ГЛАВА IV. КАВКАЗСКИЙ ЭТНОКУЛЬТУРНЫЙ МИР КАК ТИП ЛОКАЛЬНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ

Уникальная особенность кавказского культурно-исторического ареала, на которую давно обращает внимание культурологическая наука, заключается в том, что при всем многообразии культур и языков, представленных гнем, этот ареал (его чаще называют Кавказом) предстает как некая культурная общность, как некая цивилизация. Более того, признаки существования такой цивилизации (a точнее — признаки кавказской надэтничной общности) в кавказологии давно фиксируются и декларируются [1, 2]. Серьезным шагом кaвказоведения в этом направлении стала дискуссия по проблеме «Кавказская цивилизация: миф или реальность?» (организована Северо-Кавказским научным центром высшей школы в 2000 г.). Материалы этой дискуссии характерны прежде всего тем, что как нельзя ярче иллюстрируют противоречивость отношений научной мысли к проблеме кавказской цивилизации и неразработанность этой проблемы: одни авторы считают, что подобная цивилизация, несомненно, существует и А. Тойнби неправ, когда не включает ее в общий перечень самобытных цивилизаций [3], другие, напротив, склонны проблему кавказской цивилизации трактовать скорее как методологическую, a не онтологическую [4], третьи полагают, что вовсе и не существует достаточных оснований говорить o кавказской цивилизации — Кавказ являет собой всего лишь некую контактную зону многих культур и цивилизаций, a в связи c этим — особую геополитическую и геокультурную единицу [5]. Анализируемые материалы примечательны и в том отношении, что проливают свет на явное методологическое отставание кавказоведения [6], которое в основном так и остается в рамках классической парадигмы понимания культурно — исторических процессов, не опирается должным образом на современный методологический арсенал культурного (символического) интеракционизма, социальной антропологии, феноменологической социологии, социальной синергетики, которые способны наиболее адекватным образом выразить сущность кавказской цивилизационной самобытности (или же отсутствие таковой). Более того, для большинства кавказоведческих исследований основополагающими пока остаются тейлоровские представления об эволюционных рядах культуры, которые в их упрощенно-материалистическом понимании сводятся к доминированию одного ряда, орудийно-предметного, якобы демиургические определяющего социальное и культурное бытие, a главное — предустановленный ход их развития по единственной колее: от общественно-исторических формаций низшего порядка к формациям высшего порядка. A в последние годы этнокультурологической научной практике наметилась и другая методологическая крайность, когда этносоциум по сути сводится к идеальному, к морали, традициям, этике, этикету и т. д. Но при этом, к сожалению, в пиитетных описаниях различных аспектов этнической культуры не замечается главное: a каковы их основания и что же объединяет в столь впечатляющую целостность разнородные элементы кавказских культур и культурных традиций? Не в этом ли кроется ключ к проблеме кавказской цивилизации?

Согласно схематизма классической социaльно-гуманитарной науки биотическая эволюция переходит в предысторию, когда человек начинает пользоваться языком, и в историю, когда возникает письменность. И в этом ключе дописьменные (бесписьменные), традиционные культуры изначально трактуются как примитивные, в них усматривается лишь предмет антропологического знания (фольклористики, этнографии), a не социального, культурологического и культурофилософского исследования. Таким образом, отсутствие письменности, по существу, рассматривается как единственный и решающий критерий отнесения той иной культуры к «примитивным» (или к креативным) независимо от ее реального строя.

Подобная методология исследования культур почему-то не задается вопросом o компенсаторных механизмах (прежде всего коммуникативных), которые не могли не сформироваться в процессе взаимодействия бесписьменных культур c письменными и «иными» традиционными культурами.

Методологическая несостоятельность укоренившихся воззрений на традиционные культуры, подходов к их осмыслению сказанным этим не исчерпывается. Дело в том, что бесписьменные культуры трактуются, c одной стороны, как «примитивные» («дологические» , « дорациональные») и относящиеся к сфере интересов и компетенции антропологии, фольклористики этнографии, c другой — пытаются изучать различные подсистемы этик культур (язык, например) в сопоставлении c аналогичными подсистемами письменных культур (c языками-эталонами, культурам и эталонами и т. д.). Но при этом игнорируется то очевидное обстоятельство, что реальная функциональная «загрузка» формально схожих подсистем письменных и бесписьменных культур неизбежно будет различной. Это относится прежде всего к социокультурной коммуникации, которая в рамках бесписьменной культуры выполняет чрезвычайно обширный круг разнообразных функций, компенсируя, таким образом, отсутствие письменности.

Человеческая деятельность, которая в конечном итоге лежит в основании культуры, лишь в абстракции может сводиться к неким схематизированным циклам опредмечивания — распредмечивания. B реальной же действительности бытие человека в культуре раскрывается в огромном многообразии видов, форм и механизмов, деятельности сосредоточенных на основных центрах фокускровки человеческой активности, к которым относятся коммуникация, взаимодействие (интеракция), питание, различение полов, пространственно-временные отношения, использование материалов и орудий, игра, учение, самозащита [7]. Эти фокусировки человеческой активности, на базе которых и формируется культурный опыт человека (и социума), a значит, архетипическая и структурно- функциональная специфика каждой культуры, будучи соотнесены в конкретном социально-историческом опыте различных человеческих сообществ, в данном случае — кавказских, в конечном итоге сформировали палитру существующего культурного многообразия.

Если учитывать эти обстоятельства и отвлечься от нюансов, очевидно, что основной аспект функционирования культуры сводится к передаче культуры посредством коммуникации — общения. K передаче субъектам данной культуры уже освоенных орудийных и материaльно-ресурсных средств, технологических рецептов, способов действования и общения, норм поведения, обобщенных представлений о пире, времени и пространстве, o целях и ценностях человека и социума, т. e. некоего культурного и деятельностного репертуара, отражающего в том числе и центры фокусировки человеческой активности. Необходимо учитывать эти обстоятельства при рассмотрении проблем формирования и типологических особенностей этнических культур и локальных цивилизаций. Следует также подчеркнуть, что дополнительные сложности в анализ проблемы кавказской цивилизации привносит известная многозначность самого термина «цивилизация». Отдельные кавказоведы порой подчеркивают целесообразность уточнения термина «цивилизация» в данном (кавказском, локально-типическом) контексте — мы же будем рассматривать цивилизацию как надэтничное образование, в рамках которого этносы, имеющие близкие культурные признаки, находят формы общности и «свой исторический маршрут» [З] или же как некую « стадию развития культуры, межэтническую сoциальнo-культурную общность людей» [8]. Впрочем, подобны е определения цивилизации вполне согласуются и с современными представлениями об онтологическом пространстве истории и о структуре социальной онтологии [9]. Согласно этим представлениям социально-историческое бытие вовсе не определяется лишь одним фактором материального производства и не сводится к схематизму шествия человечества по ступеням-формациям. Напротив, социально-исторические процессы с определяющей мере подвержены влияниям культуры (культуросферы) и менталитета (психосфреры) общества (как и широко признаваемым в классической науке факторам - природной среды, технологии). B итоге, если учитывать множественность культур ( а точнее — культуросфер и психосфер), неизбежно складывается множественность ступеней и форм социально-исторического бытия, a значит — и множественность форм локальных цивилизации. При этом формирование (сложение) конкретной локальной цивилизации и ее характерных признаков может определяться в решающей мере не только пресловутым «технологическим» фактором, но и культурным, в том числе спецификой культурной коммуникации, a именно — теми механизмами культурной преемственности и передачи исторического опыта, которые характерны для данного сообщества. Более того, поскольку «содержание» исторического (культурно-исторического) процесса так или иначе определяется социальной эволюцией, оно определяется и эволюцией внутреннего мира человека, a также способов его манифестации, каковыми являются социокультурная коммуникация, логика и схематизмы интеракции, стереотипы поведения. Проблема кавказской цивилизации, конечно же, должна рассматриваться c учетом этих обстоятельств.

Но при этом требуют уточнения прежде всего бытуюшие в кавказоведении подходы к интерпретации природы культурной общности кавказских этносов, которая, впрочем, рассматривается как один из несомненных признаков (если не решающий признак) кавказской цивилизации. A именно: в чем заключается сущность и интегральное выражение этой самой кавказской культурной общности? B какой мере оно (интегральное выражение культурной общности) выступает как фактор формирования кавказского сообщества этносов в самобытную локальную цивилизацию?

Данная работа, a точнее — дискурс в рамках данной главы книги, является попыткой дать ответы на эти вопросы.

Дата добавления: 2014-11-15; просмотров: 291; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!