпо распоряжению земельными и другими природными ре­сурсами, а отдельные организации и граждане—необхо­димые для ведения хозяйственной и иной деятельности вещные права по их использованию, но не право собствен­ности.

Именно поэтому в п. 1 ст. 20 Закона о собственности земля, ее недра, воды, растительный и животный мир объявлены «неотъемлемым достоянием народов, прожива­ющих на данной территории». Очевидно, что особенность этих объектов как объектов природы, ане продуктов

человеческого труда, не могла быть не учтена при опреде­лении их правового режима.

Вместе с тем следовало учитывать и сохраняющуюся возможность совершения, определенных юридических дей­ствий, в том числе сделок, с данными Объектами (напри­мер, сдача в аренду, установление вещных прав и т. д.). В этом случае неизбежно возникает вопрос о том, кто же может выступать в гражданском (имущественном) обороте от имени народа как целого, являющегося вэкономическом смысле собственником земли и других природных объек­тов, поскольку они составляют его «неотъемлемое достоя­ние»? Ничего иного, кроме конструкцииисключительного права собственности государства, рассматриваемого в ка­честве единственно возможнойправовой формы реализацииэкономических отношений земельной собственности, найти не удастся. Не случайно именно этот путь избрало зако­нодательство всех прибалтийских республик, прямо закре­пившее «исключительную собственность» соответствующей республики на данные объекты (ч. 1 ст. 15 Закона Эстон­ской ССР от 18 мая 1989 г. «Основы хозяйственного рас­чета Эстонской ССР», п. 1 ч. 1 ст. 13 аналогичного Закона Литовской ССР от 18 мая 1989 г., ч. 1 ст. 17 аналогичною Закона Латвийской ССР от 27 июля 1989 г.).

В принятом 13 июня 1990 г. Законе Эстонской Респуб­лики о собственности (Ведомости Верховного Совета и Правительства Эстонской Республики. 1990. № 20. Ст. 299) «земля, ее недра, воздушное 'пространство над территорией республики, внутренние водоемы и территориальные воды, шельф, леса и другие природные ресурсы» объявлены объектами права государственной собственности респуб­лики, вытекающего из неотъемлемого права народа Эсто­нии на землю и другие природные ресурсы Эстонии.

Изложенными соображениями можно объяснить указа­ние на землю и другие природные ресурсы как на объекты права собственности в п. 1 ст. 3 Закона о собственности в СССР, заголовке ст. 20 Закона «Собственность на землю и другие природные ресурсы» и помещение этой статьи в разд. IV Закона, названный «Государственная собствен­ность».

Данные обстоятельства в совокупности дают известные основания говорить о фактическом сохранении в нашем гражданском праве исключительной собственности госу­дарства на землю и другие природные ресурсы именно как гражданско-правового понятия, как правовой формы реа­лизации экономических отношений общенародной принад-

лежности данных материальных благ (тем более, что в действительности в земельные угодья вложен большой человеческий труд, причем не одного поколения людей, и с этой точки зрения правомерно говорить об их эконо­мической присвоенности).

Однако право государственной собственности в тради- | ционном виде чревато возможностью сосредоточения и осу­ществления правомочий собственника в руках представля­ющих его органов управления—ведомств различного уровня, обычно преследующих не только общегосударст­венные, но и ведомственные интересы.

В отсутствие правовых гарантий интересов конкретных землепользователей и землевладельцев данная возмож­ность вполне способна сохранить их «отчужденность» от природных объектов и все связанные с этим последствия такого хозяйствования. Появляется необходимость, с одной стороны, ограничить органы государства в их воздействии на имущественные отношения пользователей природных ресурсов, подчеркнуть их положение какнесобственни­ков — органовуправления общенародным достоянием, а с другой — предоставить конкретным пользователям четко очерченные и защищаемые правомочия по его использо­ванию.

В связи с этим в тексте ст. 20 Закона о собственности | законодатель не применяет само понятие «собственность» (кроме заголовка) к отдельным государственным образо­ваниям, подчеркивая тем самым зависимость их правомо- ' чий от «неотъемлемых» прав народов, проживающих яа данной территории (хотя сами эти правомочия, как нетруд­но заметить, формулируются как одноименные правомо- , чиям собственника).

При разрешении данной проблемы законодателю при­шлось учитывать федеративный характер нашего государ­ства, а также наличие во многих союзных республиках (в отличие от 'прибалтийских) автономных образований.

«Многосубъектность» государства потребовала не огра- 1 ничиваться обычным указанием на «государство» как тако­вое, а конкретно определить правомочия Союза, союйной республики, автономной республики и другого автономного образования. Здесь основная сложность состояла в том, что объекты прав всех упомянутых государственных об­разований совпадают, так как, например, земля автоном­ной республики одновременно является землей союзной республики и территорией Союза ССР в целом.

Разрешить ее с помощью одновременного установления

одинаковых прав (например, права собственности) не­скольких субъектов на один и тот же объект (по концеп­ции «расщепленной», или «сопряженной» собственности нескольких субъектов на одно и то же имущество, пред­лагавшейся некоторыми учеными) оказалось невозможным из-за принципиальной неразрешимости возникающих меж­ду такими субъектами противоречий. Ведь при полном равенстве их прав нет никаких оснований предпочесть интересы одного интересам другого, а во всех иных случаях оказывается, что кто-то из них на самом деле—собствен­ник, а кто-то — нет.

В результате п. 1 ст. 20 Закона о собственности уста­новил, что союзные республики и автономные образования осуществляют известную триаду правомочий собственника в отношении природных ресурсов, но не только в своих интересах (как собственники), но «и в интересах Союза ССР», а автономные образования, сверх того, «также и в интересах союзной республики». Союзу ССР в целом в соответствии с п. 2 ст. 20 природные объекты предостав­ляются лишь «во владение и пользование», что также нельзя считать полноценными правомочиями собственника. С этой 'позиции правомочия любого из государственных образований, составляющих Союз ССР, не совпадают с правомочиями обычного собственника, как они определены в п. 2 ст. 1 Закона о собственности.

Таким образом, правовой режим земли и других при­родных ресурсов приобрел весьма специфичный харак­тер. Будучи «неотъемлемым достоянием народов, прожи­вающих на данной территории», земля и природные ре­сурсы фактически подпадают под правовой режим объек­тов исключительной собственности государства. Однако в классическом виде право собственности на них отсутст­вует, ибо ни одно из государственных образований, ни даже все они в совокупности не могут считаться облада­телями всех обычных правомочий собственника. В этом отразилась социально-экономическая специфика данных объектов как общенародного достояния, не находящегося в состоянии 'присвоенности конкретных лиц или организа­ций, а также федеративный характер нашего государства.

В строгом юридическом смысле земля и другие при­родные ресурсы попали в состояние (режим) «социализа­ции», «социализированного имущества», т, е. прямой при-йадлежности народу или народам как целому, в отличие от государственной собственности как непрямой, опосре­дованной формы общественнЬго присвоения.

3 Заказ 6530 о»

Конкретный юридический субъект присвоения (собст­венности) в этом случае отсутствует, и можно сказать, что имущество, являющееся «достоянием народов», не имеет и не должно иметь собственника. Но отсюда не следует, что такое имущество становится бесхозяйным, ничейным. Ведь право собственности—не единственная правовая форма закрепления экономических отношений собствен­ности.

Земля и другие природные ресурсы находятся в управ­лении органов государственной власти, обладающих соот­ветствующей компетенцией, и в хозяйственном или ином использовании других субъектов, закрепленном с помощью вещных прав.

Теоретически возможно и другое решение—признание права собственности на землю за различными собственни­ками—государством, гражданами и юридическими лица­ми. Однако оборот земельных участков между собственни­ками отнюдь не вызывается потребностями устойчивого хозяйственного использования земли, для которого доста­точно установления ограниченных вещных прав.

Более того, неизбежность залога земли (ипотеки) все равно приводит к тому же результату—собственник зало­женного земельного участка практически лишается право­мочия распоряжения им, сохраняя только права владения и пользования. Очевидно, что попытки признания «част­ной» собственности на землю будут иметь конечный резуль­тат, обратный целям, прокламируемым их авторами.

Вместе с тем природные ресурсы— не единственный вид объектов права, получивших столь уникальный правовой режим. По смыслу Закона о собственности (п. 3 ст. 2, ст. 22) культурные и исторические ценности народов союз­ных республик и автономных образований ('памятники истории и культуры) могут получить по существу анало­гичный статус в актах республиканского и автономного законодательства. Ведь и они объявлены объектами собст­венности соответствующих государственных образований, будучи достоянием их народов.

Дата добавления: 2014-03-04; просмотров: 544; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!