Политическая культура

Москва – 2008

ЮДИН В.В.

Лекция по дисциплине

«Политология»

(для II курса специальностей:

0610 «Государственное и муниципальное управление»,

0611 «Менеджмент организации», 0615 «Маркетинг»,

III курса специальности 0602 «Экономика труда»,

IV курса специальности 0604 «Финансы и кредит»,

и для II курса направлений

521600 «Бакалавр экономики» и

521500 «Бакалавр менеджмента»)

на тему:

«ПОЛИТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА»

Рассмотрено и одобрено на заседании кафедры от 3 июня 2008 г., протокол № 11

План лекции (1 час)

1. Понятие, структура и функции политической культуры

2. Базовые ценности политической культуры

3. Типология политической культуры

4. Особенности российской политической культуры

1. Понятие, структура и функции политической культуры

Политическую культуру можно определить как исторически сложившуюся систему политических знаний и убеждений, норм и ценностей, воплощающихся в политическом поведении людей и практике функционирования политических институтов.

К наиболее важным элементам, определяющим структуру и характер конкретной политической культуры, обычно относят следующие:

* знание политической реальности на теоретическом и обыденном уровнях;

* политические ценности, ценностные ориентации и общепринятые оценки состояния и перспектив развития политической системы и ее отдельных элементов;

* накопленный политический опыт, воплощенный в определенных умениях, навыках, привычках, обычаях, традициях, ритуалах и т.д.;

* политическая вера, убежденность в истинности своих знаний и обоснованности ценностей;

* определенные модели, общепринятые образцы политического поведения;

* нормы, регулирующие политическое поведение как в профессиональной политической среде, так и вне ее;

* используемые средства политической коммуникации;

* практика функционирования политических институтов (государства, партий, групп интересов);

* определенное соотношение гражданского общества и политической системы и др.

Данный набор элементов представляет собой формальную структуру политической культуры. Специфику же ее в каждом конкретном случае определяют степень сложности каждого из этих элементов, их различная системная конфигурация, соответствие другим, неполитическим сторонам общей культуры.

Главное назначение политической культуры - обеспечение воспроизводства политической жизни на основе преемственности, передача политических норм и ценностей от одного поколения к другому. (При этом распространение таких ценностей вовне, на другие социальные общности тоже приветствуется.)

Во исполнение этой основной задачи политическая культура выполняет ряд важнейших функций, среди которых обычно выделяют следующие:

* интеграции - политическая культура сплачивает общество, делает его единым целым, обеспечивает соразмерность гражданского общества и государства; осуществляется все это главным образом на основе ценностного консенсуса, т.е. признания большей частью общества консолидированного набора политических ценностей, а также через стандартизацию норм политического поведения;

* социализации - под политической социализацией понимают процесс усвоения индивидом норм и ценностей политической культуры, в результате чего человек адаптируется к политической жизни, получает возможность реализовывать свои интересы и цели внутри политической системы, действуя по принятым в ней правилам и образцам;

* идентификации - имеется в виду обретение индивидом ощущения принадлежности к какой-либо политической общности, чувства единения с другими на основе общности положения, интересов и целей; определение своего места в политической «системе координат» позволяет человеку рационально просчитывать свои политические возможности; кроме этого, осознание своей идентичности, общности с группой является удовлетворением базовых потребностей человека не только в групповой принадлежности, но и в предполагаемой социально-политической защищенности;

* коммуникации - циркулирование информации по каналам политической культуры с использованием особой лексики, символики, ритуалов и других средств общения; развитость каналов и средств политической коммуникации позволяет политической культуре функционировать более эффективно; основные способы коммуникации: через СМИ, общественно-политические организации, неформальные контакты и другие коммуникативные ситуации (встречи политических лидеров с народом, голосование, письма поддержки или протеста и т.д.);

* политической ориентации - политическая культура снабжает человека этакой политической навигационной картой, объясняя смысл существования политических институтов, действий политических лидеров, возможных последствий политического участия или неучастия самого индивида, т.е. расставляя некие ориентиры на извилистом политическом пути каждого гражданина.

Объем и соотношение данных функций в политической культуре более или менее стабильны, а их эффективность взаимозависима. Так, если не развиты каналы политической коммуникации, возникают затруднения и с интеграцией - противоборствующим политическим группам труднее достигать взаимопонимания и согласия относительно политических ценностей, устройства политических институтов или целесообразности тех или иных действий.

Политическая культура является результатом жизнедеятельности какой-либо социальной общности, в современных условиях - в основном национальной. Однако любая нация, в свою очередь, дифференцируется на множество разнообразных социальных групп - классовых, региональных, поколенческих и т.д. Особенности консолидации и функционирования данных групп, появление у них собственных, не совпадающих с общими интересов обязательно сказывается на их ценностных ориентациях, нормах и образцах поведения. Это делает правомерным выделение в общенациональной политической культуре групповых субкультур. Данное понятие призвано подчеркнуть особенности политических убеждений, ориентаций и моделей поведения, обусловленных положением той или иной группы в общей социальной структуре.

Так, в политологических исследованиях принято выделять следующие политические субкультуры:

· социально-классовые (буржуазная, пролетарская, крестьянская),

· этнические (в многонациональных государствах),

· региональные (городские, сельские, регионов промышленно развитых и не очень),

· религиозные (христианские, мусульманские),

· поколенческие (молодежные, лиц среднего и старшего поколений),

· элитарные и т.д.

Наличие в общей политической культуре множества субкультур, с одной стороны, свидетельствует о ее развитости, зрелости, а с другой - является дополнительным источником конфликтов, требующих значительных усилий по их разрешению. При этом в разных странах весомость и влияние различных политических субкультур могут очень сильно отличаться. Например, в Северной Ирландии, странах Ближнего Востока наибольшим политическим влиянием обладают религиозные субкультуры, во множестве африканских стран этнические или даже трайбалистские (родовые). В большинстве же наиболее развитых стран на первый план выходят субкультуры политических элит, определяющих основные параметры функционирования стабильных демократических систем.

Различия между политическими субкультурами, равно как и между общенациональными политическими культурами имеют множество оснований. Но все же главными из них считаются расхождения в базовом элементе всякой культуры - системе ценностей.

2. Базовые ценности политической культуры

В основе любой культуры, в том числе и политической, лежит определенная система ценностей, на которую ориентируется человек. Именно она определяет характер мировоззрения, а следовательно, убеждений, установок и в конечном счете действий человека, воспроизводящих и преобразующих социальную реальность.

Ценности являются предметом исследования специального раздела философского знания - аксиологии. Под ценностью в ней понимается значимость для человека определенных явлений действительности. Следовательно, это понятие обозначает не сами по себе предметы материальной реальности, а отношение к ним человека. Для аксиологии весьма существенно различение самой ценности и ее носителя. Обыденное сознание обычно отождествляет ценности с материальными, художественными, религиозными и прочими объектами, наивно полагая, что раз какой-то предмет полезен, значит это и есть сама ценность. Но в аксиологии считают иначе: любой конкретный предмет, материальный или духовный, природный или рукотворный является только носителем ценности. Сама же ценность представляет собой значение данного предмета для человека.

Политические ценности всегда имеют дело с социальным порядком, устанавливаемым и поддерживаемым государством. Государство же представляет собой силу, отчужденную от массы народа. Задача ценностей - по мере возможности это отчуждение преодолеть или по крайней мере уменьшить, сделать менее резким. Это своего рода требования, предъявляемые народом или какой-либо социальной группой к государству. Они, как правило, завышены и никогда не реализуются полностью. Но снижать их нельзя.

В перечень основополагающих политических ценностей современного мира обычно включаются: политические свободы, равенство, справедливость, права человека, демократия, политический плюрализм, толерантность, политкорректность, гражданственность, патриотизм и др. Каждая из перечисленных ценностей рождается как желательный для общества вариант разрешения какой-либо проблемы во взаимоотношениях индивида или группы с государством. Представим некоторые из этих проблем подробнее.

Понятие «свободы» имеет множество толкований. Основные из них - возможность проявления человеком своей воли, независимость от каких-либо ограничений, недопущение нежелательных вмешательств в его жизнь. Свобода политическая предполагает эти же характеристики, но в их соотнесенности с государством. Речь, стало быть, идет о недопустимости практикуемых государством стеснений, ограничений, вмешательств в некоторые сферы человеческой деятельности. Так, государство в принципе не должно ограничивать свободу слова, печати, собраний, объединений, выбора рода занятий, места жительства, вероисповедания и т.д. Здесь, как видим, представлены не только политические формы деятельности. Но поскольку требование невмешательства обращено к государству, данные свободы неизбежно приобретают политический смысл. Политический характер им придает и тот факт, что опять-таки на государство возлагается обязанность закрепить эти свободы в праве и обеспечить их реализацию, т.е. проследить, чтобы не только представители государства, но и отдельные граждане или их группы не нарушали ничьих свобод. Кроме того, существует и понятие общенациональной свободы, т.е. возможность этнической группы образовывать свое государство и устраивать свою жизнь независимо от влияния других национальных групп.

В философии (Н.А.Бердяев, Э.Фромм) весьма популярно разделение свободы на два вида: негативную (свободу от чего-либо) и позитивную (свободу для чего-либо). Если, допустим, мы занимаемся бизнесом, чтобы сколотить состояние и убежать от нищеты - это свобода негативная, «от» лишений, бедности и т.д. Если же мы будем делать то же самое во имя других целей - для того, чтобы обеспечить людей работой, товарами, услугами, реализовать свои таланты, то это уже будет свобода позитивная.

Такое разделение приложимо и к политическим свободам. Большинство их в Новое время сформировалось именно в качестве негативных свобод - свобод «от» вмешательств и ограничений со стороны государства. Однако немало политических свобод могут быть квалифицированы как позитивные - свобода избирать своих представителей в органы власти и быть туда избранными, свобода объединяться в политические партии и движения, вести предвыборную агитацию и т.д. Позитивные свободы в современной практике принято называть «правами человека».

Политическая свобода представляет собой безусловную ценность. Практически всю историю человечества с момента возникновения политики можно представить как непрерывную борьбу индивидов и социальных групп за индивидуальную и групповую (родовую, этническую, национальную) свободу. Ключевыми моментами этой истории принято считать древнегреческую демократию, римское право, образование с началом Нового времени национальных суверенных государств, практическую реализацию либеральной концепции прав и свобод человека, крах в середине ХХ века колониальной системы, чувствительное поражение в том же столетии тоталитарных политических режимов.

Современные стандарты политических свобод, установленные в индустриально развитой части мира, необычайно высоки. Однако у них есть два уязвимых момента. Во-первых, их пока не в состоянии принять значительная часть незападного мира. А во-вторых, они кажутся не слишком устойчивыми. Возникновение в ХХ веке в не самых отсталых странах (Германии, Италии, Испании, Португалии и пр.) тоталитарных политических режимов показало, как легко политическая свобода может обернуться своей противоположностью.

Безусловная привлекательность свободы как политической ценности имеет существенный ограничитель. Удовлетворение социальной потребности в свободе создает угрозу другим базовым человеческим потребностям - в безопасности и социальной защищенности. И во многих случаях общество интуитивно делает выбор в пользу последних. Этим обстоятельством, например, можно частично объяснить тот факт, что в восточных политических культурах совершенно отсутствует западный культ свободы. Ценность защищающих, стабилизирующих положение индивида родовых, клановых, семейных и прочих структур значительно перевешивает в них выгоды утверждения политической свободы.

Сложность утверждения в современном мире политической свободы определяется также тем, что она находится в весьма непростых взаимоотношениях с другой важной политической ценностью - равенством.

Политическая свобода реализуема, если она доступна всем. В одинаковой мере. В этом плане вполне справедлива метафора о «воздухе свободы»: воздуха и в самом деле нельзя давать человеку меньше определенной и притом для всех одинаковой нормы. Неравные же порции свободы означают ее отрицание, несвободу для обделенных. Поэтому политическая свобода неизбежно требует соблюдения принципа равенства. Но она же и непрерывно его подрывает. Как «свободная» рыночная экономика непрерывно рождает экономическое неравенство победивших и проигравших в конкурентной борьбе, так и политически свободная жизнь постоянно разделяет граждан на лидеров и аутсайдеров, правителей и исполнителей, имеющих доступ к государственной власти и такового не имеющих.

«Свобода и равенство несовместимы» - решительно заявляет крупнейший русский философ Н.А.Бердяев. «Свобода есть прежде всего право на неравенство. Равенство есть прежде всего посягательство на свободу, ограничение свободы. Свобода живого существа, а не математической точки, осуществляется в качественном различении, в возвышении, в праве увеличивать объем и ценность своей жизни.»1 Хвалу социальному и политическому неравенству пели и другие знаменитости: Платон, А. де Токвиль, К.Н.Леонтьев. Но ведь не менее мощной была и проповедь равенства - в античном кинизме, христианстве (правда, только перед Богом), раннем либерализме, анархизме, социализме. Так долго не находящее разрешения столкновение позиций по поводу равенства, скорее всего, не случайно. Его истоки, видимо, следует искать в нашей повседневной жизни.

Хочет ли нормальный, обычный человек равенства? Очень хочет, если замечает, что какие-то материальные или духовные блага ему менее доступны, чем кому-то другому. «Пафос равенства, - не без яда комментирует все тот же Н.А.Бердяев, - есть зависть к чужому бытию, неспособность к повышению собственного бытия вне взгляда на соседа.»2 Но захочет ли наш среднестатистический человек неукоснительно следовать принципу равенства, если ему выпадет случай обрести то, чего нет у других? Или захочет ли трудолюбивый человек быть равным ленивому, а талантливый - малоспособному? Вряд ли. Так что, и стремление к неравенству (в славе, почете, карьере, богатстве и пр.) также заложено в нашей «природе», то бишь укоренено в обычной житейской практике.

Но поскольку число обездоленных всегда намного больше, чем преуспевших, а исполнителей никак не может быть меньше, чем управляющих, то и проповедь равенства всегда звучит гораздо громче, чем стеснительная апологетика неравенства. В таком же противоречивом виде равенство предстает и в сфере политической культуры.

Политическое равенство в современном государстве устанавливается по трем основаниям:

* равенство всех граждан перед законом (политико-юридическое равенство);

* равенство объема гражданских и политических прав и свобод, признаваемых за индивидом;

* равенство всех граждан в осуществлении права на участие в управлении государством.

Первые два пункта этого перечня худо-бедно, но все-таки реализуются в современных развитых государствах. Что же касается третьего, то его практическое осуществление в основном ограничивается рамками избирательного процесса. Только в нем рядовые граждане имеют возможность немножко «порулить» государственной машиной. Вся же остальная политико-управленческая практика составляет прерогативу политических элит.

Так что в нынешнем спектре политических ценностей находится место как равенству, так и неравенству. Причем оба этих принципа способны поддерживать еще одну фундаментальную политическую ценность - справедливость.

Еще античный философ Платон настаивал на том, что государство непременно должно быть справедливым. С тех пор много воды утекло, и политическая жизнь изменилась изрядно, но старинная ценность-требование по-прежнему в строю: от государства ждут, прежде всего, справедливости. Вопрос только в том, как эту самую справедливость понимать.

Справедливость вообще обычно трактуется как некая эквивалентность взаимных предоставлений и получений. К этому следует добавить еще два принципа: беспристрастности и запрета на произвол. Недаром Фемиду всегда изображают с завязанными глазами - судить требуется «невзирая на лица». Но вместе с тем Фемида - не Фортуна, она благоприятствует людям не слепо-произвольно, а по заслугам.

Политическая справедливость в любом случае касается проблемы распределения государством тех или иных жизненных благ (не только произведенных, но и существующих естественным образом). Основные разногласия при этом порождаются неоднозначностью исходного пункта рассуждений. Как «рассчитывать» справедливость: исходя из законного права индивида на какое-то благо или из потребности человека в нем? Если государство устанавливает, например, прогрессивную шкалу подоходного налога и тем самым перераспределяет часть общественного богатства «в пользу бедных», оно отталкивается как раз от потребностей, равное право на удовлетворение которых признается за всеми. Но люди, зарабатывающие своим умом и талантом большие деньги, могут и не признать справедливость такого порядка, указав на свое законное право распоряжаться по своему усмотрению заработанным. Эти два типа притязаний и являются основой сегодняшних споров о политической справедливости.

Их главная тема: имеет ли право государство поддерживать одну часть граждан за счет другой? (Речь, понятно, идет не об инвалидах с детства или сиротах, а о вполне дееспособных гражданах. Если человек, допустим, по собственной дурной воле стал наркоманом, почему его дорогостоящее лечение должны оплачивать все добропорядочные налогоплательщики?) Неразрешимая пока сложность ситуации заключается в том, что невозможно отделить неравенство, возникающее по естественным причинам (гены не так сложились, например), от неравенства, имеющего субъективное происхождение (все человеческие пороки). Кроме того, и тот, и другой виды неравенства имеют нехорошее обыкновение закрепляться, лишая следующие поколения требуемого равенства стартовых возможностей.

В этом бесконечном споре сегодня преобладают концепции, в той или иной форме признающие право государства на перераспределение создаваемого богатства.

Практически для всех современных концепций справедливости характерно постулирование ее договорной природы. Справедливость - это не некое абсолютное состояние общественных отношений, которое должно быть непременно установлено. Справедливость - это то, о чем сумели договориться противоборствующие стороны. Не существует абстрактной, универсальной справедливости. Существует конкретный результат соглашения, который хоть как-то удовлетворяет заинтересованные стороны и позволяет им взаимодействовать.

Одни люди более способны, другие менее. И поделать с этим ничего нель-

зя. Менее способные все равно будут считать, что по некоей абсолютной шкале это вопиющая несправедливость. Но они могут согласиться с объективным положением дел и ориентироваться не на конфликт, а на сотрудничество с другой стороной. Это-то согласие и будет справедливостью.

Так что, фактическим индикатором политической справедливости является легитимность (по М.Веберу) политической власти, т.е. принятие населением власти, признание ее права управлять и согласие этому управлению подчиняться.

По словам одного средневекового восточного философа, государство - это организация, призванная пресекать любую несправедливость кроме той, которую творит оно само. Это определение было абсолютно точным примерно до XVII в., в котором нашли-таки противоядие и против несправедливости, творимой государством. Это была концепция естественных, неотчуждаемых прав и свобод человека (Т.Гоббс, Д.Локк и др.). «Естественными» права человека назвались потому, что принадлежали ему по праву рождения, а не были милостиво дарованы государством. И поскольку не государство людям эти права предоставляет, не ему их и отбирать или урезать. Значит, существуют такого рода сферы человеческой деятельности (личная жизнь, вероисповедание, собственность), куда государству доступа нет.

Неотчуждаемость, незыблемость для государства естественных прав человека оказалась настолько удачной идеей, что за считанные столетия она не только вошла в постоянный идеологический арсенал, но и укоренилась в массовом сознании.

Понятие «права человека» имеет характер нормативный (т.е. вводящий в социальную реальность определенную норму, упорядоченность, которой в ней «по природе» нет) и ценностный (т.е. предполагающий отнесение к некоему должному, желательному порядку).

Иными словами, вводя такое понятие, мы как бы говорим: для общества будет лучше, если мы признаем за каждым человеком его неотъемлемые права; так давайте их признаем, иначе социальный порядок будет хуже. Мы изначально постулируем некую ценность (права и свободы), а затем требуем привести социальную реальность в соответствие с ней. Но выбор исходного постулата неоднозначен: он может быть сделан и в пользу ограничения прав и свобод (Платон, Н.Макиавелли, Ф.Ницше). Ну и что, казалось бы, за проблема - выбирайте на здоровье, кому что нравится. А вот этого-то сделать как раз и нельзя: если одна половина общества неотчуждаемые права и свободы человека признает, а вторая - нет, это будет равносильно их полному непризнанию. Невозможно обеспечить реализацию прав и свобод половине общества, если вторая половина отрицает их существование.

Возможно, под влиянием массового приятия представлений о правах человека эта идея в ХХ в. серьезнейшим образом видоизменилась. Объем предполагаемых «естественными» прав человека стал расти как на дрожжах. Изначально скромный перечень только гражданских и политических прав пополнился к середине столетия правами экономическими, социальными, культурными. Нынче в моде права экологические, информационные, защиты от терроризма и пр. Список этих прав, по-видимому, бесконечен. Но авторы идеи прав человека в XVII веке имели в виду нечто совсем другое. Они защищали гражданское общество от произвола государства и настаивали в основном на свободе граждан от государственной опеки и разрешительного администрирования. Это были в большинстве своем права и свободы «негативные», «от» вмешательства государства. Ныне же преобладают права и свободы «позитивные», права «на» какие-то реальные блага.

Но если сегодня декларируется право гражданина на «достойный уровень жизни», то кто этот уровень должен обеспечить? Если сам гражданин, то это незачем и декларировать. Но, скорее всего, имеется в виду, что достойный уровень жизни гражданину обязано обеспечить государство! Первоначальная идея оборачивается своей противоположностью: требование свободы от государственной опеки трансформируется в притязания на государственное попечительство.

Консервативная и неоклассическая либеральная мысль забила тревогу. Практическая реализация всех декларируемых сегодня прав требует обязательного роста государственного аппарата и его перераспределительных функций. И процесс этот в самом деле идет. Но если государство оказывается владельцем и распорядителем такой значительной части национального богатства, оно неизбежно начинает командовать обществом все более строго. В итоге снова оживает призрак тоталитаризма.

Следует признать, что, вероятнее всего, такая опасность действительно существует - тут нынешние консерваторы правы. Но ведь и расширение социальных функций государства - не чей-то злой умысел, а объективная тенденция, в которой находит свое выражение предпочтение массами упоминавшейся выше «справедливости от потребности». Модель «социального государства» считается фактически реализованной в Германии, скандинавских странах. И пока вроде тоталитарное перерождение их политическим системам не угрожает.

Итак, проблема прав человека, как и обсуждавшиеся выше проблемы равенства и справедливости, исходно противоречива. Решения таких проблем вариативны. Но в том и заключается специфика ценностей, что они всегда предполагают наличие выбора. А возможность сделать такой выбор свободно дает только политическая демократия. Поэтому к разряду политических ценностей относятся не только свобода, равенство, справедливость, права человека, но и демократия в целом.

Итак, мы рассмотрели содержание основных, базовых ценностей политической культуры, правда, всего лишь одного - европейско-американского образца. Но возможны и иные сочетания ценностей, образующие совсем другие типы политических культур. Проблема типологизации политических культур также является актуальной для современной политологии.

3. Типология политической культуры

На сегодняшний день в политологии разработано множество моделей типологизации политической культуры. Самая, пожалуй, популярная из них принадлежит американским политологам Г.Алмонду и С.Вербе. В 1963г. в книге «Гражданская культура» на основе анализа пяти политических систем (Англии, Италии, ФРГ, США и Мексики) они предложили трехчастную классификацию типов политической культуры. Каждый из выделяемых типов соответствует определенной стадии модернизации общества. Суть же его определяется характером ориентаций участников политического процесса на специализированные политические объекты (идеологии, институты, формы участия и пр.). Определенные Г.Алмондом и С.Вербой типы политической культуры получили следующие названия:

* традиционная (parochial) или приходская, патриархальная;

* подданическая (subject) или культура подчинения;

* партисипативная (participatory) или активистская, культура участия.

Традиционная культура характерна для политически неразвитой среды. В ней социальные роли (политические, экономические, религиозные) еще не специализировались, не распределились между разными субъектами. Люди в таких обществах по сути не имеют четких политических ориентаций, отделенных от иных социальных ориентаций. Поэтому представления о политической жизни весьма смутны и неопределенны, а отношение к ней индиффирентно. От политики ничего не ожидают, и интерес к ней отсутствует.

Подданическая политическая культура формируется в условиях феодального общества, в политической структуре которого существует явно выраженная иерархичность, соподчиненность верхних и нижних «этажей» политической власти. Однако и сегодня этот тип вовсе не редок: он образуется, как правило, на основе авторитарных политических режимов. Для подданической культуры характерно пассивное отношение к политической системе со стороны граждан, отсутствие их попыток на что-либо реально повлиять или изменить в политике. Подданные знают о существовании специализированных политических институтов, могут их оценивать и ориентироваться в содержании политики в целом, но всерьез интересуются лишь практическими результатами правления политических вождей.

Партисипативная политическая культура соответствует уже модернизировавшемуся обществу с развитой и дифференцированной политической системой. Данный тип культуры отличается высокой заинтересованностью граждан в политике, их стремлением активно участвовать в ней, оказывая реальное влияние на характер решений политической власти. В этом случае возможны ориентации не только на господствующие, но и на альтернативные политические ценности. В целом это - «рационально-активистский» тип отношения к политической системе.

Авторы приведенной типологии предупреждали, что выделенные ими «чистые» типы политической культуры в реальности практически не встречаются. В действительности всегда существует смешение черт разных типов. При этом происходит как бы наслоение более поздних культурных элементов на ранние. Последние не вытесняются полностью, но сохраняются, пусть и в приглушенном виде. Так, у политически активного гражданина роли традиционалиста и подданного не исчезают, но лишь теряют свое доминирующее положение. Кроме того, различия типовых политико-культурных ориентаций могут иметь и групповое измерение: часть граждан может быть активна в политике, а другая (причем, как правило, большая) демонстрировать подданичество или вовсе традиционализм. Г.Алмонд и С.Верба считают такое смешение типов не слабостью, а достоинством политической культуры. Потому что сохранение традиционалистских и подданических ориентаций делает политическую жизнь менее острой и конфликтной. С их помощью политическая активность граждан не выходит из берегов, а удерживается на некоем среднем, приемлемом для стабильного функционирования демократии уровне.

Другой американский политолог В.Розенбаум предложил дифференцировать типы политических культур по иному критерию - степени согласия населения относительно базовых ценностей и форм политического устройства. Он выделил «фрагментированные» и «интегрированные» политические культуры, между которыми находятся несколько промежуточных ступеней.

Фрагментированный тип культуры означает отсутствие консенсуса граждан в принятии главных политических ценностей, оценке политических институтов или необходимости их реформирования и т.д. Фрагментируют общество разные

социальные разломы: языковые, этнические, религиозные, экономические. И все эти различия отражаются на характере политической жизни - она становится взрывной, нестабильной, изобилующей бескомпромиссными столкновениями. Такой тип культуры, по мнению американского политолога, преобладает в африканских и латиноамериканских странах, хотя его черты можно обнаружить и в таких странах как Канада, Северная Ирландия, Бельгия.

Полярно противоположный тип - интегрированный - отличается, напротив, высокой степенью согласия граждан в вопросе о базовых ценностях, в представлениях об эффективности функционирования политических институтов, в признании приемлемости различных форм политического участия. В этом случае политическая жизнь стабильна, процедуры урегулирования возникающих политических конфликтов отлажены, политическая активность граждан невысока. В отношениях господствует толерантность, политкорректность, лояльность к существующей политической системе. В качестве примеров можно указать Англию, США, скандинавские страны.

Возможны и иные классификации типов политической культуры. Так, достаточно распространено ее деление на элитарную и массовую, либеральную, авторитарную и тоталитарную и т.д.

4. Особенности российской политической культуры

На формирование отечественной политической культуры оказали существенное влияние многие объективные факторы. Среди них обычно выделяют:

* особое геополитическое положение России, «пограничное» между Западом и Востоком;

* громадные размеры территории, предъявляющие особые требования к жесткости стягивающих ее политических конструкций;

* пестрота этнического состава населения;

* наличие нескольких религиозных конфессий при доминирующем положении православия;

* «догоняющий» тип модернизации общества с постоянными «зевками» технологических рывков Запада;

* традиционная закрытость общества; «окна» в Европу, да и в прочие части света всегда были чрезмерно «узкими»;

* доминирование форм коллективного образа жизни, общинность, «коммюнотарность» (термин Н.А.Бердяева) и др.

Данные факторы безусловно сыграли свою роль в том, что Россия была практически постоянно несколько в стороне от пресловутой «столбовой (западной) дороги» политического развития. Конечно, можно считать российский путь в политике самобытным и самоценным, да только особых лавров нам эта самобытность не принесла. Временами, правда, за счет титанических усилий удавалось обрести самоуважение (освоение космоса, ядерное оружие, статус сверхдержавы), но ненадолго.

Волей-неволей Россия вынуждена ориентироваться на высокие стандарты западной демократии. Но достичь их мешают многие, исторически сложившиеся, специфические особенности нашей политической культуры:

* неразвитость гражданского общества;

* этатизм, признание безусловного приоритета государства в регуляции всех общественных отношений;

* преобладание групповой справедливости над принципами индивидуальной свободы и нравственный характер требований к государству;

* персонализация государственной власти и постоянный поиск харизматических лидеров;

* недооценка и недоверие к правовым способам регуляции взаимоотношений;

* отсутствие сколько-нибудь длительной практики функционирования демократических институтов и пр.

И тем не менее, общемировая тенденция к демократизации политических порядков затронула и Россию. Хочется верить, что последние события нашей новейшей истории все-таки направили страну в русло современной демократии. Можно не сомневаться, что русло это будет извилистым, а путь по нему весьма долгим. Длина же его в значительной степени будет зависеть от характера эволюции существующей ныне системы политических ценностей.

Сегодняшнее состояние системы ценностей нашей политической культуры характеризуется знаковым для российской истории словом «раскол». И это не просто выражение органической неоднородности культуры, а констатация одновременного наличия в ней внутренне несовместимых ценностных «парадигм».

В видоизмененном событиями конца ХХ в. культурно-политическом пространстве России отчетливо выделяются три относительно самостоятельных блока политических ценностей1:

а) традиционные (патриотизм, державность, коллективизм, почитание отечественной истории и пр.);

б) сформированные в советский период (интернационализм, приоритет общенародных и государственных интересов, государственные гарантии социальной защищенности, исторический оптимизм, комплекс сверхдержавы);

в) западные постиндустриальные (права и свободы человека, гуманизм, технологизм, инновационность, экологическая безопасность и т.д.).

В этой триаде бесконфликтная совместимость элементов возможна только в двух вариантах - а+б или а+в, третьего не дано. О динамике данных блоков ценностей за малой продолжительностью постсоветского развития России делать какие-либо определенные выводы невозможно. Но знаменателен сам факт активного внедрения западных постиндустриальных ценностей в российскую политическую культуру. Триумфальным его, правда, не назовешь. Принимая западные демократические ценности, россияне не спешат проникаться доверием к тем политическим институтам (парламентаризму, СМИ), в которых эти ценности воплощены.

Расхождение ценностей в отечественной политической культуре ныне отмечается не только по собственно идейным, смысловым основаниям, но и по основаниям социально-структурным. Постиндустриальные политические ценности западного толка (права человека, профессионализм, образованность, опора на собственные силы) серьезно мотивируют преимущественно элитарные или близкие к ним социальные группы. В массовых же слоях преобладают ценности, сформировавшиеся в советский период (патернализм, упование на государство, предоставление политической инициативы «верхам» и пр.). Ту же разницу можно наблюдать и между возрастными субкультурами: молодежь значительно активнее осваивает современные ценности.

Состояние ценностной разобщенности для общества всегда дискомфортно. Поэтому в любом из них всегда присутствует и тенденция к ценностной консолидации, единству. В современном российском обществе также не прекращаются поиски общих, объединительных ценностей.

Ценностное единство политической культуры - это тоже ценность. Хочется верить, что она будет реализована и в ныне ценностно расколотом российском обществе. Оптимизм в этом вопросе можно подкрепить чисто формальным соображением: если в природе развитие означает рост разнообразия, дифференциации, то почему в обществе должно быть иначе? Почему общественно-политический прогресс надо непременно связывать с установлением однородности, в том числе и ценностного характера? Наверное, ожидания абсолютного ценностного единства ошибочны. Без ценностного разнообразия общество ожидает застой. Но ведь и безбрежный ценностный плюрализм опасен для общества дезинтеграцией. Значит, истина, как всегда, лежит где-то посередине. Найти эту «золотую середину» и предстоит российской политической культуре.

Литература

1. Глебова И.И. Политическая культура России: образы прошлого и современность. – М.: Наука, 2006.

2. Гозман Л.Я., Шестопал Е.Б. Политическая психология. – Ростов на/Д.: Феникс, 1996.

3. Каменец А.В., Онуфриенко Г.Ф., Шубаков А.Г. Политическая культура России. – М.: Брандес, 1997.

4. Пивоваров Ю.С. Русская политика в ее историческом и культурном отношениях. – М.: РОССПЭН, 2006.

5. Политико-правовые ценности и современность. – М.: Эдиториал УРСС, 2000.

6. Политология: учебник для студентов вузов / Под ред. В.Н.Лавриненко. – М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2006.

7. Политология: Лексикон. – М.: РОССПЭН, 2007.

8. Пугачев В.П., Соловьев А.И. Введение в политологию. – М.: Аспект Пресс, 2003.

9. Теория политики / Под ред. Б.А.Исаева. – СПб.: Питер, 2007.

1 Бердяев Н.А. Философия неравенства. - М.: ИМА-Пресс, 1990. С.148.

2 Там же, с.63.

1 См., например: Пуляев В.Т., Шеляпин Н.В. Социальные ценности в системе российской национально-государственной идеологии // Социально-гуманитарные знания, 2001, № 5.

Дата добавления: 2014-02-27; просмотров: 667; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!