Зарождение феодализма в Западной Европе

Генезис феодализма в Западной Европе – очень сложный, противоречивый и протяженный по времени процесс. Предпосылки формирования нового строя зарождались как в позднеантичном, так и в варварском обществах, что само по себе предполагало их взаимодействие, т.е. синтез общественных систем, варварской и римской. Разумеется, степень взаимного влияния не может быть одинаковой, если учитывать пространственную удаленность народов друг от друга и плотность разнообразных контактов между ними. Полное отсутствие взаимного влияния наблюдалось лишь в тех случаях, когда в соприкосновение с античной цивилизацией вступали совершенно «дикие» племена, не способные воспринять какие-либо институты и культуру высокой цивилизации (например, гунны, берберы). Во всех других случаях взаимное влияние очевидно. Даже в Скандинавии, удаленной от границ античной цивилизации, наблюдалось ее влияние через торговлю, христианскую идеологию, технологические и идеологические заимствования.

Аналогичная картина сложилась на юге Италии и островах Средиземного моря, где влияние варваров хотя и было мизерным, но все равно ощущалось, несмотря на то, что здесь возобладало римское начало.

Эталоном «уравновешенного синтеза» варварских и римских институтов принято считать Северо-Восточную Галлию. Здесь феодальные отношения утвердились в конце VIII – IX вв., причем они в наименьшей степени были отягощены пережитками феодального характера.

Зарождение и развитие феодальных отношений, темпы трансформации ранних варварских структур в феодальные зависели от многих и разнообразных факторов.

Во-первых, очень важным было численное соотношение варваров и римлян. В большинстве провинций Римской империи германцы составляли всего 2 – 3 % населения, за исключением лишь некоторых районов (Южная Галлия, Павия и Верона в Италии, Бургос и Толедо в Испании), где германцев было несколько больше. На Британских островах, Верхнем Дунае и Рейне германское население преобладало безусловно (1 к 10). Однако их влияние на развитие феодализма в этой части Европы было существенным, даже более существенным, чем их количественная доля в составе населения.

Немаловажное значение, во-вторых, имел характер расселения варваров на землях империи. Типы поселений были различны: варвары могли поселиться на землях фиска (свободных от людей), на занятых римлянами землях (оставляли последним ⅓ пахотных земель и ½ хозяйственных угодий), или вытесняли коренное население, создавая свои компактные поселения. Отмечено, что соседство пришлого населения с коренным, наличие контактов способствовало хозяйственному и технологическому заимствованию, приобщению варваров к более прогрессивным методам земледелия, сотрудничеству для решения общих дел. Обособленность германцев от коренных жителей отрицательно сказывалось на темпах феодализации, замедляя развитие новых отношений. Такое мирное обособленное существование могло продолжаться в течение многих десятилетий.

И, наконец, третий фактор – сравнительный культурный уровень пришлого и местного населения. Местное население на обширных пространствах империи было романизировано неравномерно. Чем дальше от метрополии, тем меньше сказывалось влияние Рима (Британия, Кантабрия), так что германцы в этих районах столкнулись с образом жизни, обычаями, формами хозяйствования, мало отличающимися от их собственных. С другой стороны, некоторые варварские племена оказались на римской территории задолго до Великого переселения. Вестготы до образования государства жили на Пиренейском полуострове более ста лет, предки франков жили в близком соседстве с римлянами с начала нашей эры. Лангобарды, к примеру, переселившись с низовий Эльбы в Паннонию (западная Венгрия), а затем в Италию, приобщались к новой обстановке более полутора столетий, очень медленно усваивая не только достижения античных цивилизаций в области права, но и в области сельского хозяйства и ремесла.

Сочетание всех указанных факторов в конечном итоге привело к разрушению основ античного и варварского миров и зарождению принципиально новых феодальных отношений в Западной Европе.

Проследить историю этого процесса удобнее всего на примере государства франков, поскольку проблема хорошо обеспечена источниками, а феодализация происходила по модели «уравновешенного синтеза».

Чтобы понять истоки этого процесса, его ход и конечные результаты, надо проанализировать все его составляющие и их взаимодействие в логической последовательности.

1. Что такое феодализация? Совершенно очевидно, что определяющими элементами процесса являются образование новых форм собственности (главным образом на землю) взамен рабовладельческой у римлян и коллективной (общинной) у германцев и двух новых классов – зависимого крестьянства и крупных земельных собственников – феодалов. Таким образом, новое общество предстает перед нами как принципиально отличающаяся от рабовладения и родовой организации структура, в которой уже нет места ни прежним классам, ни прежним отношениям собственности. Переход от античности к средневековью означал глубокую социальную революцию в масштабе всей Европы, обладавшую своеобразием по сравнению с социальными революциями более поздних эпох. В этой революции периоды бурной ломки сочетались с периодами относительно спокойной эволюции. Это происходило потому, что в позднеантичном обществе не было класса, способного осуществить решительные и быстрые перемены. Отсюда и замедленность развития, растянутость во времени и та роль, которую сыграли в ней варварские вторжения, открывшие путь для более свободного развития феодальных отношений, уже зревших как в позднеантичном, так и в разлагающемся общинно-родовом строе варваров.

2. На территории Галлии мы имеем дело с моделью или типом «уравновешенного синтеза», под которым понимается не просто постепенное слияние двух структур, но и взаимодействие, взаимопроникновение тех элементов феодализма, которые задолго до начала этого синтеза вызревали в недрах рабовладельческого и общинно-родового строя варваров.

Какие именно элементы имеются в виду? Поздняя Римская империя, исчерпавшая возможностей рабовладения, оказалась в безвыходном тупике, выйти из которого было можно, предоставив рабам элементарные юридические права (не на основе закона, а на основе официальной договоренности). Появление колоната, поселение части рабов на земельных участках (раб с хижиной, раб на пекулии) свидетельствовало о пересмотре статуса производителя: теперь ему было предоставлено право на обработку земли и на часть урожая с нее, а также на обеспеченное нормами закона право на семью. Посаженные на землю рабыобретали элементы свободы в той степени, в какой им было гарантировано право работать самостоятельно, содержать семью и платить за это собственнику земли долю урожая. Такие работники уже не были рабами, хотя и не стали крепостными феодального общества. Это элемент «протофеодального» типа. К такого рода элементам, но противоположного свойства, надо отнести появившихся в римском обществе крупных земельных собственников латифундиального типа и рост их политической власти.

1. В варварских обществах протофеодальные элементы находили выражение в довольно сильном имущественном расслоении, выделении военной верхушки (вождей и королей), во все большем развитии дружинных отношений, противоречивших обычаям и традициям и подрывавших политическую систему военной демократии. В определенной степени германцы оказались подготовленными к восприятию новых отношений еще и потому, что патриархальное рабство, известное у них во времена Тацита, постепенно приобретало все более массовый характер с использованием рабов в качестве обработчиков земли и превращением их в земледельцев-оброчников.

Особенности синтезного процесса определялись не только степенью воздействия на них греко-римских институтов, но и уровнем их собственного развития. Остготы, вестготы, бургунды, давно проживавшие в приграничных районах Римской империи, а то и на ее территории, переживали последний этап родоплеменного строя и военной демократии. Эти народы быстрее и легче вступали на путь феодализации и завершения синтеза (там, где он имел место).

Нельзя обойти стороной и взаимодействие между самими варварами. Кельты, завоеванные римлянами, были романизированы в достаточно сильной степени, хотя и сохраняли многие черты варварского строя, но все таки оказали на переселившиеся позже племена достаточно сильное влияние. То же можно сказать о завоевавших Саксонию франках, Британию – нормандцах, способствовавших скорейшему завершению феодализации этих племен.

Таким образом, предпосылки процесса феодализации в форме «протофеодальных» элементов стали появляться еще в позднеантичном и разлагающемся родовом строе варваров, живших на территории империи и в соседних с ней областях. Сама же феодализация общества началась уже в период раннего средневековья и в большинстве районов Европы прошла в два этапа. Первый, самый ранний, характеризовался сосуществованием трех различных социальных структур: разлагающихся рабовладельческих отношений античного типа, разлагающихся общинно-родовых структур и нового нарождающегося уклада. Поскольку новые феодальные отношения были более прогрессивны по определению, они должны были подчинить себе старые структуры (римскую и варварскую). Особенно большую роль на этом этапе сыграли варварские государства в Юго-Западной, Западной, Центральной, Северной и Восточной Европе.

Второй этап генезиса феодализма характеризуется тем, что феодальный уклад становится ведущим. Оформляется класс крупных земельных собственников различного типа и класс зависимого крестьянства. Они оба постепенно поглощали старые классы и слои римского и варварского происхождения. Государство приобретает феодальный характер, хотя и незавершенный. Феодализация общества на этом этапе углубляется и расширяется не столько за счет королевских пожалований, сколько за счет разорения и попадания в зависимость масс свободных крестьян-общинников от собственников земли, в т.ч. и государства. На втором этапе завершается складывание феодальной социально-экономической формации.

Для характеристики общественного строя варваров на первом этапе феодализации невозможно обойтись без анализа важнейшего источника V – начала VI столетия – «Салической правды». Записанная при Хлодвиге, она отражает быт, хозяйство, поземельные отношения в раннюю пору проживания франков на территории Римской империи.

Судя по данным источника, франки к этому времени окончательно осели на земле, активно обрабатывали землю, сочетая это занятие с разведением различных животных. Точных указаний на характер общинного устройства документ не содержит, однако можно предположить, что у них складывается соседская община. Статья «Об аллодах» не является серьезным аргументом, подтверждающим наличие у них частной собственности, так как могла быть записана в судебник в более позднее время.

«Салическая правда» не говорит прямо о существовании крупного частного землевладения, однако косвенные свидетельства этому есть. Наличие короля, его дружинников, высшего духовенства, а также римских землевладельцев (королевские сотрапезники) предполагает их особое имущественное положение.

Родовые отношения у германцев все еще достаточно крепкие: род выступает не только в качестве верховного собственника земли, но и как политическая организация. Все родичи на суде выступали в роли соприсяжников, т.е. поручителей в пользу обвиняемого родственника.

Однако признаки разложения родовых отношений у франков также налицо. Об этом свидетельствует статья «О желающем отказаться от родства», которая однозначно утверждает, что достаточно кому-либо совершить формальный обряд отказа от родства (явиться на заседание тунгинов и сделать там об этом заявление, затем разбросать по сторонам сломанные прутья), как человек освобождается от участия в соприсяжничестве и, видимо, других обязательств, связанных с родственными отношениями. Такая легкость разрыва родственных связей свидетельствует о том, что они перестали играть роль в производственной сфере (обработка земли ведется только силами семьи), а материальные интересы сородичей затрагивают лишь в крайних случаях и при особых обстоятельствах. Это скорее правило, основанное на традициях, нежели вытекающее из необходимости сохранять связи между родичами ради выживания путем совместной производственной деятельности.

О распаде родовых связей в определенной степени свидетельствует социальная структура франкского общества, которая сильно изменилась со времени Тацита. Документ упоминает довольно многочисленные группы населения – это король и его окружение (военачальники, дружинники, люди из аппарата управления и т.д.), защищенные самым высоким вергельдом (600 сол.)[2], римская знать (королевские сотрапезники), свободные люди, т.е. крестьяне-общинники (200 сол.), литы (полусвободные, очевидно из числа варваров или галлоримского населения, 100 сол.), римских земледельцев (оброчников, тягловых с вергельдом в 63 сол.). Упоминаемые рабы вергельдом не ограждались, за них уплачивали штраф 30 сол. (стоимость боевого коня).

На первый взгляд, франкское общество может показаться сильно дифференцированным, поскольку в нем наличествует довольно много различных категорий населения, неравных по своему положению. На самом деле основной фигурой продолжал оставаться свободный франк-земледелец, полноправный член общины, пока еще совершенно не зависимый от земельных магнатов и сохранивший право на общинную землю. Именно это обстоятельство определяет степень феодализации общества, когда между римским колоном и крепостным средневековья стоял свободный франк. С утратой общиной права верховной собственности на землю (появление аллода) и попаданием в зависимость свободных людей начинается второй, углубленный и завершающий период феодализации.

С чего начинается этот этап и каковы его главные составляющие?

Совершенно очевидно, что углубление и расширение феодализации было невозможно без вовлечения в этот процесс огромной массы свободных общинников. Они определяли социальное лицо общества и должны были послужить материалом для завершения социально-экономической революции в раннее средневековье. Будучи защищенными от социальных бурь и невзгод исключительным верховенством общины как собственника всей земли, свободные люди пребывали в различном имущественном и аморфном социальном состоянии, поскольку были обречены на пользование землей и не могли ее потерять. Одновременно община выступала гарантом свободы каждого своего члена. Чтобы нарушить эту «идиллию», было необходимо передать право распоряжения землей каждому крестьянину, т.е. нужен был аллод[3]. С появлением аллода вопрос о превращении равенства земельных владений в его противоположность становился вопросом времени.

Как и почему появился аллод? Существует несколько причин, объясняющих это явление.

 Дуализм общины, ее двойственный, противоречивый характер. Это противоречие между коллективным характером собственности и индивидуальной формой землепользования, порождающее психологическую неудовлетворенность, дискомфорт в душе крестьянина всякий раз, когда приходилось подчиняться традиции принудительных переделов и переходить на другие участки. Нежелание оставлять «свой надел» часто порождалось страхом перед волей слепого жребия, психологической травмой из-за того, что приходилось расставаться с землей-кормилицей, в которую вложен огромный труд всей семьи. Следы сопротивления переделу отмечены в «Салической правде», где говорится о запашке, засеве и сборе урожая с чужого поля. Кроме того, об этом свидетельствует увеличение сроков землепользования между переделами: первоначально это был один год, затем – три года, шесть – девять и т.д. лет вплоть до 21 года, что, по сути, означало пожизненное пользование землей.

 К числу причин, ускоривших формирование аллодиальной собственности на землю, надо отнести влияние римских институтов землевладения. Романизация коренных народов Северной Галлии, а затем и германцев предполагала заимствование привычных для римлян форм собственности на землю, поскольку к этому они были отчасти подготовлены в предшествующий период. У варваров уже начинала формироваться индивидуальная собственность, мелкая и крупная: процесс в значительной мере ускорился под влиянием галло-римских поземельных отношений и привел к появлению аллода.

 Типология расселения завоевателей на территории Галлии не могла быть однообразной. Наличие или отсутствие свободных территорий, а также плотность населения предполагали компактные (селами) или разбросанные (хуторами) поселения варваров. На распространенность хуторов (поселений вблизи общины) косвенно указывает статья 45-я «О переселенцах» «Салической правды». Жители хуторов, приобретая в момент поселения все права и обязанности членов общины (пользование альмендой[4], участие в круговой поруке, общественных работах и т.д.), не подчинялись принудительному переделу земли. Это было нецелесообразно из-за удаленности хуторов от основных пахотных массивов общины. Земля хуторянина, таким образом, на деле становилась его собственностью со всеми вытекающими последствиями. Практика ведения хуторных хозяйств показывала, что они были более эффективны и стабильны, чем хозяйства обычных общинников, именно в силу того, что земля находилась в ведении одного хозяина.

 И, наконец, еще одна причина морально-психологического свойства обозначена Ф. Энгельсом как «святость жилища». Древняя традиция германцев связывала воедино его жилище и принадлежащую землю и наделяла этот комплекс особым статусом неприкосновенности. Выражалось это в том, что дом и земля были нераздельными, а владельцы – неприкосновенными. Такой же защитой пользовались и другие люди (гости), находящиеся в усадьбе. В общинных условиях XIV в. (Австрия) зафиксировано положение, которое предполагает неприкосновенность даже преступника, находящегося в чьем-либо доме (власти могли его задержать между дверями жилища и церкви, т.е. на ничейной земле). Со временем подобное воззрение было распространено и на пахотную землю, поскольку она в большей степени, чем приусадебная, гарантировала человеку жизненно важные условия его существования, обеспечивала его материальными средствами. Не случайно поэтому пахотная земля была осенена тем же ореолом святости и рассматривалась как единое целое с домом и приусадебной землей.

Появление аллода знаменовало собой новый рубежный этап в развитии социально-экономических отношений у германцев. Община-марка утратила не только функции коллективного собственника земли, ее верховного распорядителя. Она перестала быть защитником своих членов, предоставив им право самостоятельно противостоять природным и общественным катаклизмам. В этих новых условиях былое земельное и социальное равенство не могло существовать долго. Потеря земли отдельными членами общины и концентрация ее в руках других людей стала реальностью, приведшей к скорому разложению самой общины и социальной дифференциации ее обитателей. Былое равенство и свобода уступили место неравенству и несвободе, поскольку потеря земли, полная или даже частичная, должна была неизбежно привести к зависимости.

Пути попадания в зависимость ранее свободных общинников довольно разнообразны и могут быть классифицированы следующим образом:

а) наступившее неравенство и утрата свободы были предопределены рядом обстоятельств субъективного характера – естественной способностью к труду каждого члена семьи, их профессиональными навыками. Мужские по составу семьи имели предпочтительное положение по сравнению с женскими, люди здоровые – по сравнению с малоработоспособными. Достаток каждого хозяйства определялся, кроме того, личным опытом, профессиональными навыками и даже интуицией. Эти факторы имели место и в прошлом, когда земля была собственностью общины, но они не сказывались на положении крестьянина радикально, поскольку землю он все равно потерять не мог. С появлением аллода ситуация менялась в корне: хозяйственные просчеты и недостаточный труд приводили с течением времени к ухудшению материального положения крестьянина, когда расплатиться за долги было можно только землей, единственным и самым значимым достоянием;

б) аналогичным образом на состояние крестьянского хозяйства действовали иприродные катаклизмы (засуха или обильные дожди, ранние заморозки, наводнения, оползни и т.д.). При коллективной форме собственности крестьянин все равно оставался с землей и выживал с помощью тех же соседей (круговая порука). С появлением аллода проблема выживания становится делом каждого в отдельности и могла быть решена исключительно за счет потери земли;

в) особенно действенными оказались факторы социального характера. Формирующаяся знать, крупные земельные собственники, стремящиеся к расширению земельных владений, оказывали на общинников прямое давление, злоупотребляли поборами, штрафами, принуждали к длительным военным акциям, что ставило крестьянские владения в тяжелейшее положение и вело к разорению;

г) влияние социальных факторов усугублялось и становилось более эффективным в условиях нестабильности общества, постоянных войн, атмосферы тревожных ожиданий, страха перед будущим.

В такой ситуации многие люди, ощущая постоянный душевный дискомфорт, неуверенность в будущем, опасение за собственную жизнь и жизнь своих близких, искали сильного покровителя, который бы сумел защитить их в критических обстоятельствах, оказать помощь, не дать погибнуть. Такое покровительство предполагало материальное возмещение – передачу исключительного права собственности на землю сильному человеку, который «возвращал» ее прежнему собственнику для обработки за часть продукта или даже наделял землею, если ее не было, на тех же условиях.

Отказ от земли происходил, судя по всему, не очень болезненно. В ту пору само понятие «полного» аллода еще не было сформировано и оформлено юридически. Человек, лишавшийся права на землю, был уверен в том, что не будет лишен самой земли, что будет ее обрабатывать и кормиться с нее. Что касается выплаты части продуктов и других обязанностей перед покровителем, то с этим приходилось мириться в безвыходной ситуации.

Подобного рода отношения – явление распространенное в изучаемый период. Они складывались не только между отдельными людьми; часто в роли покровителей и защитников выступали монастыри, что подтверждается дошедшими до нас многочисленными прекарными грамотами, относящимися к VIII–IX вв. Они свидетельствуют о различных формах передачи земли (прекарий данный, возвращенный, с вознаграждением), вплоть до простого дарения земли за покровительство и даже отдачи в рабство и кабалу.

Таким образом, на втором этапе феодализации под пресс многообразных экономических, социальных, природных и просто житейских факторов попадает самая массовая часть населения — свободные общинники-аллодисты. Именно они становятся исключительно важным и необходимым материалом для построения нового общества, которое формировалось на обломках античной и варварской цивилизации. Именно они и совершили долгий и мучительный путь от свободы к несвободе.

Отчасти опережая этот процесс, отчасти параллельно ему в обществе происходило формирование класса крупных земельных сообщений.

Следует сразу отметить, что крупная земельная собственность при феодализме может быть представлена как светская и духовная. В роли ее носителей выступали земельные магнаты, вышедшие из родовой аристократии, военачальники, приближенные к королю, а с другой стороны – церковь, получавшая в ленную собственность урбанизированные (заселенные, возделанные) территории и монастыри (владели землей на основе пожалований со стороны светских людей или по факту застройки и поселения в ходе миссионерской деятельности на раннем этапе христианизации Галлии и зарейнских земель).

Пути формирования крупной земельной собственности феодального типа (светской и духовной) не требуют особой расшифровки, и потому мы ограничимся простым перечислением. Это, во-первых, собственность родовой аристократии и галло-римской знати; во-вторых, дарения, раздачи земель крупными магнатами своим приближенным и церкви; в-третьих, захваты чужих владений в ходе войны или внутренних усобиц; в-четвертых, перераспределение земельного фонда внутри общин в ходе обезземеливания одних крестьян и концентрации ее в руках других, более сильных; в-пятых, отчуждение пограничных массивов посредством судебных тяжб в случаях, когда физические границы в документах на владение землей обозначались достаточно условно (например: владения такого-то расположены вблизи (название местности) от большого дуба и далее на закат по левому берегу ручья – до оврага…и т.д.). Подобное описание границ, само по себе весьма приблизительное, со временем могло стать вообще недостоверным (упал дуб, высох ручей), что позволяло алчным собственникам возбуждать судебные иски против соседей и аргументировать их сообразно собственным представлениям о границах владений.

Окончательное формирование земельной собственности феодального типа происходит при сыне Пипина Геристальского Карле Мартелле (715–741), о реформах которого необходимо сказать более подробно.

Опасность арабского нашествия (к началу VIII в. арабы полностью овладели Пиренейским полуостровом) заставили Карла Мартелла приступить к реформированию собственной армии. Карлу была нужна конница, способная противостоять арабской, весьма подвижной и маневренной. Однако дороговизна лошадей, сбруи, вооружения и защитных средств всадника не позволяли создать конное войско за счет казны. Поэтому Карл осуществил бенефициарную реформу – стал раздавать земли королевского фиска и отнятые у мятежной знати в качестве благодеяния, дарения или пожалования за службу и на срок службы. Когда этих земель стало недоставать, Карл предпринял частичную секуляризацию церковных земель. Получивший бенефиций (возделанную землю с населяющими ее людьми) должен был на средства от обложения населения приобрести лошадь, снаряжение, оружие, снабдить всем необходимым 2–3 и более сопровождавших рыцаря пеших воинов и по первому зову дарителя явиться к нему на службу. Таким образом, была проведена военная реформа, позволившая Карлу в 732 г. в битве при Пуатье разгромить арабов и отбросить их за Пиренейские горы. За эту победу Карл получил почетное прозвище Мартелл (Молот).

Однако социальные последствия земельной реформы оказались для королевской власти не столь однозначными. Превращение полного аллода в условное пожалование должно было, по мнению Карла, привязать магнатов к трону, поскольку эту подаренную землю при необходимости можно было отобрать. На деле же произошло существенное усиление слоя крупных и средних феодалов. На первых порах центральная власть действительно усилилась, но с предоставлением бенефициариям иммунитета (исключительное право собирать налоги, судить и административно управлять территорией) власть центра стала ослабевать и в конечном итоге пришла в упадок. На территории Франкского государства установилась форма политического правления, называемая феодальной раздробленной монархией (король царствует, но не управляет). Ослаблению центральной власти немало способствовали и крупные магнаты, которые по примеру короля также предприняли раздачу бенефициев, создав себе социальную и военную опору для противодействия централистским тенденциям королевской власти.

Кроме того, бенефициарная реформа позволила создать систему вассальных отношений внутри формирующегося класса феодалов (отношения личной верности и покровительства, господства и подчинения), что привело в конечном итоге к социальному перевороту при Меровингах и окончательному установлению господства феодального строя во Франкском государстве.

Бенефициарная реформа привела также к тому, что крестьяне, бывшие ранее основой пешего франкского ополчения, утратили значение главной военной силы. Их социальный статус был понижен, право участия в государственных делах урезано, что, в свою очередь, создало дополнительное условие для подавления их свободы и попадания в зависимость с помощью методов внеэкономического принуждения. Логическим завершением этого процесса было создание феодальной вотчины-сеньории, которая поглотила свободные франкские общины и крупные земельные комплексы галло-римского типа и стала основой хозяйственной и социальной организации франкского общества.

Источники по истории крупной феодальной вотчины каролингской эпохи (полиптихи, картулярии) основательно дополняются сведениями из «Капитулярия о поместьях» Карла Великого, тщательное изучение которого позволяет составить полное представление о хозяйственной деятельности, социальной структуре и организации управления вотчинным комплексом конца VIII – начала IX столетия.

Структура феодальной вотчины каролингской эпохи не была однородной. Земельные собственники светского и духовного типа имели комплексы земель различных размеров и качества, причем их расположение могло быть компактным (сплошные территории в пределах одной или нескольких деревень) или же разбросанным, когда владения одних феодалов перемежались с владениями других; порою собственникам принадлежали в поселках отдельные дворы. В «Капитулярии о виллах (поместьях)» К. Великого мы имеем дело как раз с такими разрозненными комплексами, расположенными вокруг Парижа и Орлеана и на сравнительно узкой полоске земли между этими городами.

Из источника видно, что земля в вотчине делилась на две части – барскую запашку (домен) и крестьянские наделы в соответствующей пропорции (приблизительно 1:3). В домены входили барская усадьба (жилой дом, хозяйственные постройки различного назначения), мастерские, сад, огород, виноградники. Крупные вотчины включали в свой состав мельницы, давильни для винограда, даже церкви, считавшиеся собственностью феодала. Пахотная земля вотчинников была расположена чересполосно с землей зависимых крестьян и подвергалась, как и наделы зависимых людей, принудительному севообороту с регламентированным выпасом скота на паровом поле после уборки урожая. Альменда (неподеленные угодья, т.е. леса, пастбища, луга и т.д.) в раннее средневековье принадлежала всей общине, и феодал пользовался ею наравне с крестьянами. Позднее произошел захват вотчинниками права распоряжаться этими угодьями по своему усмотрению. Обработка барской земли осуществлялась силами зависимых крестьян, которые при этом использовали свой скот и инвентарь. К этой работе привлекались также дворовые рабы.

Земли, переданные в пользование зависимым крестьянам, делились на наделы – мансы (на востоке Франкского государства их называли гуфами, на юге – колониками), которые представляли собою хозяйственные комплексы с жилым домом, вспомогательными постройками, садом, огородом и пахотной землей, лежащей чересполосно с наделами других крестьян и самого вотчинника. Крестьяне также пользовались неподеленными угодьями (луга, выпасы, лес и т.д.). Таким образом, с возникновением вотчины крестьянская община сохранилась, превратившись в зависимую от феодала организацию. При этом надо иметь в виду, что и в раннее средневековье, и позднее в общине в небольшом количестве остались свободные люди из числа крестьян-аллодистов, а также должностные лица вотчинной администрации и мелкие вассалы, получившие землю за административную или военную службу.

Судя по материалам источника, непосредственные производители-крестьяне не были едины по своему правовому положению и делились на 3 группы: колоны, литы, рабы (сервы). Колоны — это потомки ранее свободных крестьян германского и римского происхождения. Будучи лично свободными, они находились в поземельной зависимости; свобода передвижения их была ограничена, как и свобода распоряжения наделом. Со временем они превращались в крепостных держателей земли вотчинника.

Литы – полусвободные люди, сидевшие на своем наделе, но утратившие часть свободы вследствие каких-либо жизненных обстоятельств. Что касается рабов-сервов, то они представляли собою лично и поземельно зависимых крестьян и в этом смысле мало чем отличались от крепостных средневековья. Дворовые рабы (не наделенные землею слуги) считались собственностью господина. Источник отмечает, что повинности крестьян различных категорий зависели не от статуса крестьянина, а от статуса надела – манса (свободного, литского или рабского). Поэтому даже свободный человек, получивший в держание рабский манс, фактически становился рабом. Так постепенно стирались грани в правовом положении различных категорий крестьян, и они все больше сливались в единую массу феодально-зависимых людей, выполнявших в пользу вотчинника барщину (все ручные работы по обработке земли, строительству, ремонту и т.д.) и плативших натуральный оброк продуктами сельскохозяйственного и ремесленного производства.

«Капитулярий о поместьях», политик аббата Ирминона Сен-Жерменского монастыря и другие источники VIII – IX вв. свидетельствуют о том, что хозяйство вотчины имело сугубо натуральный характер. Ремесленная деятельность и обработка земли были уделом крестьян. Практически все произведенные ими продукты предназначались для внутреннего потребления в вотчине, для удовлетворения нужд феодала, его челяди и самих крестьян. Это видно из того, что хозяйство вотчины стремилось к универсальности. Производили все, начиная от одежды, обуви, сельскохозяйственных орудий и кончая лекарствами из выращенных специально для этого трав. Однако это стремление разбивалось об ограниченные возможности вотчинного хозяйства и потому эпизодически возникала необходимость в обмене или купле-продаже. Продавались излишки зерна, шерсти, а покупались соль, оружие, предметы роскоши, пряности, т.е. торговля не была систематической и не играла существенной роли в жизни вотчины.

Дата добавления: 2014-11-24; просмотров: 635; Нарушение авторских прав

Мы поможем в написании ваших работ!