ГЛАВА II. НАРТСКИЙ ЭПОС КАК ЛOГОC КАВКАЗСКОГО КУЛЬТУРОГЕНЕЗА

Миф уже самим фактом существования в прошлом (как прошлое) создает преемственность в культуре, a значит, и в истории. Более того, расширение ментального горизонта социума происходит через осмысление и интерпретацию мифов прежних эпох, мифологических оснований культуры. B этом смысле эпос «Нарты» (нapтский эпос) занимает особое место как в системе кавказской культуры, поскольку он в той или иной версии бытует в рамках каждой этнической культуры Северо-Кавказского региона., так и в системе методов репрезентации и осмысления кавказской культуры. В частности, логично и правомерно рассматривать данный эпос не только мак некий культурный aртефакт и продукт культyрогенeза, но и как методологический фактор (конструкт), через призму которого следует анализировать сам процесс культурогенеза. Тем более что миф, по замечанию А. Лосева, есть сама реальность и история [1], он может быть в основных идеях и ценностных представлениях обращен в современную действительность, и наоборот, истоки современного культyрно-исторического процесса, идеалы и ценностные устремления этноса могут своими корнями уходить в древние или новейшие мифы.

Нартский эпос, как показывает каждое новое исследование, больше чем миф; он не сводится к какой-то одной абсолютно господствующей мифологической идее и являет собой уникальную историка-культурную энциклопедию, в которой в органическом единстве представлены философия, поэзия, риторика, этика, эстетика, быт древности, впрочем, все еще ожидая исследования в этой уникальной целостности.

Уникален он (эпос) прежде всего тем, что является, по определению Е..И. Крупнова, высшим проявлением духовной культуры древнего населения Кавказа [2], вбирает культурный опыт, накопленный на протяжении многих веков и преломленный в богатый образный арсенал, посредством которого интеpпpетируется мир и мироотношения человека.

Доисторический (архaический) базис любой культуры (цивилизации), к известно, составляет «коллективное бессознательное», сложившееся в череде опытов «прометеевских» открытий мира природы и его проявлений, мира человека и мира нравственности — добра и зла; фиксация этого опыта — в мифологии (в данном случае в нартском эпосе), в архетипах культуры. Однако этот базис, во всяком случае в отношении этнических культур, пока так и не затронут филoсофcкo-культурологической интерпретацией, без чего трудно себе представить целостный образ культуры этноса (культурно-исторического региона), ее архетипическую структуру, суть миропонимания и тип личности, произрастающие на почве этой культуры.

Все это настоятельно подводит к необходимости переосмыслить c позиции современных наук нартский эпос в целостности как основополагающее явление кавказской культуры. Подобная постановка актуализируется еще и тем, что в изучении нартского эпоса до сих пор преобладали и преобладают традиционные подходы и методы фольклористики, лингвистики и этнографии. При этом, как правило, каждый народ (a нартский эпос в том или ином варианте, как известно, существует y большинства кавказских этносов) пытался трактовать эпос таким образом, чтобы нарты выглядели как его прямые предки, а он — как их прямой и единственный потомок. И каждый из северокавказских этносов в конечном итоге обнаруживал истоки своей национальной культуры и литературы, их особенности и достоинства, а значит, истоки собственной ментальности именно в нapтском эпосе.

Этот этап изучения эпоса, который длится вот уже более чем полтора века (c 20-x годов ХIХ столетия), был по-своему достаточно плодотворным, поскольку на его протяжении проделана огромная работа по собиранию легенд, песен, былин, сказаний o нартах. Это пoзволилo сделать нартский эпос достоянием не только народов Кавказа, непосредственно причастных к его созданию, но и далеко за его пределами.

Здесь уместно заметить, что отечественная гуманитарная мысль, как и научная методология гуманитарных исследований в целом, ряд десятилетий, в силу хорошо известных причин идеологического порядка, оставалась вне общего хода процессов развития мировой научно-философской культуры, по существу пребывая в некоем замкнутом пространстве идеологических предписаний и табу. Это, естественно, не могло не сказаться на судьбах гуманитарных наук, на формировании их традиций и развитии методологической культуры. Сказанное в полной мере относится и к наукам, изучающим этнические культуры, включая нартский эпос.

История развития отечественных этнологических наук в ХХ веке распадается на три периода: 20-30-e годы, отмеченные масштабной работой по натурно-полевому изучению и «инвентаризации» этнических культур, созданию письменности и активному освоению pyсско-европейских (советских) форм культуры; 30-70-e годы — период идеологизации всех сфер жизни и «стирания» различии между народами и культурами и, наконец, 80-90-e годы вулканического всплеска этнического и этнокультурного самосoзнaния и последовавшего за этим ренессанса этнологии, культурологии и гуманитарных наук в целом.

Сложившаяся под влиянием всех указанных периодов развития этнологической науки методология исследования нартского эпоса страдает не только идеологемами прошлого и их ограничениями, но имеет еще один серьезный недостаток: она практически целиком опирается на формационные теории исторического процесса, необоснованно пренебрегая цивилизационными теориями. Неудивительно, что исследователи эпоса, не находя за пределами общинно-родового строя убедительного присутствия в истории этноса прочих формаций, вводят в оборот, особенно не заботясь об их обосновании, различные термины, в числе которых «военно-демократический тип» общества и др.

Мы не отрицаем права этого термина на существование, мы хотим лишь подчеркнуть ограниченность самой методологии, абсолютизирующей формационную теорию истории. Более того, бытующая методология нартоведения ограничивает трактовку смысла и сути нартского эпоса, рассматривая его, по сути, лишь в одном качестве — как выдающееся мифоэпическое творение конкретного этноса или ряда этносов, заведомо отбрасывая такие аспекты, как роль и место эпоса в процессах кавказского культурогенеза и в историческом диалоге различных культур на Кавказе.

Поскольку метод и предмет исследования, как известно, неразрывны и взаимообусловлены, получается так, что доминирующая десятилетиями узкопредметная и «конкретно-этническая» методология предопределяет и основную направленность и цeлевые ориентиры нартоведения, ставя вновь и вновь во главу угла этнические первоосновы нартского эпоса, что, по сути, сводит статус эпоса к мифологии того или иного этноса.

Мы не сбрасываем со счетов проблему этнических основ эпоса, тем более что нартский эпос существует в многочисленных этнических версиях, конечно же, отражающих специфику культурной ментальности, строй языка и исторический путь развития каждого этноса. Однако уникальность нартского эпоса в том и заключается, что он стал сквозным и базовым фактором культуры этносов, весьма отличающихся друг от друга по этногенетической траектории. Таким образом, и его культурно-онтологический статус не ограничивается рамками аутентичной мифологии того или иного этноса (а точнее, не сводится к этнической мифологии) — нартский эпос объективно выступает как логос кавказского культурогенеза и должен рассматриваться прежде всего в этом качестве.

Целевые ориентиры и методология исследования эпоса должны быть скорректированы и по той причине, что сейчас в науке наметились тенденции к пересмотру роли культурных традиций в социальном и культурном генезисе. Более того, происходит рецепция древних традиций как в научной антропологии и культурологии, так и в массовом сознании (например, йога или даосизм), интеграция кyльтурныx традиций прошлого в сегодняшний культурный контекст. Предпринимаются усилия и по выявлению таких компонентов этноантропологии, ментальности, стереотипов восприятия и поведения, которые способны стать психологической и мировоззренческой основой межцивилизационного диалога (см.: Андреев И.И. Осторожно c часами истории // Вопросы философии. — 1998. — К 9. — C. 38-53 ), без чего трудно гарантировать социокультурный прогресс и благополучие человечества в будущем, преодоление современных глобальных проблем. Древнейшие культуры Кавказа и нартский эпос как их глубинное выражение не могут остаться в стороне от этих поисков.

Дело в том, что поиск мироустроительных категорических императивов, способных выразить целостность мира, целокупность природы и культуры, человека и бытия, c неизбежностью вновь и вновь выводит на античность, ее мифологию и философию c ее нерасщепленностью сознания и синкретичностью культуры. Это закономерно, ведь в мифологии выражено глубинное диалектическое свойство культуры и человеческого сознания совмещать в единстве и противоречивости вечные оппозиции, «здесь» и «везде», «сейчас» и «всегда», «вечное» и «преходящее», «Я» и «не Я».

Ныне, на общем фоне современных тенденций развития человечества при шло отрезвляющее понимание того обстоятельства, что генетика человека и генотип культуры остаются по сути прежними, быстро меняются лишь факторы, внешние по отношению к человеку (материальная культура, технологии, типы социальности), что в конечном итоге создает опасный кризис как культуры, так и самого человека, соответственно, выход из кризиса все чаще видится в синтезе культур, a точнее — в синтезе форм диалога и кооперативного взаимодействии различных культур в контексте единого пространства (поля) мировой культуры.

Нартский эпос являет собой уникальный исторический пример подобного диалога культур, во многом определившего не только некий единый образ культуры Кавказа, общность ментальности кавказских этносов, но их историческую перспективу. Это, на наш взгляд, определяет как культурно — онтологический статус эпоса, так и актуальный ракурс его осмысления.

Подобная постановка, на наш взгляд, имеет право на широкое бытование и по причинам прикладного порядка. Вероятно, настала пора, когда дискриптивный подход, доминирующий длительное время в методологии изучения этнических культур, должен уступить место принципиально иной позиции — осмыслению модификационного и технологического потенциала, исторческих перспектив и тенденций развития этих культур, возможностей рецепций их ценностей и норм в современный культурный контекст.

Понятно, что c учетом этих обстоятельств нарастает необходимость в переосмыслении и новой интерпретации базисных фактов и феноменов этнических культур. которые прежде находились и сейчас остаются в тесных и фрагментирующих исследовательских рамках фольклористики, этно-лингвистики и этнографии. Это относится прежде всего к нартскому эпосу. «Лингвизм» и «этнографизм», которые давно доминируют в процессах его следования, должны уступить место новой научной методологии, адекватной смыслу и культурному масштабу самого эпоса.

Подчеркнем еще раз: речь идет o том, что настало время осмысления нартского эпоса в его целостности, мнoгоязычии и многовариантности, c позиции современных методов культурологии и философии культуры, c максимальным охватом всех накопленных фактов и представлений, сложившихся в рамках фольклористики, этнолингвистики и этнографии.

При таком подходе особого внимания заслуживают прежде всего те мнимые ильм действительные противоречия, на которые обращалось внимание в процессе предшествующего изучения нартского эпоса. Для удобства анализа и простоты изложения выделим три группы подобных противоречий, соответственно касающихся имен героев эпоса, основных его сюжетов и образов, места обитания героев эпоса — топонимии нартов.

Дата добавления: 2014-11-15; просмотров: 444; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!