Возникновение христианства

Артемов А.А.

ФОНДОВАЯ ЛЕКЦИЯ

РЕЛИГИОВЕДЕНИЕ

Литература

Основная:

1 Ильин В.В., Кармин А.С., Носович Н.В. Религиоведение.- СПб.: Питер,2008 .

2. Бажан Т.А. Религиоведение для юристов:Учебное пособие. – Красноярск: Сибирский юридический институт МВД России, 2006.

3. Религиоведение: Учебное пособие/ Под ред. М.М. Шахнович – СПб.: Изд. «Питер», 2008.

4.Хвыля-Олинтер А.И. Религиоведение: Учебное пособие. – Белгород,2007.

5. Суслонов П.Е. Религиоведение: Учебное пособие.- Екатеринбург:Уральский юридический институт МВД России, 2010.

Дополнительная:

1. Религиоведение: Учебное пособие. 5-идз. – СПб.: Изд. «Лань», 2004.

2.Религиоведение: Учебное пособие. М.Я. Ленсу, Я.С. Яскевич, В.В. Кудрявцев и др.; под ред. М.Я. Ленсу и др. 2-е изд. испр. - Мн.: Новое издание, 2004.

3.Шелковая Н.В. Введение в религиоведение. – Ростов н/Д.,2007

4. Лобазова О.Ф. Религиоведение: Учебник. – М., 2007.

5. Радугин А.А. Введение в религиоведение: теория, история и современные религии: курс лекций. – М.: Центр, 2006.

Санкт-Петербургский университет

МВД России

ПО ТЕМЕ:

«Возникновение и эволюция христианства»

Кафедра философии и социологии

Санкт Петербург

Религиоведение: Фондовая лекция/ Возникновение и эволюция христианства. СПб.: Санкт-Петербургский университет МВД России, 2012. 25с.

Краткая аннотация: Фондовая лекция дает представление о возникновении и эволюции ранних форм христианства; раскрывает происхождение, состав и структуру Библии; рассматривает принципиальный вопрос об историчности фигуры Иисуса Христа.

Рассмотрена на заседании предметно-методической секции кафедры, и одобрена на заседании кафедры философии, протокол № 4 от 23.10.12 г. Рекомендована для организации учебных занятий.

Рецензенты:

В.И.Стрельченко, доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой философии (Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена);

А.Г.Никулин, кандидат философских наук, доцент, начальник учебно-научного комплекса исследования проблем кадрово-воспитательной работы и морально-психологического обеспечения деятельности ОВД (Санкт-Петербургский университет МВД России)

© Санкт-Петербургский университет

МВД России, 2012

"УТВЕРЖДАЮ"

Начальник кафедры философии и социологии

полковник полиции

В.В. Балахонский

« 23 » октября 2012 г.

Тема:

Возникновение и эволюция христианства

План лекции:

1. Возникновение христианства.

2. Библия: происхождение, состав, структура.

3. Харизматические лидеры раннего христианства.

4. Вселенские соборы: оформление христианского вероучения.

Христианство – наиболее распространенная и одна из самых развитых религиозных систем мира. По своему типу христианство принадлежит к ближневосточно-средиземноморской метатрадициис ее склонностью к монотеизму и конструированию взаимоисключающих оппозиций: Бог – личность, разум – эмоции, материальное-идеальное. Для индуистско-буддийско-конфуцианской метатрадиции характерна противоположная тенденция к нечеткости и нерасчлененности оппозиций, к взаимопроникновению и смешению фундаментально противоположных начал, к иной структуре мышления как такового.

В отличие от ранних религиозных систем, складывающихся в процессе формирования древних очагов цивилизации на Ближнем Востоке, христианство, как наднациональная вселенская религия, возникло в условиях уже развитого общества, когда почти весь ближневосточно-средиземноморский мир был объединен в рамках наднациональной Римской империи. Но первоначальные очаги этой религии возникли отнюдь не в центре этого сверхгигантского политического организма, а появились на его восточной периферии. В этом маленьком, в известной мере захолустном уголке огромной рабовладельческой державы, каким была римская провинция Иудея, как бы фокусировались в специфически местных формах общие беды и изъяны римских «мировых порядков», наиболее острые социальные, духовные, религиозные проблемы и искания.

К началу нашей эры духовный кризис охватил все Средиземноморье – народы большие и малые, великий Рим и покоренную Иудею. Состояние мира в тот момент хорошо выражено немецким историком Адольфом Гарнаком: «Одна империя, один мировой язык, одна культура, одно общее развитие в сторону монотеизма и одна общая тоска по Спасителю». Греко-римские боги давно уже были духовно немощны. Религия Яхве также встала перед вопросами, на которые у нее не было ответа. В еврейской диаспоре (греч. – рассеяние) иудаизм испытал очень сильное влияние эллинизма и в особенности классической греческой философии. В Александрии впервые была сделана попытка соединить ветхозаветные религиозные идеи с греческими философскими концепциями. Одним из вариантов иудейско-греческого синтеза выступает учение Филона Александрийского (20 г. до н. э.–54г. н. э.) – еврейского философа – неоплатоника. Пользуясь аллегорическим методом толкования, Филон доказывает, что Ветхий Завет находится в полном согласии с положениями платонизма и стоицизма.

Особое значение для последующей христианской мысли имела филоновская концепция Логоса. Филон учил о Логосе как о самом высоком и совершенном творении Бога, благодаря которому Бог творит сначала существа более близкие к себе – ангелов, а потом мир вещей и человека. Через Логос Бог сотворил идеального человека, испорченной копией которого является обычный человек, но даже из своего падшего состояния человек может подняться для общения с истинным Богом. Евангельская концепция воплощенного Христа-Логоса многое восприняла из наследия Филона. Вера в то, что Ветхий Завет и греческая философия говорят об одном и том же, в основном согласны между собой и не противоречат друг другу, имела далеко идущие последствия для развития христианского богословия.

Однако богословско-философские спекуляции могли удовлетворить лишь немногих интеллектуалов, но не способны были дать утешение широким массам. Нужна была объединяющая всех мировая религия, которая могла бы заполнить духовный вакуум. Новой религии следовало прежде всего решительно отказаться от этнической ограниченности, свойственной ранним религиозным системам. Еще одно необходимое условие: новая религия должна была выглядеть достаточно интеллектуально развитой и насыщенной, включать в себя все то, чего достигли уже существовавшие до нее религиозные системы обширного ближневосточного региона. Такой религией и стало христианство.

Для разработки вопросов формирования новой религии в наиболее ранний и «темный» период ее истории огромное значение приобрели находка в 40-х годах XX столетия в Верхнем Египте у деревни Наг-Хаммади богатой гностической библиотеки и одновременное сенсационное открытие кумранских рукописей в районе Мертвого моря (поселение Хирбат – Кумран в Иудейской пустыне). Эти археологические открытия представляют в новом освещении старую проблему исходного рубежа, водораздела между «дохристианством» и первохристианством. Если гностические тексты из Наг-Хаммади проясняют общий идеологический фон эпохи формирования христианства, то кумранская община «Сынов Света» дает представление о жизни и умонастроении мистически и эсхатологически настроенных иудеев непосредственно во времена рождения христианства. Большинство ученых, основываясь на археологических и литературных свидетельствах, полагает, что кумранские сектанты были ессеями(арамейское «благочестивые») – аскетическим движением в Палестине во II в. до н.э. - I в. н. э., не выходящим, в целом, за рамки иудаизма. Эта община, создателя которой называют «Учителем Праведности», рассматривала себя как благочестивый «остаток Израиля» («малый Израиль»). Ее члены удалились в Иудейскую пустыню, чтобы там ожидать завершающей катастрофы, которая положит конец «эпохе зла» и станет предвестником наступления Царства Божьего.

Самой значительной демаркационной линией между кумранитами и первохристианами выступает закрытый характер кумранской общины (с ее уставным требованием скрывать свое учение от «людей Кривды») и открытый характер раннехристианских общин, требовавших от своих приверженцев «проповедовать на кровлях», т. е. распространять это вероучение широко и всем. Этнический субстрат христианства многократно изменялся в ходе его эволюции. Такова историческая судьба христианства: оно теряло народы и земли, но с такой же неизбежностью приобретало новые.

Первоначально христианство распространялось среди евреев Палестины и средиземноморской диаспоры. В дальнейшем оно вступает в неизбежный конфликт с иудаизмом и, в итоге, евреи, первые носители христианства, остались единственным нехристианским народом среди христианского мира. Выйдя за пределы иудейского мира христианство начинает конкурировать с многочисленными эллинистическими религиями и культами. О степени опасности для новой религии одного из таких культов - иранской по своему происхождению религии солнечного бога Митры - дает представление знаменитое высказывание французского историка Эрнеста Ренана: «Если бы христианство было остановлено в своем развитии каким-нибудь смертельным недугом, мир стал бы митраистским». Христиане всюду осознают себя новым народом, собранным из всех народов, но от всех отличным. Анонимный раннехристианский памятник «Послание к Диогнету» выражает мироощущение христиан в парадоксальной формуле: «всякая чужбина для них отечество, и всякое отечество – чужбина». Более резкую противоположность античному идеалу гражданственности трудно себе представить.

Эстафету христианизации продолжают греки (на греческом языке написан весь новозаветный канон) и народы восточной окраины Средиземноморья: сирийцы – в их среде впервые в 41 г. н. э. было произнесено слово «христианин»; копты – христиане Египта, у которых возникает традиция христианского монашества, а в Александрии – самая влиятельная богословская школа раннего христианства; эллинизированные народы Малой Азии, церкви которой символизируют в Апокалипсисе все христианство мира. С переходом всех этих земель под власть ислама, христианство, как бы компенсируя свои ближневосточные утраты, приходит к германским и славянским, а затем балтийским и финским народам. К концу Средневековья вся Европа становится христианской. С наступлением эпохи Великих географических открытий христианство выходит за пределы Европы. К началу ХХ века христианский мир географически и этнокультурно стабилизировался.

Успех христианской «благой вести» неразрывно связан с личностью Иисуса Христа. Трудно найти во всей мировой истории другую такую фигуру, которая бы по силе вызываемых эмоций могла быть поставлена рядом с Христом. Споры о нем не утихают до сих пор. В аспекте религиоведения несомненно принципиальное значение приобретает проблема историчности Христа.

Проблема исторического Иисуса – это, прежде всего, проблема источников наших знаний о нем. В зависимости от положения дел в этой сфере меняется взгляд на основателя христианства как на историческую фигуру. Наиболее радикальную позицию по вопросу об историчности Христа занимала «мифологическая школа» в религиоведении, отрицавшая историческое существование Иисуса. Мифологическая школа выдвинула тезис о «молчании века», т. е. о полном отсутствии каких-либо упоминаний о Христе в нехристианской литературе первого века существования христианства. Все известные науке свидетельства о Христе таких античных авторов, как Корнелий Тацит, Светоний, Плиний Младший и Иосиф Флавий, объявлялись сторонниками гиперкритицизма христианскими интерполяциями (позднейшими вставками в оригинальный текст). «Молчание века» служило доказательством мифичности Иисуса. Мифологисты предлагали свои версии образа Христа: солнечное божество (Ш. Дюпюи), отголосок астральных античных и восточных мифов (А. Древс), лунный бог (Э. Церен), древнееврейский бог (А. Каждан, Р. Виппер), переосмысленный Учитель Праведности кумранитов (А. Дюпон-Соммер). Слабостью мифологической школы, предопределившей ее неудачи, было то, что эта концепция низводила христианство до уровня эклектической системы и не признавала вообще какой-либо исторической реальности , лежащей в основе евангельской традиции.

Позиции мифологистов были решительным образом потеснены опубликованием новой версии флавианского текста: введенной в научный оборот арабской редакцией «свидетельства Флавия» (так называемый «вариант Агапия»), которая избавлена от христианских вставок и поэтому рассматривается как подлинная. Тем самым появляется основание рассматривать этот фрагмент «Иудейских древностей» Иосифа Флавия как самое раннее нехристианское сообщение об Иисусе Христе.

Поворотным пунктом в теолого-философском осмыслении раннего христианства стала работа «Новый Завет и мифология. Проблема демифологизации новозаветного провозвестия», опубликованная в 1941 году немецким протестантским теологом Рудольфом Бультманом и вызвавшая, по замечанию одного специалиста, «самый страстный диспут ХХ столетия».

Тезис Бультмана заключается в том, что современный человек, опирающийся на научную картину мира, не может принять мифологическое мироощущение Библии. Отсюда актуальной теологической проблемой современности становится демифологизация – переосмысление мифологического языка и «прочтение» Нового Завета в терминах модифицированной экзистенциальной философии. Бультман считает, что космологические категории Библии должны быть представлены через антропологические (ориентированные на человека) или, вернее, экзистенциальные (личностные) категории. В общем контексте программы демифологизации ключевой становится проблема связи между историческим Иисусом из Назарета и Христом веры.

Бультман выделяет методом экзегезы в новозаветных текстах древнейший пласт, составляющий керигму (греч. слово означает «провозглашение», «возвещение») – первоначальную эсхатологическую проповедь, содержащую несколько исходных вероучительных положений: смерть Иисуса из Назарета, воскресение его как Христа, призыв к покаянию, обещание божественного прощения. Вокруг этого сохранившегося в Евангелиях керигматического ядра и в зависимости от него вырабатывались символы, мифы, концепции первоначального христианства, которые развернули керигму в образах и понятиях своей эпохи.

Р. Бультман в характерной для него манере максимально заострил вопрос о взаимоотношении керигмы и исторического Иисуса. Вера, как он считает, должна основываться не на результатах исторических исследований, а только на керигме. Для веры, по мнению Бультмана, нужен не исторический Иисус, о котором, собственно, ничего невозможно знать, но некий абсолютный экзистенциальный выбор, перед которым распятие Иисуса ставит личность верующего. Рудольф Бультман говорит о «невыносимой банальности» биографий Иисуса. Иного и нельзя ждать от протестантского теолога, для которого историко-критический метод закрыт от вторжения трансцендентного, иначе говоря – не признается возможность чудесного. Но, рассуждая таким образом, можно прийти к тому, что земную жизнь Иисуса вообще нужно вывести за рамки керигмы.

Современное теологическое сообщество извлекло урок из радикального разделения исторического Иисуса и Христа веры у Бультмана и поняло, что отказ от керигмы не должен стать ценой, которую следует платить за возможность проповеди Евангелия в современном мире. Как верно и обратное: нельзя спасти керигму за счет отказа от исторического Иисуса. Каждая эпоха находит в Иисусе нечто важное для себя. Еще острее сформулировал эту закономерность один из современных исследователей: каждая эпоха находит в Иисусе самое себя. На смену «либеральному» Иисусу XIX века пришел «эсхатологический» (в экзистенциальном смысле) Иисус XX века. Его сменит новый, «неизвестный» Иисус XXI века. Каким он будет можно только догадываться. Конечно, такой релятивизм в корне противоречит позиции Церкви. «Христос вчера, сегодня и во веки веков тот же» - говорит апостол Павел.

Надежда соединить Иисуса исторических разысканий и Христа веры возможна в том случае, если рассматривать Евангелии не только как керигматическое свидетельство, но и как биографические повествования. Ориентация евангелистов на керигматичность никоим образом не исключает точной и правдивой фиксации целого ряда фактов. Исследователи давно вывели правило: там, где евангельский рассказ не служит теологическим целям и даже, более того, снижает образ могущественного божества, там скорее всего содержится подлинная информация, там и следует искать черты реальной личности. Так, уставший Иисус засыпает на корме лодки (Мк 4: 38), «ужасается и тоскует» в предчувствие смерти (Мк 14: 33), издает на кресте вопль отчаяния на родном для себя арамейском языке: «Боже! Боже! для чего ты меня оставил? (Мф 27: 46; Мк 15: 34). Сообщение о сложных взаимоотношениях Иисуса со своими родными, подозревающими его в сумасшествии (Мк 3: 21), неверие в него собственных братьев (Ин 7: 5) также не укладываются в схемы благочестивой мысли той эпохи. Это такие вещи, которых религиозный миф попытался бы избежать. Именно поэтому они выглядят как обстоятельства и моменты жизни исторического Иисуса. Главные события жизни Иисуса и его учение сохранены учениками в христианском каноне. В христианстве термином «канон» обозначают собрание книг, которые ранняя Церковь признала правилом веры и богослужебной практики. Священные книги есть во всех религиях, обладающих письменностью, они – своего рода хранилище вероучительных истин.

Дата добавления: 2014-03-04; просмотров: 730; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!